Здесь солёные губы твои К моей памяти время оставило. Останься и ты В моём сне навсегда, навсегда... Время минутами тихо уносит Голоса урбана, а мы курим, И те слова, что придумала осень — Прокляты, прожиты гостем.
Ассаи — Южные Сны
***
Южный город Сочи славился своим гостеприимством и палящим солнцем даже в сентябре. Начало бархатного сезона было как нельзя прекрасным: невероятно спокойное море, искрящееся под лучами ласкового солнца. Идеальный город для завершения гастролей. Как бы сейчас напел кто-то из ребят: «Я календарь переверну — и снова третье сентября...». Календарь действительно не врал. Крайний концерт перед стартом съёмок нового сезона «Импровизации», которые должны состояться уже очень скоро, а это означало, что у актёров будет немного времени, чтобы прийти в чувство после гастролей. Ребята были изрядно вымотаны, но концерты — дело святое, поэтому всем пришлось взять себя в руки и выступить на «ура». — С вами были актёры шоу «Импровизация». Спасибо, Сочи, вы лучшие! Вы задали здесь жару! — заканчивая на этой приятной ноте очередной концерт, кричал толпе Стас, и зал залил звук оглушающих аплодисментов. Люди не спешили расходиться, наоборот, — окружили возле сцены ребят в надежде заполучить заветный автограф. Девочки, которым по большей части не было даже восемнадцати, готовы были штабелями укладываться около них, не видя никаких преград. Зрелище отвратительное. Скрывая свои негодования, Антон старался не реагировать на эти дикие вопли, от которых уже закладывало уши, но наравне с остальными продолжал улыбаться, как ни в чём не бывало. Серёжа и Дима отстрелялись быстрее, чем Арс и Антон. Впрочем, это абсолютно не удивительно. Матвиенко обладал потрясающей способностью исчезать чуть ли ни на ровном месте: каждый раз он незаметно удалялся в сторону гримёрки, прекращая ажиотаж вокруг себя, чему всё время завидовал его друг Арсений. Да, он любил внимание, но, когда это превращалось в шипперский ад, едва мог держать себя в руках. Именно это и начало происходить вокруг него, когда Арсений вдруг из всей команды обнаружил возле себя только Антона. Мысленно он уже тысячу раз проклял себя за то, что не может уходить красиво по-английски. — Арс, только спокойно. Не давай поводов для сплетен, — шепнул ему Антон при первой же возможности, ограждая его от возможных последствий. — Я спокоен. Пока что, — тяжело вздохнул Арсений, но это спокойствие было крайне шатким. Он всячески старался держаться подальше от Шастуна, особенно на публике, но они то и дело постоянно сталкивались. Дима сверлил своих друзей взглядом, давая понять, что те ведут себя совсем неестественно, и это явно бросалось в глаза. Ситуацию надо было спасать, но в неудачной попытке всё переиграть, сделал только хуже. — Вы ещё транспарант повесьте на себя: «Мы не трахаемся», — буркнул им Позов. Служба спасения пригодилась бы не только Арсению. Окинув Арсения и Диму враждебным взглядом, Шастун вылетел из душного фойе концертного зала, не проронив ни слова. Ещё были свежи воспоминания после вчерашнего концерта, где Антон едва не разразился благим матом в адрес поклонников, но это было не с пустого места, а сейчас, казалось бы, абсолютная ерунда. — Выбирай выражения, — Арс хотел было уйти вслед за ним, но Позов быстро одернул его. — А чего ты так завёлся? Вам не за что оправдываться, а ведёте себя как любовники с многолетним стажем. Этот молчит, напиваясь каждый вечер, а у тебя при упоминании «Артон-канон» чуть ли не пар из ушей валит. Позов никогда не скупился на выражения, но сейчас они были довольно резкими и неприятными. Долго подбирая цензурный ответ в своей голове, Арс оказался более тактичным, несмотря на отпущенную, казалось бы, невинную шутку. — Поз, отвали, не смешно. Надо будет — повесим, — и поспешил удалиться вслед за Шастом. Тучи сгущались. В последнее время поведение Антона очень изменилось, что невольно затрагивало всех коллег по сцене. Пассивная агрессия была его постоянным спутником на протяжении всего гастрольного тура, но говорить о причинах своего нынешнего состояния Антон категорически отказывался даже Позову. Все ответы на наводящие вопросы либо игнорировались, либо были односложными, что вызывало у Димы негодование. Только Матвиенко держался бодрячком, удостоившись негласной должности главной заводилы их четвёрки, стараясь хоть как-то расшевелить ребят. Настоящий чертила. Несмотря на некоторую напряжённость в коллективе, которую даже Стас не в силах был развеять, концерты проходили без особых проблем. Лишь Оксане не перепадали отборные колкости от Шастуна, чего нельзя было сказать о всех остальных: бесконечные перепалки превращались в откровенный срач. Приятного мало от слова «совсем». Очень не в духе Антона. Увидев разбредающихся в разные стороны своих подопечных, Стас успел поймать только Диму, который неспеша брёл по фойе. Обычно они всей командой уходили после прощания с публикой, но сегодня всё с самого утра шло не по плану, и даже несмотря на безупречно отыгранный концерт, у Шеминова были некоторые вопросы к ребятам. Застав Позова одного, он сразу понял, что обстановка окончательно накаляется, как галька на пляже под солнцем. — Где эта святая троица? — спросил Стас с едва уловимой улыбкой. — Серёга свалил как обычно, Шаст психанул, хотя я ничего такого не сказал, а Арсений на своей волне. — Знаешь, что с Антоном? Ты ему ближе всех как никак. Выглядит он, мягко говоря, неважно. — Без понятия, Стас. Я впервые его вижу таким. На сцене — он один, с нами — сам видишь. Я в его личное пространство не вторгаюсь. Хочет молчать — пусть молчит, но мы — коллектив, а тут свои законы. Возможно, проблемы с Ирой. Я слышал, что по телефону они сильно ругались. Уезжая в тур, он с ней даже не попрощался, — лицо Димы было чересчур серьёзным, что запутало Стаса окончательно. — Спасибо, я тебя понял, — поджав губы, ответил он. Будучи креативным директором «Импровизации», а не только другом, Стасу приходилось сталкиваться с различными проблемами в команде, с личными в том числе. Если раньше такие вопросы были исключительно по поводу Попова, который категорически не желал приоткрывать завесу тайны своей семейной жизни, то сейчас образовалась другая ситуация, требующая разрешения. Наблюдая за Антоном, он всё больше приходил к выводу, что за всей его дурашливой маской что-то скрывалось. Откладывать разговор в дальний ящик Шеминов больше не мог, а это означало, что после сегодняшней вечеринки состоится долгая откровенная беседа с каждым из членов этой команды, и начнёт он именно с Антона. Стас был в своем роде заботливой мамочкой, а ребята — его дети, и он трепетно относился к каждому из них. Кто-то проспал, — Стас обязательно будил; что-то забыли, — Стас как палочка-выручалочка доставал всё, что нужно; необходимо прикрыть перед прессой — он тут же реагировал на все неприятные моменты и придумывал, как лучше из этого выбраться. В этом ему всегда помогала Оксана. Она — не просто их организатор, а подруга. Милая, улыбчивая и такая уютная. Матвиенко иногда подшучивал, что родители так о них не пеклись, как Оксана и Стас. Вероятно, в этом была доля правды. Они все были огромной семьёй, а семье принято решать проблемы сообща.***
— Все в сборе, я могу начать. Поздравляю всех с окончанием нашего длительного гастрольного тура, все выложились по-максимуму, что меня очень радует, — после этих слов ребята красноречиво переглянулись, потому что знали, что это лишь предисловие, после которого обязательно будет что-то плохое. — Но не бывает всё сладко, нет предела совершенству, и я бы хотел отметить некоторые замечания, — со всех сторон послышались несинхронные вздохи. Когда Стас включал в себе строгого директора, иногда это было не особо приятно, но с другой стороны, кто, как не он, объективно расскажет о всех плюсах и минусах работы команды. Если же дело касалось хейтеров, то никто не придавал этому особого значения, ведь зачастую они подогревали интерес публики к «Импровизации», тут уж никуда не деться. — Начну в привычном порядке, — начал Шеминов, устремляя взгляд на Арсения, — Итак, Арс… «Вечеринка» получилась слишком быстрой и по таймингу всё заняло меньше, чем обычно. Не мешало бы чуток подыграть. Учти это на будущее: здесь аудитория придумывает не такие замороченные формулировки, — Стас внимательно посмотрел на Попова, но тот лишь едва заметно кивнул.— Дим, что касается тебя. Душевность душевностью, но будь осторожней. В «Опоздании» этого было много. Не обязательно лапать Арсения так… двусмысленно. Я понимаю, что тема у вас была провокационная, но зал есть зал. Да, было смешно, но думаю, ты меня понял, — никаких возражений от Позова не последовало, ибо косяк действительно имел место быть. Антон в это время словно отсутствовал и даже не подкалывал Матвиенко по своему обыкновению. Тревожный молчаливый звоночек. Арсений украдкой поглядывал на Шастуна, пытаясь хоть за что-то зацепиться и понять, что с ним происходит, но попытки были безуспешными: взгляд по-прежнему оставался стеклянным, а его ладошки, которые Антон так усердно пытался вытирать о брюки, тут же становились снова влажными. Нервы. Стас продолжал разбирать по пунктам весь концерт, прорабатывая некоторые моменты, точно работу над ошибками в школе. Ученики, присаживайтесь и доставайте двойные листочки, ага. — Серёж, вернусь снова к сцене с «Опозданием». Показать менжующегося юношу с вдовьими плетьми — задача под звёздочкой, согласен. Я даже не уверен, что эти… девчушки знают значение слова «менжующийся», но показывать что-то в стиле БДСМ было уж слишком. Возрастной ценз и всё такое. Сегодня было столько малолеток, что хоть концерт отменяй… Надеюсь, мы друг друга поняли, — Стас сделал небольшую паузу, выжидая вопроса «и это всё?», но не тут-то было. Его взгляд помрачнел, а улыбка сразу исчезла с лица. — Обращаюсь теперь к тебе, Шаст. Мата очень-очень много! Три концерта подряд ты лидируешь в моём негласном рейтинге, и мне это не нравится. И что за истерика у тебя была в «Первом свидании»? Ты орал так, будто тебе яйца прищемили. Гроза. Казалось, что надвигалась страшная гроза. Антон встрепенулся от услышанного и предпочёл вставить свои пять копеек. Его глаза метали молнии, которые одним разрядом могли убить всех к чертям. — Я показывал то, что рассказали ребята, но им всё время что-то не нравилось. Положительного можно по пальцам посчитать! — голос Антона вот-вот сорвётся на крик. — Встреча в аэропорту была по их словам? Была! Мы с Позом и так, и сяк, а всё время нихрена! — Антон словно стоял босиком на раскалённых углях: он размахивал своими руками так, что Арсению едва не прилетел хороший подзатыльник, но инстинкт самосохранения отвёл его от этого своевременной реакцией. Буря под названием «Шастун». Шеминов и сам пожалел, что затеял «техничку» именно сегодня, но действие уже совершённое, так что стоило продолжить начатое. По свежим следам, так сказать. Роль плохого-хорошего учителя, отчитывающего своих нерадивых учеников, ему весьма подходила, осталось только пальчиком пригрозить. — Мы, конечно, любим твою экспрессию, но сегодня ты превзошёл сам себя. А теперь быстро сделай наше «Бррррррр», вдохни и выдохни, — это Шастун и сделал, чем вызвал у ребят искренний смех, а Стаса в этот момент можно было сравнить с милым плюшевым мишкой, которого так и хотелось обнять, собственно, что и случилось: ребята накинулись на него, и, оказавшись плотно зажатым, тот даже вздохнуть не мог. Вовремя подоспевшая Оксана отвлекла внимание от бедного Стаса, у которого от смеха и двух слов связать не получалось. Она и ещё двое помощников принесли огромные пакеты с подарками от поклонников, которые ребята тут же начали разбирать. Арсению снова достался портрет, где он совершенно не похож на самого себя, а Позов не упустил замечательной возможности прокомментировать это с неизменно высокой степенью сарказма. Но Арс всё же оценил рисунок, сочтя его вполне симпатичным, если не разглядывать тот вблизи. Главное ведь внимание. Рядом с Димой шуршал пакетами Шастун, мельком пробегая взглядом по содержимому. Увидев на одном из них надпись с его фамилией, он решил полюбопытствовать, разглядывая разные яркие шуршащие обёртки сладостей. — Вот не понимаю, почему меня постоянно хотят накормить кислющими конфетами? — вынимая из пакета небольшие упаковки со «Skittles», Антон вопросительно пожал плечами. — Не помню, чтобы я где-то говорил, что мне они нравятся. Только оскомину набивать, — подытожил он, скорчив забавную гримасу. — Это чтобы тебе жизнь мёдом не казалась, Шаст, — Попов не скрывал усмешки, но в ней не было и намёка на сарказм. Метнув в сторону Арсения колкий взгляд, Антон положил обратно злосчастные конфеты и сел рядом с Серёжей. В голове крутились самые различные варианты как съязвить своему коллеге, но выпалил он совершенно неожиданную фразу, которая заставила всех умолкнуть. — Видишь где-нибудь кактус? Закуси, блять! — наступило неловкое молчание, а Шастун просто рванул с места, хлопнув дверью. — Вот сейчас я реально не догоняю. Чего он так агрится на тебя? — откликнулся Матвиенко, устремляя сначала взгляд на дверь, а потом на Стаса, который, поджав губы, снова помрачнел. — Ну, с меня хватит. С этим надо что-то делать. Я поговорю с Шастом. Казалось, что буря утихла, но она лишь набирала обороты...***
Говорят, что с ума люди сходят в одиночку, а не находясь среди людей, но всё это уже не казалось таким бредом, когда Антон всё прочувствовал сам. Он горел, словно подстанция, в которую угодила молния. Горел изнутри, а масла в его пылающее пламя подливали и подливали, но никому и в голову не приходило, что Шастун настолько мастерски скрывает пожарище за самыми разнообразными эмоциями, что выяснить истинные удалось лишь сейчас, и то совершенно случайно. С каждым словом или действием он горел всё ярче и опаснее. Находясь в своём номере, Антон гипнотизировал телефон, но так и не решился снова набрать Ире и извиниться за свою грубость. Гордыня. Разговоры о свадьбах её подруг уже изрядно достали, и, высказав об этом в весьма резкой форме, он даже не задумывался о том, что именно его удручает больше: факт, что однажды он сам должен будет сделать предложение Ире, или же её попытка поскорее окольцевать завидного холостяка? Хотя ни тот, ни другой вариант ему был не по нраву. А чего ещё могла ждать девушка, спустя столько времени отношений? Свадьба-свадьба, кольца-кольца, я люблю тебя, моё солнце… Боже, как пошло! Вглянув в окно, Антон залюбовался завораживающим видом непоколебимого моря: солнце по-прежнему ласкало редкие волны на воде. Практически штиль. Люди, словно муравьишки, разбрелись по пляжу, наслаждаясь тёплыми деньками. Вероятно, они были последними в этом сезоне, ведь по прогнозу обещают дожди... Антон очень хотел этого спокойствия, которого ему в последнее время так не хватало. Что там насчёт службы спасения? Для неё самое время. Стук в дверь прервал его недолгие размышления о бренном, а, судя по настойчивости, которому уступала даже Ира, Шастун не сомневался, что за дверью находился Стас, и он нехотя потопал к двери, несмотря на то, что совсем не настроен говорить с кем-либо. — Только давай без всех этих прелюдий, окей? — бросил с порога Антон, но пройти в номер ему позволил. — В душу лезть не буду. Захочешь — сам расскажешь, — усаживаясь поудобней в одно из кресел у журнального столика, Стас мысленно настраивался на разговор. — Вспылил. Виноват, — вынимая из кармана пачку сигарет, Шастун вышел на балкон, но и здесь вышла загвоздка: зажигалка упорно отказывалась работать; тряхнув ею пару раз, щёлкнув на кнопку ещё раз пять, Антон снова попытался подкурить чёртову сигарету, но ничего не вышло. — Да что за блядство! — металлическая зажигалка тут же полетела с балкона. Обстановка для душевной беседы — что надо… Потрясающе. Наблюдая за взъерошенным и одновременно растерянным Антоном, Стас понимал, что причина таких выходок довольно весомая, но оправдать его в глазах всего коллектива он не мог по той причине, что всем трудно, и ему в том числе. Стресс, недосып, недопонимания, долбаные сплетни, разлуки с любимыми — такова обратная сторона их успеха. Если их всех можно было сравнить с цепью, то одно из звеньев явно вышло из строя. О замене не могло идти и речи. Чинить. Чинить. Срочно чинить. — Шаст, сядь. Небрежно бросив неподкуренную сигарету в пепельницу, Антон нехотя ушёл с балкона, так и не удовлетворив свою потребность в никотине. Досадно. Он расположился в кресле рядом со Стасом, и, судя по его серьёзному взгляду, уже сообразил, что сбежать не удастся. Перед смертью не надышишься, Шастун. — Я хотел поговорить с тобой завтра, но ситуация потребовала вмешательства раньше. Теперь послушай: эмоции отставить! И не отнимай роль королевы драмы у Арсения, он обидится, — Стас не упустил возможности пошутить, чем вызвал у Антона едва слышный смешок. — Признай свою неправоту, ты наехал на него с нихера, Шаст. Злишься на его обнимашки? Я тоже. Старался реагировать на все действия вовремя, чтоб не давать лишних поводов думать о вас… иначе. Стас тоже волновался не меньше остальных, ведь главным за контроль всего концерта был именно он. Одобрять все роли для актёров из зала Шеминов попросту не мог, но, когда его выбор пал на безопасный, казалось бы, для ребят персонаж, то и тут всё пошло наперекосяк: Попов случайно же или нет облапал Антона на глазах у всего зала. Арсений, такой Арсений. Любвеобильный, чёрт его побери. — Я чуть без майки не остался, — буркнул Шастун, взяв со стола стакан воды, и одним резким движением осушил его до дна. Снова нервы. — Жди эдитов теперь в тик-токе, а Ира закатит очередную истерику, увидев это, потому что её директ взорвётся от ублюдких сообщений недофанаток, — ответом Стаса был лишь глубокий вздох. Шастун был прав на все сто процентов, высказав это в лицо Стасу. Только и сам Антон очень лукавил: дело вовсе не в прикосновениях Арса, хотя нет, пожалуй, в них, а далее следовало невинное выражение лица последнего. Итак, обвиняемый в чрезмерной душевности — Арсений Попов, а пострадавший — Антон Шастун. Снова кто-то лукавил. Антона прошибало смертельным разрядом тока, когда тонкие чувствительные пальцы Арсения, которые он с нескрываемым интересом рассматривал в гримёрке, пусть даже невзначай, касались его. Здрасьте, приплыли. — Твои опасения я понимаю, Антон. Иногда стоит забить на эту хрень, как бы глупо и банально это сейчас ни звучало. Я никого не оправдываю, но мы выполняем свою работу. Запретить Арсу подходить к тебе? Прости, но нет. И так уже минимизировал ваши взаимодействия на сцене, на съёмках. Куда ещё меньше? Напрашивается другой вопрос: а в нём ли дело? Может, я чего-то не знаю? Советую разобраться сначала в себе. И извинись перед ним, ибо такого наезда он не заслужил, — проницательность Стаса порядком напугала Антона, что тому захотелось провалиться сквозь землю. Или пол. Все свидетели воображаемого суда над Ангелом были опрошены, и вердикт вынесен в его пользу. Расходимся. Антошка, ты вляпался. Стоит заметить — с самого начала тура. Хотя нет — намного раньше. Ты каждый раз растворялся в омуте его небесно-голубых глаз, похожих на море в тихую ясную погоду. Ты каждый раз засматривался на него спящего в поезде или самолёте. Только вот Арс почти остыл за три года своих моральных мучений, а ты вспыхнул ярче любой звезды. — Я поговорю с Арсом вечером. Сначала надо уладить конфликт с Ирой, которой так хочется затащить меня в ЗАГС. А я понимаю, что не готов к этому шагу. — М-да, теперь всё стало на свои места. Её тоже можно понять, но она сама выбрала нелёгкий путь, когда стала с тобой встречаться. Медийной личностью быть непросто. В любом случае на мою поддержку ты можешь рассчитывать, — встав с кресла, Стас похлопал Шаста по плечу. — Благодарю. Что у нас вечером по расписанию? — Антон улыбнулся. — Безудержное веселье и гениальный заход Арсения, — громко засмеялся Шеминов, а вместе с ним и Шастун, который прихлопнул в ладоши. — Как там было? Не имей сто друзей, а имей сто поводов устроить вечеринку, — впервые Антон засмеялся от души, вспоминая нелепый заход Арса со съёмок. Он помнил. Всё помнил.