По другому вектору

      — Ебический сандаль!       Бух!       У Ло Бинхэ страдальчески дёрнулся глаз. Наблюдать за только что упавшим с дерева шицзунем в молодости определённо то ещё зрелище, посланное Небесами. Шэнь Цинцю встал, ещё минут пять проматерился и поскакал дальше, видимо, наводить шорох в другой части Цинцзин, ибо здесь все были уже полдня как осчастливлены его присутствием по самое небалуйся.       Ситуация складывалась на диво неоднозначная, странная и, как говорится, не увидится в окошке, не приснится в страшном сне. Кукуха слетал только так, и все это было опять же из-за его стукнутого — как оказалось ещё с юности — шицзуня. С таким распорядком дня, как вел его пока что старший ученик пика Цинцзин можно было свихнуться, не сговариваясь с головой, нервной системой и шизоидными мыслями, которые даже не вносили лепту в столь… экстравагантное поведение, а ещё даже не начали действовать, так что про молодого Шэнь Цинцю можно было сказать прямо и только одно: с ебанцой человек по жизни.       Вспоминая тот образ возвышенного и холодного, как горный снег, учителя, в голове Бинхэ никак не могло уложиться, что вот эта дистрофично-подростковая катастрофа, выражающаяся исключительно в матерно-возвышенном тоне, в будущем и есть тот самый ужасный, мерзкий и подлый Лорд Цинцзин, способный заливать своим ядом всех людей в площади досягаемости зрения, которое у того было очень хорошее. Очень.       В будущем, запытав Шэнь Цинцю до смерти, Ло Бинхэ внезапно понял, что ни гарем, ни самая мощная Империя из всех когда-либо создаваемых, ни все те люди и демоны, готовые броситься в ноги по первому же движению пальца левой ноги, не способны хоть как-то утолить голод его внутреннего демона, скребущего острыми когтями по стальным прутьям клетки, в которую тот был закован далеко в подсознании.       И именно тогда правителю Трёх Миров в голову пришла совершенно сумасбродная, но от этого не менее гениальная мысль: он должен отправится в прошлое и вновь заключить шицзуня в Тюрьме, обрекая на пытки. Чтобы отыскать нужный ритуал и высчитать самое подходящее время для его проведения конечно понадобилось много времени, но и с этим Ло Бинхэ справился на отлично. Не зря же он самый сильный и великий небесный демон за последние десятилетия?       Вот только сложности заключались во временных рамках. Из-за недопустимости такого жёсткого вмешательства в саму суть мировозздания, его могло выкинуть где угодно и когда угодно, хоть у черта на куличках, хоть все в той же Бездне, хоть в спальне у Мобэя, хоть в ванной у Ша Хуалин — неизвестно, как не извернись и в какой крендель не скручивайся. Попинав на свою неимоверную удачу, сопутствующую ему много лет, Ло Бинхэ принялся за проведение ритуала.       Ну, можно сказать, что тот прошёл буднично — никаких тебе Небеса разорвались и упали, ни цветных кругов перед глазами и дерганий за шиворот в черную воронку, ни потусторонних сущностей или разгневанных Богов. Ничего.       Просто закрыл глаза, открыл, хоба, и ты на Цинцзин, протираешь черные императорские одежды о зелёную траву, смотря на выкрутасы своего будущего учителя.       Стоило признаться хотя бы себе, что Шэнь Цинцю в шестнадцать — не спрашивайте как он вычислил сколько тому лет, он не хочет это вспоминать — зрелище, занятнее которого придумать сложно.       Зато Ло Бинхэ с точностью может сказать, откуда у шицзуня столько информации про всякое демоническое-ползающее-летающее-плюющееся шипами и кислотой гадство — пик Животных, куда шицзунь уже захаживал как к себе домой, богат и не на такое разнообразие демонических тварей самых разных мастей и размеров.       В первый день Ло Бинхэ может с точностью до сотых утверждать, что ему не повезло больше всего, потому что Шэнь Цинцю притараканил на Цинцзин честно спизженного… Дракона, твою мать.       А хотя нет, о чем это он?       Детёныша дракона, за которым прилетела очень, очень разгневанная мамаша, плюясь огнём во всех визжащих и не успевших спрятаться.       Ученики и нынешний Лорд Цинцзин носились как угорелые, пока сам творец беспорядка и вакханалии со злорадством, достойным своей будущей версии, наслаждался поеданием орехов и сухофруктов, развалившись на крыше пристройки. Морда была довольная, как у уличного кота, попавшего в дом по чистой случайности, пока нерадивый хозяин забыл закрыть дверь, и уже вылизавшего банку сметаны и успевшего дать дёру куда подальше, чтобы не получить метко заряженным сапогом по заднице.       Второй день оказался чуть легче, но тоже не без прикрас. Бинхэ обрадовали тем, что мелкого Шэнь Цинцю отправляют на одиночное задание, где он возможно и сможет раскрыться и забрать его с собой — Водяная Тюрьма уже заждалась своего жителя.       Вот только сорвалось.       Вся шизоидность идеи Шэнь Цинцю дошла до него не сразу, далеко не сразу. Примерно тогда, когда тот пришел на кладбище, скороговоркой произнес какую-то тарабарщину и из могил вырылись с полторы сотни лютых мертвецов.       Заорав что-то про: «Блять, как интересно получается!» — Шэнь Цинцю дал по съёбам, удирая от мертвецов, стоически гонящихся за ним по пятам.       У Ло Бинхэ случился нервный тик.       Как обыкновенное задание по очищению темной энергии посредством простого расклеивание талисманов по деревьям могло обернуться вот в это?! Где шицзунь вообще узнал, как надо поднимать кладбища и как у него на такое сил хватило?!       — Уйди, противный!       Шмяк.       Голова особо неудачливого зомбака растеклась по земле чёрной кашей от меткого удара ногой.       У Ло Бинхэ начался нервный тик на оба глаза.       В какой-то момент он успел проморгать, что Шэнь Цинцю залез на дерево и теперь кидался в окруживших его мертвецов камушками, усиливая их полет ци, от чего те пробивали мертвецам головы. Весело напевая песенку, к которой Император Трёх Миров по глупости своей прислушался, главный ученик Цинцзин болтал ногами, сидя на самой высокой ветке, имея все риски шандарахнуться оттуда в пасть мертвякам.       — Потолок весь в крови, дверь шатается, за дырявой стеной труп валяется, как зайдешь за порог — всюду кости, а из окон скелет лезет в гости!       Но шандарахнулся именно Ло Бинхэ, сразу распугивая зомбаков выпущенной аурой, чтобы те не сунулись к нему. Перед глазами замаячила чья-то мордашка и его пару раз ткнул в щёку.       — Пациент скорее жив, чем мёртв. А жаль.       Выдало это чудо и село рядом, скрестив ноги лягушкой.       Демонический правитель вдавил глаза до зелёные кругов и перевернулся на живот.       — Что ты блять такое?       — Шэнь Цзю, адепт школы Цанцюн, главный ученик пика Цинцзин, к вашим услугам.       И Ло Бинхэ под нос сунули лист с расценками, написанные корявым почерком от руки. Да не может такого быть! Его шицзунь был во всем идеален и… Вот это его почерк?!       — Грабёж! — увидев цены за избавления от мертвецов, гулей и прочей пакости, воскликнул Император.       — Какое время, такие и расценки, — флегматично пожал плечами Шэнь Цинцю, закусывая травинку, — Если ничего не нужно, листочек верните.       Ло Бинхэ протянул «меню» обратно, и его тут же сложили в несколько частей и припрятали в рукав.       — Ну, бывай!       И Шэнь Цинцю как ветром сдуло.       Зато не вовремя проснувшаяся совесть Ло Бинхэ, от настойчивости которой он сам прихренел, не дала ему просто уйти, не разобравшись с восставшими мертвецами.

***

      Его шицзунь — это мелкая бесячая катастрофа, и Бездна, через которую пришлось пройти Императору — фигня, по сравнению с тем, какие каждодневные приключения устраивает сам себе Шэнь Цзю из-за неуёмной шиложопости. За ним постоянно следовал лютый пиздец, шаг в шаг ступая рядом с главным учеником Цинцзин, из-за чего в широких кругах его поэтично называли «ходячий ужас».       То у него перестройка в перестрелку перерастёт, то сатанисты-культисты и прочие не особо внушающие доверие личности липнут, то его в бордель не пускают, потому что все сестрицы сразу же бросают своих клиентов и бегут к братику А-Цзю послушать истории и чему-то научиться, то с заклинателями из других школ смахнется, потому что какого черта они лезут в выданное ему задание.       В общем, энтузиаст!       И это только третий день.       Как понял Император, на Цинцзин главный ученик возвращаться не спешит, явно понимая, что людям нужен от него хоть какой-то перерыв. Успокоиться, запастись валерьянкой, помедитировать в тишине и покое, познать дзен и истинное просвещение, обратиться к богу… А потом можно смело возвращаться наводить суету.       Некоторые из жён Ло Бинхэ верили в божеств, которым поклонялись и почитали. А ещё они постоянно о них трындели, капая на мозги. Так вот, наблюдая третий день за маленьким шицзунем, Ло сам готов был помолиться уже хоть кому-нибудь, чтобы тот остановил Шэнь Цинцю и его шизоидную фантазию, способную откалывать любые сумасбродные финтеля.       Скажите, какому разумному придет в голову мысль прошвырнуться через демонический лес, чтобы срезать наискосок, потому что идти в обход слишком долго? А напрямик, значит, переть не опасно?! И то, что там змеи пятьдесят на сто пятьдесят метров водятся тоже ничего! Ну да, злорадно подумал Бинхэ, зараза к заразе не липнет, точнее, змеюка к змеюке. Но чем глубже в лес, тем злее дятлы, то есть демонические животные, хотя да, дятлы там тоже присутствуют. Мутировавшие, на дятлов вообще не похожие даже издали и спьяну, но присутствуют. С размахом крыла два на два.       Местечко жуткое и десятой дорогой обходимое… Конечно же оно тут же приглянулось Шэнь Цинцю, который попёр в самый эпицентр леса.       Куда деваться, Бинхэ потрусил следом. Не оставит же он теперь его одного?! У него как бы планы были — найти, забрать, запереть, запытать! Только они почему-то все время откладывались на неопределенный срок, а после и вовсе полетели в тартарары.       — А это только третий день, — в очередной раз мысленно напомнил себе Бинхэ, прикрывая глаза.       Шэнь Цзю смело шёл, с интересом оглядываясь на окружающую плотоядную природу, которая в любой момент могла заглотить его, что костей бы не осталось. Всякие шипастые ядовитые цветочки, зубастые белочки, рогатые зайчики и стреляющие иголками дикобразы — лишь меньшее, что успело ему попасться в столь чу́дном месте! Какое разнообразие! Какие животные! Какая же красота его окружает!       В глазах буквально горели звёздочки, насколько сильно ему хотелось прикарманить отсюда хоть что-то, хоть самый маленький кусочек, хоть кору с дерева содрать!       Он грустно вздохнул. Нельзя.       Лес этот был ему очень хорошо знаком ещё со времён бродячего заклинателя, когда он забрёл сюда на свой страх и риск, удирая от погони. Бедолаг, гнавшихся за ним, почти сразу же связали и задушили лианы. Они хотели просто поджечь этот лес и выкурить его таким способом. На их несчастье, природа оказалась слишком живучей и плотоядной и быстро расправилась с незадачливыми поджигателями самостоятельно.       Шэнь Цзю же смог без особых рисков пройти, потому что уяснил главное правило этого места — если не трогаешь ты, то не трогают и тебя. Лес — существо обидчивое, и если человек будет засирать его, как это многие любят делать, то он быстро расправится с нарушителями покоя, отправляя их к праотцам. А так, в принципе, всё очень даже мирно и спокойно — тишь да благодать.       — Ух ты! Это же хризантема шелкопряда и маленькая изящная бабочка… — тихо прошептал Шэнь Цзю, чтобы не спугнуть насекомое.*       Хризантема очень сильно отличалась от обычного цветка в общем понимании, то есть под стать данной местности: лепестки были заточены, как лезвия ножей и распыляли привлекающий аромат, а листья превратились в тонкие лианы, которые потом заталкивали израненную и одурманенную жертву в рот, находящийся в стебле.       Зрелище было завораживающим. Больше всего хотелось приручить такой цветок и поставить себе в комнату, чтобы тот сжирал непрошеных гостей. Как бы стало проще жить, если бы к нему каждый день не ломились с претензиями, что он сделал то, сделал это! Ну подумаешь случайно упал на только нарисованные картины соучеников! Ему вообще подножку подставили!.. Зато если бы у него было это растение, то хрен бы к нему кто сунулся! Шэнь Цзю бы ещё придумал, как усовершенствовать цветок, чтобы тот вылез из горшка и бегал по всему пику, перебирая корнями, как паучьими лапками! Смеху-то было бы!       Похихикивая над своими коварными планами, главный ученик так и не заметил, что за ним кто-то следит и что этот кто-то находится в грандиозном ступоре, потому что любит подслушивать.       Ло Бинхэ после услышанного покраснел, побледнел и снова покраснел, заливаясь краской до кончиков ушей. И это он-то! Император с самым огромным гаремом, насчитывающим почти шесть сотен красоток на любой вкус! И после слов своего будущего шицзуня! Бесстыдство! Как такое вообще можно говорить вслух, да ещё и с таким подтекстом!       Но был цветок и была бабочка, так что подтекст здесь смог услышать только он единственный слушатель, о чём он очень сожалел.       И самое главное: подобные названия повторились ещё не раз! Создавалось ощущение, что мелкий бесёныш собрался перечислить не растения, а все слова из бульварных романов про обрезанных рукавов! К тому времени, как оба вышли из леса, Бинхэ с невероятной сдержанностью пытался оглохнуть, а энтузиазм Шэнь Цзю ещё не угас.       Вышли они к какой-то богом забытой деревеньке, где шицзуню — снова! — приспичило прошвырнуться по опасным местам — подворотням.       Повиляв между тупиками, Шэнь Цзю вышел к старому, немного покосившемуся, но все ещё крепко стоящему дому, обнесённому маленьким — больше показушным — заборчиком. На лавочке около самого дома сидела пожилая женщина, в руках у которой были цветы, из которых она старательно сплетала венок. Получалось немного косо и кое-где были явные пробелы, но было видно, что это занятие по душе.       Шэнь Цзю ловко перескочил хиленький заборчик и направился прямиком к женщине.       — Вторая бабушка! — он весело махнул рукой, улыбаясь, и склонился в поклоне, приветствуя, — Как поживаете? Как первая бабушка?       Старуха проворчала и фыркнула, откладывая венок рядом, и расправила задравшиеся рукава.       — Да куда эта старая кляча денется! Жива, что с ней станется! — она встала, кряхтя на больные суставы и убежавшую в далёкое прошлое молодость, и пошла к двери, — Давненько тебя здесь не виделось, Цзю-эр… Позабыл стариков, али хворь какая привязалась?       — Простите, вторая бабушка, дела, — идя рядом с женщиной поведал Шэнь Цзю, — Этот, наконец, стал главным учеником пика, так что дел невпроворот.       — Эх, шалопай! — старуха шуточно замахнулась рукой, чтобы дать подзатыльник, — Знаю я тебя, поганца! Небось опять всех на уши поднял, вот тебя и отправили, чтоб продых был!       Из дверей дома вышла ещё одна женщина.       — Сяо Инь, ты на кого там наговариваешь? — она встала на крыльце, приглядываясь подслеповатыми глазами, а потом всплеснула руками, громко вскрикивая, — Да это ж Цзю-эр к нам пожаловал! А-Инь, не держи мальчика на пороге, он к нам столько добирался, а ты его решила голодом морить? Ну-ка давайте в дом, как раз ужин готов.       — Приветствую первую бабушку!       — Пф! Будет тебе, Цзю-эр, заходи ужо!       И все трое скрылись за закрывшимися дверьми, оставляя наблюдавшего из-за кусточка Бинхэ на улице.       Задумчиво почесывая затылок, Император никак не мог уложить в голове мысль, что у кого-то такого, как Шэнь Цинцю, может быть семья или кто-то из близких. Это мужчина всегда представлялся ему вечно одиноким и вообще просто появившимся из самого ада существом, а не вылезшим из утробы матери младенцем. Ну вот не мог он представить, что его шицзунь, эта сволочь, тоже был когда-то ребёнком! Ну не мог! Для Ло Бинхэ Шэнь Цинцю — это злобная, сволочная, мерзопакостная гнида, которая появилась из ниоткуда, чтобы портить жизнь всем остальным, в особенности, ему, Ло Бинхэ!       Картина мира рушилась…       Просидев под кусточком ещё с полчаса, осмысливая падающие в Бездну стереотипы на счёт шицзуня, Император почувствовал, как начинает подмерзать пятая точка, и решил выбраться. Ползком добравшись до приоткрытого окна, Ло Бинхэ сунул нос внутрь: за столом сидели две причитающие старухи и очень внимательно их слушающий Шэнь Цзю. Вдруг одна из женщин повернулась к окну и Император еле успел пригнуться, затихая.       Кто бы его сейчас поймал — век бы от позора не отмылся! Правитель Трёх Миров, а подглядывает, как старый извращенец! Плохо, но нужно.       Но за всё плохое, как известно, воздаётся…

***

      У бабушек оказался построен маленький незаметный курятник, в котором жил гордый боевой петух по кличке Бессмертный, потому как скотиной был противной, клюющей в задницу всех, кто ему не понравиться, а на суп не пустишь — жалко, глаза вон какие умные, да и лучше всякой сторожевой собаки непрошеных гостей отпугивал.       И вот, поздно вечером, приспичило гордому Бессмертному петуху прогуляться по владениям своим, огород потоптать, зёрнышек поклевать. Вышел он из курятника, потянулся, растянулся, почистил пёрышки, глядь, всполошился — под окнами сидит подлый вражина, подслушивает разговоры хозяивские.       Непорядок! Распушился Петух, лапой когтистой притопнул, прицелился, разбежался и клюнул, что есть мочи!       Заорал вражина да забегал, пытаясь Петуха поймать, да не тут-то было! Прыг в курятник — и нет подлеца. Зато будет знать, как к хозяевам без спросу захаживать! Не было ещё такого, чтобы у него по огороду всякие лишние шлялись да капусту топтали! Не было и не будет!       Гордо задрав голову, Петух удалился, оставляя разъяренного демона бесноваться перед курятником.

***

      Ло Бинхэ бесновался, зажимая раненый зад, бегал вокруг курятника и пытался выкурить пернатую паскуду.       Да чтобы его, небесного демона, Императора Трёх Миров, правителя самой мощной демоническо-людской империи и клюнул какой-то вшивый Петух! Неужели всё связанное с Шэнь Цинцю заранее его ненавидит и мстит таком способом?! Сначала дракон волосы подпалил, потом чуть мертвецы не покусали, дальше вспоминать стыдно, чего он в лесу наслушался и как удирал от мутировавшего кролика, размером с его дворец, и теперь… Вот это!       Такое ощущение, что все в этом мире просто сговорились против него!       Ло Бинхэ психанул и открыл портал обратно в свое будущее, исчезая. Раз не получилось сейчас, он придумает, как достать шицзуня по-другому! Например, воскресит его! Уж с более старшей версией хотя бы можно было общаться, хоть и через оскорбления! А вот это всё просто невыносимо!       Шэнь Цзю, вышедший на крыльцо посмотреть, что происходит, с ехидцей во взгляде проводил своего горе-ученика демона. Знал бы Ло Бинхэ, что один из осколков души мастера Шэнь прицепился к нему и попал в прошлое, вселяясь в молодое тело и даря своему владельцу воспоминания будущего. Правда, знания почему-то пришли несколько лет назад, в тот момент, когда У Янцзы предлагал ему ученичество, от которого он смог в этой жизни отказаться, попадая к чудесным бабушками, у которых прожил год и смог догнать сверстников в совершенствовании. Почему так произошло — неизвестно. Но Шэнь Цзю вполне был рад сложившимся обстоятельствам. А горе-ученик…       Ну, ничего, они ещё встретятся, уж слишком тот интересно реагирует на все маленькие шалости, ака радости жизни. Подумаешь, кролик пожевал? Он же выплюнул! Шэнь Цзю посмеялся, может, ему на Цинцзин потом курятник завести? Вот трагедии-то будет — Лорд демонов боится петухов до усрачки.       И вернулся в дом.