На моих руках — разбиты все надежды, На моих глазах — убили всё, что можно, Из моей души — забрали что-то важное, Заперся в глуши — отрезав всё что страшно
**** ****
// _.flashback._ // — Ой, брось, я всегда знал, что это был твой хитрый план. — Если тебе так угодно думать, что ж, буду в твоих глазах профессором Мориарти. — ведёт бровями Хокка. — Не всегда же только одному Йоонасу крутых людей к нам тащить. — А кого он привёл? — с некой толикой детского любопытства спрашивает Алекси, отпивая из бутылки слабоалкогольный хмель и вперивая внимательный взгляд синих сапфириков на старшего. — Ну... всех. — с усмешкой отвечает ему тот. — Кроме тебя. А так да, всех. Олли был его другом едва ли не с пелёнок, ну ты знаешь. Воот... с Томми он в одном классе учился, но они не сильно дружили, уж не знаю как тот его уговорил. — Погоди-погоди, то есть Томми младше тебя? — с таким же детским удивлением молвит Алекс. — Я хорошо сохранился? — самодовольно парирует в ответ Хокка. — Так, что там было... Ах да, с Нико он пересёкся где-то на просторах сети, после чего позвал на нашу репу и убедил стать частью группы. Из команды, кстати, тоже почти всех привёл именно он. Звукача, световика, оператора, ребят мерчендайзеров... С фотографом разве что Нико как-то в баре бухал, но уговорил Кира поснимать нас ради своего портфолио именно Йон. Поразительный человек... — А у вас, как я погляжу, большинство вещей решается через "побухать в баре". — усмехается Алекси, открывая новую бутылку пива и поудобнее усаживаясь на кухонном столе. Голову немного кружило от большого количества выпитого за день вкупе с плохим влиянием тускловатой жёлтой лампочки над самой головой. Парнишу немного пошатывало, как это обычно и бывает после подобного долгого дня. Но спать не хотелось, более того, Алекси бы сотню раз себя проклял, если бы заснул в такой момент. — Осуждаешь? — усмехается Хокка, лениво приподнимая голову с его мягких ног. — Нисколько. — и младший верно раскрывает этот знак, аккуратно поднося к губам Йоэля бутылку хайнекена. — А вообще, с тобой это, возможно, действительно был мой хитрый план. — поёрзав на стуле и чуть нахмурившись, проглатывая горьковатую жидкость, Хокка вновь укладывает свою светлую голову на чужие колени, обеими руками приобняв их для удобства. — Ну точнее как... План без плана. — Это как? — немного смутившись, улыбается Лекси, вновь нежно вплетая руку в его светлые волосы. — Ну, я заходил к тебе на сет как-то раз. Это ещё в Хельсинках было... Где-то, наверное, через месяца 3-4 после того, как мы общаться начали. Да, вроде осенью... — Понравилось? — Хах, спрашиваешь. Я тогда ещё ту твою совместку с Робином себе в плейлист закинул. А потом и ещё с десяток треков. — Показатель. — смеётся Лекси. — Ещё какой! Так вот... потом ты ещё с кем-то там из своих в Оулу приезжал с выступлением. В инсте увидел, как ты в сторисе приглашал, и подумал, мол вот оно, мои просто обязаны это увидеть. Тем более мы всё равно в тот вечер собирались где-нибудь зависнуть... За дальним углом барной стойки разговор о диджействе тогда завёлся совершенно спонтанно. Неизвестно, кто его начал и что конкретно послужило его началом. "Музыка — это такая вещь, которая может заставить даже самых заплесневелых дедов в кои-то веки послушать молодёжь. Пусть и предвзято" — размышлял тогда изрядно подвыпивший Нико — "Когда школьники могут творить подобное, достигать высот, волей-неволей зауважаешь. Или возненавидишь. Как и любого, кто моложе и успешнее тебя. Но факт остаётся фактом — они будут слушать". Йоэль лишь улыбался, периодически поглядывая на белокурого "школьника" за пультом. Лекси был на высоте, даже пробирала некая гордость за этого мальчика. В моменты таких залипаний Хокка и выпадал из диалога, переходящего в ожесточённый спор, поэтому и не сразу понял, о какой такой "дополнительной дорожке" говорит Нико и почему Олли так отчаянно отнекивается, а Йоонас ему вторит. "Никто же не говорит полностью переклёпывать наше звучание. Но добавить что-то подобное для жирноты звука разве плохая идея? Вы с Йоонасом как раз и можете этим заняться, в чём проблема" — продолжал отстаивать свою позицию Моилаинен. "В идентичности" — отвечал ему Олли. — "Если так и будем продолжать тащить к себе всё, что только услышим, то получим монстра франкенштейна, состоящего из отовсюду поднапизженного"... Йоэль же совсем не хотел вникать в этот спор. Он пришёл просто посидеть с друзьями, выпить и послушать хорошую музыку, но никак не вновь сраться из-за материала для нового альбома, запись которого ещё даже не начата. Работа и без того окружала его повсюду, не хотелось видеть её и здесь сегодня. Посему он и собирался уже уходить, уводя с собой и разбушевавшуюся четвёрку, которая уже едва ли не подраться была готова. Тем более, сет Лекси кончился и Йоэль отчасти был собой доволен, ведь всё-таки показал его друзьям, пусть большую часть они и предпочли потратить на выяснение отношений. Расплата за всех с барменом, попытка продраться через огромную толпу едва ли норовит увенчаться успехом. Общая духота концертной площадки уже немало осточертела... "Й-йоэль? Это ты?" — как неожиданно громкий голос раздаётся прямо за его спиной, заставив обернуться всех пятерых. Йоонас вопросительно изогнул бровь, переводя взгляд с мальчишки на старшего, следом недовольно фыркая и оглядывая остальных парней. "П-привет" — немного неловко отвечает Хокка, неуверенно оборачиваясь к другу. "Вот так, значит." — неодобрительно молвит Томми, скрещивая руки на груди, с ног до головы рассматривая тощего парнишку, который только что стоял за аппаратурой и задорно резвился в ритм своей музыки, а теперь лишь удивлённо хлопает глазками, глядя на старших. Йоонас тоже не скрывал, что был не сильно в восторге от происходящего, в то время как Олли скорее озадачен, смутно припоминая знакомое лицо. "Ребят, Алекси Каунисвеси. И он сегодня нас здесь развлекал" — аккуратно приобнимая представляет парнишку Хокка. Сам Алекси же едва ли не с первых секунд считал напряжение, повисшее между ними всеми, уже коря себя за то, что вообще подошёл. Искренняя улыбка сменилась натянутой, а взгляд то и дело поднимался обратно к стоящему рядом Хокке, словно ища у оного защиты. "Что ж, Алекси Каунисвеси" — передразнивая последнего вставляет Моилаинен. — "Рассказывай, что ты ещё такое умеешь" — тут же с улыбкой добавляет, доверительно кладя руку на плечо диджея и ведя всех обратно к барной стойке. — "Я, кстати, Нико, а ты откуда нашего Йолку знаешь?" — То есть, ты изначально и не планировал, чтобы я к команде вашей присоединялся? — Хах, нисколько! Боже, я был просто пьян вусмерть, когда в тот вечер предложил тебе. Но знаешь что, походу все самые странные решения в своей жизни я принимаю именно так. — Не пожалел? — с некой толикой грусти вопрошает Алекс. — А сам как думаешь? — резко вскидывает голову Хокка, следом разливаясь в пьяной улыбке. — Сегодня ровно год как ты с нами, чувак. — вновь укладываясь обратно. — Ты хороооший, Лекси. Очень хороший. \\ end of flashback \\ — Аааалеееекс... Ты бледный какой-то. Не заболел? — обеспокоенный голос Йоонаса вырывает парнишку из мыслей. Следом он ощущает, как чужая рука оказывается на его лбу. — Работа работой, но здоровье превыше всего. — Все в порядке. — слабо улыбается Лекси, под неодобрительный взгляд Йоонаса уворачиваясь от руки и надевая наушники, вновь отрезая себя от окружающего мира. Правда, до конца абстрагироваться так и не получается. Взглядом Йоэль вот-вот просверлит в его спине дыру — не самое приятное чувство. Напряжение. Оно меж ними никуда и не уходило. В отражении монитора взгляд Йоэля тяжёл и грустен. Алекси также тяжело сглатывает, прибавляя в гарнитуре звук и на миг прикрывая воспалённые глаза. Воспоминания возвращаются к тому самому дню, когда они разговаривали в последний раз. Вновь сильное чувство вины проходится волной жара по всему телу. Очень жёстко он вытолкал Хокку тогда за двери собственного номера. Йоэль ведь о нём так беспокоился, переживал... А Алекс снова повёл себя как чёртов эгоист. Лучше не становится, всё словно застыло в одной кондиции. Мрачный Хокка, Алекси, который всеми силами его избегает, и парни, которые пытаются скакать вокруг них обоих и помирить любыми возможными методами. Пару недель назад даже буквально взяли обоих за руки и подвели друг к другу, заключив рукопожатие. Алекс не смотрел на него – не было сил – расплакался бы вмиг. А Йоэль ждал. Ждал и надеялся, держа его холодную тонкую ручку обеими своими, поглаживая большими пальцами бледные запястья и грустно рассматривая каждую деталь его исхудавшего за месяц тела... — Какого хера ты снова указываешь мне как правильно!!! — громкий крик, донёсшийся сквозь гарнитуру, заставил Алекси распахнуть глаза и стянуть её с головы, спешно оборачиваясь. Последовавший за ним хлёсткий удар пощёчины – подпрыгнуть на месте, в оцепенении уставившись на замершего Йоэля, светлые волосы которого закрыли ему половину лица. — Истеричка, блять. — процеживает сквозь зубы Нико, нервно поглаживая пострадавшую руку. — Сходи к психологу. — выплёвывает с таким же ядом, задевая плечом проходя мимо, не менее злобным взглядом одаривая и Алекса. Последний от этого неприятно поёжился, вновь тряхнув головой и пряча лицо в чёрных отросших кудрях. Сидящий около бочки Томми лишь пождал губы, сочувственно смотря на одного и второго. — Нет, бля, так дальше продолжаться не может. Либо вы вдвоем решаете как-то свои беды с башкой, либо мы всей группой пойдём нахуй. — окончательно стаскивает с плеч гитару Йоонас.**** ****
Свежие порезы на ногах немало саднят, кровь впитывается в чёрные как смоль скинни, создавая неприятное ощущение влаги в районе острых коленей. Рука, спрятанная в кармане чёрной джинсовки, нервно теребит лежащий там же ножик. "Слабак" — разрезает воспалённый рассудок. — "Даже до дома не дошёл" — Сколько это ещё будет продолжаться?! — резкий голос Йоонаса, как гром среди ясного неба раздавшегося из-за приоткрытой двери репетиционной, заставил Лекси встать как вкопанного и замереть, прислушиваясь. — Почти два месяца блять! Что происходит?! — Отвали, Йон. — не менее агрессивно звучит тому в ответ. — ТЕБЕ ЕЩЁ РАЗ ЁБНУТЬ?! — только пуще прежнего заводится Порко. — ДА ДАВАЙ! РАЗЪЕБИТЕ МНЕ ЛИЦО ВСЕЙ ГРУППОЙ! ЕСЛИ ВАС ЭТО УСПОКОИТ, ТО Я СОГЛАСЕН!!! — Придурок. — цедит сквозь зубы Йон. — И я знаю, что бы тогда ни произошло — это твоя вина: ребёнок блять и мухи не обидит. Вообще внутри ничего не коробит?! — ДА ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ ОТ МЕНЯ УСЛЫШАТЬ?! — громкий крик раздался почти у самой двери, заставив стоящего по ту сторону Алекса инстинктивно отпрянуть. — ДА, Я УБЛЮДОК РЕДКОСТНЫЙ, АЛКАШ ПРОПИТЫЙ И ПРОСТО ИДИОТ! ЕБАТЬ, ВОТ ЭТО НОВОСТЬ!!! — тень под дверной щелью пугающе извивалась. Парнишка стоял как вкопанный, представляя агрессивную жестикуляцию Хокки. — Так просто произошло. Ты думаешь, я не пытался всё исправить? Ты правда так думаешь?! Представь, какого это — видеть когда дорогой тебе человек становится лишь бледной тенью самого себя ПО ТВОЕЙ ЖЕ блять ВИНЕ, И ТЫ НИЧЕГО НЕ МОЖЕШЬ СДЕЛАТЬ! Любая моя попытка помочь ему лишь усугубляет положение. Я просто чудовище, которое крушит и ломает всё, что ему дорого. И следующим что я сломаю видимо будет ГРУППА! Я и без того знаю, что облажался, Йоонас, но сколько раз мне вам всем и каждому ещё надо сказать, чтобы вы сюда НАХУЙ НЕ ЛЕЗЛИ?! Вы тут не поможете, ясно?! — следом дверь открывается с такой силой, что мальчишка едва успевает выставить руку и защитить себя от удара. — Хокка, блять! — звучит вслед быстро удаляющемуся к выходу парню. — Иди нахуй, Порко, я уже всё тебе сказал. — бросает тот даже не обернувшись. — Да пошёл ты... — рассеянно тихо отвечает Йон, вперив задумчивый взгляд куда-то в пол. И неизвестно, сколько бы он так простоял, если бы до чуткого слуха не донёсся сдавленный всхлип. — О господи. — следующее, что срывается с его уст, едва стоит заглянуть за дверь. — Тише, Алекси, бедный, господи. — сердце вмиг закололо и закололо ещё сильнее, стоило только обнять мальчишку и почувствовать, насколько непривычно он худой сейчас. — Н-не вер-рь ему. Эт-то й-я во всём... Он п-просто жертва об-бстоят-тельств. — сбивчиво молвит тот, сильнее прижимаясь к старшему и прячась в его крепких объятиях. — Расскажешь? — без особой надежды вопрошает тот. — Ты знаешь, что бы ни произошло я всегда помогу. В кровь разобьюсь, но помогу. — Н-нет.. н-нет, я не... — сбивчиво шепчет Лекси, тряся тёмной головой и инстинктивно сжимая пальчиками чужие плечи. — Хорошо, хорошо, тише малыш... — успокаивает Йоонас. — Тогда поговори сам с ним. Пожалуйста, Алекс, вам обоим это нужно. Пообещай. Просто пообещай, что вы всё обсудите...**** ****
"Она приторная." — воспалённый разум прав и в этот раз. Разные девушки на свете обитают. Есть сильные как скалы, проламывающие себе дорогу потом и кровью, есть милые как из дешёвого аниме для раннего пубертата, есть накрутившие себя и погрязшие в депрессии и упадочных настроениях... А есть такие как она. Слишком сладкие, приторные. Намеренно пытаются казаться божьми одуванчиками, беззащитными овечками и прочими милыми созданиями, скрывая за этим абсолютную душевную пустоту. Хокку такое только отталкивает. Выглядит дёшево и глупо. Обёртка красивая – отрицать нечего. Но содержимое гнилое. Как и у самого Хокки. Он никогда себе не простит того что с Ним сделал. И быть может, это действительно не выход. Может, Хокка снова не там где нужно, опорожняя один за другим стаканы крепкого виски. Всё, лишь бы хотя бы на вечер отпустить себя, перестать думать что происходит с другим человеком где-то здесь же, в этом же городе. С тем самым человечком, что бесконечно кутается в рукава и капюшоны больших толстовок, что так мало, но так мило улыбается, чей звонкий смех заразительнее любого вируса... С тем человечком, что разбился на его руках. Никогда не простит. Тонкая ножка в дешёвых капроновых колготках весь вечер поглаживает его бёдра. Глупая группи, в любое другое время Хокка бы её скинул, забирая стакан и уходя подальше. Сегодня же... стало как-то уже всё равно. Он просто монстр. Какая теперь уж разница. Может, Хокка действительно не в том месте и не в то время сейчас. Может, его каждодневные попытки забыться, утонуть на дне бутылки с самого начала фаталистичны. Может, Йоонас и остальные ребята также правы, когда приходят к нему в квартиру и первым же делом вытаскивают из рук очередную дозу алкоголя, умоляя завязывать и предлагая помощь... Может быть... Неизменным и чётким остаётся лишь один факт — он попросту не знает уже что уже делать. Ему плохо. Но он не смеет себя жалеть, потому что кое-кому ещё хуже. Остаётся только злость. Необузданная первобытная ярость. Хокка видит, что чем дальше идёт время, тем опаснее он становится для себя и окружающих. Пока что самоконтроля хватает, даже с лихвой. Но что если когда-нибудь не сможет... Скольким людям он уже причинил боль и скольким ещё предстоит... А он так и не смирился со своей натурой — до сих пор страшно смотреть на себя в зеркало. — Ммм, Йоэль... Может, пойдём ммм? — она приторная. Совсем не тот типаж. Скорее ассоциация с какой-нибудь пустоголовой капитаншей команды каких-нибудь американских черлидерш. Йоэлю же больше по душе бунтарки с холодной головой и горячем сердцем. Такие же как и он. Она же ему совсем не нравится. — Развлечёмся ммм? Ты же хочешь. И внезапно в голове Хокки всё сложилось, даже слишком чётко чтобы не быть реальностью. Глупая группи, надо же, как всё совпало. Что ж, она права и Йоэль действительно хочет. Хочет и будет с ней жёстким и грубым так, как только пожелает. Ведь кто он? Просто рок-звезда, которую случайно узнала глупая девчонка, такая же как Сейбл Старр или Синтия Албриттон. И он, как это и полагается, выдолбит из пустоголовой искательницы приключений на упругую задницу всю дурь и сорвёт на ней уже свою накипевшую за долгое время ярость. Грубый и жёсткий секс без обязательств, на который согласны оба. Хотел отвлечься? Что ж, вот и подарочек судьбы. Отвлекайся как и сколько только захочешь. Ведь Йоэль знает – он просто животное. Так зачем же пытаться быть хорошим? Против натуры не попрёшь. Он пробовал. — Пошли.**** ****
Темнота на улице завораживает. Ясное чёрное небо расцвечено миллиардами маленьких звёзд и спутников. Тишина обволакивает, протягивая тонкие руки увлекает за собой. Свет уличных фонарей практически незаметен сквозь плотные кроны столетних деревьев. Алекс любит этот район — тихий и спокойный, как американская субурбия. Но любит и ещё по одной причине, что сегодня задерживается с приходом домой. Транквилизатор в его организме немало штормит. Он закинулся едва ли не целой пачкой, чтобы набраться смелости дойти до сюда. "Пора взрослеть и брать ответственность за свои поступки" — последнее, что вселяло в него уверенность. Ведь это всё было начато именно им, именно Алекси. И он сотни раз обламывал попытки всех вокруг, включая Йоэля, всё наладить. Пора бы уже и самому начать взрослеть, становиться на ноги и делать шаги. Йоонас прав — им нужно поговорить. Но ложными надеждами Алекс себя не тешит. Прекрасно знает, что ему после сегодняшнего легче точно не станет. Но можно убедить Йоэля, что всё в порядке, отпустить его... За этим он и здесь. Йоэлю станет лучше, а значит и ребятам. И с группой всё будет в порядке, и доделают они этот сингл без лишних проблем... А Алекс уж сам как-нибудь. Не привыкать. Он готовился, действительно очень долго к этому готовился. Если хотя бы Йоэлю завтра станет легче, Алекс согласен сегодня себя добить, доломать и выдрать из остатков тела все те детальки, что нужны Ему для нормального функционирования. А он уж сам как-нибудь. Но точно больше так не раскроется — просто не сможет. Ни Ему, ни кому-либо ещё — урок усвоен. И голову свою он больше никому не покажет. После этого вечера всё для всех снова будет в порядке. Настоящий же он — один наедине со своими проблемами. Так будет лучше. Так будет правильнее. Отравлять жизнь другим нельзя. Маленькое жёлтое такси останавливается около дома. "Наконец-то" — подгоняют мысли.Вмиг ускорившееся сердце начинает с новой силой гонять по организму кровь.
Хокка выходит из задней двери.Сердце же вмиг падает в пятки.
От действия таблеток, позволявших ему контролировать рассудок, не осталось и следа. С трудом поднимаясь на трясущихся ногах с холодной земли под деревом, Лекси набирается сил сделать первый шаг — всегда самый сложный, ведь после него назад дороги уже не будет. Первый шаг — выход из тени и не только крон деревьев. И что-то его останавливает. Йоэль обходит машину, открывая дверь какой-то незнакомой девушке.Сердце замирает.
Он не знает её. Не помнит ни среди подруг группы, ни самого Йоэля. Такси уезжает. На улице вновь воцаряется тишина. И она целует его. Целует желанно и грязно, как целуют развлечение на одну ночь.А внутри мальчика будто бы всё обрывается.
И Йоэль не против, не отталкивает её, продолжая до одури пошлый поцелуй, коий, очевидно, был далеко не первый за этот вечер. Укладывая руку на её тонкую талию, Йоэль совершенно не чувствует на себе шокированный взгляд того, кто занимает все его мысли на протяжении вот уже очень долгого времени. Пьяно смеясь, подводя её к двери и самому бегло и грубо касаясь её губ, совершенно не слышит, как некто за его спиной, ненароком шаркнув кедами по сырому асфальту, из последних сил пытается устоять на ногах. Стремительно ведя её вверх по лестнице в свою комнату, включая свет и позволяя чужим рукам снимать с себя одежду Йоэль даже не догадывается, что кто-то прямо сейчас в паре метров за окном тихо давится слезами, наблюдая за резкими движениями двух силуэтов на синих шторах того самого окна. Скидывая её на кровать и без лишних прелюдий громко и грубо входя в её тело, даже не подозревает, что кто-то прямо сейчас, сквозь приоткрытое окно едва заслышав первый громкий стон, стремглав прочь мчится от его дома вниз по улице, и прохладный ночной ветер бьёт этому некто в лицо, больно высушивая дорожки холодных слёз. Одинокий мальчишка, что чудом не попадает под колёса этих больших машин и то и дело натыкается на случайных прохожих... Не знающий бы спросил, куда он так бежит, почему ему так больно... Отчего он так быстро сбегает вниз по мостовой к реке, заливаясь слезами, Отчего так громко он кричит и плачет, со всех сил впиваясь тонкими пальчиками в покрытые синяками плечи. Почему он залпом выпивает принесённое на двоих пиво и тут же нещадно разбивает бутылку о ближайший камень. Зачем он, давясь слезами и надрывно хрипя сорванным голосом, расстёгивает куртку и разрывает воротник футболки, За что спешно прорезает осколком новые глубокие шрамы над самым сердцем. И почему это сердце, горячее, чуткое и доброе, сейчас так болит, ноет и плачет грязными слезами дурной крови, что впитывается в белую ткань аккурат около логотипа Линкин Парка. Ведь как глупо было полагать... Как глупо было на что-то надеяться... Как бы он ни пытался, что бы с собой ни делал, такой как Алекс Ему не нужен в принципе. Абсолютно. Вторая истина Тони всплывает в голове сама собой — незаменимых людей нет, есть полезные. Все, кто сейчас клянутся быть всегда с тобой, уйдут не попрощавшись. Привязываться — чистое зло, твои ожидания — твои проблемы. Это ещё одна болезненная правда, от которой никуда не скроешься. И Лекси просто не имеет права злиться. Ведь что произошло? Естественный процесс, разве Хокка что-то ему должен? Да, он говорил, что такое времяпровождение совсем не для него, но разве он не мог соврать, недоговорить, изменить позицию... Он же свободный человек и это его право... Нельзя так плакать, нельзя... Но почему же больно... И уже ведь было прямо сказано, что Алекс никогда не займёт даже позицию разового развлечения на ночь. Лекси был бы согласен даже на это. За ту одну единственную ночь, на которую он бы действительно стал Его Лекси, пусть даже Его игрушкой Лекси, но такой счастливой игрушкой, он без раздумий продал бы остатки души. "Продал бы, да только не купит никто. Грязная и рваная — даром никому не нужна" Но отчего эта жалкая душа так мучительно умирает в крепких и кровавых объятиях терновника, отчего шипы так скребут и плачет разбитое сердце... Ведь это только его проблема, что оно у него разбилось... Недостойный и отвергнутый, он сам в этом виноват...