21 век - привет, первая стадия создания Самоубийство в 21 год — не оправдание Гербарий из твоих волос — эликсир для выживания Кремированные тела в пыли пустого здания
**** ****
Этот туман густой будто сметана. Казалось, его можно черпать ложкой или даже нарезать на мелкие кубики. Он полностью застил всё живое и неживое, словно поглотил и растворил в себе. Быть может, действительно ничего больше и нет. Не осталось, скрылось в этом словно потустороннем белом свечении. Вытянешь руку — не увидишь уже и кончиков пальцев. Алекси и не видел, задумчиво наблюдая за витиеватыми клубами сигаретного дыма, растворяющимися в пространстве за открытым настежь окном, на откосе которого он и сидел. Казалось, весь мир сузился до этого самого подоконника и этого самого окна. Последнее также почти исчезло. И тишина. Она была странной. Не давящей, скорее обволакивающей и мягкой. Возможно, всё так и должно было произойти, так и должно было закончиться. Возможно... Многие люди воспринимают смерть как конец, финиш, после которого уже не будет того самого "после". Алекси же всегда мыслил о ней как о свободе. Но ответом каждый раз звучало возражение: а свобода ли? Звук сигареты тёмно-оранжевый. Попробуй как-нибудь прислонить её к уху, и ты действительно услышишь это тёмно-оранжевое тление. Звуки людей же зависят от многого. Звуки секса, например, всегда в диапазоне красного. Такой объёмный цвет всегда обозначает что-то приятное. Люди создают его, когда им хорошо. Радостный смех или пошлые стоны — все объёмное и в диапазоне красного. Но такие разные оттенки... Звуки у мужчин обычно от пурпурного до глухого коричневого, а женские скорее алые, словно кровавые, но бывают и светлые, словно выгоревшая краска. Но радость всегда объёмная и безграничная. В отличие от звуков боли. Последние словно.... словно пирамидальные. У радости нет границ, она везде и повсюду, словно океан, где ты лишь робкая песчинка... У звуков боли же есть ребра и грани, они словно стеклянные и закрытые в форму. В острую форму. Звуки боли обычно тёмно-синие, ближе к чёрному. Но крики иногда бывают изумрудными, как тёмное стекло бутылки дорогого вина. Причем у людей всё универсально... Чего не скажешь о музыке. Одна и та же гитара с разным аккомпанементом будет выглядеть по-разному. Один и тот же бой на одних и тех же аккордах может меняться от тёмно-розового с красно-фиолетовыми вкраплениями глянца, до самого настоящего алмазного — блестящего и содержащего в себе абсолютно всё. Да и сама музыка... она как безграничный цветастый океан с разными переплетениями перламутра и матовости, неона и металла. Голоса людей же на ней выглядят странными брызгами и линиями, такими чёрными, словно ограняющими и придающими индивидуальности... Красиво, не правда ли? О своей синестезии, Алекси узнал в 17. Оказывается, то что он говорит о звуках для многих звучит бессвязным бредом.... оказывается, это ненормально — очередная ненормальность в его жизни. Не первая и, увы, далеко не последняя. Но цветовые ассоциации у него идут далеко не только со звуками... много с чем в принципе.И довольно часто с мыслями тоже.
Алексу всегда казалось, что смерть белая. Странно, ведь все её рисуют чёрной старухой с косой, в то время как ему, напротив, всегда казалось, что она светлее северного снега... Может и не старуха даже, но точно что-то белое, молочное и мягкое словно мех. Она просто аккуратно забирает тебя и всё, обволакивает и погружает в свет, где царит только покой. Этот туман и присущая ему тишина действительно выглядели как смерть.И Алекс её совершенно не боялся.
Ведь мёртвые души попадают на небеса, превращаясь в звёзды, не так ли? Звёзды мёртвых, оплакиваемые слезами живых. Легенды оглашают это как один из возможных исходов. Звёзды... Для многих — символ чистоты и того самого света. Такого света, которого ты никогда не найдёшь в жизни. Ведь последняя полна тягот и разочарований, страданий и бесконечной боли, но вместе с тем и радости, блаженства и страсти, даже некой долей безумия... А это всё краски. Краски, что присущи природе и людям. И ошибочно делить их на "хорошие" и "плохие" — они просто есть и это данность. Они есть в каждом поступке и сказанном слове. Именно они в большей степени и окрашивают человека в тёмные и светлые тона разными слоями и всеми возможными мазками и пятнами.Ведь безгрешных душ нет.
Себя Алекс видел в тёмных тонах — иначе при его естестве просто невозможно. Немой крик некогда сквозил в каждом его движении, мольбами о помощи пестрела его бархатная кожа... И чёрные ветви терновника с невиданной красоты белыми цветами — его главный мучитель и единственный друг. Алекс знает его с самого детства.И он принимает его.
Ведь только приняв себя, свой грех и свои цвета можно обрести истинную свободу жизни. Но свобода ли смерть? Алекс пока не знает. Но предпочёл бы вместо того "Раствориться в свете уже мертвых звёзд пока весь город спит", — нежным шёпотом срывается с его искусанных алых губ. "Я мог всё изменить, но не решился..." — тихая фраза плавно переходит в последнюю никотиновую затяжку. Яблочный чапман — его любимые. "История о том, как я хотел исчезнуть из себя: Одна причина жить и миллион причин забыться..."