Бремя

      Рано или поздно, это должно было произойти. Человеческое терпение — это не сталь, которую можно расплавить и придать необходимую форму. Это и не бездонный сосуд, что никогда не переполнится. Вначале люди будут только тихо роптать, но этот ропот будет постепенно переходить в недовольный гул, а потом и в боевой клич, призывающий отобрать у власть имущих то, что принадлежит народу по праву. Когда-нибудь должен настать момент, когда люди устанут надеяться, устанут утешать себя, устанут ждать, устанут терпеть. И когда эта роковая секунда наконец-то пробьет… они, отчаявшиеся, озлобленные, напуганные и несчастные, дадут своей накопленной ярости волю, схватят всё, что попадется под руку, будут крушить, ломать и рвать всё, что встанет у них на пути. Всё то, что отделяет их, как они будут думать в бешеном бреду от долгожданной победы. Их ничего не остановит: ни законы, ни стража, ни какие-то моральные принципы. Их не остановит даже самая ужасная стужа, что губит всё, к чему прикоснется её ледяная рука. Ничего из этого не останавливало людей тогда… не остановит и сейчас.       Горожане собрались на главной площади Нью-Лондона. Сюда пришли все, кто только смог: молодые, взрослые и старики; мужчины, женщины, и даже дети. Все они напоминали волнующуюся серо-коричневую, местами даже черную массу. И это было неудивительно — сейчас мало кто думал над тем, насколько красива и чиста его одежда. Многие работали на угольных шахтах, и у некоторых сажа уже настолько сильно въелась в ткань, что пытаться отстирать её уже было бы пустой тратой времени. Да и сейчас это было просто невозможно: вода замерзала быстрее, чем её успевали нагревать. Все были закутаны в меховые пальто и плащи, уже старые и изношенные, но всё ещё способные подарить драгоценное тепло; почти у всех были шарфы и шапки, защищающие уши и шею от обморожения, но кому-то приходилось довольствоваться обычными тряпками, а высокие сапоги облепил снег.       Люди сжимали в руках всё, что им только удалось найти: гаечный ключ, кирка, арматура, лом, металлическая труба, дубинка, лопата, молоток, нож — всё это могло быть отличным оружием. Оружие, которое уже совсем скоро будет пущено в ход. Жители Нью-Лондона работали как ломовые лошади, порой даже сверхурочно, недосыпали и недоедали, терпели мороз и холод, внезапно обрушившийся на Землю, словно кара Господня. Ни один человек не выдержал бы такой нагрузки, не выдержал бы всего того горя, что им пришлось пережить. Но всех этих людей объединил один человек, которого все единогласно, и даже любя, прозвали Капитаном. Когда-то он вселил в них надежду, заставил их всех поверить в то, что у них ещё есть шанс на спасение. Люди искренне любили своего нового лидера, который изо всех сил пытался сделать жизнь своего народа хоть чуточку лучше. Конечно, не все его решения были приняты с одобрением… но иногда приходилось жертвовать чем-то одним, чтобы спасти других. Но, как бы Капитан не старался, условия, в которых им всем приходилось выживать, становились всё жёстче и жёстче. Температура стремительно падала, угля и других ресурсов не хватало, люди начали голодать, болеть и умирать. Как бы это не было жестоко, но выживали только сильнейшие. И эти сильнейшие продолжали работать, сцепив зубы и скрепя сердце, теша себя надеждой, что всё это не зря.       А потом все узнали, что Винтерхоум пал…       Это событие сильно подкосило образовавшееся сообщество Нью-Лондона. Все были в ужасе, когда вернувшиеся разведчики рассказали о том, что им пришлось увидеть: истощенные от голода замерзшие тела, замершие в самых разных позах — от позы эмбриона, до обычного лежания на спине, — пустые дома и склады, безмолвные заводы и шахты, а также взорванный генератор. Людей сковал неописуемый страх и отчаяние, многие потеряли надежду и, обезумев от паники, начали требовать того, чтобы Капитан повел свой народ обратно в Лондон, откуда они все ушли с таким большим трудом и заплатив такую высокую цену. Лидер был непреклонен. Он ни в коем случае не собирался возвращаться в Старый Лондон, ведь тогда он буквально поведет своих людей, которых он искренне любил и защищал, на верную смерть. Нью-Лондон поделился на два лагеря: на обычных горожан и Лондонцев. Некоторых удалось убедить остаться, кто-то был слишком упрям, а кому-то хватило наглости на то, чтобы начать воровать припасы у мирных жителей для своего похода, который с самого начала был обречен на провал. И тогда Капитану пришлось пойти на жесткие меры, чтобы наказать преступников, ведь он не мог допустить того, чтобы Лондонцы подвергали смертельной опасности его народ из-за собственного страха. В любой другой ситуации это ещё можно было бы как-то оправдать… но сейчас эти люди совершали самое настоящее преступление против всего человечества. Увы, но, несмотря на все попытки, те люди, которые твёрдо решили уйти, всё же покинули Нью-Лондон, после чего их больше никто не видел.       Данное событие не могло не отразиться на жизни мирных жителей. Среди Лондонцев были чьи-то друзья, братья и сестры, супруги, дети… и все они, скорее всего, уже погибли, так и не дойдя до уничтоженного холодом города, что некогда был символом процветания и прогресса. Пускай это вряд ли можно было предотвратить, да и Капитан сделал всё, что было в его силах и даже больше… однако это посеяло сомнение в душах людей. Они еще боялись высказываться в открытую, продолжая убеждать себя в том, что они поступили правильно. Но это не могло длиться вечно. Дела в Новом Лондоне становились всё хуже: жители работали на износ, ресурсов постоянно не хватало, а холода становились всё сильнее. Появление стражей порядка смогло воодушевить людей на какое-то время, ведь Капитан четко дал понять, что не бросит свой город… а потом начали проводиться аресты, облавы, строиться тюрьмы, были даже введены показательные смертные казни… всё это очень пугало невинных горожан, которые просто хотели дожить до завтрашнего утра. К тому же их негласный лидер начал медленно сдавать позиции, порой нарушая собственные обещания. Недовольство росло, люди переставали верить в Капитана, и даже его слова о том, что всё это лишь необходимая, но временная мера, не могли переубедить жителей Нью-Лондона. Кто-то в тайне сбегал, не желая попасть в лапы жестоких стражников по чьему-то доносу, кто-то молча подчинился, а кто-то начал помышлять о восстании. Чаша человеческого терпения начинала переполняться.       Ситуация обострилась, когда в город начали приходить беженцы. Их всех просто физически не удавалось спасти, так как в большинстве своём это были тяжелобольные и калеки. Приходилось пускать в город только здоровых, так как в Новом Лондоне было просто недостаточно больничных коек для всех больных, да и те уже были заполнены до отказа. Это только подливало масла в огонь общего недовольства и неверия, так ещё от беженцев начали распространяться слухи о том, что грядет Велика Буря, которую никто не способен пережить. И городские жители начали задаваться закономерным вопросом: сможет ли их Капитан сделать так, чтобы Нью-Лондон смог выстоять? Большинство людей начало склоняться к отрицательному ответу, и даже страх перед стражей порядка не останавливал их от того, чтобы говорить вслух о своей ненависти к лидеру. Он даже не в состоянии обеспечить всех людей нормальной едой, о какой Великой, черт возьми, Буре тогда может идти речь?! К всеобщему ужасу, слух о том, что совсем скоро на город обрушится страшная метель, подтвердился. Жители слышали сбивчивые прогнозы ученых, что тряслись на городской трибуне уже не от пронизывающего холода, а от страха. И эти прогнозы были самыми худшими: они пророчили такие низкие температуры, что ни одно живое существо, находящееся за пределами города, не имело бы никаких шансов на выживание, а почва в теплицах стала бы непригодной для того, чтобы хоть что-то там выращивать. Запасы еды и ресурсов были небольшими, не все дома были обустроены, врачей и здоровых рабочих рук не хватало, большинство шахт были истощены… Люди нуждались в Капитане как никогда раньше. Они готовы были дать ему шанс, простить все те жертвы, на которые им всем пришлось пойти ради сохранения порядка, лишь бы он помог им выжить. Но он, услышав последние новости, просто закрылся в своём штабе. Он не выходил оттуда весь день, а затем и следующий… Люди окончательно потеряли надежду.       Осознав то, что теперь они могут надеяться только на себя, жители Нью-Лондона, поддавшись единому порыву отчаяния и праведного гнева, схватились за оружие и собрались на городской площади. Может быть они не смогут пережить эту бурю, но перед этим они хотя бы утолят свою жажду мести, окропив белоснежный снег капитанской кровью. Чаша была переполнена. Холодный ветер задувал под одежду, завывал на улицах между домами и в брошенных шахтах, тысячи снежинок, словно маленькие иглы, впивались в глаза и щеки. Мрачный взгляд горожан был устремлен в сторону штаба, окоченевшие пальцы мертвой хваткой сжимали некогда полезные, а теперь смертельно опасные инструменты. Всё будто бы замерло в каком-то странном предвкушении, а воздух чуть ли не трещал от напряжения. Решение было принято. Им всем уже нечего терять, их судьба предрешена. Все были убеждены в том, что они согреются уже в Аду.

Нью-Лондон потерпел крах.