Бремя

      Холодная водяная капля упала на лицо спящего Юджина Уильямса. Она стекла вниз по его бледной щеке и застыла на подбородке, будто бы боясь сорваться с него. После этого ещё несколько капель упали на его лоб, запутались в густых темных волосах, что были покрыты легким слоем белоснежного инея. Юноша сонно поморщился от того, как жидкость неприятно холодила его и без того холодную кожу. Не открывая глаз, он слабо дернул затекшими плечами, а затем медленно провел ладонью по худому лицу. Всё было словно в тумане… откуда капает вода? На улице начался дождь, и у него протекла крыша? Надо бы сообщить об этом инженерам — молодому медику вовсе не хотелось выслушивать жалобы о потопе от соседей снизу… Юджин резко распахнул глаза и чуть было не вскочил со своего места; частое сердцебиение отдавалось в висках глухими ударами. В панике оглядев свою комнату, Уильямс обнаружил, что с того момента, когда он провалился в сон, здесь ничего не изменилось: потухшая и к этому времени уже остывшая печь, пустые ящики из-под угля и древесины (парень запоздало подумал о том, что мог бы их разобрать и использовать в качестве топлива), кушетка, дневник Капитана в его руках… у него в голове на секунду даже промелькнула мысль о том, что все те события, произошедшие с ним вчера, оказались лишь дурным сном. Всё-таки на фоне сильного стресса человеческая психика могла переживать и не такие «перфомансы». Однако потертая записная книжка в его руках решительно заявляла об обратном. Но, если всё это не плод его воспаленного воображения, то тогда это значит…       Разбившаяся об его макушку новая ледяная капля заставила хирурга вздрогнуть.       Он может мыслить и чувствовать, слышать стук своего сердца и сбивчивое дыхание; ощущать под подушечками пальцев жесткую шероховатость искусственной кожи, которой был обшит дневник Кристофера; слабое тепло солнечного света, что просачивался сквозь оттаявшие окна над его головой… Это значило только одно: он жив.       «Я жив.» — такая простая мысль, в которую было чертовски сложно поверить.       Юджин медленно поднялся с пола и развернулся к окну. Он, положив записную книжку на пол, уперся руками в холодное и мокрое оконное стекло, и с силою надавил на него. Раздался треск оставшегося не растаявшего льда, и в следующее мгновение солнечный свет и свежий морозный воздух наполнили полупустую комнату живыми красками.       На прояснившемся голубом небе сияло солнце. Оно грело слабо, но это было всё же лучше, чем обволакивающая холодная тьма. Его лучи мягко касались бледного лица Уильямса, тем самым напоминая ему о нежных руках его матери. Всё выглядело так, словно никакой Бури и не было. Сейчас было так непривычно тихо… и светло… Молодой врач смотрел на небесное светило так, словно видел его впервые. А ведь когда-то он даже и не думал специально поднимать голову, чтобы посмотреть в небо; казалось, что юноша вообще забыл о том, как оно выглядит. Но сейчас, после всех пережитых ужасов… оно казалось особенно красивым.       — Мы выжили… Мы смогли…       — Всё закончилось. Поверить не могу, что всё закончилось…       — У нас получилось…       Юджин только сейчас заметил, что на улицы Нью-Лондона осторожно выходят жители. Они всё ещё инстинктивно кутались в свою скудную одежду, не верящим и шокированным взором оглядывались по сторонам, переглядывались и перешептывались между собой; они стояли в тени своих домов, чудом переживших эту чудовищную метель, не решаясь выйти на свет. Никто не смел нарушить тишину громкими радостными возгласами. Все, кроме одного человека. Ричард первым вышел из тени. Его походка, обычно твердая и уверенная, была шаткой; взрослый мужчина чуть было не споткнулся на ровном месте. Возле его рта часто образовывались белые клубы пара, широкая грудь тяжело опускалась и поднималась. Негласный лидер вчерашнего восстания с минуту оглядывался по сторонам, поднимал голову к безоблачному небу; его пальцы нервно подрагивали. А потом он медленно повернулся лицом к выжившим горожанам…       — УРА!!!       Полный искренней радости вопль тут же подхватили вышедшие на улицу горожане. Они бросали в воздух свои шапки, в обессиленном восторге падали на колени, плакали, обнимали своих родных и близких… Ступор осознания и принятия наконец-то сменился долгожданным ликованием.       Они смогли. Они выжили. Выжили, несмотря ни на что.       Услышав радостные крики с улицы, Юджин сам будто бы наконец-то очнулся ото сна; очнулся по-настоящему. Его лицо озарила счастливая улыбка, по порозовевшим от мороза щекам начали катиться слезы облегчения, сверкая в лучах солнца, что медленно поднималось над белоснежным горизонтом Морозных Пустошей. И всё-таки каким же оно было красивым.

***

      Сегодня в пабе «Дым над трубой» было так много народу, как никогда до этого. Из каждого угла доносились восторженные голоса, звон стеклянных стаканов и кружек, поднимающихся в торжественных тостах, и взрывы хохота. В заведении стоял терпкий запах алкоголя, аромат горячей еды и приятный жар от весело потрескивающих дров в печи. К счастью, к вечеру снова удалось наладить подачу тепла в дома, кухни, больницы и другие заведения. Жители Нью-Лондона впервые за столь долгое время смогли вздохнуть полной грудью, забыть о своих ежедневных проблемах, и ощутить всю радость жизни. И ведь правду говорят: стоит человеку хоть раз оказаться на краю гибели, как он тут же начинает совершенно по-другому смотреть на своё существование.       — Господи, до сих пор не верится в то, что мы выжили, — Ричард Каррингтон сидел за деревянной барной стойкой рядом с Юджином. Перед ним стоял стакан с крепким виски, который он осушил чуть ли не за один глоток.       Его сосед не был таким большим фанатом алкоголя, поэтому ограничился лишь горячим «Английским Завтраком». Юноша с улыбкой подумал о том, что, захватив с собой несколько увесистых мешков чайных листьев, помимо остальной немаловажной провизии, они невольно лишь усилили всеобщий стереотип про то, что англичане и дня не могут прожить без чая. Но, так уж устроен человек: иногда ему просто необходимы такие простые, но очень важные мелочи, особенно в таких… неординарных ситуациях.       — Да, мне самому не верится… — ответил молодой врач, держа в руках кружку с согревающим напитком. — Конечно, многие заболели, но летальных исходов на удивление мало. Это… просто какое-то чудо…       — Может быть наш почивший Капитан не так уж и плохо обустроил город? — эти слова Ричард произнёс с какой-то непонятной интонацией: вроде бы это должно было звучать как шутка, но при этом в голосе высокого мужчины слышались слабые нотки до сих пор не утихшей обиды и разочарования… а также горького сожаления.       — Кстати об этом… — Юджин сделал небольшой глоток из своей кружки, будто бы надеясь на то, что горячий чай придаст ему сил. — Что теперь будет с Нью-Лондоном? Рано или поздно людям снова понадобится Капитан…       — Я как раз хотел поделиться с тобой новостью! — вдруг весело пробасил Ричард, наливая себе в стакан новую порцию виски. — Я уже давно думал об этом, но, сам знаешь, раньше, при диктатуре старого Капитана, против него нельзя было и слова сказать, но теперь… ну, в общем, я думаю над тем, чтобы предложить свою кандидатуру на пост главы города! Я поспрашивал некоторых горожан и, они сказали, что хотели бы видеть меня в качестве Капитана. Да и к тому же, в свете последних событий чуть ли не весь город мне симпатизирует…       Будто бы в подтверждение этих слов, со стороны большого круглого стола у дальней стены паба раздался веселый возглас мужчин, что работали на угольных шахтах:       — Прошлый Капитан был хуже некуда, а вот с Каррингтоном в Нью-Лондоне уж точно всё наладится! Каррингтона в Капитаны!       В пабе тут же поднялся одобрительный гул: многие повернулись в сторону Ричарда и Юджина, высоко подняв свои стаканы и кружки; все они активно скандировали лозунг «Каррингтона в Капитаны!», с воодушевлением заваливая похвалами последнего. Сам же Ричард горделиво выпятил грудь вперед и сам повернулся в сторону «группы поддержки», и поднял свой стакан, провоцируя тем самым новый взрыв оваций.       — Да уж, люди действительно тебя любят, — произнес Уильямс, с улыбкой взглянув в сторону своего соседа.       — Не хочу заранее загадывать, но, мне кажется, что из меня действительно выйдет неплохой Капитан, — широкоплечий мужчина довольно усмехнулся в аккуратно подстриженные усы; в его зеленых глазах плясали веселые искорки.       Однако Юджин не мог полностью разделить его радости. Он мрачно потупил взгляд голубых глаз и молча развернулся корпусом к барной стойке.       — Эй, Юджин, ты чего? — Ричард повернулся к пареньку, вопросительно вздернув бровь. — Всё в порядке?       — Да, просто… — юноша запнулся, нервно прикусив губу. — Не пойми меня неправильно, Ричард, у тебя действительно есть все шансы на то, чтобы стать отличным Капитаном, но… ты действительно уверен в том, что справишься с этим?       — А с чего это я могу не справиться? — Каррингтон вновь усмехнулся, слегка прищурившись. — Конечно, о мёртвых говорят либо хорошо, либо никак, но, Юджин, ты сам прекрасно понимаешь, что прошлый Капитан был таким же лидером, как из меня монашка. У меня уже есть идеи насчет того, как можно наладить добычу угля, древесины, какие законы принять, а какие отменить, в какие исследования вложиться… Да, потребуется какое-то время для того, чтобы Нью-Лондон встал на ноги после всех этих событий, но, чёрт возьми, если мы каким-то чудом пережили эту чёртову Бурю, то почему мы не сможем справиться со всеми остальными трудностями? Тем более, если Я знаю, как их можно разрешить. Уж что-что, а ошибки прошлого Капитана я точно не повторю, упокой Господь его душу…       Ричард, метнув на Юджина взгляд, в котором читалось лёгкое раздражение, сделал быстрый глоток из своего стакана. Мужчина был раздосадован тем, что его друг засомневался в его компетентности, но старался не подавать виду. В конце концов, когда дела в городе стали плохи, люди пошли именно за ним, а не за кем-либо ещё, и это, как думал Ричард, единственное, что имело значение.       Молодой хирург, всё это время хранивший молчание, вдруг сжал кулаки.       — Кристофер. Его звали Кристофер Нельсон, — даже сам Уильямс удивился тому, как резко прозвучал его собственный голос.       — Что?       — Так звали прошлого Капитана.       — А откуда ты… это знаешь?       Юджин посмотрел в глаза Ричарда. Вчерашний лидер народного восстания вдруг заметил, как сильно изменился взгляд сидевшего рядом с ним голубоглазого брюнета, что ростом был ему всего лишь по плечо: в его глазах читалась какая-то… странная взрослая уверенность; мудрость, присущая человеку, что прожил на этой Земле не один десяток лет, но никак не наивному юноше, и глубокая тихая печаль, явно вызванная сильным душевным потрясением. Конечно, всё это можно было списать на Бурю и её неотвратимые последствия, однако Каррингтон чувствовал, что здесь было что-то другое, пускай и не мог этого объяснить. Он невольно почувствовал, как по его спине прошелся неприятный холодок, хотя в пабе было достаточно тепло. А Уильямс всё ещё вглядывался в глаза Ричарда, будто бы желая в них отыскать ответ на очень важный вопрос, который он, тем не менее, не спешил озвучивать. Но тут он шумно вздохнул, после чего достал из кармана своего пальто потрепанную записную книжку и подвинул её в сторону ошарашенного Каррингтона.       — Это дневник Капитана, — произнес молодой врач. — Я нашел его, когда осматривал его кабинет. Мне кажется, тебе стоит его прочесть.       — И почему же я должен его прочесть? — с каким-то презрением фыркнул Ричард, к которому вернулась его прежняя уверенность в себе.       — Ричард, как я уже говорил, я не сомневаюсь в том, что из тебя выйдет хороший Капитан, — ответил Юджин, продолжая с какой-то странной решимостью смотртеть мужчине прямо в глаза. — У тебя много достойных качеств, которые нужны настоящему лидеру, и, как ты сам подметил, люди симпатизируют тебе. Но, прошу, прочти этот дневник. Это поможет тебе взглянуть на некоторые вещи… под другим углом.       Между ними повисло тяжелое молчание. Ричард нервно постукивал пальцем по столешнице, поглядывая то на дневник, то на Юджина, а сидевший напротив него медик замер в ожидании. Наконец Каррингтон глубоко вздохнул, и засунул дневник своего предшественника во внутренний карман пальто:       — Ладно. Я его прочитаю. Уж не знаю, на что именно я посмотрю «под другим углом», но лишним всё равно не будет.       — Уж поверь мне, Ричард… после этого ты на многое станешь смотреть по-другому…