Бремя

      Юджин не знал, как долго он сидел в оцепенении, когда дочитал дневник Капитана… вернее, дневник Кристофера. По какой-то причине эти строки повергли юношу в куда больший шок чем всё то, с чем ему приходилось сталкиваться до этого. Ему удалось взглянуть на всё глазами своего почившего Капитана, а богатое воображение молодого медика помогло ему в должной мере прочувствовать всё его отчаяние… и сердце Юджина болезненно сжалось. Он понимал, что это откровение ничего не исправит, что оно не вернет тех, кого Кристофер погубил, сам того не желая, но… представив себя на его месте, представив то, как он в одиночку несет на себе весь этот груз ответственности за свой город… Уильямс прекрасно осознал, что и сам не справился бы лучше. А кто вообще мог бы справиться лучше? Жители Нью-Лондона — самые обычные люди, среди которых мало тех, кто грезит о славе, разбирается в экономике и политике, промышленности; они справляются со всеми своими проблемами как могут, но это не значит, что их решения всегда оказываются верными. Можно предположить, что Кристофер Нельсон оказался самым наименьшим злом, потому что никто не знает, как бы всё сложилось, если бы пост капитана занял бы кто-то другой. Но какой смысл строить догадки, если Юджин даже не был уверен в том, что завтра утром откроет глаза?       Молодой хирург тяжело вздохнул и тихо закрыл дневник. В комнате стало значительно прохладнее, из-за чего юноша неприятно поежился. Закинув в печь очередное полено, что своим пылающим треском на секунду нарушило воцарившуюся тишину, он осознал, что древесины и угля почти не осталось. А Буря так и не думала заканчиваться: затянувшее тяжелыми свинцовыми тучами небо казалось чуть ли не черным, жутко завывающий ветер грозился выбить оледеневшие оконные стекла, а от пробирающего до костей холода не спасала даже уже почти еле теплая печь. Казалось, что весь мир погрузился в вечную тьму. Юджин чувствовал себя так, будто бы остался последним живым человеком на этой бренной Земле. Он горько и болезненно усмехнулся, подумав о том, что, скорее всего, уже недалек от истины.       «Как же я, чёрт возьми, не хочу умирать», — пронеслось у него в голове.       По его бледному и осунувшемуся лицу беззвучно потекли слёзы. Уильямс из-за всех сил сжимал бледные тонкие губы, чтобы не закричать, потому что понимал, что если закричит, то просто надорвёт голосовые связки, а тугой ком тисками сжал его горло; худые плечи мелко дрожали под тканью старого пальто. Молодой медик часто встречался со Смертью, даже слишком часто. Несмотря на то, какую боль он чувствовал, когда очередной его пациент испускал последний вздох, за всё это время Юджин успел… привыкнуть к этому. Его душевные терзания постепенно притуплялись, окрашивая новую человеческую гибель не в трагедию, а в какое-то очередное и совершенно обыденное явление, не стоящего какого-либо внимания. Наверное, это неправильно, и идёт вразрез с какой-либо моралью. Но это помогало не сойти с ума. Конечно, у него бывали моменты слабости, особенно тогда, когда он видел горюющих родственников покойного, но они очень быстро проходили, ведь у хирурга было ещё полным-полно работы; работы, что не отличалась особой терпеливостью.       Но всё это время Уильямс только наблюдал за Смертью, в каком-то смысле даже став её печальным предвестником. Она шла с ним рука об руку с тех самых пор, когда юноша потерял свою мать; стала его верной спутницей во время его вынужденной и незапланированной врачебной практики. Теперь же Она смотрела ему в лицо, обжигая кожу своим холодным дыханием, и касаясь её посиневшими от обморожения и начавшегося некроза пальцами. Её немое, но при этом такое ощутимое присутствие, заставляло Юджина в отчаянии кутаться в своё пальто и концентрировать затуманенный от слёз взгляд на уже потускневшем оранжевом пламени в печи, бросая все свои оставшиеся силы на то, чтобы отсрочить неизбежное хотя бы ещё на несколько минут. Инстинкт загнанного в угол животного, не более.       Интересно, чувствовали ли все его пациенты то же самое, когда на край их койки тихо садилась Смерть, пронзая их онемевшие тела своим отстраненным и холодным взглядом? Чувствовал ли Кристофер Нельсон то же самое, когда, погрузившись в бездонное отчаяние от осознания безнадёжности своей судьбы, затягивал петлю на своей шее?..       Это чувство предсмертного одиночества было просто невыносимым…       «Я не хочу умирать, я не хочу умирать, я не хочу умирать!» — кричал про себя Юджин, дрожа то ли от холода, то ли от страха. Последнее полено и последние угли стремительно таяли прямо у него на глазах. Огонь потухнет уже через какие-то жалкие несколько минут.       Смирись…       Медик спиной чувствовал, как позади него стоит Капитан. Ему ненужно было оборачиваться, чтобы вновь увидеть его мертвое бледно-синее лицо, безвольно свисающую петлю с его шеи и потертое меховое пальто с высоким воротником. Упершийся в его затылок стеклянный взгляд мертвеца заставил Уильямса быстро тереть дрожащие руки друг о друга, чтобы хоть немного их согреть.       Смирись…       Кристофер бесшумно опустил руки на плечи беззвучно рыдающего паренька, словно пытаясь успокоить его, и тот тут же застыл на месте от этого призрачного прикосновения. Метель к этому моменту уже так громко завывала за окном, что трудно было расслышать даже собственные запутанные мысли. Последняя искорка огня в печи сверкнула в наступившей темноте, что будто бы поглотила все существующие краски, после чего погасла навсегда. Веки Юджина начали тяжелеть, его сознание начало утопать в приятной дреме, а сердцебиение постепенно замедлялось. Он вяло придвинулся к деревянной стене, усевшись прямо под окном, после чего облокотился об неё спиной с каким-то странным облегчением. Мокрые дорожки от слёз неприятно покалывали бледные щеки.       Смирись, Юджин… ты сделал всё, что мог…       Руки молодого медика сами потянулись к отложенному ранее дневнику Капитана. Прижав записную книжку к груди, юноша некоторое время просто смотрел в пустоту, слушая пронзительный вой ветра, что теперь как будто бы доносился откуда-то издалека. Всё тело обмякло, слабое дыхание вырывалось из легких маленькими облачками белого пара. Как же сильно хотелось спать… холодная тьма и тишина слово убаюкивали его, а чувство приближающейся Смерти обволакивало его тяжелым одеялом. Животный страх значительно поутих, оставив после себя какое-то странное пустое исступление.       Юджин всё же заставил себя в последний раз посмотреть в глаза Кристоферу, что стоял перед ним, нависая над юношей своею молчаливой призрачной фигурой, сверля его ледяным безжизненным взглядом.       «А ведь правда, — подумал Уильямс. — Я сделал всё, что мог…»       Он медленно закрыл глаза, тут же провалившись в глубокий сон.