Глава 2. Команда Орочимару
День близился к концу, солнце клонилось к горизонту. Саннин сверился с картой и тяжело вздохнул: дети быстро идти не могли, и они отстали от графика. Цунаде тоже это понимала, но молчала. — Нам нужно где-то остановиться на ночлег, — произнесла она, подойдя в Орочимару. — Вон в той стороне, насколько я помню, должна быть небольшая пещера — в ней и заночуем, — ответил змеелюд и не спеша пошёл вперёд. Яхико бросился к сенсею и заявил: — Я пойду на разведку! — Нет, ты никуда не пойдёшь! — ответил ему Орочимару и смерил недовольным взглядом. — Но почему? — Яхико явно не собирался вместе с остальными ждать сенсея. — Потому что я так сказал! — саннин был несколько не в духе и не был настроен на разговор. — Нет, я пойду! — настаивал на своём противный ребёнок. — Яхико! Иди сюда! — шикнула на него Конан. — Нет! — отказался мальчишка. Нервы недавно ставшего сенсеем человека не выдержали: хлёсткий удар откинул мальчишку к другим детям. — Если я что-то говорю, значит, нужно выполнять и мои слова не пустая блажь! Вы слышали меня? — тихо и угрожающе произнёс змеелюд. Конан поспешно закивала, Яхико молча кивнул, вытерев рукавом выступившую из разбитой губы кровь, а Нагато молча пялился на сенсея. — А ты чего молчишь? С чем-то не согласен? Или, быть может, твой друг в искусстве ведения боя опытнее, чем я и пойдя туда и наткнувшись на шиноби сможет обезвредить их? Ты так думаешь? — Нет, я так не думаю, — Узумаки отвечал, отведя в сторону взгляд. — Вот постой и подумай, чтоб было, если бы я позволил ему поскакать вперед меня и там бы ждало штук пять взрослых шиноби? — Орочимару сделал пару шагов вперед и добавил не оборачиваясь: — И ещё подумай, над тем, что и твой друг ведет себя неосмотрительно глупо, лезя на рожон, и ты тоже идиот, раз позволяешь ему так собой рисковать. Ответом змеелюду стала тишина, но он и не надеялся на то, что кто-то что-то ему ответит, да и желания слушать мямленье шмакодявок у него не было.--- ---
В пещере никого не оказалось, и отбивать её, к радости Орочимару ни у кого не пришлось. Солнце как-то быстро рухнуло за горизонт, и теперь, прикрыв вход в временное убежище, они все ждали, когда нехитрая еда будет готова. На небольшом костре грелся походный котелок, что был спрятан в специальном свитке. Цунаде молча помешала закипающую воду и кинула в неё сухарей и сушеного мяса. Она внимательно следила за тем, чтоб вода не «парила», ведь это бы способствовало слишком сильному запаху готовящейся еды, что было недопустимо, ведь они находились на территории врага. Дети сидели тихо прижавшись друг к другу и гипнотизировали еду. Периодически у кого-нибудь из них урчало в животе и они чуть смущались. Орочимару был занят развешиванием в пещере вещей, которым предстояло просохнуть. Он придирчиво осматривал каждую из них, старался отжать как следует, хоть пару капель, да выжимая. Но вот Цунаде дала знак, и саннин поспешил окончить своё занятие и переместиться к костру. Чашки было всего две: одна у Орочимару, другая у Цунаде. Она чуть вопросительно глянуна на друга и кивнула на сирот, на что он ответил: — Ничего, поедят после нас, если что-то от ужина останется. Цунаде чуть поколебалась и Орочимару воспользовался моментом: он как-то ловко взял у неё из рук плошку и наполнил её до краёв, а затем вылил содержимое котелка в свою чашку. Надо отметить, что получилось чуть меньше. — Я не съем столько, — запротестовала Цунаде. — Ещё как съешь! — осёк её Орочимару. — Ты прекрасно понимаешь, как нужна и неоценима твоя работа, как ирьёнина! А чакры тратится неимоверное количество на техники ирьёдзюцу! И откуда её брать, если мы даже выспаться нормально не можем? Правильно, в нашем случае из еды, так что не глупи: ешь как следует, от тебя может зависеть чья-то жизнь в нашем маленьком отряде. — Но если я съем и ты, то что будут есть они? — она указала ложкой на детей. — Как что? — изумился Орочимару. — То, что оставлю им я, ведь это — мои ученики и моя команда! Цунаде вздохнула и поняла по одному только виду, что сегодня явно не тот день, когда можно спорит с змеелюдом. Он был явно не в духе и причин могло быть много: начиная от усталости, и кончая неожиданно привалившим счастьем в виде учеников. Минут через десять плошка женщины была пуста и она сама удивилась этому, произнеся: — Хм, а раньше тут и на Джирайю хватало, а теперь я съела и не заметила. — Это потому, что мы устали и ты всю дорогу подлечивала и подпитывала чакрой моих учеников. Спасибо тебе за это! — саннин выразительно посмотрел на троих тихо сидящих детей. — Спасибо, — поблагодарили они ирьёнина чуть поклонившись, сообразив, что от них требуется. — Вот именно! — заявил Орочимару. — А сами не могли догадаться? — мужчина строго посмотрел на них, опустивших взор. А потом на свою вместительную походную посудину, в которой осталось одна треть еды. — Вот, ешьте, и поделите всё поровну! — Спасибо! — быстро поблагодарили они. Конан подбежала к Орочимару и взяла у него посудину, быстро поклонившись. Дети отошли подальше от костра и приступили к трапезе.--- ---
Чуть погодя все трое спали с почти что блаженным выражением на лицах. Орочимару усмехнулся про себя подмечая, что лишнее одеяло лишним в походе не бывает. Сейчас завернувшись в него и спутавшись в какой-то невообразимый клубок, у костра спали эти дети. «Ученики», — чуть усмехнувшись, подумал Орочимару. Цунаде была молчалива и задумчива. Обычно она не трещала без умолку, так что невнимательному или просто постороннему показалось бы, что в ней ничего не изменилось, но от внимательных глаз змеелюда странность не возможно было скрыть. Орочимару встал со своего насиженного места и подошел к вещам. — Всегда любил дождь, но, кажется, после этой войны, я его буду ненавидеть! — змеелюд потрогал сырые вещи руками и тяжело вздохнул, желая начать разговор с Цунаде. — Кажется, после этой войны мы многое будем ненавидеть и бояться вспоминать или вспоминать с болью, — ответила она ему и уставилась на огонь. — Что произошло? — прямо спросил он у неё. — Скажи сразу, ведь твоё состояние может отрицательно сказаться на ходе всей нашей миссии. — Да как сказать? — она чуть помолчала, но потом подняла на него свои глаза и начала. — Знаешь, в начале войны погиб мой брат, Наваки. — Я знаю, — перебил её Орочимару, — это я не уследил, и я виноват перед тобой. — Не вини себя: он всегда был излишне импульсивным и самоуверенным, одним словом — мальчишка, да и в том месте не должно было быть засады, и ты не можешь видеть будущее! — отмахнулась она. — Вот именно: он мальчишка, а я не предвидел, как старший, — Орочимару опустил взгляд, тишина иногда прерывалась потрескиванием горящего дерева. — Так почему ты это сегодня вспомнила? — Потому что… Знаешь, я скажу правду: я злилась на тебя иногда. Хотя и понимала, что ты ни в чем не виноват, и такое могло случиться с каждым неопытным шиноби, как Наваки. Но сегодня, когда ты остановил Яхико, знаешь, — она смахнула рукой с глаз слёзы, — я не смогу злиться на тебя когда-нибудь больше, ведь ты, как бы не было в прошлом, учел свои или же нет ошибки! — Цуна… — Не перебивай! — произнесла она чуть громче, чем следовало и Конан заворочалась во сне, правда, быстро затихла. — Я увидела в тебе действительно состоявшегося шиноби, того, кто достоин звания капитана команды… Знаешь, я почему-то сегодня сравнила тебя с дедом Хаширамой и Тобирамой! Почему-то показалось, когда ты распределял еду сегодня, что вот если бы тебе пришлось, как им руководить кланом, или Деревней, то всё там было бы правильно и хорошо! — Сомневаюсь, что в мире, где воюют дети, может быть что-то «хорошо», — сухо заметил Орочимару. — Возможно однажды, все станет по-другому, когда ты станешь Хок… Её слова потонули шуме: Нагато подскочил на ноги и вскрикнул, но тут же зажал себе рот руками. — В чём дело? — строго спросил Орочимару у него, подходя и сразу осматривая мальчишку. — У него иногда бывают кошмары, — пояснила Конан, которая всё-таки проснулась. — Да, он сейчас придет в норму и снова уснёт, — Яхико совершено не злился на своего сенсея, который сегодня учил его уму-разуму. — Ложитесь спать, — велел Орочимару, одарив их тяжелым взглядом. Чуть погодя все трое детей вновь спали, решили ложиться и двое из легендарной троицы. Орочимару притушил костер, чтоб тот не приведи Ками не выдал ненароком их расположения, и лег чуть поодаль от детей, как и Цунаде. Она посмотрела на него внимательно и улыбнулась: — Я верю, что однажды ты сможешь все изменить, и таким юным, как мой брат Наваки, не придется умирать. — С чего ты решила, что это получится у меня, а не, например, у Джирайи? — Орочимару насмешливо улыбнулся, жмурясь и зевая. — Потому что некоторые вещи иногда со стороны виднее, — ответила она ему и провалилась в сон. Мужчина посмотрел на всех, кто теперь спали в пещере. По идее нужно было бы обеспечить полноценный отдых перед долгой дорогой. Но он понимал, что эта страна не то место, где стоит задерживаться не то чтобы на лишний день… да он бы ни на минуту тут не задержался, и потому, сразу, как взошло Солнце, все они выдвинулись в сторону Конохи.