Танец Снежинки

Очередной жаркий летний день подходит к концу, и желанная прохлада опускается на город под красивый тёплый оранжево-фиолетовый закат. Нежный и тихий ветер словно ласкал открытую кожу, приятный выдох. В такую погоду хочется лишь прогуляться в лесу и послушать природу, но Кэйа решил всё-таки отдохнуть душой в другом месте. После тяжёлого трудового дня бумажной возни и уничтожения целого отряда слаймов у стен города хотелось лишь выпить и наблюдать за жизнью таких же уставших людей. Таким местом была таверна Дилюка, не даром она несёт название «Доля ангелов», по крайней мере, для Альбериха, это место точно было блаженством. И спокойным, несмотря на пьяные разборки посетителей под нетрезвый смех, всё же, какая атмосфера отдыха здесь таится! Или он вновь пытается убедить себя в чём-то. Открывает деревянную дверь и сразу же подходит к барной стойке, за которой сегодня стоит Рагнвиндр, заменяя Чарльза. Сегодня удачный день! Рыцарь улыбнулся красноволосому, который лишь фыркнул, протирая бокалы. — Добрый вечер, — словно пропел Кэйа, садясь за деревянный барный стул, тут же подпирая подбородок рукой и ещё ярче улыбнулся, глаз прикрыв, — Хорошая погодка на улице, не так ли? Знаешь, как было бы прекрасно, если бы мы прогулялись с бутылочкой хорошего одуванчикового винца… Бояться нечего — винодельный магнат никогда не воспримет всерьёз его слова, в его милой красной головушке нет места мыслям об отношениях, особенно с Кэйей. Оно и к лучшему. Ведь он может говорить правду. Большего и не нужно. — Сэр Кэйа всё продолжает паясничать, — со вздохом проговаривает Дилюк, отводя взгляд в сторону — так он пытается не смотреть на небольшое декольте капитана, до чего же мило. Альберих лишь хихикнул, прикрыв рот рукой. — Дилю-юк, ну что же ты гостью в глаза не смотришь? Стыдно взглянуть? Или… — ладони сжал в друг дружке, чуть навалившись на стойку, от чего декольте стало ещё глубже, голос же понизил, — Или стыдно признаться, что я красив? И смеясь садится обратно, как обычный нормальный человек, под горящий взор Рагнвиндра — сумел заставить его посмотреть на себя, уже победа. — Не предстало капитану ходить в подобном, сэр Кэйа. — Но я же не на работе, а лишь культурно провожу своё нерабочее время, мастер Дилюк, — бархатисто передразнивает рыцарь, всё так же лучезарно улыбаясь и смотря из-под ресниц. — Как бы я не поддерживал работу ордена, но ты же его лицо, — продолжает свои нравоучения бармен, уже бессмысленно протирая одно и то же место на стекляшке, словно хочет чем-то себя занять или убежать от диалога. — Ну-у, не будь таким занудой, я могу заниматься чем угодно… — или он просто хотел в это верить, — Но всё же дай мне бокальчика хорошенького вина, раз со мной ты не пойдёшь прогуляться. — Могу лишь подать виноградного сока — всё то же самое, но ни капли алкоголя, — беззлобно отзывается винодельный магнат, выдыхая. — Как неромантично, — надул губы капитан. — Зато полезнее, — и всё-таки достаёт бутыль алкоголя, и налил в бокал, который тёр безрассудно пару мгновений назад, и поставил перед носом клиента заказ, — Всё же, не напивайся, — бросил он это тихо, но Кэйа всё же услышал и лишь хмыкнул. Как бы не пытался Дилюк противостоять Альбериху — всегда отступает. Если бы не люди и его собственное правило, он бы тут же пустил слезу от такой заботы. Даже желание в голове появилось напиться — что же Рагнвиндр сделает? — Э-эй! Дилю-юк! Налей ещё-ё, — развязно протягивает бард, разрушивший всю идиллию, протягивая свой деревянный стакан, чуть не ударив им же бармена. — Хватит с тебя сегодня, — увернулся от удара Рагнвиндр и забрал стакан, поставив себе на стол, — Тебе и так нечем будет оплатить, у тебя уже долг побольше, чем у капитана Ордо Фавониус, — ворчливо проговаривает под слёзы и мольбы Венти. — Налей ему добавку, я оплачу, как и долг мой, — отозвался Кэйа, чуть отпив из своего бокала, да и не бросать же собутыльника в беде! И из кармана достаёт кошелёк и протягивает оплату. — Где же ты денег нашёл столько? — удивлённо спрашивает бармен, но берёт бумажки, — Неужто зарплату получил? Но она в конце месяца… — Копил, копил, не нужно считать сколько у меня моры валяется в матрасе, будь учтивее, — перебивает раздумья Дилюка, рукой помахивая, пока бард обнимает Альбериха и говорит все слова любви, но, скорее говорит это скорому возвращению алкоголя в бокал и отходит от парочки, начиная петь свои песни на пьяном языке. Рагнвиндр лишь прокашлялся и отвернулся от рыцаря после его слов. Но что же, и такой небольшой диалог намного лучше молчания! И спустя пару бокалов сам Кэйа присоединяется к барду, смеётся и подпевает под тяжёлый вздох бармена.

***

— Где же ты была, Снежинка? — прозвучал едкий голосок и звонкий удар по заднице, от чего танцор вздрогнул и поёжился, — Пришёл я вчера, а тебя и нет. Знаешь как я разочаровался? — Ах, я… просто завал на работе… — придумывает на ходу что говорить, да понял, что ошибся, от чего последовал удар по бедру. — То есть, для тебя стриптиз — подработка? Забавно. Так почему же ты не будешь полноценно работать? Ты дорогая шлюха, почему же не пользуешься этим? — Снежинка лежала у него на коленях, и схватил за подбородок, заставляя взглянуть в глаза, да большим пальцем по нижней губе водил. — Папочка… — протянул лишь Кэйа, ведь сам он ответа на вопрос не знал, и палец облизнул голубоглазки. — Видимо, Снежинке стоит преподать урок, — цокнул языком Чайльд и Альберих тут же отсел от него — мало ли что он сейчас сделает. Но тот протянул танцору полупрозрачную ткань с чем-то белым сверху. Вопросительно посмотрев на гостя принял странную вещь и чуть разглядел — полу-прозрачная белая сорочка и женское нижнее бельё с белыми гольфами. Этот рыжий точно извращенец. Или это всё шутка? Тарталья лишь выжидающе смотрел на игрушку и отчеканил, — Надевай. Не шутка. Это так голубоглазка хочет показать, что он рыцаря считает до такой степени шлюхой, что в женские одежды одевает? Хорошо, сыграем по его правилам. Выдохнув бросает «хорошо» и снимает с себя подобие одежды, в котором совсем недавно танцевал на сцене, вновь получая восхищение. Встаёт полубоком к гостью и надевает короткую сорочку, которая даже зад не прикрывает, не учитывая ещё то, что она полу-прозрачная. Снежинка кидает взгляд на сидящего, а он даже и не смотрит на игрушку, лишь попивает ранее заказанный алкоголь, словно это не он сказал надеть всё это. Чуть слышно фыркает и изящно встаёт, ногу поставив на мебель и натягивая гольф, не обделив другую ногу надевает оставшуюся ткань на ножку. Чуть присаживается и надевает последний элемент одежды — бельё, поправляя сорочку. И присаживается к гостью рядом, обвивая руками его плечи, показывая свою покорность и то, что он сделал всё, как сказано. Однако рыжий лишь спокойно поставил бокал на стол и убрал смуглые руки от себя и резко кинул на кровать, от чего у танцора сбилось дыхание и на секунду почувствовал лёгкий испуг от неизвестности. — На живот, быстро, — рыкнул Тарталья и отошёл от игрушки, доставая что-то из своей сумки, но не давая себе узнать, Кэйа покорно лёг на бархатистые простыни, и только сейчас заметил одно изменение: верёвка, которая шла до изголовья кровати. Рыцарь бесшумно выдохнул и сглотнул, теперь уже явно испытывая и тревогу, и азарт. Но не долго ему дали предаваться мыслям, и Чайльд прижал его к постели, надавливая на спину, и схватив вновь смуглые и тонкие руки Снежинки, и, используя верёвку, что ранее заметил капитан, связал руки. Не успев даже что-то сказать, как Альберих почувствовал, как его схватили за бёдра и оттянули назад к концу кровати, заставляя ноги танцора свисать. Верёвки, державшие ладони танцора теперь натянулись, и двигать ими стало невозможно. До чего Дьявольский учёт всего. И ступни в миг связали такими же тонкими, но донельзя крепкими верёвками. — Что же, Снежинка, — пропел Чайльд над ушком игрушки сев рядышком, нежно поглаживая спину, проходя по всем косточкам позвоночника, и чувствуя, как выгибается навстречу танцор, лишь хмыкнул, — Ты разочаровал меня, и потому… — Потому я должен принять наказание, — договаривает за того Кэйа, чувствуя полную власть и лишь возбуждался от одной мысли, что он даже сделать ничего не сможет, — Папочка, сделай всё, что я заслужил. — Молодец, — и чуть поглаживая смуглую ягодицу и сжав её шлёпнул несильно, и танцор лишь выдохнул, глаз прикрыв, ожидая. Но лишь удручённо услышал и почувствовал, как встал рыжий. Он мог видеть только изголовье кровати и чуть-чуть всего того, что могло твориться слева и справа, но гость был позади. И какую же картину голубоглазка видел? Наверняка эротическую, видя как на смуглой коже контрастно выглядят белые одежды… Звук зажжённой спички и скоро потух, его что, хотят спалить? Поёжился и попытался прикинуть насколько сложно выбраться из хватки травяных верёвок, которые так заботливо подобрал этот извращенец — не натирают кожу. Но, видимо, пока что. Был бы глаз Бога рядом… да и он бы мало что изменил. — Что ты, Снежинка, сжалась, словно холод пробрал? — игривый голос раздался позади, и Кэйа ощутил как легонько поддел подол сорочки рыжий, открывая доступ к спине, слегка поглаживая по ней, — Неужели я так напугал игрушку свою? — поздно и издевательски осведомился Тарталья, видя как дыхание сбилось, и лишь хмыкнул. Чайльд взял приготовленную горящую свечу с столика и капнул воска на открытую кожу смуглую и лишь шире улыбнулся, увидев как дёрнулся танцор и выдохнул, и быстро взял кубик льда из ведёрка, который принесли для виски, и начал водить мокрым холодом по коже рядышком. Не то, что бы владелец крио боялся холода, но такие резкие перепады температуры и сама ситуация… лишь возбуждало. И снова капля тёплого воска упала на предплечье и Кэйа сладко выдохнул, прикрывая свой глаз. Но Тарталья явно наслаждается любой реакцией своей игрушки и выдыхает, поднося плечу и сделав небольшую дорожку дошёл до ягодиц и капнул прямо возле резинки белья, и рыцарь лишь промычал что-то неразборчивое и выгнулся в спине, словно пытаясь убежать от яркой теплоты воска. На это Чайльд лишь хмыкает и берёт кубик льда, обводя ягодицы, и чуть нажимая на льдышку, заставляя таять о жаркую кожу, и Альберих лишь дёргается как холодные капли начинают течь по бёдрам вниз, как ткань белья и гольф мокреет, мычит, словно прося прекратить эту тёплую и холодную пытку одновременно, но понимает, что так просто не отделается. — Как тебе ощущения? — монотонно и приторно звучит голос голубоглазки, но одурманенный ощущениями Кэйа лишь мычит, чуть подаваясь назад и прогибаясь — ещё. Тарталья берёт новый кубик и водит по внутренней стороне бедра, задевая и паховую зону, прекрасно видя как возбудилась игрушка, и слышит чудесный вздох. Медленно начинает снимать бельё, приспуская его, но не снимая до конца, и чуть подержав кубик льда в руке невесомо водит его по яйцам Снежинки, от чего тот изогнулся и простонал, разводя и без того разведённые ноги шире. До чего забавная реакция. Провёл льдышкой по длине члена, чуть задержавшись на головке и выбивая ещё один рваный стон. Хмыкает и начинает водить небольшим кусочком льда по коже рядом с анусом, заставляя ещё больше сжиматься Кэйу и тихо постанывать, а после выдавив прохладную жидкость на ладонь входит сразу двумя пальцами в игрушку, водя ими внутри, и даже грубо двигая. Танцор лишь приглушённо стонет, прижимаясь лицом в простынь. Убрал пальцы и сжал рукой ягодицы, вымазывая и без того охлаждённую кожу, и улыбается коварно, словно владелец ситуации, и был прав в этом. Рыцарь вздыхает и теряется, когда за волосы тянут, заставляя лицо показать своё. — Что же ты молчишь вовсю, Снежинка? — вновь кубик льда, и водит им по пухлым губам танцора, смачивая их, словно вода — причудливая помада, садится Тарталья рядом и смотрит в личико игрушки и усмехается, продолжая, — Ротик открой свой грязный, покажи хоть, что язык не откусил во время наказания. Покорно открывает рот и вытягивает язык, на который быстро кидают лёд, и пальцем держа его начинает водить по нему же, а после и вовсе запихивая в рот, Кэйа чуть подавился и глаз прикрыл, стараясь горячим юрким языком оттаять лёд. — Не заставляй своего папочку разочаровываться в тебе же, Снежинка моя, — игриво слышится голосок голубоглазки, — Ты же не хочешь бросить меня? Я могу полноценно оплатить всю твою жизнь… — голос близко, близко к уху и опаляет дыханием тяжёлым, возбуждённым, всё-таки наблюдать за сладкой пыткой другого тяжело. — Н-нет, — пошли мурашки по коже после нежного поцелуя в шею и Кэйа стонет, ощущая горячий член у входа, который безбожно трётся об аппетитные смуглые бёдра, размазывая предэякулят и оказывается у ануса, заставляя Альбериха выдохнуть в предвкушении. Чайльд входит резко, прекрасно понимая, что его игрушка вполне растянута и расслаблена от игрищ, и руки кладёт на бёдра, заставляя того ещё сильнее поддаться назад, от чего руки болезненно начинают тереться о вытянутую донельзя верёвку, но сейчас Кэйа лишь хочет ощутить полноценную заполненность, и плевать даже на то, что потом останутся красные следы на ладонях. Толчок и Альберих стонет, даже не стараясь заглушить себя же, старается двинуться так же бёдрами навстречу и дышит тяжело. Тарталья чуть навалился на игрушку и своими тихими стонами сводит с ума и без того возбуждённую Снежинку. Гость начинает двигаться резко и рвано, выходя полностью и заходя до основания, издавая пошлые шлепки кожу о кожу, от чего ноги подкашиваются, и даже стоять на коленях невозможно физически. Рука оказывается на шее танцора и заставляет приподнять голову, несмотря на верёвки, которые продолжали держать его, и чуть сжимает ладонь, выдавливая из Кэйи протяжный стон и прикрывает глаз свой, ещё сильнее ощущая движение и небольшую нехватку воздуха. Он теряется в своих мыслях и в чувствах, но до чего приятно. — Тебе так нравится чувствовать удушение во время того, как тебя трахают? До чего занятно, — словно где-то в далеке слышится насмешливый голос и лишь сильнее губы кусает, постанывая и пытаясь лишь уловить момент удовольствия и думать, что это красная макушка сзади, но никак не… Тарталья запустил руку под сорочку и начал водить рукой по груди смуглой, вызывая приятную нежность, но в то же время сильнее сжал руку на горле, объединяя порыв нежности с грубостью, и Кэйа рвано стонет и сжимается, вызывая небольшой стон у Чайльда и новый резкий толчок. Наглая ручонка сжимает сосок и оттягивает его, заставляя рыцаря ещё сильнее выгнуться в руках рыжего и выдохнуть. Рука с горла исчезает, когда Альберих начинает явно задыхаться, и теперь две руки заняты сосками, но и толчки стали более дерзкими, и Снежинка стонет так желанно и горячо. Ещё одно движение голубоглазки и Кэйа кончает и даже без особой стимуляции собственного члена, стонет и мякнет в чужих руках тяжело дыша и пытаясь привести в порядок дыхание. За ним изливается Тарталья, выходя из него и пачкая гольфы игрушки. Отходит, приводя себя в порядок и подходит к Снежинке, развязывая ступни, а после сел на кровать, и освобождая руки посмотрел на танцора с хитрой улыбкой. — Всё ещё хочешь показаться себе не шлюхой?