***
00:44. Бар-ресторан "Осколки", Чимин сидит за барной стойкой, опусташая уже не первый шот мало знакомого алкоголя. Это единственный способ избавиться от реальности, уйти от назойливых мыслей, и нужд перед обществом и родителями. Он перестал изливать душу бармену ещё около двух месяцев назад, после особо утомляющих съёмок клипа. Тот парень что стоит сейчас перед ним, и вытирает до блеска удивительно прозрачные стаканы, ему знаком. Это высокий, красивый, стройный, немного подкаченный студент, подрабатывающий в баре уже не первый год. Он всегда встречает Чимина с улыбкой, сразу же, без вопросов наливая высококачественный коньяк. Он представился Хосоком, в их вторую встречу, когда понял что этом маленький нещастный комочек станет его постоянным клиентом. —Я заебался. – скулит Пак, роняя голову на барную стойку. Его не слабо размотало, даже оглушающей музыки почти не слышно. —Хосок-и, мне плохо... —Держись, – всё что может сказать Чон. Чимин только морщится, стараясь сохранить сознание как можно дольше. Ведь знает что завтра такой же сложный день как и сегодня, и всегда нужно быть "свеженьким", несмотря на то что напивается почти каждый вечер. Народу вокруг довольно много, кто-то танцует, кто-то обжимается по углам. За баром только двое: сам Чимин, и бармен. Никто не решается подойти, прекрасно зная что звезда, и лучше уж его не трогать, а то мало ли достанется от охраны. Ведь никто не знает что напивается он в одиночку, и в это время охрана мирно посасывает дома. Но только кажется что не все присутствующие в этом баре, знают его столь известное имя. Рядом на стул опускается некто в чёрном, дерзкой косухе поверх, и рваных джинсах. Он выглядит как криминальный авторитет, несмотря на молодой возраст. У него особо вздутые вены на руках, и болезненно бледная кожа. Он кладёт пафосно кисти рук на глянцевую поверхность барной стойки, и подзывает длинными пальцами бармена, чтобы заказать напиток. —Двести текилы. Этот тембр сразу привлекает внимание, и Чимин не ограничивает себя в возможности осмотреть обаятельного незнакомца. Он слабо поворачивает голову в его сторону, и чуть щурится, прогоняя цветную дымку от выпитого алкоголя. Тот сидит в развалку, явно не подозревая о той любопытной паре глаз, устремлённых на него. Хотя каждый в этом городе многое бы отдал чтобы на него так смотрели именно эти глаза, невероятно глубокого кариего цвета. —Хочу... – невнятно бурчит Пак, и тянет маленькие руки к тому самому незнакомцу, не отдавая отчёт своим действиям. Он не в себе, так конкретно, его пришибло казалось привычная порция коньяка. Он цепляется пальцами на чужую кожаную куртку, и тянет на себя, привлекая внимание. —Хочу... —Эй, малыш, что ты себе позволяешь? – парень дерзко ухмыляется, и говорит с малой насмешкой в голосе, но цепкие руки не убирает, позволяя неприлично облапывать себя маленьким ладошкам. Чимин снова буртит что не ясное, хмуриться, привставая на месте, чтобы можно было полностью насладится этими прикосновениями. Ему хочется ближе, ощутить досконально жар чужого тела, отдаться наслаждению, и наплевать на все негласные правила. Он уже взрослый, вообще-то. А поэтому не запрещает себе непристойные касания. —Хочу... – это всё что получается из себя выдавить, единственное что крутится в голове, и мигает желанием в сознании. —Пожалуйста, я хочу... – он поднимается полностью, удерживаясь руками за крепкие плечи чтобы не упасть. Он делает шаг, один, и сразу же оказывается неприлично близко к чужим коленям, на которые вскоре и опускается своей упругой задницей. —Ох малыш, да ты пьян. – довольно лепечет низкий голос, а его владелец нахально прижимает к себе хрупкое тело, сжимая стройные бёдра до покраснения. —Хочешь уеденится, не так ли? —Хочу... – нелепо повторяет Чимин, ненарочно ёрзая. Он вроде бы слышит, и себя и этот до безумия приятный хриплый голос, но вразумится не как не может. Видимо последний шот был лишний, и наверное очень зря что не подумал об этом когда был ещё в сознании. У него сейчас только одно желание, и кажется сил хватит только на него. Этот парень, бёдра которого он сейчас так безстыдно седлает, видимо явно что-то принял ещё до прихода в бар. Потому что его ширинка выпирает особо сильно, и Чимин чувствует её через грубую ткань джинс. Это явно не то что нужно восходящей звезде Голливуда, но остановится он сейчас явно не в состоянии. —Я Юнги. – представляется незнакомец. Горячий язык исследует нежную шею, оставляя лёгких след от слюны, а бледные руки опускаются на ягодицы. Бармен в это время просто испепеляет его взглядом, прекрасно догадываясь о не светлых намериваниях на этого нещасного невинного мальчика. В его глазах читается, мол, "что ты себе позволяешь, ты хоть знаешь кто это!?" Но Юнги его усиленно игнорирует, продолжая безстыдно исследовать хрупкое тело крупными ладонями. Чимин в его руках просто плавится, теряя остатки здравого ума. Он пьяно улыбается, нарочно соблазняя, облизывает губы приковывая взгляд, и прикусывает нижнюю, заставляя что-то в штанах дёрнутся. —Отпусти его, ты не видишь, он не себе. – строго напоминает о себе бармен, намериваясь уже вызвать охрану, как вспоминает что Пак не просто заблудший подросток, а чёртова знаменитость, на которую уж точно не забудется в газетах, после такого не положительного пиара. Его могут представить дорогой шлюхой, и некоторые индивидуумы явно позарятся на его сладкую попку. Хосок поджимает губы, понимая что сделать что-то сам он не вправе, а значит не сможет помешать. Хотя стоп. Чимин ему никто, а значит совесть рано напрягать. —Он уже не маленький, и сам знает чего хочет. – ухмыляется Мин, едко стреляя глазами на парня перед собой, а после показательно перехватывает талию мальчишки в его руках. —Ты же хочешь меня, маленький? – он склоняется к самому уху, нарочно обдавая горячим дыханием, а для пущего эффекта, облизывает языком ушную раковину, пуская миллион мурашек по чужому телу. —Хочу... – шепчет Пак, наслаждаясь феерверками под закрытыми веками, и неопознанным чувством эйфории в крови. Он расслабляется телом почти полностью, растилаясь на крепких коленях, а голова закатывается куда-то в изгиб чужого плеча. Пальчики цепляются за воротник собственной рубашки, расстёгивают несколько верхних пуговиц, нарочно открывая острые ключицы. А Юнги давится воздухом случайно скользнув взглядом на открытый участок кожи. "Продержись, сука, хотя бы до дома!" – яро кричит подсознание, но Мин и так сохраняет спокойствие из последних сил, а внезапно пересохшее горло, смачивает дорогой текилой, принесённой барменом ещё минут десять назад. —Сейчас пойдём домой. – успокаивает хриплый голос, а бледная рука активно поглаживает талию, наслаждаясь хрупкостью молодого парня, и выпирающими рёбрами, что в сочетании со слабым прессом, просто смотрится феерично. Чимин выдыхает небольшой смешок, наверняка удивляясь всей иронии сложившейся ситуации. Родители наверное даже не подозревают, что их горячо любимый сын, напивается в незаконном баре вечерами, и сидит на коленях у незнакомца в кожаной куртке. Его голос отзывается предательски тихо, даже умоляющие, когда он вновь озвучивает то короткое "хочу", которое вероятно Мину во снах будет снится. Он снова облизывает губы, только уже не с целью соблазнить, а чувствуя невероятную усталость, пленящую кровь. Его лицо расслабленно, умиротворённое, а веки плотно прикрыты, намериваясь отправить в оковы сна в скором времени, но сознание вроде как держится, пусть и слабо. Он различает где реальность а где сон, где барная стойка, а где чужие руки. И что-то внутри кричит о том что что-то явно не так, ведь куда бы не уткнулась маленькая ладонь, чувствуется прохладная кожа того самого незнакомца, что держит его слишком крепко, не позволяя выбраться. Кажется его куда-то уносят, но он не уверен полностью, отдалённо чувствуя плотные прикосновения рук, пальцев что впиваются в бока. О точно его несут на руках, вот только куда, он не в состоянии узнать. Вроде бы, шумная музыка где-то позади, и чужих голосов почти не слышно. Зато нос вдыхает свежий воздух, долго заполняя лёгкие необходимым сейчас кислородом. Чимин выглядит спящим, когда трясётся при ходьбе. Его голова откинута назад, руки повисли вдоль, вот только даже такое состояние не способно уменьшить того желания и цели, с которыми Мин направляется к своей машине.***
Чимин приходит в себя ненадолго, несколько раз в пути, когда автомобиль в котором он сейчас направляется, заносит на поворотах. Они явно превысили скорость, а родители всегда говорили что нужно быть осторожным на дорогах. Правда, он хотел уже было замечание сделать, но даже язык повернуть не смог, чтобы произнести хоть слово. Он отзывался только жалобным скулением, и нескончаемыми глубокими вздохами. Он сидит на заднем сиденье машины, хотя правильней эту позу будет назвать лежачей. Он так устал, так хочет спать, отключится наконец, но что-то в голове явно против этого. Сознание нарочно держится, видимо в предверии узнать продолжения. Его ведь везут явно не к нему домой, а значит так просто сегодняшний день не закончится. Его ждёт видимо что страшное, опасное для его карьеры, и дальнейшей спокойной жизни. Но он не в силах помешать цепким рукам, что только открыли дверь с его стороны. Юнги кажется что-то говорит, таким томным, низким голосом, что у Пака кожа мурашками покрывается, и он покорно расслабляется, позволяя вытащить его из машины. Он сглатывает, вновь оказываясь на руках, вдыхая аромат чужого одеколона, или запах дорогой кожаной куртки, в которую сейчас утыкается его нос. Пути назад обрезанны под корень, теперь нельзя просто отключится, нет, нужно продержатся как можно дольше, чтобы потом попасть домой хотя бы. Глаза слипаются, тело предательски стелется, расслабляясь полностью в крепких руках, он бурчит что-то невнятное, скорее всего отрицательное, но получается откровенно плохо. Очень плохо. Юнги кажется что тот просит продолжить, снова повторяет своё "хочу" даже не подозревая что это его сознание так издевается над ним, воспроизводя это слово на повторе. Чимин хмуриться отчаянным попыткам прогнать сон, и вернуться обратно в реальность, домой, где его наверняка ждут родители. Его конечно безумно раздражает такая популярность, но заканчивать всё так просто он не намерен. И пусть планы на него у судьбы совсем другие, он дальше будет сопротивляться чтобы сохранить прежнюю жизнь, или хотя бы девственность. Правда тело не отзывается на все приказы мозга, руки не пытаются оттолкнуть, или вырваться, ноги не пытаются встать на землю. Он знает что устоять не сможет сам, так зачем тратить силы. За время пути, алкоголь чуть выветрелся, пусть и не весь, мысли больше не кажутся чем-то за гранично нереальным, а голос звучит более связно. —Отвези меня домой... – выдыхает Пак, снова отправляясь куда-то в глубокий, короткий сон. Юнги на это только дёргает уголки губ, забавляясь предсказуемостью мальчишки. Он прикусывает нижнюю губу, подхватывая слабое тело поудобней, и нарочно сжимает талию крепче, замечая полуобрачное состояние. Как не крути, а трахать безсознательное тело не очень то и приятно, но отказать себе в такой возможности он тоже не в силах. Они уже в квартире, попутно открывая все двери перед собой. Чимин больше не реагирует, не скулит, и кажется вообще не дышит, но проверять Мин не спешит. Когда спины касается мягкая холодная кровать, Чимина словно током пробивает осознание всего. Чувствуются чужие руки, что отчаянно пытаются справится с ремнём на брюках. Чужое дыхание, что сбито от возбуждения, а напряжение словно витает в воздухе. Пак облизывает губы, непроизвольно чуть выгибаясь, выдаёт что-то на подобии сдавленого стона, и прикусывает губу, вовремя затыкая себе рот. Как бы он не хотел, как бы внутренний голос не сопротивлялся, тело реагирует совсем не так, как хотелось бы. Руки позволяют, ноги подгибаются чуть разводя их в стороны, а голова откидывается на подушку, издавая очередной жалобный вздох. Он не то чтобы против, не то чтобы его сейчас насилуют, просто очень опасно позволять всё это. Его карьера может оказаться под угрозой, после всего этого. Но сейчас... Боже, как же это приятно ощущать горячие прикосновения холодных рук. И чего он раньше не решился? Возможно, будь он в полном здравии, он бы получил больше удовольствия. —Малыш, ты прекрасен... – шепчет Мин почти в самое ухо, поспешно расправляясь с пуговицами на тонкой рубашки, что расходится под натиском сильных рук. Он нависает сверху, с успокоением наблюдая прелести юного тела, что выгибается от малейших касаний. Эти тонкие длинные пальцы, раздают заряд электричества по коже. Они проходятся вдоль рёбер, опускаются к плоскому животу, и резинке боксёров. Джинсы расстёгнуты, молния разошлась до основания, а пуговица давно ветесненна из петель. Чимин стонет, слегка выгибаясь в позвоночнике, и закусывает свои пальцы, с трудом различая реальность. Это ведь точно не сон? Потому что это... Прекрасно. Ему определённо это нравится, вот только не дают покоя мысли о том, что будет дальше. Он этого парня не знает, и по всей видимости, этот парень не знает его. Возможно Мин какой-то фрик, и не сильно активный в интернете, ведь Чимин известен буквально каждому. Даже грустно как-то. Он впервые встречает такого. Его самооценка не то что высокая, нет, просто какое-то липкое чувство внутри. Что-то он даже не помнит негативных комментариев под своими постами... —Подожди!... – прерывает Пак, тщетно останавливая бледные руки, что наровились уже было забраться под джинсы. Юнги ненадолго замирает, разглядывая плоский пресс перед собой, а после поднимает взгляд на светловолого парня, что посмел помешать столь увлекательному занятию. —Молчи. – приказывает Мин. —Стонать будешь потом. – и продолжает стягивать непослушные узкие джинсы со стройных ног. Чимин хмуриться, роняя голову на подушку, скулит что-то невнятное, осознавая что сопротивляться сил не осталось, да и желания. Ему так хочется продолжить, но чёрт... Это ведь неправильно. Внутренний голос просто кричит, и яростно сопротивляется, вот только тело реагирует совершенно иначе. Терпкие касания кажутся не приемлемо назойливы, но тем не менее приятны. Он чувствует себя покорной куклой, в крепких руках. Он плавится, ощущая как восхитительно красиво смотрится эти бледные на его девичьей тонкой талии, как комфортно обхватывают, идеально помещая в ладонях. Он выгибается, покорно, тщательно игнорируя возмущение в душе, и призрачные возгласы родителей в голове, что заполняют почти полностью, вытесняя рассудок. Алкоголь в крови действует действительно ощутимо, активно, заставляя буквально взрываться от возбуждения. Он захотел ещё тогда, в баре, тогда решил свою судьбу, когда седлал колени совершенно неизвестного ему человека. Сейчас грех жаловаться, и Чимин готов заткнуть рот каждому, кто назвал бы это насилием. Он ведь не против. Просто, немного не то что нужно, но всё же наверное к лучшему. Казалось он никогда не лишится этой чёртовой девственности, разве что только с разрешения родителей, при выключенном свете, и под одеялом. О нет, его душа маленького мазохиста требует большего, более откровенного, и нескончаемо приятного. Нет, скорее не приятного, а... Болезненного для тела, и невероятно блаженного для души. Вот, раскрылась его сущность. Честно говоря он сам в шоке, но этот незнакомец кажется именно тот кого он ждал все эти годы. Сейчас он полностью обнажён, последняя деталь одежды, только что сползла по ногам. Он красиво краснеет, подгибая колени, и призывно выгибается, ощущая на себе цепкий взгляд. Юнги так детально исследует каждый миллиметр его тела, что хочется спрятаться под одеяло, но подсказывает подсознание, ему этого не дадут сделать, пока не насладится им полностью. А он ведь и напротив. Не зря ходил в зал, и сидел на строгих диетах. Результат на лицо, ему непременно нравится. Нравится приковывать взгляд на изгибах, и невероятно нежной кожи, что вблизи напоминала шёлк. Чужие руки так крепко его держат за ноги, впиваясь пальцами в лодыжки, казалось до костей. Видимо Мин пока сам не в курсе, что делает приятно. Возможно его гложет совесть, но остановится он не в силах из-за возбуждения. Чимина не устраивает такой расклад, он хочет чтобы получали удовольствие оба, в равных количествах. Пак чуть улыбается, облизывая губы, а после поднимается, собирая в охапку оставшиеся силы. Маленькая рука цепляет подбородок, Юнги застывает, удивлённо поднимая взгляд. —Поцелуй меня... – просит тонкий жалобный голосок, а его владелец призывно приоткрывает губы, повторяя про себя "Я, сука, ещё не научился". —Маленький дьявол... – дерзко шепчет Мин, резко перехватывая чужую шею. Губы примерно в миллиметре друг от друга, но никто не решается нарушить столь ничтожную дистанцию. Чимин облизывается, едва касаясь языком горячей плоти, и склоняет голову, смело поднимая взгляд в глаза напротив. Мин кажется сдерживает рычание, его взгляд опущен на чужие губы, пальцы плотно удерживают затылок, а внутренний рычаг грозится вот вот сорваться. Он выдыхает неровно, нарочно опаляя дыханием, и ухмыляется краешком губ. —Попроси правильно, малыш. Ещё бы Пак знал как правильно. Ох точно, он не предупредил что девственник! И не закончится ли всё это, открыв он столько сокровенную тайну..? —Как правильно?.. – с предыханием спрашивает юноша, с трудом сдерживаясь, чтобы не накинутся самому, ради необходимого сейчас экстаза. Юнги замирает на несколько секунд, пристально исследуя глаза напротив, на наличие фальши в словах или усмешки. Это ведь шутка, да? Не может столь сексуальное страстное существо, не знать привычные имена в постели. Возможно он принял этого мальца не за того, но сейчас слишком поздно прекращать начатое. —Называй меня "папочка". – невольно приказывает Мин, оглаживая хрупкое тело обеими руками. Чимин снова завалился на спину, выгибается, прося большего, и закусывает губу, на выдохе проговаривая то самое "папочка". Да и кто он такой чтобы ослушаться? Вся та былая слава, признания поклонников, словно остались где-то далеко позади, не в этой реальности. Он не знает что будет дальше, что делать с утра, когда проснётся в чужой квартире. Если его не выгонят ещё ночью... Он здесь на правах шлюхи, не так ли? Поэтому может оказаться на улице сразу, после того как "это" случится. А "это" уже очень близко. Прохладные пальцы ощущаются на ягодицах, после, между ними. Он вроде как не маленький, и смотрел в детстве порно, он ведь знает что да как, вот только ещё не разу не представлял что-то в себе. Вероятно, он бы начал сопротивляться, вот только ему и опомниться времени не дают, когда те самые эстетичные пальцы толкаются в него. Это очень не приятно, но так возбуждающие, даже странно, раньше он не открывал в себе подобные наклонности. Тело вздрагивает, по коже пробегают стало мурашек, а чужие губы ощущается слишком резко на своих. Его целуют прерывисто, грубовато, стараясь отвлечь, даже не подозревая что делают только хуже. Наоборот, проникновения в анус чувствуется особо сильно, несмотря на жалкие попытки сгладить, и доставить как можно меньше боли. Он выгибается, непроизвольно прикусывая чужую губу, а потом испуганно замирает, думая что может разозлить насильника. Но Мин кажется этого даже не заметил, а когда тот отстраняется, насильно поворачивает его подбородок пальцами, вновь накрывая искусанные губы поцелуем. —Терпи. – вкрадчиво предупреждает Юн, вколачиваясь в податливое тело уже тремя пальцами. Он правда думает что делает больно, поэтому старается отвлечь, и удержать контроль как можно дольше. Чимин отзывается невнятным скулением, чуть выкручивая тело от стальной хватки на талии. Сейчас, именно в этот момент, появляется наконец мысль, и желание прекратить, остепениться, и вернуться домой почти невредимым, но у Мина кажется совершенно другие планы на сегодняшнюю ночь. —Не надо... Мне нужно домой... – сбивчиво шепчет Пак, избегая очередного поцелуя в губы. Он выкручивается в крепких руках, показывая своё недовольство, и желание прекратить, призывает ослабить хватку, избавить от неприятных ощущений в анусе, и выполнить уже хотя бы половину просьбы. Но Юнги словно его не слышит, удерживая талию крепче, и глубже насаживая на пальцы непослушное тело. Больше не удаётся сказать и слова. Сознание снова теряется где-то в оковах сна, дискомфорта, и неземного удовольствия. Чимин больше не сопротивляется, и не просит большего, не плачет, и не стонет, несмотря насколько ощущаемы эти проникновения. Он вроде как спит, его глаза прикрыты, голова откинута на подушку. Мин проводит пальцами по линии его челюсти, смазно целует закрытые веки и пухловатые щёки. Пальцы двигаются внутри так же активно, даже внезапно проснувшейся совесть не в силах его остановить. Момент затягивается, тишина напрягает, и Юнги правда готов был наплевать на всё, и уйти дрочить в ванную, как помещение спальни оглушает красивый стон. Он замирает, неспеша следуя взглядом по загорелой талии до головы, и облизывает губы, замечая что Чимин открыл глаза, и не ведая себя, насаживается на пальцы самостоятельно, максимально глубоко. Где-то внутри, где-то очень рядом с копчиком, стало внезапно так приятно, что его мигом вывелло из полуобрачного состояния. Он выгибается, закусывая губы, и широко открывает глаза, упираясь взглядом куда-то в глубоко серую стену. —Нет, только не останавливался... – сбивчиво шепчет Пак. Его поза неприлично изогнута, спина казалось вот вот хрустнет, а шея вытянута, не позволяя взять высокую ноту. —Пожалуйста, папочка, не останавливайся! – он кажется кричит, но не уверен точно. Голос звучит немного сдавленно, из-за сбитого дыхания, а нотки мольбы почти не слышно. Юнги облизывает губы, склоняясь за поцелуем, и перехватывает талию обеими руками, как-то слишком резко, покинув девственное тело. Чимин опомниться не успевает, чувствуя настойчивые чужие губы, и горячий юркий язык у себя во рту. Он не сопротивляется, как можно было ожидать, а так остервенело отвечает, что Мина бы наверняка пробило на улыбку, если бы нетерпимое желание, и приятная боль в паху. Юнги наспех расстёгивает свои джинсы, буквально сдирая их со своих ног. Футболки на нём уже давно не наблюдается, а косухи подавно, словно и не было вовсе. Он коротко рычит, стягивая боксёры, и блаженно хмуриться, подставляя головку возбуждённого члена ко входу. Стройные тонкие ноги яростно обвивают торс, теряясь пятками где-то за поясницей. У Чимина глаза прикрыты, но что-то внутри подсказывает что сейчас будет. Он расслабляется, максимально, насколько может, и решает для себя по полной насладится моментом, если уж его не избежать. Юнги толкается медленно, осторожно, стараясь доставить как можно меньше боли. Растянутый проход на удивление принимает в себя полностью, плотно обхватывая не маленький член, почти безболезненно, и Чимин почти не плачет, правда, из последних сил сдерживая в горле нескончаемые крики. Мин замечает это, даже вытирает подступившие слёзы большим пальцем, но не останавливается, толкается всё так же, как можно глубже. Он закусывает губу в очередной раз, а после слизывает языком капельку пота на лбу, нежно обхватывая влажной ладонью тонкие скулы. В глазах напротив читается океан, бушующие море, что волнами слёз отзывается по щекам. Пухлые губы искусаны в кровь, и призывно открыты, изредка оглушая тишину краткими стонами, на грани крика. Ему больно. Очень, неприятно. А в голове на время закончился мыслительный процесс, позволяя ощутить остроту чувств, при столь возбуждающием занятии. Правда, ведь несмотря на боль, собственный член дёргается, и манит коснутся, или обхватить рукой. Чимин с трудом сдерживается, кажется не до конца соображая свои возможности. Ведь его действия слишком заторможенные, голос слишком тихий, сорванный из-за стонов, а руки не слушаются, не реагируя на приказы мозга принести себе удовольствие. Он расслабился, безвольной куклой растилаясь на мягкой постели, ощущая как толчки приобретают собственный ритм, становятся расчётливо быстрыми, а чужие руки — отчётливо горячими. —Ещё... – сорванно просит Пак, прикрывая от усталости глаза. Ему не это необходимо, но отказать себе в получении столького кайфа, он не в силах. Так хочется быстрее, глубже, громче шлепки, и горящую кожу от малейших касаний. Ему внезапно хочется чего-то эдакого, например кожаный ремень по спине, или на ягодицах, неважно. Главное больнее. Возможно, вставить в себя что-то помимо члена, придушить себя чужими руками. Как же хочется, но благо Юнги не умеет читать мысли. —Хочу... – бурчит тихий голос, а у Мина в голове эхом отдаётся это самое слово, что собственно и стало причиной этой ситуации происходящей сейчас с ними. Юнги срывается на бешеный темп, настолько, сколько хватает сил. Склоняется, целует, проводит языком по доступным участкам кожи. Чимин тянет руки вверх, словно неведомо прикрывая покрасневшие лицо, глаза, в который читается то что раньше было под строгим запретом, о чём он даже мысли не допускал. Так приятно. Что-то внутри сломалось, эта та грань, которой делала его обычным, не позволяла телу получать наслаждение ранее. Он никогда не думал что режущая боль, может так сильно ему нравится. Синяки, из-за которых он загонялся всегда, и пытался скрыть теперь нечто иное. Теперь это дорогое украшение, подаренное незнакомцем из бара. Он вроде бы запомнил его имя, только навряд ли вспомнит утром. Сейчас разум затуманен, так конкретно, и не только из-за алкоголя. Его пленит само касание, чувствительные толки внутри, и царапины. Много царапин. От ногтей, или острых концов кровати, не важно. Он царапает себя сам, кусает губы почти до крови. Нарочно. Не ведая себя. Он хочет. Хочет, очень многого. Он стонет, выгибаясь до хруста костей, и просит большего, срывая связки. Мин уже думал затыкать ему рот, ведь это невозможно. Соседи наверняка всё слышат, а это плохо. Тем более уже давно заполноч. Эти движения кажутся никогда не прекратятся, Мин вбивается достиг пор, с завидной скоростью. Чимин до невозможности уставший, он лежит безвольно, расслабляя максимально тело, и хмуриться, понимая что даже в таком состоянии, не хочется заканчивать. Хотя бы пока не кончит. Так необходима разрядка, но даже сил не хватит дотянуться до члена. А просить он решается. Всё же несмотря на своё поведение, он дико смущён, и красные щёки это отлично демонстрируют. Момент кажется некой пропастью, Чимин вроде бы отключился, на несколько минут, а сейчас снова в полном здравии. Стонет так, что закладывает уши, и выгибается под опасным углом. Юнги уткнулся носом в его шею, и продолжает работать бёдрами, только немного в замедленном темпе. Он видимо заметил резкую смену состояния парня под ним, и теперь корит себя что довёл его такого. Чимин не узнаёт сейчас себя. Он не верит что таков его внутренний мир, а когда кончает, со звонким стоном, и ярко выраженным именем на губах, резко приходит осознание, что прежней жизни ему не видать...