Былая невинность или осколки розовых стёкол.

      Ночь. За окном слышен гул ветра, просторную спальню освещает лишь маленький светильник над кроватью. Чимин не может уснуть. Правда, в чужой постели сложно будет успокоиться, особенно если тебя держат тут едва не насильно. Пак хотел домой, но после того разговора как-то задумался. Юнги говорил так серьёзно, словно понимает всё то что было глубоко скрыто. Словно знает его с рождения, и готов поддержать в любой ситуации, несмотря насколько грубо изредка звучат его фразы. "—Я хочу домой... —Мне всё равно, останешься здесь.       Младший опустил голову, стараясь сдержать предательски подступившие слёзы. —Почему ты меня не отпускаешь? Зачем я тебе? – голос срывался почти до шёпота, и граничил с истерическими всхлипами.       Юнги лишь холодно усмехнулся: —Ты мне понравился. Да и к тому же, дома тебе навряд ли будут рады. —Неправда, – едва различимо бурчит Пак. —Мама меня любит...       Чимин напоминал маленького брошенного ребёнка, что так отчаянно не верил в предательство родителей. Мин жалеет его, что уж скрывать, и пытается помочь, несмотря на внешнюю грубость. Просто он не может по другому, он просто привык к лицемерию мира, и не сразу поверил в искренность подростка перед ним. Младший обнимает свои колени, натягивая простынь как можно выше, глядит с под ресниц, сквозь капли непролитых слёз, и кусает губы, вызывая покраснения. Юнги нравится наблюдать за тем как стелется блестящая слюна, как юрких язычок проходится по пухловатым губам, а этот восхитительный румянец на щеках...       Ох, этот мальчик прекрасен. Не хочется ему грубить, но слова изо рта вылетают предательски резко... —Любят не тебя, а твою популярность. – но Чимин до последнего отказывается в это верить. <i>—Чимин, скажи, хоть раз тебя спросили нравится ли тебе это? Спросили, хочешь ли продолжать? Тебе самому не надоело? Ты просто красивая кукла там, на сцене... – Юнги понижает тон, и смотрит так пронзительно, что Пак ёжится, и опускает голову ниже. —Я не верю... – тихо шепчет младший, словно в бреду. —Во что ты не веришь, Чимин!? – вспыхивает Мин, подскакивая в два шага ближе. Вены вздуваются, глаза настигает пелена ярости, он смотрит гневно, со злостью, с трудом сдерживая порыв прижать мальчишку с стене. —Повзрослей ты уже! – Юн перехватывает предплечья, и тянет на себя, заставляя младшего сильнее вцепиться в простынь, и растерянно двигаться следом. Мин грубовато подталкивает его к зеркалу, вызывая невнятный всхлип, и сдавливает волосы на затылке, предотвращая попытку отстраниться. Чимин сглатывает слёзы, и тяжело дышит, смотря в своё отражение. Глаза у него воспалённо красные, так же как и губы, влажные, а по щеке скатывается одинокая слеза. —Видишь себя!? Нравится таким быть!? Нравится быть шлюхой? – Мин удерживает чужую голову так, что повернуть или опустить будет не реально, при этом пристально смотрит вперёд, прямо в глаза напротив в зеркале. Его словно разрывает чужой болью, что хранилась в душе настолько долго, что казалось уже не проснётся никогда, но сейчас... Юнги пробуждает всех демонов, и вся сущность айдола, вся наигранная смелость, уверенность вянет на глазах, оставляя лишь напуганного мальчишку. Чимин дёргается от стальной хватки, и скулит болезненно, ощущая как настойчивые пальцы сжимаются сильнее, явно оставляя следы на нежной коже. —Разберись в себе сначала, потом возвращайся домой... – Мин резко выдыхает, а после внезапно отталкивает подростка от себя, что тот едва не впечатывается носом о поверхность зеркала.       Пак опадает на пол, обессиленно опираясь ладошками в холодный паркет, и загнанно дышит, подбирая под себя коленки. И правда ребёнок, и как Юнги совесть позволила так поступать с ним? Мин фальшиво сплёвывает, нарезая круги по комнате, а после подходит неприлично близко, сжимая челюсть. —Поднимайся. – холодно приказывает парень. —Я не хочу... – хнычет младший по детски сморщив лицо. Ему так не хочется расставаться с красивой иллюзией, так не хочется возвращаться в реальность. Здесь больно, и нет того кто кто пожалеет. Нет любящей мамы, что подует на ранку, нет доброй учительницы, что обучит жизни. Нет, только не это. Только пусть это всё не окажется ложью... —Я не хочу, пожалуйста, нет...       Юнги вмиг теряет свой пыл, становится спокойным, с явным непониманием в глазах. Этот мальчишка действительно такой наивный? "Боже, что ж ты только свалился на мою голову?" —Чего ты ноешь, я тебя не трогаю сейчас. – Мин присаживается рядом, и мелко касается дрожащий плеч, успокаивая. Чимин вскидывает голову, показывая безобразные слёзы на щеках, и хлюпает носом, продолжая причитать под нос одно и тоже. Пухлые губы то и дело намокают под наплывом слёз, и нервно подрагивают. —Успокаивайся давай, я не собираюсь с тобой няньчится.       А Чимин только неровно выдыхает, медленно поднимая настороженный взгляд на Мина, словно ожидая поддержки, хоть что-нибудь, кроме колких фраз. Ему так необходимо тепло чужого тела, что он сам готов броситься в объятия этому пугающему незнакомцу. Но нет. Так будет неправильно.       А Юнги словно читает его мысли. Тех пару секунд, что сидел напротив и оглаживал плечи, оказалось достаточно, чтобы что-то внутри расстаяло, лёд в сердце треснул, а ранее безразличное лицо отобразило взаимное тепло. Мин всего паре секунд бездействовал, а после подался ближе, накрывая своим телом чужое, и кутая в объятия, как в пуховое одеяло.       Пак почему-то сразу перестал плакать. Лишь застыл в неверии, медленно моргая. А после небольшого ступора, начал поглаживать крепкую спину в ответ, негласно благодаря его за столь необходимую поддержку.       Тогда разрушилась между ними стена, и оба стали на шаг ближе к истинным желаниям."       Время почти полночь, Чимин ёрзает в пустой постели, проклиная бессонницу, а Юнги прохлаждается в душе, надрачивая втихоря от Пака. Не то чтобы у них прям отношения, (Чимин и мысли не допустит), но спят они в одной кровати. Младший конечно пытался сопротивляться, но Мин строго напомнил ему его права, и тот замолк сразу же, покорно ложась на другой конец кровати.       Сейчас Чимин исследует взглядом потолок в непроглядной темноте. Да, ему не спится. Да и гормоны что-то шалят последнее время, вызывая внезапный стояк посреди дня, или непреодолимое желание посмотреть порнушку. Он в чужой квартире не может позволить себе многого, тем более он здесь только второй день, и ещё не привык. Но по крайней мере изучил где здесь кухня, и поэтому без озарения совести следует туда. Нужно хотя бы выпить воды, хотя лучше чего покрепче. Он давно расстался со своим образом девственного мальчика, и теперь не стесняется своей тяги к алкоголю. Ну а как не пить, если сука жизнь тебя трахает?       Пак открывает холодильник и вздыхает, осматривая скудное количество продуктов. Да, Мин не отличался навыками в готовке, но ничего. Аппетита всё равно нет уже второй день. Зато напитков ассортимент побольше: различные игристые вина, виски, и даже дорогой коньяк, что стоил не меньше чем весь этот холодильник, имеется. Пару жестяных банок светлого пива, и небольшая бутылочка фруктового шампанского. О, как раз которое он любит. Да и Юнги что-то не сильно похож на любителя подобного...       Подросток ставит на стол шампанское, а с полки достает себе бокал. Вот, наконец то он расслабиться...       Примерно на третьем глотке на кухне появляется Юнги, и Чимин теряет весь энтузиазм. Полупустой бокал с отчётливым звоном ставят на стол, а мальчишка боязгливо сглатывает, натыкаясь на нестолько удивлённый, сколько раздражённый взгляд. —Тебе кто разрешал? – его голос звучит холодно, с нотками стали, а лицо выражает строгое спокойствие. Видимо он не любит, когда берут его вещи...       Пак прикусывает губу, и опускает голову, не решаясь извиниться. Насколько вообще будет правильно извинятся перед насильником? Ну может и не совсем насильником, но всё же. Юнги вообще не тот человек перед которым стоит извиняться. Вспомнить только как он оттрахал мальчишку пальцами... —Я просто хотел выпить... – виновато бурчит младший. Несмотря на весь пыл, касательно смелости в их отношениях, его голос звучит так тихо, боязно, словно сама природа твердит ему подчиняться.       Юнги еле заметно усмехается, и подходит неспеша ближе, втягивая приятный запах алкогольного напитка. Прозрачный бокал с красивой персиковой жидкостью в его бледных пальцах выглядит эстетично. Настолько, что Чимин даже засмотрелся непроизвольно, застывая на месте. Мин улыбается, а после делает большой глоток, пристально смотря прямо в глаза подростку. —Некрасиво пить в одиночку... – спокойно тянет брюнет, а после притягательно облизывает губы, нарочно, приковывая взгляд. Кажется кто-то кого-то соблазняет... —Садись, я составлю тебе компанию.       Пак сглатывает, не спуская взгляда, а после под натиском карих глаз опускается на барный стул, ожидая следующего приказа. Юнги улыбается, доставая второй бокал, и не разрывая контакта наливает шампанское до самых краёв, не проливая ни капли. Чимин покорно принимает из чужих рук напиток, и почти сразу же делает смелый глоток. Горло порядком пересохло, от такого настойчивого взгляда...       Мин часто облизывается, и с каждым последующим глотком улыбка становится более затейливая, а под конец бутылки вовсе кажется оскалом. Но Чимину слишком поздно бояться. Его неслабо развезло после бутылки шампанского, и теперь, смело глядя в глаза напротив, он сам не много улыбается, предвещая продолжения не скучной ночи. —Ну как? – усмехается старший. Несмотря на опьянение его голос звучит удивительно стойко, и состояния довольно стабильное, несмотря на головокружение. В отличие от Пака он пьёт далеко не впервые, и за столько лет уж научился рассчитывать свою дозу. —Ещё хочу... – выдыхает Чимин, плотоядно облизываясь, когда взгляд скользит по крепкому телу старшего, что полностью не высох после душа. По бледноватой шее красиво скатываются капли пота, а чёрные волосы влажные, делая дорогую укладку более небрежной.       Юнги шире улыбается, положительно кивнув, а после отворачивается к холодильнику, выуживая от туда полу пустую бутылку коньяка. Небольшой бокал, в котором оставалось немного шампанского, наливают сверху дорогой коньяк, и Чимин боязгливо сглатывает. Такого он ещё не мешал.       Но кто сказал что он против попробовать... —Пей. – кивает Мин, а сам ненадолго замирает, наблюдая как красиво дёргается кадык при глотке. —А ты? – Пак морщится от крепкого алкоголя что обжигает горло, но так же быстро возвращает на лицо непредвзятый вид, показывая лёгкую улыбку, и возбуждение.       Юнги отвлекается от созерцания неприлично сексуального подростка, и хмыкает, делая пару глотков прямо с горла, не отображая никаких эмоций. Дыхание учащённое, температура тела поднимается до максимума, пот выступает особо сильно. Возбуждение бьёт с каждой минутой всё сильнее, почти полностью вытесняя здравый рассудок, ширинка натянута очень заметно, чего Чимин не видит под столешницей. В глазах у обоих мутная пелена, оба покрасневшие, и оба хотят одного. Пак постоянно облизывается, чем соблазняет ещё больше, дышит глубоко и прерывисто, распаляя воздух. Пухловатые пальчики удерживают пустой бокал, взгляд направлен строго прямо, в глаза не менее притягательные. Секунда, и Мин резко подаётся вперёд, накрывая пухлые губы дерзким поцелуем. Бледные руки опускаются ниже, жадно сжимая упругие ягодицы под домашними шортами. Чимин покорно выгибается в спине, и приоткрывает рот, позволяя исследовать дёсна скользким языком. На секунду затмевается сознание, и маленькая рука словно неведомо расслабляется, выпуская стеклянный бокал на пол. Хрусталь бьётся вдребезги, с отчётливым звоном, отчего Мин резко отстраняется. —А за это, следует наказание. – и широко улыбается, растягивая покрасневшие губы в затейливой усмешке. Руки резко перехватывают тонкую талию, заставляя подняться, а после подбрасывают ослабевшее тело в воздухе, призывая обвить ногами торс.       Чимин коротко стонет, а после льнёт за новым поцелуем, не успев даже нормально отдышаться. Ему так хорошо, прекращать не хочется, даже если он нечего не смыслит сейчас, отстраняться нет желания, да и кто ему позволит?       Юнги прикусывает чужие губы почти до крови, гадко улыбаясь в поцелуй, а после вновь углубляется, погружаясь языком в горячую полость рта. Он нескрываемо сорвался, позволил то что в чём отказывал, и снова намеривается трахнуть этого страстного мальчика. Но ему не семнадцать, чтобы жалеть об этом на утро, поэтому продолжает без капли страха, и задних мыслей.       Чимина укладывают спиной на кровать, не разрывая поцелуй, и сразу же начиная стягивать одежду, как можно чаще касаясь разгоряченного тела. Юнги поспешно снимает с себя футболку, и тянется к ремню, где встречает маленькие ладошки, что пытаются расстегнуть непослушные пуговицы на ширинке. Мин не по доброму ухмыляется, помогая подростку, а после накрывает чужой рукой свой член сквозь боксёры. Чимин закусывает губу, нарочно сжимая ладонь, а пальцами очёрчивает выступающие венки, прекрасно зная столько удовольствия приносит своими нескромными махинациями. Юнги хрипловато стонет, задирая голову, но уже спустя пару секунд, резко перехватывает тонкое запястье, не позволяя себе кончить. Пак покорно расслабляется, виляя упругими бёдрами, и красиво стонет, чувствуя настойчивые руки, что стягивают с него большие шорты, вместе с боксёрами. Голова закатывается назад, на подушку, взгляд непроизвольно скользит к потолку, дыхание сбивается ещё больше, от прохладной ладони на возбуждённом члене. Тонкий голос едва не срывается на глубоком стоне, а гибкая спина красиво выгибается до хруста. Мин покрывает поцелуями нежную кожу, вгрызается зубами, оставляя несколько памятных отметен, и без конца оглаживает крупными ладонями тонкое тело, наслаждаясь каждой секундой эйфории с этим человеком.       Освещение приглушённое, добавляя ещё больше интима в порочной ситуации, а ветер из окна хоть немного помогает справится с внутренним горящим вулканом. Юнги забывается, в этом до жути откровенном поцелуе, теряет остатки себя, разумного сознания, и накрывает волной неземного удовольствия хрупкое тело под собой. Чимин тает на глазах, буквально растекается лужицей к крепких руках, выгибается, стонет и просит большего, беспрекословно подчиняясь всем негласным приказам. Мин ведёт поцелуями ниже, попутно расстёгивая собственные джинсы. Он бы не признался что напоил пацана чтобы воспользоваться податливым телом, но... Это выглядит именно так, но как-то похуй, Чимин сам позволил этому случится.       Мин затейливо улыбается, опускаясь к оголённой груди, проходится пальцами по выпирающим рёбрам, пуская миллионы мурашек по нежной коже, а затем с неким восторгом в глазах, смотрит на Пака, плотоядно облизываясь. Чимин непонимающие хмурится, а после выгибается призывая продолжить. —Б-быстрее... – хнычет младший, вплетаясь маленькими пальчиками в смоляные волосы на чужой макушке. Волосы у Юнги мягкие, достаточно длинные, и до жути приятные на ощупь, что Чимину и расставаться с ними не хочется, когда Мин внезапно вскидывает голову.       Внутри творится что-то странное, голова кружится, дыхание неожиданно глубокое, частое, сердце колотиться как в припадке, а конечности не слушаются. Он пьёт конечно не впервые, но ощущения словно новые и неизведанные, непривычные что-ли. Внутри лавой растекается удовольствие, некий кайф, и сложно сказать отчего именно: крепкого коньяка или терпких касаний. Мысли не напрягают, как в прошлый раз, сейчас всё свободно, и по обоюдному согласию. Хочется большего, хочется глубже, больнее чёрт возьми, и здесь рвётся наружу сущность мазохиста. Чимин словно гнеющий ангел, что разлогается морально в грязной реальности. И всё равно на родителей, на успех, которого он добивался очень долго, нет не важно. Так хорошо, когда чувствуешь себя свободным, и Чимин бы отдал всю свою славу, лишь бы продолжать быть таким. Таким порочным, испорченным, сексуальным. До дури манящим и привлекательным. Юнги единственный кто может видеть его таким. Видеть и наслаждаться, изгибами тела, и гортанными стонами, что ласкают слух. Это настоящий кайф для обоих, и оба лучше умрут, чем остановятся...       Мин влажно целует ключицы до глубоких красных отметен, а рукой ласкает свой член, изредка переключаясь на орган младшего. Чимин кусает губы, сдерживая не прилично громкие стоны, и сжимает простынь ладошками, изгибаясь в спине до хруста. Мимолётно проходит минута, и Пак резко распахивает глаза, чувствуя как его соски обильно смачивают слюной, а после миновы пальцы, что скручивают их. И Юнги до жути нравится его чувствительность, что подталкивает к большему, позволяет досконально насладится моментом, скручивать чужие соски как душе угодно. Чимин вздрагивает, хмуриться, и громко скулит, тщетно выкручиваясь из крепких рук. Ощущения странные, несколько неприятные, но до жути необходимые. От этих грубоватых ласк член блаженно дёргается, и разрядка приближается заметно скоро, несмотря на что это только начало. Мин дико улыбается и сильнее сжимает пальцы, вызывая новый болезненный громкий стон. А пока Чимин отходит от ранее непризнанных чувств, Юнги льнёт к соскам губами, нарочно посасывая, и прикусывая зубами. Ему просто нравится насилие, и когда удовольствие получают оба.       Пак роняет голову на подушку, и выгибается сильнее, вплетаясь маленькими пальцами в тёмную шевелюру. Помещение спальни заполняют всё более громкие стоны, бледную кожу царапают маленькими ноготками, а тонкий голосок готов сорваться, когда Мин резко отстраняется от груди, и опускается ниже, сразу же обхватывая оккуратный член тонкими губами, пуская приятные вибрации от частых глотков. Чимин неведомо толкается бёдрами, и разводит ноги шире, позволяя брать глубже, умело лаская горячим языком уздечку. Проходит ещё пару минут, и в тот момент когда Пак готов был кончить, сладостная пытка внезапно прекращается, и холодный воздух вновь обдувает головку члена. Юнги снова гадко улыбается, подтягиваясь выше, нависает над беззащитным подростком, издевательски склоняя голову. —Готов? – с усмешкой спрашивает Мин, а после резко сжимает в руках ягодицы, разводя в стороны. Чимин успевает только вопросительно выдохнуть, когда горячая головка уже толкается в нерастянутый анус, в стремительном темпе заполняя собой усталое тело. Вначале оглушающий крик, а после сладостные стоны, которые старший с явным удовольствием ловит губами. Чимин обхватывает руками крепкую шею, ногами – обнажённые бёдра, и насаживается самостоятельно, нарочно, чувствуя как нежные стеночки едва не рвутся под напором. Движения порядком ускоренные, два тела сливаются воедино, с каждым шумным шлепком наслаждаясь моментом. Юнги срывается, буквально, ускоряясь до рекордного темпа, вбиваясь в податливое тело, и умело задевая простату. Перед глазами мелькают чужие губы, что красиво влажные и опухшие от поцелуев, хочется поцеловать, пусть это и не кажется возможным, от того что тело под ним постоянно вздрагивает, с каждым толчком. —Б-больно!... – на повышенных тонах скулит Пак, при этом максимально крепко обнимая чужую шею, не позволяя отстраниться.       Юнги только улыбается, нарочно сталкиваясь лбами, облизывается и перехватывает бледными пальцами подбородок, заставляя смотреть прямо в глаза. —Кричи громче, я ведь знаю что тебе это нравится.