Какова твоя сила?

      Они начали целоваться сразу в прихожей.       — Я хочу тебя, — прошептала она ему в губы, — только…       — Что только? — спокойно спросил он, обнимая ее.       — Я боюсь, что это все исчезнет. Что ты исчезнешь, также внезапно, как и появился. Что ты только сон. А может, моя галлюцинация.       — Ну вот же я, — он еще теснее прижимается к ней, — я здесь, я никуда не денусь, обещаю.       Чимин целует ее мягко, но властно, сладко подчиняя себе. Она не сопротивляется, отзывчиво подается ему навстречу всем телом, обнимает, гладит по спине.       Он приподнимает ее рубашку, касается руками кожи, ощущая, как она покрывается мурашками.       — Раздень меня, — шепчет она, — ты же хотел увидеть вторую часть комплекта.       Она прикусывает его за мочку уха и, слыша его легкий стон, понимает, что ему это нравится. Борясь со своим стеснением, она продолжает целовать его везде, где дотягивается, прислушиваясь к его реакциям и наслаждаясь ими.       Они перемещаются в спальню, где Чимин, избавившись от ее рубашки, легко укладывает ее на спину на кровать и припадает к груди. Очерчивает языком сосок, слегка дует на него, сложив свои очаровательные губы в трубочку, и мягко охватывая его, тянет на себя.       Одной рукой лаская вторую грудь, он опускает другую ниже, оглаживая бедро, подлезает под юбку и сдвигает пальцами белье.       Легкое, невесомое прикосновение.       Она замирает, судорожно вздохнув.       Он чувствует, что она возбуждена, но не уверен, действительно ли она готова. По-прежнему не снимая с нее белья, он прокатывается пальцами по чувствительным местам, ласкает ее, ловя губами ее стоны.       Сам Чимин уже давно чувствует, насколько тесны стали ему брюки. Ему хочется ощутить ее, хочется обладать ею, чтобы она прогибалась под ним и стонала его имя.       Она двигает бедрами, явно намекая, что желает ощутить его внутри.       Он осторожно проникает в нее пальцем, потом добавляет еще один.       — Чимин… — шепчет она так сладко, запуская пальцы в его волосы, что он прилагает немало усилий, чтобы не кончить прямо сейчас.       Он не в силах больше сдерживаться.       Сняв с себя брюки, он, чуть-чуть подразнив ее, делает первый нежный толчок. Он окунается в ощущения, аккуратно продолжая входить в нее, но понимает, что она замерла под ним. Зажалась, испугалась. Не пускает его.       — Малыш, — он нежно целует ее чуть ниже уха, — если хочешь, давай остановимся.       — Нет, нет, — сдавленно отвечает она, не глядя на него.       — Я слишком рано начал, это моя вина, — он гладит ее по волосам, замерев, давая ей возможность привыкнуть к нему внутри.       — Я все еще думаю о том, что ты исчезнешь… — шепчет она, закрывая глаза.       Он целует ее, стараясь не двигать бедрами. Это дается ему с огромным трудом. Первобытное желание продолжить, не обращая внимания на ее ощущения, борется и проигрывает желанию сладко и медленно заниматься с ней любовью. Чимин продолжает ласкать ее губы своими, давая понять, что им некуда спешить, что он готов ждать ее сколько угодно, пока она не расслабится.       — Моя девочка, — нежно шепчет он ей на ухо.       И она принимает его. Подается бедрами вперед, обхватывая ногами и вжимая в себя. Он стонет от неожиданно накативших ощущений. Она снова замирает и шепчет:       — Подожди чуть-чуть, я хочу ощутить тебя полностью… Ощутить, что ты весь только мой сейчас…       Она села на постели, наблюдая в окно за разыгравшейся стихией. Молнии освещали комнату яркими вспышками.       — Ты любишь грозу? — спросил Чимин, потягиваясь и опуская свою ладонь на ее руку.       — У меня странное отношение к ней, — протянула она, переплетая свои пальцы с его, — я ее и люблю и боюсь. В детстве я хотела управлять грозой. Но как-то я попала в такой страшный дождь, настоящий шторм на суше. Я потерялась, мне было так страшно. Ко мне подошел какой-то человек и гроза утихла. Он отвел меня к родителям, которые были рядом, как оказалось, и исчез. Сказал мне что-то, только я не помню что.       — Не плачь малышка. Чем сильнее ты плачешь, тем сильнее грохочет гром, — помолчав немного, задумчиво произнес Чимин.       Она удивленно повернулась к нему.       — Мне было 10 лет, я вышел за мороженным. Увидел около магазина ребенка, лет пяти. Девочка явно вышла на улицу из него раньше родителей, и потеряла их из виду. Чем испуганнее делалось ее личико, тем быстрее чернело небо. Когда она заплакала, пошел страшный ливень, от этого она испугалась еще больше, и началось какое-то мракобесие. Я подошел к ней, и отвел к родителям, которые действительно были в магазине. Значит, это была ты. Значит, это действительно ты попортила мои электроприборы!       — Что? — она озадаченно смотрела на него, не веря, что так бывает в жизни.       — Ты, похоже, так испугалась той бури, которую учинила сама, что запрятала свои способности очень и очень глубоко. Ты управляешь природным электричеством, вызываешь грозу. Понимаешь, да? Отсюда все эти искры и сгоревшие лампы.       Она решила, что подумает об этом попозже. Слишком много событий и неожиданных открытий за сегодня. Да и вообще за последние несколько дней.       — А ты? Какова твоя сила? Скажешь ты уже наконец?       Чимин задумчиво посмотрел в окно.       — Ветер. Я управляю ветром. Но я не нашел своей силе лучшего применения, чем помогать моей одежде красиво развеваться в танце. Поэтому и не говорю о ней никому.       Она вспомнила, как той ночью в супермаркете сквозняк трепал его прическу.       — Мы с тобой можем устроить настоящий ураган, — улыбнулась она.       Немного помолчала и добавила:       — Значит, не зря я боялась, что могу потерять тебя. Один раз ты уже исчез из моей жизни.       Легкий порыв ветра, невесть откуда взявшийся в комнате, поднял в воздух валяющийся около кровати шелковый платок и набросил его ей на плечи. Чимин обнял ее сзади, прижавшись щекой к щеке:       — Я больше никуда не денусь. А ты больше никогда не плачь.