— И что ты будешь делать дальше, Чайлд?
— То, что вы скажете.
— Какой умный мальчик.
***
— Прости, Люм, но я вряд ли смогу как-то помочь… Тома, помешивая кокосовый латте деревянной палочкой, виновато посмотрел на девушку из-под золотистой челки. Люмин, взволнованно ожидавшая чего угодно, но не разом прижимающего к полу отказа, тут же посмурнела. Она, конечно, подозревала, что ее молитвы пойдут коту под хвост, но все же понадеяться на внезапное чудо ой как хотелось. Она договорилась о встрече с Томой сегодня утром, в свой единственный выходной, потратив свободные минуты блаженного ничегонеделания и полного отсутствия каких-либо мыслей о работе на… работу. Впрочем, как и всегда. В последнее время слишком многое навалилось. И без того постоянно озабоченной благополучием компании, ей теперь приходилось думать и о продвигающемся расследовании. И как-то разделять эти две половины в постоянно кипящей башке. Спала она из-за этого ужас как плохо. Особенно сегодняшней ночью. И дело было вовсе не в выдутых бутылках, разговорах с Паймон о прошедшем собеседовании с верхушками игорного бизнеса в Ли Юэ, нескончаемых переживаниях о предстоящих сделках, грядущей беседе с бывшим, а во внезапно объявившемся на ее пороге синеволосом предвестнике всех мировых бед, заявившем, что ее прослушивали. И хер его знает, сколько времени. Последнее, конечно, било по самолюбию и здравому смыслу сильнее всего. С каких пор это все началось? С момента отравления Барбатоса? С момента ее принятия в компанию? Нет, бред, она тогда еще не обзавелась рабочим смартфоном, а ставили чипы, судя по всему, сразу на оба мобильника. И как? И, что самое важное, когда? Она же всегда держит телефоны при себе… Надо бы обсудить все это с Кэйей. Скорее всего, он как-то сможет это выяснить. Может, отследит сигналы, или производителя — в любом случае, все вопросы — к Кэйе. Он единственный, кто может сейчас хоть как-то развязать этот клубок. Теперь еще и Тома. Она, конечно, не прогадала, когда решила, что раз Аято со своей сестрой сейчас поселились в «Гете», то и Тома, по определению, должен был нежиться там же, на шелковых простынях, и попивать какое-нибудь вычурное белое, заедая все это лобстерами и закусывая кусочками манго. Поэтому, настрочив пару строчек в мессенджере и благословив хлопчатобумажные носочки Аяки за отсутствие какой-либо ревности, она смогла вызволить его в уютное кафе с вкуснейшим до скрипящих десен чаем. — Послушай, Том, ты же знаешь, как это важно, — она добавила к голосу жалобных ноток, прекрасно зная, как это действует на ее бывшего парня. — Для меня важно. Их отношения разрушали все стереотипы о воюющих бывших. Что до отношений, что после — Тома всегда был для нее близким другом. Разве что после того, как они приняли обоюдное желание расстаться, их встреч и разговоров по душам стало значительно меньше. Но в университете они были как не разлей вода, и Люмин помнила все рычажки давления на этого зеленоглазого парня, склонного помогать всем бедовым дамам, или дамам, попавшим в беду, если хорошенечко, так, с нотками жалости и маленькой слезкой, катящейся по розовой щечке, попросить. М-да, а еще обвиняла Кэйю в попытках ею манипулировать. Сама хороша, ничего не скажешь. Но сейчас ее заботливый бывший, кажется, возвел себе новую стену, рычаги для открытия которой подобрать бы смогла только его новая девушка. Но не Люмин. Жаль, конечно, но не так, чтобы зарыдать от горя. У нее там близится роман с рыжеволосым миллиардером (каким, не важно!), губа не дура — может себе позволить. Но все же хотелось, чтобы сделка не сорвалась. Тома, не пытаясь скрыть своей виноватой мины, провел ладонью по лицу. — Я понимаю, Люм, прекрасно понимаю, но ты тоже должна знать, что я не могу так просто попросить Аяку как-то повлиять на ее брата. Да я даже сам не смог бы поговорить об этом с Аято, он… слишком печется о делах комиссии… — снова уткнулся печальным взором в пол, словно отыгрывая вечно плачущего Пьеро. Люмин, за все время их знакомства, уже без труда могла отличать истинные эмоции Томы от деланно наигранных, — у парня была золотая медаль по лицемерию — но сейчас могла с рукой у сердца сказать, что ее бывшему было искренне жаль. И чувствовал он себя крайне неудобно. Судя по нахмуренным золотым бровям и горько поблескивающей зелени глаз. Девушка тяжко вздохнула, бренно подперев маленьким кулачком голову. Тома был хорошим — отходчивым, веселым, предприимчивым, активным молодым человеком, но помимо всего этого в нем всегда преобладала жесткая убежденность в своих действиях и крайняя преданность близким людям. И Люмин, к счастью или к сожалению, давно уже отошла на второй план, уступив это насиженное гнездо аристократке с инеевыми волосами. Повезло еще, что «мастера» о своих махинациях она не поставила в известность. Тогда бы ей сейчас кровь из носу пришлось бы словами и ногами выбивать из Томы обещание поговорить со своими будущими родственниками. Потому что предавать доверие своего начальника она не хотела. И почему-то мысли о возможном выходе из этой помойной лужи не приносили такого же сильного разочарования, как банальное опоздание в рабочий день. Она была благодарна возникшей суматохе в ее жизни уже за то, что постоянные мысли о чем-нибудь кроме работы на минуту, даже долю секунды вытесняли из ее блондинистой умной головушки какие-то бы то ни были думы о ее «мастере». Заменяя их мыслями о прослушке, федералах и назойливом детективе. Да, будьте добры, подскажите, где оформить возврат. Сморщив нос, будто его внезапно коснулся едкий одеколон павлина с синими перьями, она провела пальцами по экрану телефона. Глянула время и вспомнила, что прослушку она сама проверяла уже утром. Ничего из ряда вон выходящего не заметила. Разве что про себя пожурила Кэйю, когда вспомнила, как именно он отыскал ее бренную тушу в глубинах ее уютного лежбища, а не где-нибудь на задворках «Алькора», как она изначально и писала. Всему виной — геолокация. И хер его знает, как убрать эту штуку, если обычное отключение «передачи геоданных» никакой роли не играло. Опять его эти полицейские штучки. Он хотя бы понимает, что это незаконно? Ну да, попробуй обвини Альбериха в пренебрежении законом. Крякнет, плюнет и махнет ручкой со словами «да-да, попизди-ка мне тут». — …к тому же, я не могу злоупотреблять отношениями с Аякой… — добавил Тома, понизив голос до доверительного шепота. Люмин, позабывшая о своих первоначальных намерениях, лишь вздрогнула и пару раз качнула головой, якобы понимая. Если честно, то нет. Что плохого в том, что ты попросишь свою вторую половинку чуть помочь близким людям? Ну и что, что с Люмин Аяка не знакома, но это же не повод отказывать бывшей девушке своего нынешнего парня… Ну да, или повод. Словно почуяв на себе чей-то взгляд, девушка взволнованно помотала головой. На почве случившегося ее нервы и без того каждый день были натянуты до предела, а разыгрывающаяся в самый подходящий момент паранойя лишь добавляла беспокойных красок и в ее и без того не слишком бесцветную жизнь. В зале никого, в упор следящего за перешептываниями блондинки, не было. Успокоив свою не в момент взбунтовавшуюся интуицию, девушка с едва заметным хлюпом («ох, простите мои манеры») отхлебнула горячего чаю. Покосилась в сторону окошка, рядом с которым они сидели, и чуть не оплевала подобравшегося Тому, когда заметила ехидный взгляд синих глаз по ту сторону стекла. Кэйа стоял прямо напротив их столика, с улицы, вальяжно заложив руки в карманы своей вонючей кожанки, и покачивался на пятках с милой улыбкой. За его спиной, чуть в стороне, приложив телефон к уху, с крайне сосредоточенным видом о чем-то беседовал федерал, вяло прохаживаясь по мощеному тротуару и пиная бедный камушек. Девушка чуть не завыла от безысходности. «Опять?!» Люмин со злостью стукнула чашкой о блюдце, понимая, что сей жест никоим разом не отражает вулкан, взрывающийся в ее и без того ослабленной вечными внезапными появлениями этого детектива душе, и недовольно уставилась в окно, гневно зыркнув глазами, словно говоря «какого хрена ты здесь забыл?». Подавила желание показать средний палец и лишь сильнее распалилась, когда улыбка Кэйи стала напоминать ухмылку Чеширского кота. Тома, заметив странное поведение своей подруги, лишь недоуменно провел взглядом от нее до окна и, нахмурив брови, серьезно уточнил. — Люм, это кто?.. Блондинка, мило улыбнувшись парню, потянулась к занавескам и с пылающей яростью запахнула окна, к сожалению, уловив, что Кэйа от ее реакции словно стал еще довольнее. — Никто, — небрежно махнула рукой, желая задавить такую нежеланную тему. — Так, один тип с работы, — добавила, пытаясь успокоить Тому, напряженно посматривающего в щель между занавесками. Тот лишь сделал вид, что ничего из ряда вон выходящего не произошло. «Вот гад ползучий, следит за мной?» Люмин подавила желание замахнуться и выбросить свой телефон в ближайшую мусорку, чтобы эта назойливая пародия на детектива, приклеившаяся к ее заднице как банный лист, перестала за ней следовать по пятам, но, понимая, что расследование все же нуждается в какой-никакой подпитке, а она, как никак, гребаный уполномоченный по делам следствия (за что Дилюк ее так не любил, она до сих пор не понимала) должна во всем содействовать скорейшему разрешению проблемы, лишь горестно повздыхала, надеясь, что Альберих не заявится в кафе, блестя как начищенный фужер. Все было бы намного проще, если бы эта синеволосая заноза перестала появляться каждый раз не вовремя и совершенно неожиданно. Еще и федерала с собой на хвосте притащил, какое счастье. Хотя, будет с кем поговорить и посплетничать. Какое-никакое, но маленькое утешение для ее заскучавшего по старым добрым ущемлениям прав всех синеволосых капитанов ума. Она до сих пор не понимала, зачем Кэйа вчера завел этот разговор про то, что якобы он охренеть как нуждается в ее присутствии на каждом выезде. Она что, цирковая обезьяна для развлечений федерала? Альберих тогда лишь сказал, чтобы она поверила ему на слово (впрочем, как и всегда, этот синий черт был донельзя скрытным), а Люмин с камнем на сердце пришлось согласиться, потому что приказ. Но сейчас эта парочка, судя по всему, на работе, но Кэйа почему-то ее об этом не оповестил. Значит, не так уж она и нужна? Или этот утырок заранее знал, куда они поедут и кто там будет, чтобы не портить сюрприз? Если он сейчас зайдет в кафе, она точно пнет его под коленку. Это будет уже сюрприз для него. Похлюпала чаем и задумалась. Они здесь из-за Томы?.. Она не верила, что Тома мог быть замешан в отравлении. По крайней мере, не прямо. Учитывая его не слишком радужное прошлое, Люмин могла предположить, что если он и замешан, то лишь косвенно, как посредник или сбытчик. От этого в груди скребло словно мелом по доске — она верила в Тому, но в то же время не понимала, смогла бы смириться, смотря, как на него напяливают кандалы и кидают за решетку. Из-за этих вечных переживаний они и расстались. Люмин хотела тихую гавань, когда Тома был маленькой лодочкой в бушующем шторме. Еще и в грозу. И со спецэффектами в виде молний. Инадзума как нельзя кстати ему подходила. Тома, состроив лицо, будто у него только что умерла собака, покосился на задумчивую девушку и вмиг подобрался. Оставлять свою хорошую подругу ни с чем не хотелось, в конце концов, Люмин не раз его выручала в прошлом, помогая советом по ведению дел и просто утешая в трудные минуты, тонкой ручкой поглаживая по угловатому плечу. Поэтому, пораскинув мозгами, он все же решился на не самую лучшую авантюру. — Слушай, Люм, я могу кое-что предложить, только ты пообещай, что подумаешь, — он прокашлялся, говоря тише, словно боялся, что его в любой момент могут поймать за ведением не самых законных махинаций. Конечно, учитывая, что у него тут полиция под боком шляется. Девушка оторвала затуманенный взгляд от кружки, все еще крутя головой, выискивая синюю макушку, и заинтересованно посмотрела на парня, ожидая продолжения. Тома нервно поерзал, поводя руками по столу, и, схватив белую салфетку, достал ручку из нагрудного кармана и что-то набросал мелким почерком. Не нарушая тишины, подтолкнул написанное к Люмин, все еще касаясь пальцами салфетки. — Это номер моей бывшей связной, — он старательно не смотрел ей в глаза, боясь, как бы она не вспыхнула. Люмин, почуяв неладное, подобралась и сложила руки на столе, нахмурившись. — Ты же помнишь, с чего я начинал… — Том, ты снова за свое? — перебила его блондинка, продолжая недовольно кукситься. Люмин отлично помнила, что у Томы, в отличие от нее, всегда были некоторые проблемы с вычислениями, процентами, ведениями графиков и прочей смертельно скучной лабудой, которую необходимо знать всем начинающим экономистам, но, в отличие уже от самой девушки, он всегда умело заговаривал зубы. Всем. Начиная с продавщиц в киосках, когда с щенячьим взглядом просил их сбросить цену, и заканчивая профессорами, с жалобной миной прося тех поставить на балл повыше. И что самое удивительное, все покупались на это. То ли Тома обладал природным обаянием и умением вешать лапшу на уши, то ли он просто был дофига каким везучим, но факт оставался фактом — у этого парня никогда не было проблем с тем, где и как затариться нужными связями. В конце концов, все свелось к тому, что Тома, почуяв свою золотую жилу, начал мало-помалу заниматься контрабандой. Заведя себе пару полезных знакомств в Инадзуме, он сплавлял той различные товары из Монда, скупая те по мелким ценам (преимущественно алкоголь, сигареты и легкие наркотики — все те прелести жизни тех, кто неистово желал выиграть в перегонки со смертью — кто быстрее, их или они), а позже, после окончания бакалавра и переезда в Инадзуму (с Люмин они уже тогда благополучно разошлись), стал там своеобразным фиксером и начал сливать по старой схеме всякую мелочь сюда, в Мондштадт. Со своей на тот момент девушкой Тома поначалу не делился идеями заработка, отмахиваясь дорогими подарками и букетами цветов, лишь прося, чтобы она попусту не беспокоилась, но блондинка, умев забивать своими вопросами до смерти даже мертвого (двойное попадание, что тут скажешь), все же докопалась до правды. И потребовала немедля это прекратить, пока не стало хуже. Тома, смиренно опустив голову, ее, конечно, послушал. Но не сразу. Пока не успел попасть в какую-то выгребную яму, из которой еле как выкарабкался. И теперь он предлагал ей по старой дружбе поучаствовать в том, от чего она всегда его отговаривала. Ирония судьбы? Или попахивает лапшой, рукой умелого мастера заправленной за уши? — Люм, я не стал бы тебе это предлагать, но ты сама мне сказала, что твоя компания медленно идет ко дну, — он постучал пальцами по столу, врубая на максимум свое обаяние уговорщика. — Я бы никогда не подставил тебя под удар, если бы не был уверен, что этот канал надежен, — Тома поводил пальцем по имени, судя по всему, какой-то его верной знакомой. Люмин продолжала слушать, неверяще качая головой, зная, что такие авантюры никогда не кончаются чем-то хорошим. — Поговори с начальством, я думаю, что это может стать неплохим сторонним доходом, тем более, с вашими связями, вы без труда охмурите налоговую, да и насколько я помню, у твоего начальника брат в полиции, прикроет, в случае чего… — Том, ты совсем с катушек съехал? Какой сторонний доход? Ты хоть представляешь, что будет, если все это вылезет наружу? Если мы начнем сбывать товар на стороне? — Люмин перешла на шипящий шепот, сжимая края стола до белесых костяшек. Она, конечно, не раз слышала, что алчные до денег сильные мира сего занимались иногда незаконным сбытом, но она бы никогда не посмела предложить такое мастеру Дилюку. Да она даже думать об этом не могла. Им не деньги нужны, а чистая репутация. Но как только Тома перевел взгляд за голову девушки, нарочито громко кашлянув, привлекая ее внимание, Люмин мигом сжала салфетку и с максимально неподозрительным видом закинула ее в сумку. Чуть вздрогнула, услышав за спиной голос. — Отдыхаете, миледи? Девушка, пятками предвкушая проблемы, с милой улыбкой, стараясь не краснеть, перевела взгляд сначала на руку в темно-серой перчатке, покоящуюся на спинке ее диванчика, а затем и на обладателя смешливого голоса. — Добрый день, сэр Тарталья, какими судьбами ко мне? — она с крайним усердием пыталась создавать впечатление максимальной незаинтересованности, хотя сердце от предчувствия грядущих проблем так и норовило выскочить наружу. Старательно делала вид, будто не видела его пару минут назад в окне. Тарталья, видимо, делал то же самое. Девушка оглянулась, почесав ногтем нос и ищущим взглядом окинув кафе в поисках обладателя синих прядей. Одна (ладно, с Томой) в компании с федералом она чувствовала себя немного неспокойно. Почему-то хотелось, чтобы Кэйа был рядом. Ох, не от хорошей жизни она желала портить себе жизнь. Чайлд хлопал пальцами по обивке, заставляя Люмин, старающуюся не касаться его руки спиной, сохранять вежливую дистанцию. Он нарочно пытается ее смутить? — Соскучился, — пожав плечами, легко выдал мужчина, все же соскальзывая ладонью по наружной спинке софы, но не отстраняясь. — Увидел вас, дай, думаю, зайду, поздороваюсь, — казалось, его совершенно не волновал сидящий напротив Тома. Тот лишь выпрямился и отвел взгляд, стараясь слиться с обстановкой. Люмин отпила чаю, чувствуя, как спина пронзается стальным штырем, и с деланной небрежностью поинтересовалась, хотя предполагаемый ответ она уже знала. — Вы на работе? — Я всегда на работе, детка, — Люмин чуть не подавилась чаем от такого обращения, но ничего не сказала. Как резко он, однако, на «ты» перешел. Но, значит, она была права, что эти двое сейчас на деле. Точно по душу Томы пришли. — Человеку моей профессии нельзя расслабляться. Кто знает, с какой стороны однажды прилетит пуля, — он ненароком покосился на Тому, чего Люмин не могла заметить. Тома, однако ж, словно ощутив зуд, повел плечами, старательно отводя глаза. Чайлд подавил едкую ухмылку и наклонился к блондинке, обдав теплым дыханием ухо. — Или саданут чем по башке и утащат в темный переулок… — Ты чем там занимаешься, рыжий? Люмин расслабилась, услышав голос Кэйи, но вмиг нахохлилась, играя театр одного актера, чтобы казалось, будто появление Альбериха никоим образом ее не успокаивает. Нет, она не боялась Тартальи, просто… его присутствие ее напрягало. Она чувствовала себя неловко и не могла понять, внутренности у нее сводит из-за того, что он весь такой из себя обалденный, или же потому, что она пятой точкой чувствовала, что упускает что-то из виду. Плюсом недавняя реакция, которую она могла списать на действие шампанского, лишь пускала пыль в глаза и не позволяла спокойно выдохнуть. Плюсом и странное предложение Кэйи. Сам Кэйа подошел ближе и залихватски похлопал федерала по плечу, будто собирался предложить тому выпить по баночке пива и посмотреть футбол. Чайлд выпрямился и бросил ответную ухмылочку, но Альберих чуть от радости не обделался, заметив, как у того заходила челюсть. Ощутив свою победу и поняв, что кому-то только что испортил представление «я весь такой крутой из себя федерал, детка, прыгай ко мне в койку», синеволосый, довольно улыбаясь, будто ему только что оплатили двухнедельный отпуск на Карибах, участливо поинтересовался, обращаясь ко все еще смущенной Люмин. — Не подвинешься? Люмин недоуменно оглядела свой узкий диванчик, рассчитанный лишь на одну персону. — Цыганские места всегда свободны, — она кивнула в сторону пола, мысленно похлопав себя по голове, услышав смешок Чайлда, и чуть не долбанулась виском об окно, когда Кэйа, недолго думая, сдвинул все еще стоящего за спинкой дивана федерала в сторону и уселся на край, толкнув девушку бедром. — Эй! — Ничего, золотко, в тесноте, да не в обиде, — он потянулся к кружке блондинки и сделал пару глотков, не обращая внимания на ее выпученные глаза и готовность рвать на нем волосы и притихшего Тому, с непонимающей полуулыбкой наблюдающем за этим цирком. — М-м, жажда замучила… — Я, конечно, дико извиняюсь, но вы кто такие? — наконец, поинтересовался он. Люмин и не подозревала, что вопрос был чисто из вежливости. Тарталья по-быстрому спер стул у соседнего столика и, развернув его, оседлал. Заметив взгляд Люмин, подмигнул, улыбнувшись уголком губ. Девушка покраснела. Снова. Кэйа, сразу раскусив, что этот златовласый мышонок лишь пытается хохлиться перед ними, ответил. — Я Кэйа, это, — кивок в сторону красной блондинки. — Люмин, — бросил мимолетный взгляд на Чайлда. — А этого важного чебурашку я не знаю. Тарталья без комментариев вытянул удостоверение. — Агент ФАТУИ, Чайлд Тарталья, — представился с важным видом, от которого Кэйа чуть не заржал в голос, закусив щеку. — Мне нужно задать вам пару вопросов. — Почему это тебе? — вкинул Кэйа, хлопая пальцами по спинке диванчика и касаясь подушечками волос блондинки. Люмин приходилось наклонять голову, потому что иногда казалось, что этот павлин ее поглаживает своими грязными пальцами. Ужас какой. Фу. — Не хочу отвлекать тебя от важного дела, — он кивнул в сторону Люмин, и девушка, обернувшись, точно заметила, как Кэйа тут же выпустил короткую прядку, пропустив между пальцами. — Прости, золотко, привычка, — блондинка не услышала ни тени вины в его голосе, двигаясь ближе к столу, чтобы не задевать Альбериха ни головой, ни левым бедром. Но из-за величины диванчика все равно казалось, что тот сидит слишком близко. Кэйа обернулся к Томе, все также не убирая руки со спинки. — Детектив Альберих, капитан следственного отдела Мондштадта. — У вас тут что, соревнование? — прокомментировал Тома, ничуть не смутившись. Заметил лишь покрасневшие щеки подруги и подавил ухмылку. — «Коллеги, значит». — А вот вопросы, Тома, тут задаю я, — ответил Кэйа. — По какому поводу, позвольте узнать? — Тома, хотя и проигрывал Альбериху в умении заговаривать зубы, просто так сдаваться не собирался. — Узнаешь в участке, — подал голос Тарталья, умещая подбородок на спинке стула и все еще краем глаза следя за распускающим руки Альберихом. — Ха, вот как, значит, — Тома лениво закинул голову, издевательски ухмыляясь. Люмин редко видела, чтобы он вел себя так. Как Кэйа, черт бы его драл. — Простите, господа, но без своего адвоката я не скажу ни слова, — он вздернул руки в защитном жесте, делая вид, что извиняется. — К тому же, — он перевел надменный взгляд в сторону Тартальи. — У вас нет прав меня допрашивать. Я под охраной Инадзумы, — закончил с довольной улыбкой и сложил руки на груди. Блондинка стреляла глазами от одного к другому, не совсем понимая, почему Тома ведет себя так, будто все это было в порядке вещей. Она, конечно, подозревала, что он с полицейскими на короткой ноге, но здесь шел разговор совершенно о другом. Ее крайне напрягало то, что Тома не казался удивленным прибытием полиции в компании федерала. Будто знал, что рано или поздно они придут, и все это время готовился к приему. Фразы там, умные, сочинял в блокнотике. Он что, опять своей контрабандой занялся?.. Слава всем богам, что она убрала эту злосчастную салфетку в сумку. Иначе у этого до чертиков подозрительного петуха появился бы повод для еще парочки допросов, и тогда ее нервы точно лопнут. Тарталья не отвечал, сверля изучающим взглядом Тому. — Ха, не повезло, не повезло, — Кэйа удрученно покачал головой, показывая, как сильно он сочувствует тому, что афера федерала не удалась. — Не боись, Тома, я буду спрашивать тебя не о том, как пару недель назад ты сплавил… — Я понял, еду, — Тома резко встал, стараясь не смотреть в сторону вмиг напрягшейся Люмин. «Чего-чего сплавил?..» — Вот так просто? Мы еще даже права не зачитали… — Тарталья все же улыбнулся, с подозрением косясь на стушевавшегося подозреваемого. Когда он получил заказ от Моракса, он и подумать не мог, что судьба-злодейка сведет его работать с одним из самых вычурных и неугомонных полицейских Мондштадта. Он знал подноготные пары их сотрудников, мельком пролистывая заранее подготовленные досье, и не мог быть уверен, что сведут его именно с Альберихом. Конечно, этого стоило ожидать, раз дело касалось удручающего падения «Рассвета», но все равно работать с этим напыщенным павлином не слишком-то и хотелось. И вот, встретившись с ним лицом к лицу, он полностью убедился в том, что хуже, чем создавать впечатление сотрудничества с Альберихом, может быть только проигрыш на соревнованиях по стрельбе из лука, фехтованию, стрельбе из пистолета или автомата, прыжкам с парашютом, конной езде и всем тем бесконечным хобби, которыми он занимался в свободное время. Иными словами, сотрудничать с Альберихом было отстойно. Он выводил его из себя одним своим присутствием. А говорить о том, что он так развязно лапает милую секретаршу, вообще не стоило. Пообрывать бы ему перья. А теперь Альберих еще и ведет какую-то только ему известную игру, не ставя в известность самого Чайлда. Он ненавидел терпеть поражение. Особенно в сборе информации. Это был один из его самых важных заказов, и проигрывать дело какому-то мондштадтскому индюку Тарталья не собирался. Если ему запрещен допрос (о чем он, конечно, не подумал узнать заранее, а Альберих не подумал поставить его в известность (Тарталья уверен, что нарочно), когда сообщил, что они едут допрашивать какого-то подозреваемого), то он найдет другой способ получить информацию. И один из этих способов сидел прямо недалеко от него и смущенно стрелял глазками. — Я уже сказал, что без адвоката отвечать на вопросы мондштадтской полиции, — Тома специально сделал ударение. — Я не буду. Но раз сэр Альберих настаивает, то так уж и быть, дам пару комментариев. — Здравое решение, — Кэйа показал палец вверх и поднялся, хлопнув ладонями по коленям. — Рад, что ты сам вызвался сотрудничать. Люмин быстро переводила взгляд с одного на другого, не понимая, что происходит. Ее вообще дико раздражало, что во время расследования она никогда ничего не понимала. Кэйа всегда делал то, что ему вздумается, не ставя в известность других, судя по тому, как дернулись желваки Чайлда, и к тому же даже не уважал их желание знать о происходящем. Нет, она понимала, тайна следствия и все дела, но можно было бы хотя бы предупредить ее, что он подъедет и схватит прямо из-под носа ее друга. Так дела не делаются. — Постой, Кэйа, это не может подождать? — она ухватила свою сумку, поднимаясь, и настойчиво вперилась в синеволосого. Тот деланно лениво зевнул, прикрывая ладонью рот. — Прости, золотко, что прервал твое свидание, но дела не ждут. — Ты можешь поехать с нами, — подал голос Тарталья, не обращая внимания на удивленно вздернутые брови Кэйи. Один-один, индюк. — Это с какого-такого хрена? — Кэйа дождался, пока Тома пройдет вперед. — Разве что, если она давно не сидела в переговорной, потому что дальше нее ее никто не пустит. — Я имею право привлекать любых людей, которые могут помочь следствию. Так что прости, дружище, но эта милая дама едет со мной, — Люмин намеревалась не смущаться, стараясь привыкнуть к постоянным странным комплиментам, но это не мешало ее щекам то и дело вспыхивать. — Это как она тебе поможет? — Альбериху, похоже, вообще было наплевать, судя по тому, как пытливо он что-то выискивал в своем телефоне, не обращая внимания ни на посвистывающего у входа Тому, ни на готового взорваться Тарталью, сжимающего спинку стула до хруста древесины, ни на Люмин, силой удерживающей норовящую выскочить из ее руки тяжелую сумку прямо в острый нос детектива. — А меня никто не хочет спросить? — ей, конечно, страсть как хотелось все узнать из первых рук и поддержать друга, в конце концов, но перспектива оказаться обузой и получить пару насмешек от Кэйи как-то не заинтересовывала. — А ты разве не хочешь? — Чайлд, наконец, слез со своего коня и поставил стул на место. Люмин отводила глаза от его довольно узких брюк, подчеркивающих все что нужно и все, что нужно, но не сейчас. — Хочу, конечно, но… — Тогда поехали, никто не будет против, — он мило улыбнулся ей, обернувшись, и снова подмигнул, поправляя ворот серого пальто. Блондинка снова захотела заправить волосы за ухо. Дурацкая привычка. — Я буду против, — все также рыская в телефоне, безучастно произнес Кэйа, хмурясь. — У меня больше полномочий, дружище, — Тарталья подошел к нему, сравнявшись в росте. — А я по-прежнему капитан, дружище, — вернул шпильку Альберих, наконец, убирая телефон в карман джинс. — А меня это мало ебет, такой ответ принят? — Так, все, замолчите, я еду, — Люмин решила прекратить этот не начавшийся балаган. Рано радовалась. Чайлд помолчал пару секунд, с приклеенной ухмылкой сверля Кэйю. — Отлично, детка, — щелкнул языком, нарочито выделяя обращение. Обращался он вряд ли к Кэйе. Хотя… Альберих нахмурился. Люмин захотелось долбануть их обоих по башке, чтобы не втягивали в свои петушиные бои. Мельком взглянула на Тому, с улыбкой подпирающего стену у выхода. Впору было достать попкорн и наслаждаться зрелищем. Кажется, он вообще не чувствовал себя неловко. Вот жук. — Золотко, поедешь со мной, — Люмин чуть не споткнулась, когда Кэйа, обхватив ее за запястье, потащил к выходу. Попыталась вырвать руку и как следует наорать, но тот держал крепко. — Что за… — Ой-ой, какие мы собственники, — услышала смешок Чайлда позади и его медленные шаги. Еще чуть-чуть, и точно задышит ей в затылок. Хотя, с его-то ростом скорее начнет бить коленками по ее заднице. — Мое имя — Люмин! — все еще трепыхаясь, выкрикнула в пустоту. — Классные у тебя коллеги, Люмин, — Тома на выходе показал палец вверх и вышел первым. Люмин довели за ручку (и до ручки) прямо до машины.***
В следственном отделе было… пустовато. Как только Люмин высказала все, что она думает о детских замашках Кэйи и как только тот загробным голосом попросил ее быть осторожней, на девушку обрушилась вся громадина того, что в Мондштадте называют «центральным полицейским участком». Ничего из ряда вон выходящего в сравнении с тем, что она видела в своих любимых детективных фильмах и сериалах про копов, не было. Разве что поражала удивительная чистота и почти полное отсутствие шума. Видимо, из-за недостатка сотрудников, судя по количеству столов. Люмин предположила, что многие на выезде. Ну да, учитывая их уровень преступности. Как еще Кэйе хватает времени мотаться с этим расследованием. Отдал бы дело федералам, и дело с концом. Девушка перепрыгивала глазами с одного столика к другому, отмечая пару каштановых макушек каких-то мужчин, полностью погруженных в работу, одну, судя по всему, секретаршу рядом с дверью с именем Кэйи (захотелось заглянуть в его рабочий кабинет и проверить, а есть ли у него пыль на цветочных горшках), вечно суетливую Эмбер и двух женщин рядом с грудой папок. Люмин бы назвала это место по-другому — алтарем поклонения Кэйе Альбериху, ибо не заметить то, как все разом обратили свое внимание на прибывшего капитана, было невозможно. Ну, на то он и капитан, наверное. Она, небось, на Дилюка смотрит такими же щенячьими глазками, как та миниатюрная секретарша с короткой стрижкой. Почти точь-в-точь она. Захотелось зарыться под землю. Но когда за ними следом вплыли Чайлд на пару с Томой, Люмин могла бы поклясться, что точно услышала смущенный вздох этой миловидной секретарши (господь, и впрямь ее копия, какой ужас), не скрываемое «о-о-о» грудастой барышни, подпирающей ладонью щеку и перебирающей документы, недовольное фырканье высокой подтянутой женщины в полном обмундировании с винтовкой на плече, и восторженный вскрик Эмбер, но предназначавшейся уже не сошествию аполлонов на шар земной, а самой Люмин. Какая, мать ее, честь. — Приветик, птичка! Наконец-то ты заглянула к нам! — Люмин уже пора было носить рабочий бейдж вне офиса, ибо какого хрена все постоянно забывали, как ее зовут. — Здравствуйте, капитан, сэр Тарталья, — Чайлд тепло улыбнулся, понимая, что это единственный человек в участке, проявляющий хоть какое-то дружелюбие к его персоне. От вида той женщины с винтовкой у него сразу волосы на ногах вставали дыбом. Эмбер, как всегда, была средоточием всемирной радости. Люмин была уверена, что причиной ее каждодневной депрессии и головных болей было то, что всю энергию и жизнелюбие из этого мира уже давно высосала офицер Лепус. Обняв подругу и хлопнув по плечу, полицейская обернулась к Кэйе. — Капитан, готов отчет по недавнему нападению, плюс нужно повторно допросить задержанного… — Не сейчас, Эмбер, — девушка вмиг умолкла и сдержанно кивнула, на ходу считывая настроение капитана. Тот явно был не в духе. — Лоуренс, кнопка лифта опять сломалась? Твой этаж выше, — прошел мимо беседующих женщин к своему кабинету, шурша связкой ключей. — Захлопнись, Альберих, я по делу, — недовольно бросила через плечо та самая женщина с винтовкой, склонившись над столом грудастой дамочки. — Ох, какие симпатичные мальчики… — донеслось до уха Люмин. Она, все еще стоя на входе в окружении Томы и Тартальи, обернулась к лукаво улыбающейся женщине в пурпурной блузке, распахнутой на три верхние пуговицы и показывающей внушительных объемов грудь. Захотелось одновременно разрыдаться и закрыть глаза стоящим рядом мужчинам, чтобы не видели этот срам и не сравнивали ее достоинство с поистине не обделенной божьими дарами женщиной. «Да, симпатичные, и все мои» Чайлд поджал губы, выдавливая улыбку. Кажется, он чувствовал себя смущенным. Люмин подавила смешок и желание дать подзатыльник помигивающему бровями Томе. При живой-то девушке, Тома! — Дорогой, заглянешь ко мне вечерком? — снова подала голос эта, кажется, вечно флиртующая женщина, переводя взгляд на кабинет капитана. — Давай завтра, Лиз, сегодня некогда, — Люмин вскинула брови, когда ответил Кэйа, возвращаясь с какими-то бумагами. Тот, даже не смотря на нее, прошел мимо и пояснил. — Глаз чешется, надо проверить. Блондинка пожала плечами, не нуждаясь в оправданиях. Ну, заглянет и заглянет, ей-то что. Синеволосый важно прошагал мимо, кивнув Томе в сторону лифта. Тот молча, будто пританцовывая, протопал следом. Блондинку уже и вправду начала напрягать эта подозрительная слаженность в действиях. — А куда мне… — Люмин, конечно, была не прочь обсудить с Эмбер недавние события, но терпела она все недавние выходки уж точно не ради залежавшихся сплетен. — Сидишь тут, в допросную тебе нельзя, — Кэйа даже не обернулся, нажимая на кнопку лифта. — Но мне можно, а, значит, она идет со мной, — издевательски протянул Тарталья, кладя руки в карманы. — Как свидетель, — добавил с невинным взглядом. Альберих что-то буркнул, видимо, не желая спорить или понимая, что тут ему не выиграть, и, дождавшись лифта, шагнул внутрь. Люмин махнула задумчиво покусывающей щеку Эмбер, сделавшей знак, что позже она обязательно все вытрясет, и поспешила к лифту. Тарталья дожидался, пока она пройдет первой. Каков джентльмен. В лифте было тесно. Еще никогда она не находилась так близко к трем мужчинам. Недурным собой, между прочим. Она могла сравнить свою нервозность, поднимающееся из недр смущение и промчавшийся табун мурашек от затылка до пят только с тем, как ее однажды, запнувшуюся, подхватил «мастер». За локоть. Задержав ладонь (в перчатке!) всего на долю секунды. Люмин до сих пор с теплой улыбкой вспоминает тот интимный момент. Для нее, конечно. Дилюку было на это плевать с высокой колокольни. За эту недолгую поездку, проходившую в молчании (сто процентов из-за того, что Кэйа по какой-то причине надулся — в ином случае его было бы не заткнуть), она уверилась, что сможет в будущем различать этих мужчин по запаху. Парфюм Томы она уже давно знала, что-то кисло-сладкое, похожее на бруснику или клюкву, с нотками яблока и едва заметным дымным душком, как после грозы. К аромату Кэйи она тоже уже успела привыкнуть — тот пах кожей, виски, горьковатыми сигаретами и… чем-то жгучим. Люмин не могла этого объяснить, но запах Альбериха всегда щекотал ей нос, будто перец, что аж хотелось чихнуть. От Чайлда пахло морем. И какой-то морозной свежестью. Звучало глупо, будто она только что прочла этикетку на освежителе воздуха, но другого сравнения она подобрать не могла. Если Кэйа ей напоминал какую-то укромную тесную таверну с льющимся изо всех щелей вином и перетянутую сигаретным дымом, то Тарталья был словно вершина горы, откуда открывался захватывающий вид и полной грудью вдыхалась свобода. Но сейчас все эти одеколоны смешались, от чего ее начало мутить. Еще и всякие картинки ненужные в голову лезли. О тесных пространствах и одной девушке в окружении трех мужчин. Она помотала головой, с красными щеками отмахиваясь от глупых мыслей, когда лифт прибыл на нужный этаж. — За мной, парень, — Кэйа протиснулся вперед, задев Люмин и чуть не отдавив той ноги. Тома, кивнув, весело что-то насвистывая, чуть ли не вприпрыжку поскакал следом. — Удачи, — мягко прошептала девушка, дотронувшись до его плеча. Тома обернулся через плечо, хмыкнув, и сделал знак «ОК», тепло подмигнув. Ее это ничуть не успокоило. Поняв, что еще чуть-чуть, и лифт умчится в добрые дали, Люмин вышла и осмотрелась. Здесь было еще менее людно, чем на этаже Кэйи. Пустые коридоры, пара дверей и окон, видимо, позволяющих наблюдать за течением допросов. Альберих прошел к первой двери, открыл ее (видимо, ключи у капитанов имелись просто ото всех дверей) и, подождав, пока Тома, все также веселясь и не выражая ни малейшего беспокойства, заскочил внутрь, щелкнув замком. — Ох, какие тщательные меры предосторожности, — Люмин вздрогнула, позабыв, что осталась наедине с федералом. — Пойдем, посмотрим поближе. Тарталья прошел вперед, встав напротив окна. Блондинка засеменила следом. Окно и правда открывало все, что происходило внутри. Как Тома, заложив руки за голову, что-то рассказывал с веселой улыбкой, как Кэйа, периодически кивая, прохаживался вдоль стола, потирая пальцами подбородок. Он не выглядел расстроенным, но цепко следил за каждым изменением в лице друга Люмин. Но, как и ожидалось, слышно ничего не было. Досадно. — Удивительно, что Альберих не закрыл окно, — промычал стоящий рядом Чайлд. — Я-то думал, этот павлин надумает скрывать все до последней крупицы, — Тарталья заложил руки в карманы, выпрямившись, с полуулыбкой поглядывая на нервно покусывающую подушечку пальца блондинку. Люмин хмыкнула, услышав прекрасный эпитет, подобранный к Кэйе, но ничего не ответила. Присутствие федерала, да еще и такое близкое, ее дико смущало. Тот, видимо, ответного смущения не чувствовал, хотя девушка уже успела подумать, что этот парень довольно застенчивый, учитывая, как он сквозь землю чуть не провалился от внезапного комплимента той барышни с бюстом. Кажется, на Люмин его застенчивость не распространялась. Она до сих пор не понимала, зачем Тарталья так носится с ней. Она же по сути бесполезна здесь. Да, ей очень хотелось поддержать Тому, она не находила себе места из-за всей этой суматохи вокруг него, возникшей, можно сказать, из неоткуда, и она, конечно, как и любой хороший друг, дико переживала. Но помочь следствию никак не могла, потому что сама нуждалась в успокоительных. И вряд ли она стала бы как-то вредить Томе. Напротив, грудью бы легла, но попыталась его оправдать. Тарталья, кажется, считал иначе. Люмин, пожевав, щеку, все же неуверенно спросила. — Зачем вам это? Чайлд, тряхнув медной челкой, отвлекся от представления за окном, где Кэйа уже уселся за стол, закинув на тот ноги, и что-то активно пояснял внимательно слушающему Томе. Что-то это вяло походило на допрос. Скорее на встречу давних собутыльников. — Что, прости? — Ну, зачем вы… — она махнула рукой перед собой, пытаясь пояснить. — Захотели, чтобы я поехала с вами. Я же и правда ничем не могу помочь. Тарталья хмыкнул, косясь на девушку. Люмин внезапно почувствовала себя ужасно тупой, будто он пытается ей на что-то намекнуть, пронизывая своими васильковыми глазами до самых недр души. Но Люмин была также туга до намеков, как Кэйа туг до тактичности. — Но ты же хотела поддержать своего дружка, я прав? — он всегда улыбался, когда говорил. Будто Люмин пригласила его на кофе с предсказуемым продолжением на ночь. Она отвела глаза, смущаясь, вспомнив, как буквально вчера чуть ли не раздевала его в своих фантазиях. Какой позор. — Тома не мой дружок. — А кто, парень? — переспросил, все также заинтересованно стреляя глазами. Это что, неприкрытый флирт? Люмин переступила с ноги на ногу, елозя подошвами кроссовок по серой плитке и теребя ручку сумки. Тарталья проследил за ее ладонями и чуть слышно хмыкнул. — Прости за тот цирк, я не хотел, чтобы ты чувствовала себя неловко, — он явно намекал на представление, устроенное на пару с Кэйей в кафе. И если от Альбериха Люмин в принципе такого и ожидала, то слышать извинения от федерала было слегка неудобно. Хотя и желанно, что сказать. Все-таки знакомы они всего ничего, но Люмин, правда, не слишком обижалась на фривольные обращения. Ее больше задевало то, что ее используют, как игрушку, перетягивая из стороны в сторону. — Да ничего, я не в обиде, — она говорила правду, все же внимание от Чайлда ей действительно льстило. — Ты, кстати, не против, что мы теперь на «ты»? Прости, что не спросил раньше, — уточнил он своевременно. Люмин, привыкнув к замашкам Кэйи, не слишком удивилась появлению в их кругах еще одного юмориста с полным отсутствием такта (не в сравнении с Альберихом, опять же, тот мог вытворять вещички и похуже), поэтому особо и не заметила смены тона. Но то, что он все же заинтересован в ее комфорте, опять же, льстило. Девушка увидела, как Тома, облокотившись на стол, что-то записывал на невесть откуда взятой бумажке, периодически поясняя время от времени кивавшему Кэйе. Кажется, эти двое окончательно спелись. Что, больше не подозревает? И адвокат не понадобился? Тарталья проследил за ее взглядом, сощурив глаза, пытаясь разглядеть мелкие буковки. Безрезультатно. — Все хорошо, перестаньте извиняться, пожалуйста, я в порядке, — она заправила сухую прядь за ухо, не подозревая, что тем самым сильнее открывает обзор на малиновые щеки. — Тогда зови меня Чайлд, идет? Мы же теперь коллеги, Люмин, — он чуть склонился к ней, дернув плечом и понижая тон. Ох, как бьется сердце. — Хорошо, отлично, — Люмин пару раз кивнула, соглашаясь. — Буду, хорошо. — Хорошо, — повторил он все тем же низким тембром. Он что, хочет ее до трясучки довести? Нашел место флиртовать! Хотя Кэйе, кажется, было абсолютно насрать на то, что происходит за окном, учитывая, что он вряд ли вообще мог что-то видеть. Люмин подумала, вел бы Чайлд себя также спокойно и развязно, будь синий павлин рядом. Блондинка не помнила, с каких пор она успела записать Кэйю в свои телохранители, но почему-то его присутствие уже и впрямь становилось привычным. Хотя и раздражало, чего скрывать. — Так что, этот… Тома… твой парень? — поинтересовался Чайлд невзначай. Люмин недоверчиво покосилась, не понимая, с какого перепугу этого агента ФАТУИ заинтересовала ее личная жизнь. — Ох, нет, конечно. Точнее, мы близки, но… были. Он мой хороший друг, — она подавила смущенную улыбку, не понимая, зачем вообще рассказывает такие интимные подробности федералу. Мало ли он, задумав творить свои коварные фатуйские планы, захочет использовать ее бывшего против нее же. Вот дура, надо было язык за зубами держать. — Я просто не вижу причин его подозревать, вот и переживаю, — добавила суетливо, не хотев, чтобы ее присутствие ощущалось чисто как дружеское. Она все же, как никак, опора Томы, его защита, единственная в этом кругу, кто знает его больше одного дня. Хотя, смотря на то, как Кэйа весело хмыкал время от времени и как Тома уже окончательно расслабился, войдя во вкус, она начала терзаться смутными сомнениями. Что-то тут нечисто. — Да? Но наш общий знакомый, видимо, уверен, что причины есть, — от ее взора не укрылось, что Чайлд тоже хмурится, наблюдая за происходящим. Значит, не ее одну напрягало их слишком тесное общение. — Не поделишься? — добавил он, стреляя васильковыми омутами в ее сторону. Девушка заметила, что у него и впрямь много веснушек, хотя и довольно бледных. Россыпь на переносице, на высоких скулах, чуть меньше выше, в сторону лба, пара штрихов над густыми бровями. До чего ж мило. И так идет ему. — Люмин? — он лукаво вздернул бровь, видимо, заметив, как она неприкрыто его рассматривает. — А, ой, да, прости, — она резко отвела взгляд, не замечая, как Тарталья, подавляя смех, весело улыбался. — Нет, я сама понятия не имею, с чего Кэйа так взъелся, у него крыша из-за этого расследования уже конкретно поехала, он и меня сначала подозревал… — поняв, что говорит лишнего, она резво прикусила язык. Не стоило говорить Чайлду слишком много — Альберих вряд ли ее за это по головке погладит. Она все равно так и не понимала, зачем тот вообще потребовал, чтобы она общалась с федералом. Контакты, что ли, наладить хотел, но через нее? Ага, нашел почтового голубя, умник. — Тебя? — ну, да, естественно, зацепился. — Да, неважно, — она небрежно махнула рукой, словно только что сказанное не имело и капли смысла. Заметила, как Кэйа скинул ноги со стола, видимо, заканчивая беседу. «Ох, Кэйа, быстрее…» — Постой-постой. А ты-то тут причем? — Чайлд, тоже поняв, что скоро их уединению придет конец в виде синеволосой язвы, решил выжать последние крохи информации. Конечно, расставаться с милой секретаршей ему тоже не особо хотелось, но работа есть работа. Люмин, уже досадливо растирая ручку сумки и проклиная свою болтливость, поспешила пояснить. — Я не знаю, Чайлд, правда, вот ни имею ни малейшего понятия. Если так хочется узнать, спроси у него, я в эту яму больше не полезу, — она протерла лоб рукой, устав от этого разговора как от часовой пробежки. — Тебя это обидело, да? — выдавливая все свое очарование, участливо уточнил, сочувственно сдвинув брови. Тома за стеклом поднялся. — А тебя бы не обидело, если бы тебя внезапно обвинили в том, чего ты не совершал? — недовольно выпалила она, припоминая свой недавний всплеск. Кэйа, бросая что-то через плечо с едкой ухмылкой, направился к двери. Тома ответно покивал, смеясь. Спелись? Все, конец? — А ты так уверена, что не совершала? — выдал Тарталья перед тем, как дверь, наконец, отворилась. — Что?.. — А вот и наш детектив. Поговорим позже, детка. Кэйа сразу же нахмурился, бегая глазами от Чайлда к Люмин, придерживая дверь. — Как погодка, голубки? Люмин очень захотелось ему врезать. Им обоим.***
После допроса и слезного прощания с Томой, которого Кэйа с чистым сердцем отпустил без подозрений, подробности чего Люмин планировала выведать попозже, она допоздна просидела с Эмбер в участке, обсуждая последние новости. Выяснила, что по улицам вечером снова ходить небезопасно, так как с какого-то хрена снова активизировалась «Стая» — банда малолетних преступников, которых пытаются отловить не в одном только Мондштадте. Правда, в других городах их вроде называют иначе. Плюсом в центре были вскрыты два убийства, одно самоубийство, домашнее насилие, три изнасилования и еще пара очень приятных новостей. Если бы не вовремя подоспевшая Лиза с чаем и имбирными пряниками, Люмин была уверена, что точно грохнулась бы в обморок, предварительно докатившись до своей квартиры и заперевшись там на семь замков. Кэйа укатил по каким-то своим делам почти сразу же за Томой, скинув часть своих обязанностей на побледневшую Ноэлль и как всегда воодушевившуюся Эмбер (Люмин вообще поняла, что Кэйа очень любил злоупотреблять женским трудом). Чайлд тоже, не желая особо оставаться в участке, бросив на прощание излюбленное подмигивание и скинув свой номер на случай проблем, плавно уплыл в закат. Она проболтала пол вечера с Эмбер, резво катающей графики и успевающей тем же временем перекидываться парой фраз с Люмин, и с Лизой, оказавшейся не такой плохой и развязной дамой, как предполагала блондинка. Разве что ее похотливое «милашка» слегка напрягало, а так, архивариус Минчи вообще на удивление была очень приятной и интересной собеседницей, правда, судя по тому, как она уплетала пряники вместо работы, Люмин поняла, что эта женщина в пурпурной блузке была довольно ленива. Ну, не ей, крысе канцелярской, судить. Взглянув на часы и осознав, что стрелочки уже клонились к десяти вечера, а полицейский участок всегда будто существовал вне времени, Люмин, суетясь, засобиралась домой. Ей завтра так-то на работу, а допустить очередного опоздания в свете происходящих событий она уж точно не могла. — Тебя подвезти, милашка? — все в той же ленивой манере поинтересовалась Лиза, напялив на свой ровный нос аккуратные очки. Она, кажется, собиралась тут всю ночь провести, корпя над бумагами. — Наша красавица Эмбер уже ускакала, а дорогой капитан вряд ли прибудет в ближайшее время, заблудишься — и он мне потом голову отгрызет, — добавила со смешком, откусывая печенье. — Нет, Лиз, спасибо, доберусь, — Люмин благодарно кивнула, отмечая, что Лиза и правда до чертиков классная, и накинула на тонкие плечи бежевое пальто. Минчи лишь кивнула, с кошачьей улыбкой принимая сказанное. — Тогда, до встречи, милашка, с нетерпением буду ждать, — женщина подмигнула машущей на прощание Люмин и с довольной миной уткнулась в очередное досье. Она и минуты не сомневалась, что скоро эта блондиночка станет частой гостьей в их участке. Девушка выплыла из участка, с упоением вдыхая вечерний воздух. Загаженный выхлопными газами и кучей других пакостей, но все такой же мондштадский, особенный. Воздух свободы. Не сказать, чтобы она обожала этот город. Он ей нравился. Но не больше. Несмотря на то, что она с малых лет рассекала улицы и парки на розовом велосипеде, обходила с девчонками каждое мало-мальски приличное кафе, позднее перейдя на бары и клубы, и закупалась чуть ли не в каждом торговом центре, Мондштадт она до сих пор знала недостаточно хорошо. Конечно, она с легкостью могла бы указать туристу на нужную станцию метро, чтобы те благополучно и без лишних мозолей добрались до какого-нибудь отеля или ресторанчика с вкусной едой, но не более. Она здесь выросла, и ей нравилась эта вечно гудящая жизнь, запах машин, от которого иногда становилось тошно, куча мест, где можно отлично развлечься, базальтовые высотки с зеркальной россыпью окон, огни, отражающиеся в каналах и прудах, но, в принципе, и все. Пару раз побывав в Ли Юэ, она могла бы сказать, что столица ее привлекала чуть больше хотя бы своей строгостью и вечным контролем, из-за которого иногда было трудно продохнуть, но зато в темных переулках меньше риска наткнуться на какую-нибудь подозрительную личность. Люмин никогда не относила себя к людям, живущим по девизу «а вдруг я завтра сдохну», и потому всегда ценила свой комфорт и безопасность. Мысль помереть в каком-нибудь переулке с петлей на шее не казалась ей приятным окончанием ее памятного путешествия. Да и она бы не поверила, если бы кто-то мечтал о таком. Разве что Кэйа с его работой. Девушка до сих пор обходила некоторые улицы стороной, и причина крылась, скорее, не в ее плохом знании каждого грязного уголка этого мегаполиса, а в том, что Мондштадт славился не только своим званием города свободы, но и высокой степенью преступности. Еще и эти новости о «Стае». Этот город был проще из-за отсутствия четких границ. И по той же причине люди здесь часто не думали, что творят. Когда ты волен делать все, что захочешь, свобода уже не кажется той самой панацеей, медленно разливаясь по крови ядом. Мондштадт был городом, верхним слоем гудящем о неприкосновенности каждого гражданина, но корнями гниющим, заражая низы общества нищетой, а верхи — беззаконием и вседозволенностью. Именно поэтому мастер Дилюк в свое время стал чуть ли не иконой Мондштадта — тот самый богач с добрым сердцем, на свои счета открывающий детские дома и оплачивающий операции нуждающимся. Сколько бы Люмин не рассуждала о его баснословной красоте и привлекательной отчужденности, влюбилась она именно в его тщательно спрятанное за хмурыми бровями и холодным взглядом благородство. С улыбкой потянувшись, блондинка зашагала в сторону метро. И чуть не заплакала от безысходности, заметив, что станцию закрыли на ремонт. А нужный автобус только что отъехал от остановки, радостно помигивая поворотником. «Твою-то мать. Серьезно?» Открыв карты в мобильнике и осознав, что следующий автобус придется ждать по крайней мере около получаса, со вздохом, полным вселенской скорби, и сыплющимися проклятиями Люмин, собрав яйца в кулак и успокоив себя, что ничего страшного не случится, если она сократит путь до другой станции через тот темный переулок на другой стороне дороги, уверенно свернула на тротуар, освещаемый дружелюбными фонарями. Не пойдет она домой темными переулками. Ни за что. Конечно, она под предлогом расследования и каких-нибудь новостей могла бы набрать Кэйе, чтобы он ее довез, но тот, скорее всего, пошлет ее далеко и надолго, еще и посмеется над тем, что она такая слабачка и боится своей тени. Так что вариант связываться с этим павлином отметался сразу. Или она могла вернуться в участок и все же принять предложение Лизы, но досаждать своей новоявленной знакомой тоже не особо хотелось. И так допоздна засиделась, отвлекая от работы. Или же она может позвонить Чайлду, но краснеть и заикаться как-то не входило в ее планы, ей было достаточно этого около допросной, и уж тем более хрен его знает, что этот рыжий себе надумает, если она позвонит ему в десять вечера. Расплачиваться натурой, конечно, хотелось, но честь была дороже. Тем более она однолюбка. Скорее всего. Она все еще не была уверена после их сегодняшней беседы в участке. Конечно, Чайлд был привлекательным. До ужаса привлекательным. И сам федерал, без сомнения, знал это и, что самое важное, умело этим пользовался, каждый раз вгоняя ее в краску очередной шуткой, неуместным комплиментом или уже привычным подмигиванием. Люмин не сказала бы, что ей все эти знаки внимания были противны. Но все же почему-то они казались слишком подозрительными. Блондинка никогда не была серой мышкой, поклонников у нее было предостаточно, так что в том, что ею заинтересовался какой-то очередной мужчина — не было удивлением. Удивительно было то, как он ей об этом сообщал. Будто заранее был уверен в ответе. Будто знал, что она, возможно, тоже испытывает некую симпатию. Захотелось ударить себя по башке, чтобы вернуться на привычный шестидесятый этаж в омут янтарных глаз, но васильковые упорно влезали в неразумную голову все чаще и чаще. С ее влюбленностью в Дилюка все было намного проще, легче. Как никак, она с ней почти три года прожила, рыдая по ночам. А вот эта внезапная симпатия к федералу нисколечко не играла ей на руку, лишь раззадоривая и так не спокойные в последнее время нервы. Но все же… Может, стоило попробовать? С «мастером» ей все равно ничего не светит, он даже не обращает на нее должного внимания, а тут на тебе, подарок судьбы под боком, да еще и с бантом, и в глянцевой обертке. Чем не радость? И снова в голове работа. Работа, расследование, не лучшее время для отношений, да еще и его профессия, куда ей, секретарше с трехлетним стажем гнаться за кем-то вроде Тартальи? Еще и эти слухи о ФАТУИ. Проблем и без того было много, а вляпываться в новую кучу не хотелось. — Эй, мадмуазель! — Люмин вздрогнула, вжав голову в плечи, и поплотнее обхватила дрожащими пальцами связку ключей. Совсем уже сбрендила, погрязла в мыслях о федерале и не заметила, как свернула в какой-то пустынный переулок. Людей нет, а единственный фонарь — и тот мигает. Девушка ускорила шаг, не оборачиваясь, и вытянула телефон. Услышала приближающиеся шаги за спиной. Не успела сымитировать липовый звонок «мужу», как ее запястье резко перехватили. — Простите, мадмуазель, но так нужно! — и ей к лицу приложили резко пахнущую тряпку. Последнее, что она помнит, как нападавший, все также извиняясь, заломил ей левую руку за спину, кажется, не слишком сильно, пока она пыталась не вдыхать что-то, подозрительно напоминающее те самые тряпки, пропитанные хлороформом, и следом — удар по голове. После чего все померкло.***
— Ты нахрена ее вырубил? — Я переволновался… — Переволновался? Она же сказала — не вредить ей! — Прости… — Все, свали, Бен, и без тебя тошно… Люмин вяло повела головой, не открывая глаз, и виски пронзило острой вспышкой боли. Попыталась приоткрыть веки, но те словно пропитанная водой вата отказывались поддаваться. Дернула руками и поняла, что они крепко стянуты какой-то плотной веревкой. Голова гудела, а стенки носа были пропитаны чем-то влажным и терпким, словно она пару минут назад напускала кольца, дымя кальян. Блондинка глухо кашлянула, и по горлу прокатился колючий ком. — Ой, очнулась… — как через плотное стекло до ее слуха донесся чей-то голос. Судя по всему, подростка. — Заткнись, Бен! — его тут же прервал другой, более хриплый и низкий. Мужчина? Или тоже подросток? Какого хрена?.. Она скорее почувствовала, чем услышала, как кто-то склонился к ее лицу и цепко вцепился в коленку, легонько качнув. — Эй, ты, женщина, слышишь меня? Люмин выдала вялый вздох, все еще не раскрывая глаз, как к ее носу тут же поднесли нашатырь. Девушка резко откинулась на спинку, осознавая, что ее руки не только перетянуты, но еще и привязаны к какой-то металлической балке, и открыла глаза. Напротив нее стоял не мужчина — тоже подросток. Лет шестнадцати-семнадцати, судя по виду. Что от нее понадобилось детям? Она суетливо, все еще вяло соображая, обвела затуманенным взглядом округу и поняла, что они в вагоне метро. Судя по всему, рабочем, потому что заброшенным он не выглядел. Оглядела себя — руки точно прицеплены к поручню, крепко связанные между собой, ноги сведены и тоже стянуты. Одежда на месте, повреждений на первый взгляд особых нет, не считая ноющей головы, то ли от удара, то ли от втянутых газов. Ее еще раз тряхнули за коленку, и Люмин наконец смогла рассмотреть своих похитителей. Первый, что стоял ближе, был светловолосым. Скорее даже седым. Глаза светло-карие, будто выцветшие, с едва заметной малиновой дымкой. Пара шрамов, пересекающих впалые щеки, рваная челка, закрывающая глаза, и хмурый, ищущий взгляд. Выцветшая зеленая толстовка с капюшоном и рваные серые спортивки. Этого запомнила — сможет описать потом Кэйе. Второй, чуть поодаль, выглядел очень взволнованным. Лицо такое же — то ли в шрамах, то ли ожогах или в рубцах от оспы, и пара пластырей, один — на переносице. Под такой же рваной челкой — уже потемнее, цвета пшеницы, но все такие же светлой — нервно блестели яркие салатовые глаза. На голове что-то вроде авиационных очков, белая потертая футболка и синие шорты до колен. Этого тоже запомнила. — К-кто… — ее голос звучал глухо и хрипло, будто она только что проснулась после тяжкого похмелья, а стенки горла часами сквозили наждачкой. — К-кто… вы?.. Седой (так она их решила различать) отошел от нее, серьезно качнув головой. Люмин заметила, когда он чуть повернулся, что из заднего кармана у него торчит ствол. Подавила испуганный вскрик. «Б-блять, «Стая»?..» — Мы не причиним тебе вреда, но нам нужно, чтобы ты кое-что сделала, — парень явно жрал гормоны горстями, иначе почему у него такой низкий голос в его-то шестнадцать. Люмин при этом «кое-что» неверяще насупилась, пытаясь подавить сиплый вздох и смиряя рвано бьющееся от страха сердце, и вопросительно уставилась в говорящего. Почему-то она всегда верила, что если ее когда-нибудь похитят, то она будет такой же надменной и нахальной, как все эти важные героини в боевиках. Но сейчас ничего, кроме жгучей паники, литрами струящейся по венам, она не чувствовала. Ей было страшно. Ей еще никогда не было так страшно. С одной стороны, тот подросток, что стоял дальше, выглядел чересчур безобидным, и Люмин, возможно, при должной силе смогла бы наподдать ему увесистой сумкой и сломать пополам, но тот, что стоял ближе, выглядел крепким и будто помотанным жизнью. Он как раз и пугал больше. Она вряд ли успела бы сделать даже шаг в его сторону — тут же оказалась бы прижатой к стенке. Но вырубил ее, судя по голосу, тот блондин. И как он смог ее удержать при таких хлюпких ручках — та еще загадка. Захотелось взмолиться небесам и попросить, чтобы хоть раз в жизни Кэйа отследил ее местоположение тогда, когда это действительно было необходимо. Но еще раз обшарив глазами вагон, она поняла, что ни сумки, ни ее телефона рядом не было. Возможно, он был в кармане — но она точно помнила, что доставала его перед тем, как ее самым наглым образом саданули по башке. Вряд ли стоило верить в учтивость этих малолетних преступников и то, что они вежливо закинули ее телефон в карман. — Что вам нужно?.. — Люмин попыталась дернуть руками, но веревка, как назло, не поддавалась. Значит, не дилетанты. Еще плюс то, что нужно будет рассказать. Боги, Кэйа, где ты, когда так нужен… Ей было страшно. Хотелось плакать, сопеть, кричать о помощи, но все, что могло вырываться из горла, это вялые вопросы, и все, что могло быть в голове, это немые мольбы о помощи. Как же хотелось домой, к маме. Жаль, что последнее уже неосуществимо. Глаза защипало. Седой вытянул из заднего кармана телефон, видимо, покоящийся рядом с пистолетом и подозрительно напоминающий ее белый смартфон, и протянул его к лицу блондинки. Люмин испуганно отпрянула от его грязной ладони с короткими, но остро заточенными ногтями. — Ты должна позвонить своему боссу, — девушка сморгнула, ощущая, как теплые слезы катятся к губам. Чего?.. Дилюку? — Прекрати реветь, женщина. Люмин пару раз шмыгнула носом, пытаясь успокоиться. Успокоишься тут, когда тебя окружают два каких-то полоумных подростка с пушками в задних карманах. — Кому? — она не до конца понимала, что этим грязным оборванцам нужно от «мастера». И если уж на то пошло, то вряд ли бы она стала ему снова звонить в позднее время. — Ты глухая? — седой начал раздражаться и снова тряхнул рукой с зажатым меж узловатых пальцев телефоном. Блондин сзади взволнованно таращился по сторонам, будто ожидал засады. Вытянул охотничий нож, обнажая лезвие. «П-пиздец, а это что… Мать твою, меня же убьют…» — Бен, а ну, убери нож, ты ее пугаешь, — Люмин таращилась на острое лезвие, подавляя в своей голове то и дело всплывающее картинки скорой расправы. Как же многое вдруг захотелось сказать. Брату, «мастеру», Паймон с Эмбер, да тому же Эльзеру. Переспать с Чайлдом, в конце концов. И, может, сказать Кэйе, что он не такой уж и надутый павлин, лишь бы пришел за ней… Люмин не совсем понимала, как они оказались в чистом вагоне метро, где не было ни людей, ни охраны. Она покосилась на камеры и с сожалением отметила, что те были выбиты. Они на закрытой станции?.. Может, на той самой, рядом с участком?.. Они что, совсем отбитые, раз открывают свою базу прямо под носом у полиции?.. — Я-я не совсем понимаю, что вам нужно от господина Рагнвиндра… — девушка попыталась потянуться, отодвигаясь от парня, но тот снова резко ухватил ее за коленку, близко склонившись. — Послушай, женщина, я с тобой не в игры играю, либо ты сейчас же звонишь этому петуху Альбериху, либо твое тело находят завтра под рельсами, усекла? — его голос и впрямь звучал устрашающе, но имя, которое он выдал, совсем не сходилось с тем, что она до этого напридумывала у себя в голове. Что? Причем здесь Кэйа? — Причем здесь Кэйа? — спросила очевидное. Почему «боссу»? Они что… — Постойте, я не работаю на Кэйю, я вообще не из полиции… Седой гневно вдохнул через нос, раздувая ноздри, как бык, увидавший красную тряпку, и вскинул руку. Люмин, вскрикнув, закрыла глаза, ожидая удара, но ничего не последовало. — Да успокойся ты, заебала! Совсем крыша съехала? Я женщин не бью, дура, — подросток чуть отошел, складывая руки на поясе. Блондинка, приоткрыв глаза, робко следила за ним. — Рэй, может, она и правда не из копов… — подал голос блондин, выглядывая из вагона, шаря глазами по округе. Кому-то резво кивнул («Они тут не одни? Ну, конечно…»). — Мы видели-то ее пару раз с ним, может, девушка его… — Люмин вскинулась. Нет, нет, нет! Если им что-то нужно от Кэйи, то шантажировать его через так называемую любовницу будет еще легче! «Придурок малолетний, заткнись!» — Нет-нет, я просто… я подавала заявление, на поиск брата… Да, у меня брат пропал не так давно, Кэйа просто мне помогал, понимаете, — девушка задергала руками, ощущая, как веревки туго трутся о тонкую кожу, явно оставляя лиловые отметины. Врала как в последний раз. — Я не коп, пожалуйста, отпустите меня… — она захныкала, опуская голову. Как же хотелось домой. Как же хотелось просто выжить. — Номер есть его? — седой, с сомнением покусывая щеку, снова протянул телефон к ее лицу. — Эй, слышишь меня? Тебя никто не тронет, женщина, если ты просто позвонишь ему. Мы тебя отпустим, когда он притащит сюда свою жопу. Люмин не знала, что делать. Если это засада, если на Альбериха готовится нападение, то она просто заманит его в ловушку. Как наивная лохушка, оказавшаяся не в том месте и не в то время. С другой стороны, она не хотела умирать. Трудно в это поверить, но на краю гибели вдруг проснулось резкое желание жить. Работать, смотреть на солнце, смеяться, пить черный чай с медом, любоваться закатом и просто наслаждаться доступным отрезком времени. Может, Кэйа ее поймет? Он же, все-таки, не какой-то черт из табакерки, а капитан, черт возьми, он точно найдет способ, как ее вытащить. И сам не пострадает. Да-да, он точно не пострадает. Это же Кэйа. Склизкий, как змея, и ловкий. Он точно выберется. Он обязан. Недолго думая и почему-то ощущая себя последней предательницей, она кивнула. — Да, есть, — голос звучал сипло и устало, высохшее горло от слез и жажды саднило. — Набирай, — он поднес телефон к ее стянутым ладоням, чтобы девушка могла разблокировать смартфон. Люмин открыла список звонков и набрала нужный номер. Послышались гудки. — Громкую связь, — седой стоял рядом, как палач, следя за каждым ее действием. Девушка щелкнула по экрану. Гудки оборвались, и она услышала его. — Да, детка? Ох, боги, как же она надеялась, что не облажалась.