Ва-банк

В каждом приличном (или не очень) городе было место, куда вонючей помойной жижей стекалось все самое опасное и ужасное: наркодилеры, наемники, бандиты, мафиози, сутенеры, проститутки, карманники, торчки — все те непонятые и непринятые цивилизованным обществом, на кого без слез не взглянешь и кому как следует не посочувствуешь. И весь этот сброд, словно струйка из канализационного люка, журчащая по раздолбанной мостовой, тянулся к стальным гаражным дверям, обрамленным черными, измазанными в граффити кирпичными стенами, и к голубому неону над ними, задорно складывающемуся в многообещающую надпись — «Бездна». А на вершине этой свалки — он, Дайнслейф. Не работорговец и не киллер, а вполне достойный мужчина, разве что, с не самым достойным прошлым. «Бездна», уютно устроившаяся среди мусорных баков и темных подворотен, всегда была доброжелательна к тем, кто ищет укрытие. От копов, федералов или дробящих голову мыслей. Черная и незаметная, открытая только тем, кто знает, как ее найти. Поблескивающая ярко-голубой вывеской средь тусклых фонарей, добродушно приглашающая войти внутрь, но прежде извольте пройти фейсконтроль от тучных бугаев, серьезных дядек в бронежилетах и с пушками в задних карманах, или вас битами отправят назад, или на тот свет — тут уж как повезет. Но для Кэйи не существовало закрытых дверей. Особенно, ведущих в «Бездну». Как никак, а старых друзей принято встречать по всем правилам гостеприимства: скрытой от любопытных глаз темной комнатушкой, терпким виски и прозрачной пепельницей из дутого стекла. Завалившись на кожаный серый диван VIP-зоны, синеволосый пускал размытые сизые кольца в мерцающий белыми лампами и пересеченный водопроводными трубами потолок. Умело спрятанный от любопытных глаз черной полупрозрачной занавеской, а за ней уже раздвижной потертой дверью и спинами наемников, мужчина с легким нетерпением ждал того, ради кого он притащил сюда свою задницу. Странное место для капитана полиции. Но Кэйа никогда не был обычным полицейским. Джинн наверняка подозревала, откуда у него каждый раз появляются новые безбашенные идеи прикрытия той или ной торговой точки, но молчала. Потому что других таких же быстрых и надежных источников не было. А Альберих, умело управляя своим прошлым и старыми связями, всегда был на шаг впереди любого копа. Поэтому он лучший. С его же слов. Сквозь плотную твердь стальных дверей до его чуткого уха доносились едва слышимые шумы музыки, стоны и улюлюкания заблудших душ, хруст челюстей и звон падающих на плиточный грязный пол зубов. И чем только охрана занимается? Жаль, что ему туда хода нет. Он бы с удовольствием насладился качественным шоу. И непременно получил бы пулю в лоб. Копов тут не жаловали. Ну, еще бы. Как никак, а его самодовольная рожа всегда была лакомым кусочком как для старых конкурентов, так и для новых друзей, охочих до честных граждан в синей форме. По чести ему уже давно следовало бы прикрыть эту лавочку, но у Кэйи свои взгляды на жизнь и деятельность преступников, да и кто в здравом уме будет кусать руку, которая тебя кормит? Поерзав на сиденье, Альберих налил себе еще один стаканчик виски. За время ожидания он уже успел осушить одну треть бутылки, и мозги мало-помалу начинали тонуть в вязком алкогольном тумане. Та куча воняющих на всю его жизнь помоев уже успела подзаебать — хотя, стоило признать, что сегодняшняя беседа с этим отпрыском Камисато внесла какие-никакие, а просветы. Тома, этот добряк с хитрющими глазами и чуть ли не пылающий желанием хоть как-то помочь своей горячо любимой и дражайшей подружке, дал ему обещание нарыть инфу через своих связных. Конечно, Альберих мог это сделать и сам, но все же лучше, когда за горстку важных данных тебе не приходится рисковать своей красивой моськой и пока еще целой грудью. Дверь с натужным скрипом отъехала, и Кэйа, потушив бычок, с маленьким предвкушением ожидал встречи. С легкой полуулыбкой поймал высокий темный силуэт, вяло кивнувший охранникам на входе, и уловил скрежет закрывающейся двери. Следом раздался щелчок снимаемого предохранителя. — Ты повязал моих парней на прошлой неделе. Не объяснишь? — Кэйа вскинул бровь в немом удивлении, отхлебывая виски. Какое приятное начало беседы. А ведь не виделись всего пару недель, и тут на тебе. Нормально же общались, что стряслось-то? Синеволосый поставил стакан на низенький прозрачный столик и расслабленно потянулся. И снова эти серьезные разговоры, от которых его уже начинало подташнивать. Но отвечать придется — ему в рожу, как никак, внимательно глядит дуло, а за ним двухметровый старый знакомый, отправляющий в нокаут одним точным ударом. — Твои приятели схапали какую-то девчонку, я как раз успел к началу, — он говорил это все с той же невесомой улыбкой, словно приклеенной к его губам. Дайнслейф хмыкнул, опуская пистолет, и отодвинул черную занавеску бледными пальцами, давая возможность Кэйе лицезреть уже до чертиков изученную картинку. Бледно-лиловые мешки под глазами на обтянутой прозрачной кожей мертвецки белом остром лице, тонкие бесцветные брови, всегда чуть нахмуренные, аккуратными дугами висящие над лазуритовыми глазами, светлые, подстриженные словно садовыми ножницами тонкие волосы, едва касающиеся плеч, темно-синяя обтягивающая подтянутую фигуру рубашка с закатанными до локтей рукавами (Кэйа с внутренним превосходством подметил, что плечи у него пошире, а руки понакаченней — ой-е, кое-кто прогуливает тренировки) и черные брюки. Этой шпале было впору косплеить Слендермена. И вечно усталый, вечно сонный и даже в какой-то степени вечно надменный взгляд. — У нас был уговор, — безучастно брякнул блондин, протягивая худощавую ладонь, которую Альберих тут же крепко пожал, и плюхнулся на диван, устало закинув голову назад и вытянув длинные ноги. Кэйа понимающе улыбнулся, без особых усилий считывая эмоции своего давнего приятеля. — Уговор не вязать наркоторговцев и наемников, с насильниками и убийцами у меня всегда отдельный разговор, — Альберих пьяно подмигнул и пододвинул к себе второй стакан, разливая. Участливо подтолкнул тот костяшками к Дайну. Тот его, конечно, не взял. Ох уж эти трезвенники. Кэйа никогда не знал, чего от них ожидать. — Бередят воспоминания? — мужчина подавил зевок. — И вызывают желание пустить им дробь промеж лопаток, — Кэйа, пожав плечами, сначала прикончил свою порцию, а затем и предназначенную Дайну. Вытянул очередную сигарету и закурил. — Скажи спасибо, что я не копаю, иначе вместо твоего милого гнездышка здесь уже было бы впору ставить склеп. Дайн хрипло рассмеялся. — Так я обязан своим существованием твоему благородству? — Скорее моей вынужденной слепоте. Альберих наконец-то почувствовал какое-то едва уловимое спокойствие. И дело даже было не в вяжущем его пытливый ум терпком виски, а присутствии кого-то давно знакомого. Привыкший отыгрывать роль клоуна или долбанутого копа на каждой встрече, он уже успел позабыть, каково это не пытаться вешать на свое лицо так заебавшую его личину вечно довольного и вечно счастливого дурачка. Тем более, с Дайном это все не имело смысла. Они знакомы по меньшей мере лет пятнадцать, считай, росли почти что вместе, чуть ли не спали в обнимку под открытым небом, отстреливались спина к спине, ели из одного лотка, пили из одного стакана и докуривали бычки. Не та ли эта братская любовь, в которой он полностью разочаровался в свои двадцать три? Дайнслейф, чуть сморщив длинный нос, отмахнулся от назойливого никотинового душка и с ярко выраженной незаинтересованностью, словно старательно пытаясь скрыть, как он все-таки рад встрече со старым другом, несмотря на то, что этот самый друг всегда приносил дурные вести и, кажется, был уже порядком пьян, уточнил. — Тебе надо что-то? — поинтересовался он, смотря в сторону. — Или ты так, по старой памяти решил навестить давнего друга? Приятно удивлен, — добавил с легкой усмешкой. Кэйа, затягиваясь, дернул уголком губ, пьяно кивая. Несмотря на то, что они давно уже обстреливали друг друга с разных сторон баррикад, этот блондинистый столб все равно оставался одним из его самых близких друзей. Возможно, даже тем, кто знал его лучше других. Не считая его горячо любимой Роуз, конечно. Или брата с надутыми щеками, но тот уже давно перестал играть в любезного родственничка, уступив место показной семейной радушности молчаливо протянутым ключам от своего кабинета и с барского плеча пожалованному пропуску на территорию его дома. — И то, и другое. Хотел поинтересоваться, знакома ли тебе рожа этого крайне приятного молодого человека? — Альберих вытянул черный смартфон из внутреннего кармана и, полистав, шмыгнув носом, показал фото Скарамуччи. — Сразу к делу, да, — усмехнувшись, Дайн, уткнувшись заточенными локтями в колени, чуть склонил голову, прищурившись. Задумчиво потер пальцами подбородок, разглядывая картинку из полицейского досье, и дернул головой. — Впервые вижу. Барбатос? Кэйа кивнул и, листнув, показал другое фото, затягиваясь. — А этот? С дисплея на Дайна глядело донельзя довольная веснушчатая рожа. — Тоже. Связаны? — Скорее всего, — Кэйа, проверив чаты, убрал телефон и потушил сигарету, размазывая бычок по дну темно-серой пепельницы. — Я бы хотел, чтобы твои связные навострили ушки и свои внимательные глазки, но как бы это не принесло больших проблем… — В «Бездне» их точно не было, ты же знаешь, у нас каждое новое лицо под прицелом, — Дайн прикоснулся пальцем к беспроводному наушнику, чуть кивая. — Но, если надо, я передам своим, они понаблюдают. — Проблемы, солнце? — Кэйа качнул головой, намекая на наушник. — С тех самых пор, как ты благополучно съебал, у меня вечно проблемы, — блондин, не обращая внимания на проснувшуюся в пьяном угаре в Альберихе кокетку, снова откинулся на спинку черного кожаного дивана, раскидывая руки в стороны. — Ты только за этим? — А что? Помощь нужна? Ты же знаешь, что я всегда… — Да не то чтобы… — Дайн нахмурился, не открывая глаз. — Ну, перестань строить из себя недотрогу, — Кэйа, прекрасно осведомленный, что его ждет дальше, состроил мину «я весь такой из себя внимание». — Валяй. Дайнслейф фыркнул. Пора уже было забрать бутылку. — Вчера один из ваших забрал одного из моих лучших хакеров. Ничего серьезного, прикрыли точку на севере, но он мне нужен. Сможешь отвязать? — Наркота? — Кэйа, шестым чувством ощущая все злые намерения блондина по краже самого дорогого в его жизни, пододвинул бутылку ближе к себе. — Нет, просто сбор данных, — мужчина подавил смешок, естественно, заметив манипуляции друга. — Без проблем, солнце. Он прямо почувствовал, как Джинн аккуратно подносит к его лицу свою женственную накачанную ножку и с размаху ломает его прекрасный нос. Ну, по делам он закрывает больше остальных, а, значит, ему полагаются подачки. И плевать, что это противоречит всем принципам полицейского кодекса. В конце концов, между верностью уже давно заплесневевшей полиции и помощи старому другу он выберет то, что выгоднее. А помощь Дайна никогда не бывает лишней. Уж простите, комиссар Гуннхильдр. Кэйа налил себе еще стаканчик. Кажется, его уже конкретно разъебало. Если встанет — тут же ляжет. — Как дела у Венти? — блондин все также время от времени щелкал пальцами по наушнику, тщательно контролируя ситуацию за границами VIP-зоны. — Спит все. Надеюсь, скоро вытащат, — синеволосый водил губами по кромке стакана, уставив расфокусированные глаза перед собой. — Ал все еще корпит над ядом. Сказал, что в крови остались какие-то дохуя живучие тела какой-то модифицированной поебени — их просто так не вывести. Только, блять, антидот, — залпом прикончил виски. — А больница? — Его перевели в нашу клинику. Этот слизняк Бай Чжу слишком подозрителен, чтобы оставлять Венти под его присмотром, — Кэйа прокашлялся, ощутив, как терпкий напиток попал не в то горло. — То есть, сейчас дело под Алом? — Да, так надежнее, — сипло ответил синеволосый. Еще ему сообщили, что Скарамуччу недавно выписали из больницы, и теперь это чучело бегает на свободе и строит свои злодейские планы. Кэйе это пиздец как не нравилось, учитывая, что этот низкорослый ушлепок успел сбросить со следа его подчиненных, мастерски отслеживал все жучки и в конце концов просто испарился. Конечно, они не могли закрепить его рожу в официальном розыске — нет вещественных доказательств, только слова и честь самого Кэйи. Чему, конечно, мало кто верил, но Джинн попросила просто быть начеку. Они вместе с госпожой Гуннхильдр уведомили пару доверенных ребят, чтобы те смотрели в оба глаза, сканируя пейзажи Монда. Также добавила, что в крайнем случае подключит Лоуренс, но это если совсем жарко станет. Тарталье Кэйа о Скарамучче ничего не говорил. Слишком наивно доверять ценные сведения кому-то вроде него. Почувствовав, как при мысли о федерале у него снова зачесались кулаки, налил еще. Осушил. Кулаки чесаться не перестали. Телефон во внутреннем кармане завибрировал. Альберих, всеми фибрами души надеясь, что это всего лишь реклама какого-нибудь банка, а не кто-нибудь из того доверенного (или не очень) списка лиц, имеющих его и так сменяемый каждую неделю номер. Он и так по уши в дерьме, новых куч ему не надо. Как говорится, помяни черта — и он появится. — О-хо-хо, — Дайн приоткрыл веки, с легким интересом поглядывая на довольную (от звонка или почти выдутой бутылки виски?) смуглую мину. — С-сейчас, — подавил икоту. — Будет весело, — Кэйа кивнул, беря трубку. — Чего надо, рыжий? — протянул с привычной ему лукавой усмешкой. О, да, долгожданная буча. — Альберих, — синеволосый чуть напряг коленки, услыхав серьезный тон, но виду не подал. — Да, сладкий? — зажег сигарету, смакуя сахарный фильтр. — Занят? — даже не обратил внимания. Каков нахал! — А что? Есть, что предложить? — посмеиваясь, затуманенным взором глянул на Дайна, внимательно следящего за разворачивающимся представлением. — На Люмин напали. Пальцы с зажатой сигаретой, так и не донесенной до губ, зависли в воздухе. Что, блять?.. На кого напали? На Люмин напали? Так, кажется, он немножечко проебался. Только для полного счастья ему не хватало очередных разборок с братом. Нет, секретаршу его тоже, конечно, жаль, но себя больше. Потому что от него и мокрого места не останется, если брат прознает, что Кэйа за каким-то хреном не уследил. Но Люмин вызволять надо. Да, точно надо. Дайнслейф тут же выпрямился, заметив, как глаза Альбериха начали стремительно темнеть, теряя прежнюю веселость и наполняясь все еще пьяной, но по той же причине намного более опасной уверенностью. С таким взглядом его друг когда-то простреливал лбы. — Где? — ему было крайне поебать, кто и когда. С этим он разберется потом. Самое важное сейчас — забрать эту, он был уверен, заплаканную и перепуганную дамочку из рук каких бы то ни было камикадзе. И лучше, если он это сделает раньше федерала. Кэйа всегда пользовался людьми. Он это, конечно, старательно отрицал, но правду тяжело скрывать, когда она то и дело лезет наружу. И он пользовался, да что уж там, и до сих пор пользуется обществом Люмин. Сама того не подозревая, она притягивает к себе всех, чьи границы с ее помощью Кэйа может запросто пересечь и уже потом вывернуть ситуацию в свою пользу. Так было с Дилюком. Так было со Скарамуччей. Так было с Томой. Так, он вроде как надеется, будет и с Чайлдом, учитывая, как эти двое то и дело бросают друг на друга голодные взгляды. Но Кэйа никогда бы не допустил, чтобы она физически пострадала. Морально — да, чуточку так, не доходя до психбольницы, но, возможно, с маленьким подорванным доверием — в конце концов, кто не рискует, тот не пьет — шампанское, вино, водку, виски — что угодно. Да, он не переваривал этого федерала. И понимал, что для блага Люмин будет лучше, если она не будет связываться с этой конопатой пародией на агента. И он ее предупреждал, стараясь заглушить свою не к месту рвущуюся совесть, просыпающиеся в самые неудобные моменты (с Люмин он почему-то часто терял свою способность сохранять здравый рассудок, она его забавила). Но все же было бы к лучшему, если бы эти двое не связывались. Хотя он и не понимал, что все бабы находят в его брате, но тот был явно лучше Тартальи. Ну и, да, он… возможно, да, чуточку переживал за эту истеричку. Они, как никак, пол недели провели бок о бок, она теперь работает под его началом (на пол ставки, конечно, но большой роли это не играет), а еще ему крайне нравилось выводить ее из себя, да и знакомы они уже без малого чуть больше трех лет — не чужие люди, в конце концов. И потому осознание, что где-то далеко, хуй пойми где, эта вздорная блондинка сидит и плачет, дрожит от страха и возможно даже еле дышит, острой иглой скребло по сердцу. Кэйа бы ни за что не признался, что он пойдет ее вызволять по какой-то другой причине, кроме той, что она с недавних пор его подчиненная и что он в ответе перед братом. А за своих людей Альберих костьми ляжет. Возможно, не за всех. И, возможно, не всегда. Но, как бы то ни было, эту бедовую даму надо вытаскивать. Либо… — Как ты узнал? — его немного покоробило то, что вместо того, чтобы довезти девушку от участка до дома, он поперся в «Бездну». Чайлд чуть помолчал. Кэйа слышал, как ревет мотор его джипа. — Она позвонила. Я еду к станции «Фавония», там «Стая». Может понадобиться подкрепление, — и сбросил трубку. Мужчина чертыхнулся. Поскидывает он, блять, трубки. В груди засаднила обида. Позвонила, да. Но не ему. Кэйа резко поднялся и завалился назад, уперевшись ладонью в стену. Он уже успел позабыть, сколько выдул за прошедший час. — Ты куда? — Дайн тоже встал, подходя ближе. Знал же, что стоило забрать бутылку. И снова на те же грабли. Альберих, хрипло посмеиваясь, пропустил через смуглые пальцы синюю челку, все так же опираясь на стену, и пафосно поднял указательный палец вверх. — Играть в ебанного принца.

***

Люмин молчала. После ее липового звонка Кэйе прошло каких-то десять минут, но дорожки от слез уже успели высохнуть, неприятно пощипывая кожу. Тарталья быстро смекнул, что стоит подыграть. Это ее немного поражало, но все же стоило понимать, что удивляться тут нечему. Находясь рядом с ним и терзаясь смутными подозрениями, она почему-то постоянно забывала, что имеет дело с профессионалом. Профессионалом, который, она надеялась, спасет ее и отвезет домой. А еще нальет горячего черного чаю с медом, укутает в молочный плед, достанет ведро мороженого из холодильника и будет с ней в обнимку смотреть какую-нибудь мелодраму. Мечты, мечты. Для начала, конечно, неплохо было бы отсюда выбраться. Люмин терпеть не могла чувствовать себя беспомощной. Она привыкла жить по графику, держать свою жизнь под контролем, стараться обезопасить себя по максимуму и не влезать в сомнительные авантюры. Знал ли ее «мастер», как круто повернул ее жизнь, отправив выполнять обязанности уполномоченной. Сначала эта больница с расшатавшим ее нервы Скарамуччей, потом постоянные стычки с Кэей и его свалившиеся с неба подозрения, знакомство с Чайлдом, беседы с шишками из Ли Юэ, а теперь еще и похищение. Что дальше? Пуля промеж лопаток? Избиение? Увольнение?.. Находясь под землей, со стянутыми бечёвкой руками и ногами, хлюпающая носом и боязливо похлопывающая глазами, Люмин не знала, что предпринять. Ей хотелось только заливаться слезами от страха за собственную жизнь, не понимая, почему ее, ни в чем не повинную (как некстати вспомнились слова Тартальи, кинутые в ее адрес возле допросной, какая глупость), загребли какие-то подростки. Почему она? Зачем? Что она сделала не так? Она понимала, что невиновна. Знала, что оказалась лишь разменной монетой в непонятной ей игре. И осознание этого тугими тисками сковывало грудь, мешая размеренно дышать. Виноват Кэйа. Стоило ли спрашивать себя, удивлена ли она. Хотя, возможно, и не виноват. Но нельзя было закрывать глаза на то, что это из-за знакомства с ним ее схватили в темном переулке и как куклу привязали к поручню метро. Конечно, она утрировала. Глупо было обвинять мужчину в том, что это из-за него она попалась. Он, возможно, и сам не в курсе, что на него могли готовить засаду. Люмин, удрученно качнув головой, уже в который раз осмотрелась, стараясь запечатлеть в памяти все мало-мальски пригодные факты для составления заявления. Седой нервно прогуливался взад-вперед, заложив руки за спину. Второй, тот щуплый малый, куда-то сбежал, услыхав подозрительный шум. У блондинки в который раз нервно задергался глаз, когда она заметила выглядывающую рукоятку пистолета из заднего кармана этого Рэя. Захотелось расхохотаться — то ли от истерики, то ли от осознания абсурдности ситуации. Она, казалось, взрослая женщина, содрогается от страха в компании какого-то подростка. Вот ирония. Если бы могла, то непременно выкрикнула бы, что здесь не пахнет никаким уважением к старшим!.. Ей не было так уж и жаль этих оборванцев. У кого вообще в душе найдется место для жалости, когда пару минут назад тебе угрожали. Неужели все из-за того, что она просто оказалась не в той компании? — Когда вы меня отпустите?.. — она склонила голову, устав от бесконечных рыданий. Глаза высохли и до краев наполнились песком. Кажется, она уже спрашивала. Рэй едва бросил на нее взгляд, стараясь сохранять всю ту же мудреную серьезную мину, но Люмин все равно замечала, как у него чуть трясутся ладони, как он время от времени протирает лоб, смазывая бисеринки пота от нависшего черной тучей напряжения, как иногда сочувственно поглядывает, словно содрогается от вины, но ничего не может поделать. — Я уже отвечал, женщина, — будто по слогам протянул он своим низким хрипловатым голосом. — Как приедет Альберих — сразу уйдешь. Люмин подавила всхлип. Видимо, она прямо здесь и состарится. И почему она только позвонила Чайлду, а не Кэйе? Что за тупое благородство, взыгравшее ну вот совсем не в тот момент? Захотелось защитить, показаться умнее, чем есть? Захотелось спасти… кого? Друга? Они и друзьями-то не были. — А если не приедет? — она нашла в себе силы поднять голову и посмотреть в малиновые глаза подростка. — Если он узнает, что это ловушка? Вы же должны понимать, что он явно не глупее вас, — Люмин смотрела в упор, наблюдая, как парень недоуменно морщит брови. — Не думаю, — седой был немногословен. — Не думаешь, что он может бросить меня? — Стаю не бросают, — отвернулся. Какая наивность!.. Она понятия не имела, приедет ли Чайлд за ней. И почему она вдруг понадеялась на то, что эти его фривольные подмигивания и смущающие комплименты могут чего-то стоить. Приехал бы за ней Кэйа? Она была уверена, что да. Приедет ли Чайлд? Вот этого она не знала. В раскрытые двери вагона вбежал еще один мальчик. Коротко стриженный, рыжеватый и с бирюзовыми камушками вместо глаз. Этот был помладше, лет двенадцать от силы, но физиономия такая, будто прошел третью мировую и, к сожалению, остался жив. Но промелькнувшее сочувствие в Люмин тут же сменилось тщательно скрываемым недовольством, когда этот маленький щегол надменно хмыкнул, окинув ее взглядом, и высоким голоском протянул. — Птички напели, что у нас гости… Рэй, сложив руки на поясе, сосредоточенно мотнул головой, покосившись на Люмин, чье лицо сразу же просветлело от услышанного. — Хорошо, Тим, сообщи остальным. И скажи Теву, чтоб проверил запасные выходы. Тим, напоминающий болванчика, задорно покивал, будто они не засаду готовят, а полноценный прием на сто персон, и ускакал. Блондинка, всеми силами подавляя в себе возглас облегчения, мысленно хлопнула себя по башке и постаралась думать здраво. Начать следовало с того, что она не знала, сколько их там. Но она точно сказала Чайлду, чтобы он приходил один. Таково было условие. Если он пришел с подмогой, то его могут подстрелить уже на подходе к спуску. Если же один — то, едва заметив, что это не Альберих, эти подростки могли запросто сделать из него дуршлаг. Ей не хотелось сомневаться в профессионализме Тартальи. Не хотелось думать, что какие-то дети могут завалить федерала. Ей вообще не хотелось думать, что они могут хоть кого-то завалить. Тем более его. Но страх, липкой лентой поднимаясь от пальцев ног к заледеневшим от переживаний вискам, крепкой хваткой сковывал ее в своих объятиях. Ей просто оставалось верить, что он справится. И выжидать удобный момент. За запыленными стеклами вагона было пусто, отчего напрашивался вывод, что либо в подчинении Рэя не так уж много людей, либо они все попрятались по своим норам. Скорее всего, второе. К тому же, если в его банде есть даже такой маловозрастной контингент, типа этого Тима, то, возможно, отпетых бандюг, наподобие Рэя, немного. Это, с одной стороны, приносило немалую долю облегчения, поскольку можно было начать меньше переживать за сохранность серого пальто федерала, но, с другой, детей трогать не хотелось. Какими бы последними мерзавцами они не были, девушка не думала, что у нее хватило бы сил причинить вред хоть одному. Жаль, не жаль, но отголоски здравого смысла все же проскальзывали в ее уставшую голову. За Чайлда она отвечать не могла. Люмин снова дернула запястьями, пытаясь незаметно, как она думала, ослабить веревку. По коже пронеслась колючая вспышка боли. Черт бы побрал эти гребаные веревки! Неужели они думают, что она смогла бы самостоятельно сбежать? Рэй чутко прислушивался к происходящему за пределами вагона, но, кажется, ничего странного не замечал. Девушка надеялась, что пока. В любом случае, она уже приготовилась давать деру, как только ее спаситель соизволит появиться. Вдруг за пределами вагона кто-то вскрикнул. Вроде, не так далеко. Люмин и Рэй разом напрягли уши. Девушке показалось, что возглас принадлежал ребенку — седому, вероятно, тоже, судя по тому, как он медленно протянул руку к оружию. Блондинка снова дернула руками. За стеклом никого не было. И снова какая-то возня. Седой разом подобрался, вытягивая пушку из заднего кармана, и, подойдя к выходу, высунул голову и внимательно огляделся по сторонам. Пусто. — Я отпущу тебя, как только мои братья его схватят, — тихо пробормотал Рэй, не оборачиваясь. — Если начнется стрельба, тебя не тронут, женщина, — напрягшись, добавил он. Люмин вдруг задумалась, почему он не уходит, чтобы прояснить обстановку. Она же связана… Снова осмотревшись, вернулся, дернув затвором. Теперь он стоял спиной к выходу. «Если ты собрался появиться, то сейчас самое время, Чайлд…» — Мы невинных не убиваем, — как-то излишне проникновенно произнес Рэй, смотря на нее сверху вниз. — А вот я — да, — этого секундного момента хватило, чтобы Тарталья выплыл из-за поворота праздничной походкой, но вместо подарка держа в руках того светловолосого мальчугана в пластырях и с дулом у виска. — Дернешься — и пацану конец. Люмин чуть не задохнулась в пучине облегчения. Он пришел! Пришел! За ней!.. Федерал, словно это не стоило ему никаких усилий, крепкой ладонью обхватил Бена поперек горла, зажав ему рот и не давая вырваться, другой рукой держа пальцы на спусковом крючке. Поймал ее взгляд и едва заметно дернул уголком губ, подмигнув. Люмин от сего действа уже была готова сорваться в свадебный салон за платьем. Рей тут же вздернул пистолет, вставая в боевую стойку. Чайлд напрягся, замечая, что оружие у этого подростка явно не для любителей. — Какого… — седой, стоит отдать ему должное, уверенно держался напротив взрослого мужчины, который, очевидно, был сильнее и опытнее его раза в три. — Кто ты? Парень в руках федерала испуганно всколыхнулся, попытавшись пнуть Чайлда по коленке. Тот, естественно, оказался ловчее и чуть развел ноги, сильнее перехватывая хлипкую фигурку подростка. В салатовых глазах скопились слезы. И тут тщательно отгоняемая жалость все же прорвалась — она всегда была из тех, кто не может спокойно смотреть на чужие слезы, не начав при этом утирать бумажными платочками свои собственные. А тут еще и ребенок. — Ч-чайлд, стой!.. — Бен тихо плакал, трясясь от страха. Для Люмин это представление было уже слишком. — Н-не надо! Мужчина лишь едко хмыкнул, не отпуская парня из захвата. — Прости, детка, но они сами напросились. Вдруг седой, распахнув глаза в немом узнавании, рыкнув, резко обернулся, направляя дуло в лицо Люмин. — Ты-ы! — светло-малиновые глаза наполнились багровой краской. Сердце девушки словно приклеилось к ребрам. Что чувствуют люди, когда на них направляют ствол?.. — Ч-что… — ей хватило сил лишь на слабенький возглас. — Альберих!.. — выплюнул имя сквозь зубы. — Ты должна была звонить Альбериху! Кого ты привела, тупая су… — недоговорив, вскинул руку с пушкой. — Я сказал не дергаться. Рука Рэя застыла. Чайлд, несмотря на напряженность, которую можно было черпать из воздуха ложками, оставался хладнокровным, пристально следя за дерганьями предводителя этой своры малолетних преступников. Седой, замешкавшись, сокрушенно дернул головой и сплюнул на пол, разворачиваясь. Пытаясь унять дрожь в руках, зажал пистолет меж двух ладоней. — Я прострелю тебе башку… — вымученно прорычал он, направляя дуло в лицо Чайлда. — Рискни, — Тарталья ядовито усмехнулся, перебивая. — И я размажу пацана по стенке. Больно будет, если от твоей стаи никого больше не останется, правда? Бен, уже не скрываясь, откровенно выл, мотая головой, что-то мыча и окропляя горячими слезами все еще прижатую к его рту ладонь федерала. Она не могла на это смотреть. Неверяще качая головой, сдерживалась из-за всех сил, чтобы тоже не разреветься. Ей было страшно от того, что ее только что секунду назад чуть не пристрелили, страшно, что в любую секунду разъяренный Рэй может спустить курок, продырявив лоб Тартальи, страшно, что Чайлд действительно, без прикрас и провокаций, мог уложить этих детей. Не мог же он и правда?.. — Брось пушку, дружище. И развяжи ее. Мы уйдем, и никто больше не пострадает, — и в доказательство своих слов примирительно отвел пистолет от виска Бена. Мальчик, беспорядочно моргая и не видя ничего из-за пелены слез, лишь снова трепыхнулся, как испуганный зверек. Блондинка все же заплакала. — Чайлд, пожалуйста… — из груди вырвался то ли вздох, то ли всхлип. Рука мужчины едва дернулась, ослабляя хватку, а в глазах промелькнуло понимание. Забыл, что некоторым из здесь присутствующих уже было впору полопаться от страха. Он-то переживет, он привык. А вот его дражайшая благоверная — вряд ли. Тарталья чуть кивнул, бросая ласковый взгляд в ее сторону. Пистолет со звоном упал на пол. Не Чайлда. Рэя. Седой, ногой пнув оружие в сторону, молча вытянул нож и взмахнул лезвием, метко разрезая путы на руках и ногах. Резко вздернул Люмин за руку, не дожидаясь, пока та придет в себя, и толкнул в сторону Тартальи. Она бы точно упала, если б Чайлд, вовремя не отпустив из захвата мальчика, оттеснив его вбок, не поймал ее. Прижал к груди, пряча лицо девушки в зоне ключиц. — Забирай свою женщину. И проваливай, — Рэй завел рыдающего Бена за спину, все еще держа нож наготове. Не бросался. Ждал. Федерал, бездумно поглаживая хлюпающую Люмин по волосам, мигом оценил обстановку. — Мои люди держат троих ваших. Ройса, Хеклера и Джека. Если вздумаешь пойти за нами — больше их не увидишь. Рей побледнел. Медленно покосился на резво кивающего Бена, все еще не прекращающего плакать. Почувствовал, как из недр поднимается жгучая обида. Это несправедливо. Он не подписывался на такое. Его люди не должны были пострадать. Его стая должна была остаться невредимой!.. Она же… обещала. Тарталья, достав из своего арсенала самый угрожающий взгляд, неторопливо отнял Люмин от своей груди, отводя чуть в сторону. Спокойно прошел мимо Рэя, неподвижно следящего за всеми передвижениями федерала, и взял вещи девушки. Все также не глядя на седого подростка, кивнул Люмин и, мягко взяв ее за локоть, вывел из вагона. — Это все из-за нее? Она знает?.. — до мужчины донеслось то, что, как он надеялся, он сегодня не услышит. План и так катился к чертям. Чайлд, не оборачиваясь, холодно ответил. — Знает. Люмин, тяжело дыша и прижимая ледяные пальцы к губам, понятия не имела, что именно она должна была знать.

***

Они пробирались по грязным высеченным в земле коридорам уже минут десять. Чайлд, освещая фонариком дорогу, шел впереди, ни на секунду не отпуская ладонь девушки, крепко сжимая ту и то и дело поглаживая ее большим пальцем, словно в попытке успокоить. Люмин, как неживая, не замечала этого и лишь покорно плелась следом. Тарталья не убивал детей. Он их лишь обезвредил. Как он сам сказал, каким-то усыпляющим газом. Уже от этого можно было бы вздохнуть спокойнее, но легкие все еще сдавливало ледяными прутьями, мешая трезво соображать. И никаких заложников не было. Он солгал, чтобы быстро уйти. Подозревал, что тот разъяренный «вожак» бросится следом, если у него не будет туза в рукаве. При мысли о Рее в голове снова всплыл образ плачущего Бена. Она понимала, что Тарталья вряд ли бы стал угрожать ребенку без видимых на то причин, но мальчика все равно было дико жаль. А еще это чувство какой-то липкой грязи, нависшей над сердцем. Будто вовсе не Чайлд, а она сдавливала хрупкое тело подростка в своих когтях. К счастью, их никто не преследовал. Когда она немо спросила, почему они не выйдут, как нормальные люди, через дверь, то Чайлд лишь беззаботно пожал плечами, ответив, что, вообще-то, он пришел один. Как она и просила. А попасть в очередную засаду ему сегодня не особенно улыбалось. Люмин лишь понимающе кивнула. От кучи вылитых слез и сотни попыток довести ее до психушки, она и так вяло соображала. Лишь прикинула, как Чайлд мог незаметно вырубить всех. Но не спросила. Сейчас было как-то не до этого. Она никогда бы не подумала, что будет пробираться по чуть затопленным подземным коридорам под ручку с федералом. К такому ее жизнь точно не готовила. Они свернули на заброшенную ветвь, пропитанную затхлым воздухом. Подернутые паутиной лампы были просто предметом безвкусного декора — кое-где выбитые, а где-то просто перегоревшие. Под ногами то и дело шныряли возмущенно пищащие крысы. Люмин почему-то чувствовала с ними неизбежное родство. По крайней мере, после этой занимательной авантюры пахнуть от нее будет точно также. Они двигались к какому-то люку, ведущему наверх. Откуда Чайлд знал устройство подземки Мондштадта, она тоже не спрашивала. Она и сама не знала, что под ее родным городом простирается целый лабиринт. — Почему ты позвонила мне? Разрезавший тишину голос эхом отдался в стенах. Люмин споткнулась, негромко ойкнув, и уткнулась носом в спину федерала. Тарталья убрал свою ладонь, останавливаясь и выпуская фонарь из рук. Тот бряцнул о землю, моргнув пару раз. Мужчина молчал, не оборачиваясь, ожидая ответа. Как будто она знала, что ему ответить. Она знала, что он рано или поздно задаст этот вопрос. Особенно после гневного выкрика Рея о том, что позвать она должна была именно Альбериха. Неужели он чувствовал, что им нагло воспользовались? Неужели подумал, что стоило ей лишь свистнуть и похлопать по коленке, подозвать его, как безропотную шавку, так он тут же прилетит на крыльях любви? Люмин не хотелось, чтобы он так думал. Но что ответить, она не знала. Она ведь и правда выпалила первое, что пришло на ум. Сервис у этих подростков был, мягко говоря, не огонь, и пару сотен лет ей на раздумья не дали, поэтому пришлось импровизировать. А кому еще?.. Люмин честно могла признать, что за Кэйю она тогда просто испугалась. Она понимала, что если позовет его, то эти наглухо отбитая свора оборванцев захочет свести с ним какие-то только им известные счеты. Да и кто знает, что было бы, будь сегодня на месте Чайлда Кэйа. Остался бы Рей в стороне? Или все же нажал бы на курок? И подметай потом Люмин синие волосы с пола. Но Чайлда он все же не тронул. Хотел, но не тронул. Конечно, для такого благоприятного исхода событий Тарталье пришлось немножечко поиграть, но выгорело же. Сработало. А с Кэей не факт, что получилось бы. И она действительно надеялась, что Чайлд ей не откажет. Конечно, вряд ли бы ей отказала та же Джинн, если бы она набрала ей, или Эмбер, но прокуренный голос Кэйи вряд ли можно было бы спутать с нежным голосом «командирши» или крикливыми возгласами ее подруги. В Чайлда она почему-то внезапно поверила. Несмотря на все те прошлые подозрения, терзавшие ее буквально несколько часов назад, он ей показался просто идеальной кандидатурой, чтобы вызволить ее из плена злых и голодных волков. А потом еще и исследовать с ней безлюдные уголки подземного мира. Джинн бы она тут уже все волосы пообрывала, понадеявшись, что старую (во всех смыслах) конкурентку в этих каналах никто не найдет. А еще не хотелось признавать то, что терзало ее уже пару дней после встречи с федералом. Возможно, ей до чертиков хотелось верить, что ее симпатия действительно была взаимна. Не наиграна. Не пуста. И что Чайлд был не просто каким-то щеглом из столицы с привычкой охмурять все, что движется. Она просто надеялась, что он ее не бросит. Но сейчас, стоя за ним, вдыхая пыльный воздух вперемешку с его ставшим буквально за день таким приятным ее носу и сердцу одеколоном, Люмин хотелось только упасть ему в колени и попросить прощения. За то, что воспользовалась, да. Но не со зла. А потому что действительно думала, что он ее спасет. Девушка тихо обняла все еще молчавшего мужчину со спины, уткнувшись лицом между лопаток, и мягко провела пальцами по его вздрогнувшей груди. — Прости меня, — у нее не осталось слез, чтобы заплакать, хотя так отчаянно хотелось. Все силы ушли на то, чтобы только выдавить пару слов, единственных, что хоть как-то могли выразить тот кокон сомнений в его мечущейся душе. Чайлд без слов накрыл руки блондинки, лежащие на его груди, своими. Задумчиво вел указательными пальцами невидимые дорожки по лиловым отпечаткам на ее запястьях. — Знаешь, если б мне кто-то сказал, что стоит только спасти тебя, как ты сама полезешь обниматься, я бы давно уже кому-нибудь заказал тебя… — неторопливо протянул он, ласково поглаживая отметины, словно стараясь стереть их одним лишь касанием. Люмин застыла, задержав дыхание. — Повезло же, что за меня это сделали раньше!.. — он хохотнул, разворачиваясь, чтобы самому уже обнять ее. Но тут же наткнулся на стеклянный взгляд. — Ох, прости, не подумал, — крепко прижал к себе, будто боялся, что она в любой момент огреет его такой знакомой сумкой. — Я не обижаюсь, Люмин, тебе не за что извиняться, — прекратил паясничать, перейдя на тихий уверенный шепот. — Ты все правильно сделала. Ты можешь положиться на меня, я никогда тебя не брошу. Люмин, секунду назад ощущая, как ее тело сводит от напряжения, вмиг расслабилась. Понимая, что эти слова, скорее всего, были произнесены лишь с целью успокоить ее, она все равно почувствовала, как согревается. И на сердце вдруг стало так горячо-горячо. Ощутив, как Чайлд снова погладил ее по волосам, она все же не удержалась и всхлипнула. Как давно ей хотелось, чтобы кто-нибудь вот так просто ее обнимал. И пускай ситуация, приведшая к этим лобызаниям, была не самой радужной, но окончание сего представления оказалось на редкость приятным. Не зря она часто думала, что в конце всегда все хорошо. Жаль, что этот трепетный момент продлился недолго. Скорее почуяв, чем услыхав чье-то присутствие за спиной, Тарталья быстро отпустил девушку, заслоняя ее собой. Люмин тут же стало холодно. На лбу Чайлда уже красовалась красная точка прицела. Он сощурился, когда глаза ослепило включившимся доброй рукой незнакомца фонариком. А вот это уже было интересно. Мужчина нашел руку Люмин и сжал ее, зная, что после пережитого она может в любой момент начать паниковать. Девушка, все еще не понимая, что происходит, вышла из-за спины мужчины. — Чайлд, что… Прицел тут же перевели на нее. Горло снова перехватило. Какой везучий, мать его, день. Но некто вдруг с узнаванием хмыкнул и опустил винтовку. — Люмин Виатор, я полагаю? — тембр его голоса был успокаивающим, как у какого-нибудь психолога, пытающегося докопаться до самых темных уголков души пациента. — Мне жаль, что знакомимся при таких обстоятельствах, но мне нужно, чтобы вы пошли со мной. Мужчина закинул ремень с оружием за спину и отвел фонарь от лица Чайлда. Теперь блондинка, все еще не до конца понимающая, а что это, собственно, было, могла как следует присвистнуть. Этот незнакомец был выше Тартальи. Да что уж там, выше Кэйи. Он всю паутину собрал своей белесой шевелюрой?.. Так, стоп. Что он только что сказал? Он знает ее? Но… — Я… — Ты кто вообще? — ее перебил Тарталья, снова оттесняя девушку плечом за спину и поднимая фонарь. — И с какого хрена она должна идти с тобой? Мужчина, глянув на Чайлда как на назойливую букашку, все же представился. — Мое имя Дайнслейф. Я от сэра Альбериха. — Кто?.. — От Кэйи?.. Дайнслейф вздохнул, припоминая, как его друг отзывался о сообразительности и того, и другой, повторил. — Меня попросили помочь вам, Люмин. Попросил Кэйа. И я надеюсь, вы согласитесь, что стоять здесь дальше слишком опасно как для вас, так и для моего терпения. Так что прошу, — он сделал акцент на последнем слове, разворачиваясь, поправляя лямку с винтовкой. — Пройдемте со мной, пока я еще горю желанием хоть что-то делать для этого идиота. Тарталья не понимал, что происходит. Точнее, он нихуя не понимал. Во-первых, кто этот внезапно объявившийся спаситель в черном бронежилете. Во-вторых, с какого лешего он решил, будто Чайлд вообще отпустит Люмин с ним. И в-третьих, как он так незаметно подкрался? И как его имя? Дайнслейф?.. Неужели… — Одну я ее не отпущу, — Чайлд подхватил Люмин под локоть, притягивая к себе. Дайнслейфа это представление «я весь такой из себя собственник» совершенно не поразило. — Как скажете, — он вытянул из кармана что-то, напоминающее стальную соломинку, и зажал ее меж губ. Тарталью немного оскорбило то, как мужчина совершенно безбоязненно повернулся к нему спиной, освещая ярким фонарем путь. И, не дожидаясь, пока эти двое последуют за ним, двинулся вперед, катая иглу во рту. — Ты веришь ему? — тихо шепнула девушка. Чайлд лишь пожал плечами, но сказанного не отрицал. Люмин же, конечно, подозревала, что у Кэйи просто нескончаемый арсенал каких-то подозрительных знакомых, но откуда он вообще узнал, что она здесь? Она сама перехватила руку Чайлда, утягивая за собой, и ускорилась, догоняя мужчину. — Как Кэйа узнал, что я здесь? — ей нужно было знать, чтобы отделаться от чувства очередной подставы. Дайнслейф, мягко вышагивая, будто не по рельсам шел, а по персидскому ковру, обернулся через плечо, кивнув в сторону Тартальи, стучащего фонарем по бедру, чтобы тот не мерцал. — Разве ваш друг не сказал вам? Люмин вопросительно уставилась на бредущего рядом мужчину. Она не могла не заметить, что Тарталья как-то резко притих, когда этот блондинистый «спецназовец» представился. Слышал что-то о нем?.. — Я звонил Альбериху, говорил, куда еду, — пространно ответил он, наконец, налаживая освещение. — Зачем? — Боялся, что один не справлюсь. Люмин лишь хмыкнула, дернув пальцами, и больше ничего не спрашивала. На задушевные беседы с этим Дайнслейфом ее не тянуло, уж слишком он какой-то подозрительный (как и все друзья Кэйи, она уверена), а Тарталья, удивительно не склонный к общению в присутствии незнакомца, лишь изредка пожимал ее руку. Не сказать, чтобы девушку все полностью устраивало, — освещение можно было бы завести и получше, она то и дело спотыкалась, благо, подготовленный к таким казусам судьбы Тарталья не возмущался — но выбирать не приходится. Не удержавшись, девушка все же уточнила. — Кэйа тоже тут? — Люмин не хотела, чтобы ее вопрос прозвучал недовольно, но не для того она разыгрывала весь этот спектакль, чтобы ее синеволосый фазан так просто прыгнул в охотничьи сети. Дайнслейф, свернув с рельс налево в узкий проход, оказался на редкость многословным. — Нет. Нет. Значит, можно было не беспокоиться. Они шли минут семь в тишине, — после работы в офисе она научилась с точностью отсчитывать секунды — когда впереди, слава всем богам, ангелам, архонтам, или кто там еще сидит на небесах, показалась лестница, а сверху люк. — Мы полезем… туда? — ее уже начинало коробить от повисшего молчания, которое можно было чуть ли не ножом резать. — Можем остаться здесь, если хочешь, — Тарталья, кажется, вернул себе свое вечно игривое настроение. — А что, еда есть, да и вода по близости, — он поочередно кивнул сначала на обиженно пискнувшую крысу, ослепив бедное животное фонарем, а потом и на потеки воды на стенах. Люмин невесело хохотнула. — Только спать негде. — Можешь на мне, — девушка была уверена, что если бы она смотрела на него, то точно бы заметила, как он подмигнул. Такими темпами она точно научится чувствовать все его подмигивания. Хорошо, что он крутил своим фонарем не возле ее лица, а то точно бы подколол девушку за залившиеся краской щеки. — Если вы закончили, то можем подниматься, — Дайнслейф ждал их у лестницы, сложив руки на груди и все также катая стальную иглу во рту. Чайлд, даже не пытаясь подавить довольную усмешку, галантно махнул рукой вперед. — После вас, миледи, — Люмин деланно закатила глаза, строя из себя мисс-недотрогу. Потом она обязательно отблагодарит его за то, что своими глупыми шутками он не дает ей сорваться в пропасть. Дайнслейф, подтянув перчатки и потуже затянув ремень винтовки, с тихим вздохом полез по скользкой лестнице. Люмин, подойдя ближе и брезгливо оглядев железные прутья, пропахшие бог невесть чем, еще и в какой-то вонючей жиже, покорно ухватилась за перила, ставя первую ногу на ступеньку. — Не бойся, если что, подхвачу. Тарталья стоял сзади слишком близко. Тратя все свои силы на то, чтобы в который раз не утонуть в своем смущении, она, бойко оттолкнувшись и дернув край юбки, полезла наверх. Пора было уже со всем этим заканчивать. Вот придет она домой, закроется в своей комнате и как следует нарыдается, выплескивая все, что сейчас, будто за крепкой стеной, лишь смутно долбится в ее уставшее сознание. — Обойдусь, — прошипела скорее себе под нос, чем Чайлду, но лукавый смешок снизу она не могла не заметить. Вот ж!.. Пока Дайнслейф откручивал люк, Люмин старалась не думать о том, что Тарталья, цепляющийся за лестницу прямо под ней, вполне бы мог пару раз заглянуть ей под юбку. Оставалось надеяться, что на деле он благороднее, чем казался на вид. Крышка люка распахнулась с режущим уши скрипом, и Дайнслейф вылез в глубокую ночь. Отряхнул руки и протянул ладонь Люмин. Перехватил девушку у локтя одной рукой, другой держа за талию, вытянул на свежий воздух так, будто она ничего не весила. Люмин, бросив тихое «спасибо», оправила узкую юбку и, дождавшись, пока Чайлд, кряхтя, как старый дед, вылезет наружу, осмотрелась. Когда они шагали по коридорам метро, ей казалось, что они прошли как минимум километр. На деле же все оказалось намного проще. Она помнила, что если выйти за тот переулок, то буквально в четырехстах метрах от поворота будет полицейский участок, а там уже и станция «Фавония». Значит, далеко они уйти не смогли. Стоило лишь надеяться, что «Стая» пока рыскать не будет. Чайлд, вытерев руки о серую ткань пальто, бегло осмотрелся и уверенно направился в сторону парковки у ближайшего торгового центра. — Ты куда? — Люмин очень не хотелось, чтобы он оставлял ее один на один… с ним. Дайнслейф, недолго думая, молча пошел в ту же сторону. — К машине, пойдем, — Тарталья приглашающе махнул рукой, не останавливаясь. Девушка, не желая снова оставаться одна, робко засеменила следом. Издалека заметив красный джип, Люмин ускорила шаг, догоняя Чайлда, в спешке роющегося в карманах в поисках ключей, но ее тут же остановила рука Дайнслейфа, когда она почти пробежала мимо машины без номеров. — Вы поедете со мной, Люмин. Блондинка недоуменно моргнула. Чайлд, хлопая руками по груди, надеясь, что если не в внешних карманах пальто, то ключи точно завалялись где-то во внутренних, без обиняков выдал. — Ага, схуяли? — Поддерживаю, — стушевавшись, негромко добавила девушка, отстраняясь. Этого ей только не хватало. Друг, не друг, а в одну машину она бы с ним точно не села. Дайнслейф, состроив мину «как же меня уже заебал весь этот цирк», молча ухватил блондинку за локоть и потянул к черному затонированному авто. Тому самому, без номеров. — Эй! — она хлопнула его по руке, стараясь вырваться. — Какого… — Эй, мужик… — Тарталья на ходу вытягивал пистолет, не замедляясь, когда Дайнслейф стрельнул в него ледяным взглядом, крепко зажав губами оружейную иглу. — Ты можешь ехать за нами, если хочешь, мне кристаллически похуй, только давайте уже съебем с этой парковки, пока у меня окончательно не сорвало крышу, — вау. Сколько, интересно, он приложил усилий, чтобы выдать такую длинную фразу? Люмин чуть ли не силой заволокли на переднее сиденье и захлопнули дверь. Не успела она как следует прийти в себя и отдышаться, как ее тут же обхватили сзади чьи-то сильные руки и прижали к креслу. — Привет, золотко, — девушка вздрогнула от горячего дыхания рядом со своим ухом и покосилась в сторону. — Как ты? — голос Кэйи, перегнувшегося вперед с заднего сиденья и склонившегося к ее шее, звучал глухо и хрипло. А вот это уже удивительно. Она буквально на секунду почувствовала себя в безопасности, когда нос, уловивший резкий запах алкоголя, сразу дал понять, что дело тут нечисто. Она отпрянула, непонимающе вздернув брови. Сквозь толщу стекла Люмин слышала, как Дайнслейф своим холодным тоном что-то втирает разбушевавшемуся Тарталье. Она обернулась, услышав, как кто-то стукнул ладонью по стеклу, и заметила перекошенное от злости лицо Чайлда. Тот сразу заметил довольную лыбу детектива. Кэйа, приветливо стрельнув ему двумя пальцами, крепче обнял Люмин за шею. Чайлд, беспристрастно сжав губы, лишь кивнул, отходя от двери. Кэйа, все еще находящийся непозволительно близко, тихо засмеялся, пустив по коже блондинки табун скачущих мурашек (от страха или от того, что синеволосый дышал ей прямо под ухом, точно от этого), и расслабленно потерся о тонкую шею носом. Люмин попыталась отодвинуться. Чайлд же не подумал, что она… — Не бузи, золотко, — Кэйа чуть отстранился, давая Люмин возможность рассмотреть его ехидное лицо, все еще находящееся в паре сантиметров от ее собственного, и уставив свои темные синие помутневшие глаза в ее растерянные. — Так как ты? В смысле, как она?.. Что он вообще здесь забыл? — Кэйа… — он выдал тихое «ш-ш-ш», прося замолчать, и бегло осмотрел ее на наличие повреждений, начиная с потеков на щеках и заканчивая лиловыми полосами на запястьях. Ухватил теплыми пальцами ладонь Люмин, другой рукой все еще держа ее за плечо, и поднес ту ближе к своему лицу. Нахмурился, с трудом фокусируясь, и погладил оставшиеся отметины от туго затянутых веревок. Люмин лишь помнила, как несколько минут назад ее в этом же месте касались пальцы другого. — Больно? Дверь со стороны водителя открылась, и Дайн, сложившись чуть ли не в три погибели, уселся за руль, недовольно вздыхая. Вставил ключи в систему зажигания и повернулся к Люмин. Тут же слегка недоуменно приподнял одну бровь, вытягивая иглу изо рта и замечая, что Альберих уже вылез из своей норы. — Тебе ж сказано было сидеть тихо, чучело, — Дайнслейф, закинув стальную соломку в карман, провернул ключи, с тихим ревом заводя машину, и пятясь, выехал с парковки. Кэйа цыкнул языком, отпуская ладонь Люмин, нагревшуюся от горячих прикосновений, и, надув губы, обернулся к водителю. — А тебе было сказано успеть вовремя. Что это у нее? — он кивнул в сторону Люмин, потирающую запястье и словно старающуюся стереть горячее прикосновение. Девушка, восстанавливая дыхание от недавнего скалолазания и все еще чувствуя руку Кэйи в зоне ключиц, попыталась еще раз мягко отстраниться. Кэйа, издав нечто, похожее на недовольный шик, лишь ухватился ладонью крепче, погладив длинными пальцами не скрытую воротом бежевого плаща кожу. Люмин глубоко и прерывисто вздохнула. Что ж за день то такой. — Этот федерал сказал, ее держали минут тридцать. Мы с тобой приехали почти сразу за ним. Только мне еще пришлось заметать следы, — Люмин настороженно прислушалась. Заметать следы?.. Дайн мельком глянул в зеркало заднего вида, с недовольным цыком подмечая, как красный внушительный джип следует за ними. Сбросить? Или не сбросить? — Он опасен? — Кэйа вскинул пьяный взгляд. — Федерал? Кэйа тоже обернулся, отпустив наконец еле дышащую от нервного перенапряжения девушку. — Справлюсь. Что он сказал? — Что не отпустит ее одну со мной. — Вот же заноза… — Он спас меня, — Люмин со сталью в голосе прервала их пререкания. — Он помог мне, Кэйа. Кэйа, уловив в голосе девушки уверенные нотки, едко усмехнулся, вздернув брови. Вот значит, как. — Почему ты не позвонила мне? — Были причины, — она покосилась на внимательно следящего за дорогой блондина, давая понять, что в его присутствии ничего говорить не будет. Кэйа, правильно растолковав ее отговорку, пьяно протянул. — Черт возьми, Дайн, ты пугаешь всех своей хмурой рожей, — он вальяжно развалился на заднем сиденье, заложив руки за голову. — Не порти мой имидж. Его почему-то сильно тронули заявления Люмин. Он уже начал привыкать к тому, что она постоянно, сама того не подозревая, жмется к нему (не в прямом смысле), когда вокруг начинает твориться невесть что. Пусть огрызается, пусть выпускает когти и пытается язвить, но Кэйа замечал, что ее плечи при его появлении расслабляются, взгляд становится спокойнее, да и она сама ведет себя еще более раскованно, понимая, что раз не находится в опасности, то может позволить себе и кинуть пару острот. Но позвонила она почему-то не ему. Это он еще выяснит, вытрясет все, до последней крупицы. Но это не отменяло того, что теперь место ее защитника занял этот сталкер, следующий за ними по пятам. Не то чтобы это сильно обижало, просто у Кэйи создавалось впечатление, будто у него пытаются отобрать любимую игрушку. Да, игрушку. С Люмин было весело играться, а этот рыжий мажорик только портит ему всю малину. — Куда мы едем? — Люмин все чаще смотрела в боковое стекло, следя, как красный джип отстает всего лишь на метр, и теребя окоченевшими пальцами кромку плаща. — О, тебе понравится, — низко протянул Кэйа, поглядывая на блондинку сквозь туманную дымку. Она обернулась, недоуменно нахмурив брови и стараясь смотреть куда угодно, но не в глаза Альбериху. Почему-то, будучи пьяным, он ее пугал. Сейчас тот же Дайнслейф, с которым она встретилась буквально минут двадцать назад, казался надежнее, чем внезапно распускающий руки синеволосый, проникновенно глядящий на нее своими синими, с пьяной поволокой, глазами. Хотелось приобнять себя и стереть с кожи этот цепкий взгляд. С Чайлдом в машине она бы чувствовала себя комфортнее. — Куда? — она повторила вопрос, повысив голос. — Ш-ш, не порть сюрприз, золотко, и наслаждайся поездкой, — Кэйа протянул указательный палец к ее губам, словно пытаясь заставить ее замолчать, и Люмин, смутившись, отпрянула. Не понимала она его. А еще она не понимала, почему ей нельзя было поехать с Тартальей. — Могу я пересесть в машину к Чайлду? Дайн рядом хмыкнул, дернув уголком губ. Кэйа, на секунду расслабившись и отбросив все терзающие его сомнения, словно разом протрезвел и протяжным голосом уточнил. — Зачем? Люмин, пристально всматриваясь в передние стекла красного джипа, не могла заметить, как глаза Альбериха стали напоминать черные омуты. И она, будучи неосведомленной о его многослойной натуре, не могла знать, что это значило. А Дайн знал. И лишь сильнее сжал кромку руля, ощутив волнами исходящую от Альбериха злость. Не к добру это, ой, блять, не к добру. — А почему нет? Он может сам меня отвезти домой, — она сказала это так беззаботно, словно не понимая, с каким огнем сейчас играет. И тут у него словно крышу снесло. Кэйа, стукнув ладонями по коленям, вновь склонился вперед, просовывая голову меж сидений и пытаясь поймать взгляд девушки. Люмин же была полностью поглощена передвижениями красного джипа. Тогда Кэйа, протянув руку, цепко ухватил девушку за подбородок, разворачивая к себе лицом. И тут уже Люмин почувствовала себя максимально некомфортно. Кэйа никогда не смотрел на нее так. Так… по-недоброму. Без тени прежней улыбки, к которой она уже давно привыкла, без привычного озорства, красящего его синие глаза, без вечного выражения легкой беззаботности на его смуглом точеном лице. Сейчас Кэйа, до одури пьяный, выглядел… опасно. И то, что смотрел он этими бездушными глазами прямо на нее, заставляло ее копчиком чуять подбирающиеся неприятности. — Кэйа, что случилось? — она все же предприняла попытку разрядить обстановку, легко улыбаясь и в то же время стараясь отнять цепкую руку от своего лица неподвижными пальцами. Кэйа вдруг резко сдавил ей кожу. Сидящий рядом Дайн лишь дернул бровью, не вмешиваясь. — Кэйа, отпусти меня, мне больно… — Тебе нельзя домой, Люмин, — то, что он назвал ее по имени, определенно было плохим знаком. Кэйа неожиданно склонился ближе, обдавая ее ароматом терпкого виски и вишневых сигарет. Люмин едва заметно повела носом. — С чего ты вдруг так резко доверилась ему, а? Что этот ушлепок тебе наплел, что ты вдруг стала такой покладистой? — он перешел на угрожающий шепот, пронзительно впиваясь в нее своими подернутыми злостью глазами. На его лоб упала челка, от чего он напоминал ей какого-то взъерошенного и обозленного дикого зверя. Раньше он был похож на бродячего кота. Который мог иногда цапнуть, но все же был ласков с ней. Люмин снова дернула рукой, пытаясь оторвать пальцы Кэйи от лица, но тот держал крепко. От такого положения у нее уже начали затекать плечи. Ей снова стало страшно. Не успела она отойти от одного потрясения, как ее тут же, словно головой в унитаз, окунают в другое. Он сам-то понимает, что сейчас делает? — А почему нет? — отвечать вопросом на вопрос было признаком дурного тона, но сейчас ей было, мягко говоря, плевать. Только поскорее бы закончить этот допрос с пристрастием, чтобы Кэйа от нее отстал. И что вдруг на него нашло, что он так разозлился?.. — Кэйа, я не понимаю, что с тобой не так, отпусти меня, ты совсем обдолбался что ли… — Он играется с тобой, Люмин, — Кэйа вдруг склонил голову ближе, переходя на издевательский протяжный шепот, почти касаясь ее губ своими. — Ты же умная женщина, а веришь первому встречному… — Люмин застыла, и Кэйа, наконец, смог поймать ее взгляд своим потемневшим то ли от скопившейся злости, то ли от выпитого, то ли от еще чего-то иного, взором, скрытым тенью черных густых ресниц. — Что же будет, когда он разобьет твое маленькое сердечко, а?.. — он приоткрыл рот и прикрыл глаза, чуть наклоняя голову. Обжег ее своим пылким дыханием, едва касаясь жгучими губами ее внезапно оледеневшего рта. Он что, собирается ее… — Приехали. Прохладный голос Дайна уничтожил все, что могло случиться и что не случилось. Кэйа резко отстранился, убирая руку и отворачиваясь, будто ничего и не было секунду назад. Люмин, все еще потрясенно хлопающая глазами, машинально перевела взгляд на то, что находилось за окнами. Вяло соображая, коснулась пальцами губ, прищурившись, и пристально осмотрелась. И тут вспышка понимания того, куда они приехали, пронзила ее опьяненный мозг, освещая глубокую ночь ярким светом. Они припарковались рядом с полицейской машиной, без сомнений принадлежавшей комиссару Мондштадта. Напротив дома, который так часто ей снился буквально неделю назад. Напротив дома, владельцем которого был сам Дилюк Рагнвиндр.