Адские Наслаждения

      Преисподняя — это место, где царит вечный хаос и разруха. Место, где каждый выживает как может. Для обычных грешников каждый новый день может стать последним. Убийства, грабежи, вымогательства, похищения, наркотрафик, насилия, предательства — неотъемлемая часть ежедневной рутины в этом Богом забытом месте. Казалось бы, здесь такие понятия, как закон и власть, напрочь отсутствуют. Но как и в любой точке земного шара, так и здесь, существуют свои правила, свои порядки и свои правители. Здесь властелином являлся никто иной, как Самаэль Магне — архангел, возглавивший восстание против своего отца тысячелетия назад.       После изгнания с небес, Самаэль был вынужден мириться с тем, что его новым местом обитания не будут привычные белокаменные дворцы и бескрайние цветущие поля, где царит гармония и умиротворение, а весьма мрачное и удручающее место, куда не проникает ослепительный луч солнца. И вместо чарующих своей красотою ангельских зверей, которых не сыскать на всём белом свете — отталкивающие своей наружностью бесы. Усугубляло положение ещё то, что на голову бывшего ангела скатилась невероятная масса грешников, чьё пребывание в Раю было недопустимо из-за выборов, сделанных ими же при жизни. А задача падшего состояла в наказании этих душ, дабы по задумке создателя те отображали проступки его младшего сына. Но бунтарь был не согласен с таким раскладом. Устав от постоянного отцовского контроля, Самаэль решил создать своё царство в преисподней, где уже он будет главным. Собрав братьев по несчастью, Самаэль разделил преисподнюю на кольца и поставил во главе каждой области своих приспешников. Через пару сотен лет Ад преобразился до неузнаваемости, и его хозяин был весьма доволен результатом.       Сейчас же правитель пребывал в весьма скверном состоянии. Его терзали мысли о недавнем прошлом и последующем семейном скандале, который завершился не лучшим исходом. Самаэль, сидя в своём удобном кресле, держал в левой руке листок бумаги, на котором по-детски, разноцветным фломастером было изображено здание, на крыше которого сияла радуга, а чуть ниже были нарисованные улыбающиеся человечки. И завершалось произведение шестью выделенными пунктами, написанные также разноцветным карандашом.       В кабинете владыки стояла гробовая тишина, изредка нарушаемая потрескиванием дров в камине. Смотря то в окно, то на листок бумаги, Самаэль вспоминал каждую секунду того злополучного разговора с дочерью. В данный момент он не до конца был уверен в правильности выбора своих слов, брошенных ей тем днём. Возможно, стоило более мягко донести дочери абсурдность её идеи. Может быть, тогда она и не решилась уйти из дома. В голове прокручивались разные сценарии того, чего могло и не могло произойти. Несмотря на своё могущество, Самаэль не имел власти над прошлым, а сейчас ему искренне хотелось вернуться в тот отрезок времени и поступить иначе. Но увы, в этой ситуации он был так же беспомощен, как и любой человек. Осознав положение дел и тяжело вздохнув, Самаэль запрокинул голову назад, закрыл глаза и погрузился в ещё более глубокие раздумья. — Где же я так просчитался? — задал сам себе вопрос мужчина. — Тебе напомнить? — послышался бархатный голос в ответ.       Самаэль почувствовал, как по его щекам прошлись нежные руки, а в нос ударил аромат нарцисса и жасмина. Вернувшись в реальность, он увидел перед собой ярко жёлтые глаза, смотревшие прямо на него. Этот взгляд приковывал внимание и проникал в самую душу, а запах духов — дурманил разум. Единицы могли сохранить рассудок при виде столь величественной красоты. Самаэль — обладал таким навыком. — Лилит, не начинай, — устало сказал Самаэль, попутно покидая удобное кресло. — А ты до сих пор думаешь, что так внезапно открыть тайну о её месте обитания была разумная идея? — слегка облокотившись о край стола задала риторический вопрос женщина. — Она была достаточно взрослая на тот момент, сколько ещё она должна была жить в неведении? — Давай ты не будешь сравнивать её со смертными, которые живут от силы восемьдесят пять лет. И, возможно, она так не отреагировала бы, не выведя ты её на улицу во время чистки.       Самаэль понимал, что совершил ошибку в тот день. Он вместе с Лилит долгое время скрывал правду от Шарлотты, тем самым пытаясь отгородить её от всей грязи, творившейся за территорией дворца. Они не желали, чтоб их дочь росла с мыслью о том, что они живут в мире, где ежедневно происходят массовые убийства и прочая вакханалия. Наверное, это было не самое разумное решение с их стороны, но любовь к своей единственной дочери была очень сильна, и порой гиперопека вставала на пути рационального мышления. По прошествии времени они осознали свою ошибку и решили исправить ситуацию, но оба имели разный подход к делу. Самаэль хотел напрямую раскрыть карты и показать всю сущность Ада во время очередной чистки, в то время как его жена желала показать улицы Пентаграмм Сити в более мирной обстановке. В тайне от жены Самаэль устроил экскурсию Чарли по городу во время ежегодной чистки, но результат был ожидаем. Признавать свою оплошность перед женой владыка преисподней не собирался. — Почему же ты её не остановила, когда она ушла в свой крестовый поход? Ты ведь тоже считаешь эту затею бредовой. — Да, но в отличие от тебя я не собираюсь вставлять палки в колёса своей родной дочери. Она поставила перед собой цель, а моя задача, как любящей матери, поддержать её в своих начинаниях и дать возможность научиться на собственных ошибках, которые только закалят её. Мы и так перегнули палку скрывая от неё правду. А отгораживая от неудач, мы сделаем ей ещё хуже, — подытожила королева.       Самаэлю нечего было ответить. Повернувшись спиной к жене, он направился к окну и стал осматривать свои владения. — Я лишь обеспокоен, что её бунтарское поведение сделает её слабым звеном в нашей семье. Тем самым подвергнув опасности и нас. — Ну а это, дорогой, видать семейное, помнится кто-то в молодости тоже имел иные взгляды на вещи. И всё-таки от своего отца ты не слишком уж сильно отличаешься.       Самаэль резко развернулся на сто восемьдесят градусов и неспеша подошёл к Лилит вплотную. Его дыхание участилось, глаза стали ярче, а кисти рук приобрели демонический облик. — Дорогая, поосторожней со словами. Через пару дней собрание, давай не будем устраивать драму, — слегка с изменённым голосом сказал тот, сверля взглядом сидящую перед ним особу. — О, Самаэль. Как я могу не устраивать с тобой драмы, когда это мне приносит столько удовольствий!       Легким движением руки она взялась за жилет мужчины и притянула его к себе ещё ближе. Их лица находились в пару сантиметрах друг от друга. — После каждой чистки ты пропадаешь на чёрт знает какое время и в неизвестные места, решая свои политические вопросы, и забываешь о своих первостепенных обязанностях.       За тысячелетия совместной жизни Самаэль никак не мог привыкнуть к столь резкой смене обстановки. Когда он желал близости с королевой, это всегда было слабо завуалированно. Когда же этого хотела сама Лилит, всё превращалось в некое подобие ритуала, правила которого были известны только самой Лилит. — Дорогая, ты можешь хоть иногда быть более прямолинейной в своих желаниях? — И лишить себя возможности лицезреть тебя таким, ни за что!       Не видя больше смысла в пустой болтовне, Самаэль заключил Лилит в страстный поцелуй. Его руки, не меняя своей формы перешли от стола к бёдрам женщины, а та в свою очередь прижала его тело плотно к себе свободной ногой. Мужчина не собирался останавливаться, и, вот, его рука уже приподнимала пурпурное платье Лилит, а сам он повалил её на стол, нависнув над ней. И когда уже бедро королевы было полностью оголено, Самаэль внезапно остановился, как и сама Лилит. — Ты это тоже почувствовала? — задал вопрос Самаэль — Да. — Значит мне не показалось.       В мгновение ока, пара вышла из кабинета и направилась в сторону библиотеки на втором этаже. Подойдя к двери, Самаэль остановился и заблокировал дорогу Лилит своей рукой. — Что такое? — поинтересовалась королева. — Останься здесь, кажется я догадываюсь, кто к нам пожаловал. Я узнаю эту ауру. — Ну уж нет. Я хочу увидеть лицо этого глупца, у которого хватило наглости пробраться во дворец, — настояла на своём Лилит.       Самаэль прекрасно знал характер своей супруги и сейчас не желал тратить время на глупые споры. Открыв дверь, они увидели возле стеллажей для книг хорошо сложенного мужчину с каштановыми волосами, который был погружён в чтение одной из книг. Ярко-белоснежный мундир восемнадцатого века выделял мужчину из общей картины комнаты, где мебель была сделана из пород древесины редкого африканского дерева и оформлена в традиционном классическом стиле. Держался незнакомец с достоинством, имел правильные черты лица, а глубокий, испепеляющий взгляд его серых глаз мог очаровать любую женщину. По-прежнему не обращая внимания на присутствующих, сероглазый продолжал читать как ни в чём не бывало. — Я, как погляжу, нынче в Раю простые манеры ничего не стоят? — начал Самаэль. — Брат! — всё же оторвавшись от книги, ответил мужчина, — Рад тебя видеть! Хорошо выглядишь, не постарел ни на день! — затем перенёс взгляд на стоящую рядом женщину, — Но должен признать, тебе далеко до своей супруги. Приветствую, Лилит. Всё так же обворожительна, как всегда. — Какого хрена ты здесь забыл, Михаил?! — пропустив мимо ушей комплимент мужчины, яростным тоном «поприветствовала» его женщина. — И всё такая же неистовая, как и тогда. — Лилит, оставь нас. Это между мной и братом, — вмешался в разговор правитель преисподней. — Я не желаю его видеть в нашем доме, пусть убирается поскорее, — сказала Лилит напоследок и вышла за дверь, громко хлопнув дверью. — Ты знаешь, я всегда восхищался тем, как покорно она ведёт себя рядом с тобой. Может действительно всё дело было в Адаме? — Чего тебе надо? — Дорогой Самаэль. Сколько мы с тобой не виделись? Полторы? Две тысячи лет? — Недостаточно долго, как по мне. — Сэмми, прошло столько лет. Неужели ты до сих пор держишь зло на меня?       Ответа не последовало, а Самаэль продолжал сверлить брата взглядом. — Ты знаешь, это поистине великолепный роман. Перечитывал его несколько раз, — он положил книгу обратно на место и повернулся всем телом к брату. — Восхищаюсь классической русской литературой, пускай порой она бывает слегка мрачновата. Взять к примеру «Преступление и Наказание», поистине психологическое произведение. Я даже нахожу некие параллели с нашим прошлым. Всё-таки люди порой могут произвести впечатление. Ну а ты, Сэмми? До сих пор воспринимаешь людей, как низших существ и нашей жалкой копией? — поинтересовался Михаил. — Какое тебе дело изменил ли я своё мнение о них или нет? — Просто интересно. Ты же полюбил первую женщину, созданную Отцом. Да и насколько я слышал, уже больше века ты держишь в доме дворецкого, хотя большинство слуг не протягивают и пару тройку лет у тебя на службе. — Я повторю свой вопрос: что тебе здесь надо? — не желая удовлетворять любопытство старшего брата, задал повторно вопрос хозяин дома. — Неужели так сложно поверить в то, что я соскучился по младшему брату и хочу с ним повидаться? — Спешу тебя разочаровать, чувство невзаимное. — Ну хватит тебе, Сэмми. Ты помнишь исключительно плохое. Вспомни, как нам было весело всей семьёй. Как мы порой разыгрывали Гавриила. А помнишь, когда ты сбежал с лекций Уриила? Должен признаться он довольно-таки нудный архангел. А как мы с тобой… — Я помню лишь одно. — прервал Самаэль брата, — Как в ту ночь умер мой любимый брат. С его смертью умерла и память о прошлом. Возникла тяжёлая пауза. Воздух будто стал в разы тяжелее, и ничего, кроме тихого дыхания двух мужчин, не было слышно в комнате. — Знаешь, — прервал молчание Михаил. — В ту ночь я тоже потерял брата. Первое время мне так действительно казалось. Но я нашёл в себе силы и простил тебя. Как и все мы. Как и Отец. — Отец простил меня? Я в полной мере ощутил его прощение. И ощущаю по сей день! — Разве вы с Лилит не зачали ребёнка? Это ли не есть милость с его стороны?       В этот момент в помещении погас весь свет. Воцарилась кромешная темнота, а температура в комнате резко поднялась. Лишь два огонька перед Михаилом являлись единственным источником света. Тот щёлкнул пальцами. В комнате вновь появился яркий свет, но перед ним стоял не прежний брат. Зрачков не было видно. Радужки глаз горели ярким пламенем словно тысячу огней. Аккуратная причёска была испорчена торчащей парой рогов такого же цвета, как и глаза. Хищный оскал выдавал острые, как лезвие, зубы. На этот раз руки полностью приобрели тёмный демонический облик и были сжаты в кулак. — Сотни, — лишь прозвучало из уст падшего. — Сотни мертворождённых детей у нас было с Лилит. Ты хоть представляешь, что ей пришлось пережить? Ты хоть можешь представить, что это такое? Из раза в раз видеть своё мёртвое дитя. После каждых родов моей жене на живот клали её немого, недышащего младенца. Это были самые чудовищные минуты, которые, казалось, длились вечность. Но несмотря на это, она спустя какое-то время приходила ко мне и говорила: «Не переживай, дорогой. У нас всё обязательно получится». Я всё ещё видел в её глазах искры надежды, хотя сам уже давно утратил мечты о ребёнке. И когда на свет появилась Чарли, я не до конца поверил в это. Я был уверен, что это какая-то злая шутка. Что сейчас она вот-вот закроет свои глаза и умолкнет навсегда у матери на руках, едва Лилит коснётся её.       В комнате вновь воцарилась гробовая тишина. — Видишь. Отец в итоге… — Вы, твари, на протяжении полутора тысяч лет убивали моих детей! — рявкнул Самаэль. Его голос звучал так, словно говорили сотни голосов одновременно, а за его спиной показались три пары чёрных как смола крыл. — Мне очень жаль, что вам пришлось через столько пройти. Я не одобряю то, как Отец наказал Лилит, но ослушаться его я тоже не мог.       Немного успокоившись, бывший архангел подошёл к столу, на котором стоял хрустальный штоф с коньяком. Наполнив себе стакан доверху, он опустошил его одним глотком. После терапии глаза Самаэля вновь приобрели естественный цвет. — Говори, что хотел и проваливай. — Популяция людей растёт с каждым годом, а вместе с этим, растёт и число смертей, — начал Михаил. — По нашим подсчётам, в преисподнюю ежедневно попадает от ста до ста десяти тысяч человек. Из-за твоего халатного отношения к делу, мы и вынуждены были внедрить систему ежегодной чистки двести лет назад. На тебя была воздвигнута важная миссия, хоть ты и воспринимаешь это как наказание, тем не менее, твоя задача держать уровень населения Ада в пределах нормы. С чем ты опять не справляешься. — И что же ты предлагаешь? Тысячу лет назад я бы тебе предложил занять своё место, но, видишь ли, на постройку этого дворца ушло немало сил и времени. К тому же, Лилит недавно у Кассандры заказала новые шторы в нашу спальню, и пропади я пропадом если она взяла коралловый цвет. — Твоё инфантильное отношение к делу не перестаёт поражать. — возмутился архангел. — Если это всё, что тебе есть сказать… — Самаэль указал рукой на дверь. — Милости прошу к выходу. — В таком случае я предъявляю тебе ультиматум от имени нашего Отца. Либо Падшие начинают выполнять свои обязанности как положенно, либо со следующего года ангелы возьмут Преисподнюю под свой контроль. Адский Совет будет распущен а все его члены и их родственники будут лишены непрекосновеного статуса.       Тяжело было сказать, что было для правителя преисподней более оскорбительным. Факт того, что ему говорят, нет, приказывают, что и как делать. Или же то, что в его дом будут наведываться чистильщики в два раза чаще (хотя предостаточно ущерба хватает и от одного их визита). Такая наглость весьма разозлила Самаэля, и в его глазах вновь заиграли недобрые огоньки. — А теперь слушай меня внимательно, Михаил. Мы не на небесах, ты далеко от дома, и у тебя нет здесь власти. Поэтому я сделаю вид, что не услышал твоих весьма громких слов, которые мне со стороны показались угрозой, и дам тебе шанс спокойно вернуться домой, целым и невредимым. — Ты меня не так понял, братец. Это не была просьба или угроза. Я тебе говорю как будет, нравится тебе это или нет.       Двое мужчин, словно хищные звери, смотрели друг на друга, не прерывая зрительного контакта. Каждый ждал, когда другой сделает первый ход. Первым не выдержал повелитель Ада. За считанные секунды Самаэль образовал у себя в руке два платиновых Ятагана и сделал выпад в сторону Михаила. Тот в свою очередь отпрыгнул назад, но Самаэль продолжал теснить его к книжным полкам. В последний момент архангел материализовал у себя в руках длинный Клеймор, заблокировав парную атаку сверху. Соперники застыли в данной позе на какое-то мгновение; Михаил, стоя на одном колене, сдерживал напор брата. — Ты считаешь это разумно вот так нападать на Архангела? — Я тебе дал шанс мирно покинуть мои владения. Теперь мне придётся тебя вышвырнуть силой.       Резким разворотом Самаэль нанёс удар архангелу ногой в голову, отправив того в стену. Михаил влетел в книжный шкаф со всей силы, после чего был погребён стопкой книг. — Лучше бы тебе уйти самому отсюда. Или мне придётся тебя отправить домой в мешке для тел, — сказал владыка Ада явно довольный результатом. — Твои удары стали слабее по сравнению с нашей прошлой схваткой. Ты чересчур самодовольный в этом месте, — раздался голос из-под завала, после чего Михаил выбрался из кучи свалившихся на него книг и вызывающе посмотрел на брата. — Ты стал слабым.       Самаэль вновь принял боевую стойку и приготовился к атаке. В мгновении ока он оказался в метре от неприятеля и был готов нанести колющий удар, но соперник ловким движением увернулся и ударом сверху лишил одного меча и тут же свободной рукой ударил его в грудь ладонью, отправив в другой конец комнаты. Хоть тела Ангелов и Демонов были в разы сильнее смертных и они свободно переносили травмы, которые у людей были бы несовместимы с жизнью, это ни в коем случае не означает, что они не чувствуют боли. А в данный момент глава семейства Магне испытывал именно это. — Думаешь, твоё положение делает тебя сильнее всех остальных? Боюсь, братик, ты ошибаешься. Биться с первым рыцарем Бога — это тебе не тоже самое, что играться с адским отребьем. Боюсь, твои навыки заржавели за столь длительное время.       Ничего не ответив, Самаэль опёршись на оставшийся в руке меч, встал на одно колено и вытянул правую руку вперёд. Михаил на долю секунды впал в некий ступор. Он никак не ожидал того, что младший брат так быстро примет поражение, но архангел просчитался. В последний момент поняв, что задумал падший, Михаил ушёл в сторону, но избежать режущего удара сбоку ему не удалось. После этого в руках бывшего ангела вновь было два меча, и тот вновь продолжил наступать. Братья снова скрестились орудиями, но уже никто не делал необдуманных выпадов. Сталь билась о сталь и тяжело было определить явного фаворита. Удары были настолько сильными, что порой от лезвий исходили небольшие искры. В один момент Михаил вновь занёс свой тяжёлый Клеймор, но тот был остановлен парными мечами Самаэля скрестившиеся над головой хозяина. В таком положении они вновь застыли, пытаясь побороть другого. — Бесхребетное создание, — сквозь зубы бросил Самаэль. — Никогда не имел свою голову на плечах. Всё время потакал папаше во всём, не обладая мужеством хотя б возразить ему! — Когда-то я испытывал гордость за тебя, но вскоре утратил её после того, как ты встал на защиту этой строптивой дев… — не успел закончить свою фразу Михаил, как тут же отлетел в сторону от мощного огненного шара, пробив кирпичную стену своим телом и оказавшись снаружи. — Ты можешь не вмешиваться в мужской разговор?! — высказал свою претензию Самаэль, переведя взгляд в направлении дверного проёма — Прости, но я вроде сказала, чтобы он убирался как можно быстрей, и, судя по всему, без моего вмешательства тут не обойтись, — ответила королева, сжимая в руке очередной огненный шар с тёмно-синими языками пламени.       Пара подошла к краю огромной щели в стене и посмотрела вниз. Первый рыцарь только поднялся с пола и начал стряхивать с себя слой пыли. Затем уставился на королевскую чету, которая уже была снаружи, готовясь к новой атаке. — Теперь понятно, кто у вас настоящий глава семейства. Ладно, видимо, мне здесь не рады, я тогда пойду, — после этих слов, архангел сделал горизонтальный жест в воздухе и образовал портал. — Загляну в гости через год, — сказал тот напоследок и исчез в портале, который тут же закрылся. — Ну, и что будем делать? — спросила королева. — Думаю, надо заказать ещё одни шторы, — ответил Самаэль, смотря на огромный пролом в стене.