Закон крови

Сарэн не обманул – к полудню он и правда был бодр и подтянут, должно быть, всё же опасался гнева командира. Встреча с жителями прошла почти спокойно – кто-то пожаловался на воров, кто-то – на пьяниц-завсегдатаев местного кабака, из-за которых бывало страшно по вечерам возвращаться домой, а ведь работали многие допоздна. Просили прислать ещё охрану – впрочем, неуверенно, как будто боялись самих ай’каров из войска командира не намного меньше. Говорили в основном с Сарэном – а Адариэль всё высматривал среди явившихся вчерашнюю незнакомку, хотя уже не был уверен, что хорошо запомнил её лицо, тем более в темноте. Волновался, добралась ли она до дома – вот уж глупо-то. Не находил... Вместо неё к нему подошла другая девушка, совсем юная, – робко, но достаточно решительно. - О, ай’кар, вы ведь сегодня же отправитесь обратно? – осторожно спросила она; Адариэль кивнул, и она торопливо продолжила, словно боясь передумать: - А не могли бы вы передать одному из ваших сослуживцев вот это письмо? Она достала из-под вязаной жилетки маленький конверт – без всяких подписей, и посмотрела на Адариэля – так, будто всё ещё решала, довериться ему или нет. - Конечно, я мог бы, - он снова кивнул ей. – Вы... знаете его имя, верно? По её взгляду, по неловким жестам Адариэль уже догадался обо всём. Один из ай’каров служил здесь – а может быть, просто сопровождал посланника, как сейчас он сам, и юная дева была очарована им. А потом вернулся в войско – и ей пришлось долго ждать удачного случая, чтобы установить с ним связь. Адариэль вдруг почувствовал, что у него самого горят щёки – как будто это его судьба решалась в этот миг. А ведь он ни разу не влюблялся по-настоящему, хотя его знакомые заигрывали с девушками так же легко, как дышали. Ему это казалось... неправильным? Адариэль думал, что любовь приходит сама, и её нужно дождаться и успеть отследить, как бабочка садится на ладонь. Познает ли он когда-нибудь это чувство теперь? Раньше он не задумывался об этом – но ведь если он сможет пройти службу и станет наследником своего отца, то и жениться ему придётся на той, на кого ему укажут... - Хайке, - девушка произнесла имя одними губами. – Его зовут Хайке. И... пусть никто больше не знает об этом. Прошу вас. Адариэль посмотрел на неё – серьёзно, но ласково, и одновременно благодаря за доверие, и принял письмо из её рук. - Никто не узнает, - так же тихо ответил. – Не беспокойтесь. ...обратная дорога тоже прошла без приключений. Сарэн отчитался командиру; Адариэль стоял рядом, чувствуя себя глупо – и в то же время думая только о письме. Хайке... он смутно помнил этого юношу, вроде бы смуглый, вроде бы темноволосый. Лишь освободившись, отправился искать его среди прочих. - ...Мне? Письмо? – Хайке удивился так, словно ему, неженатому, сообщили, что у него вскоре родится сын. – От кого же? - Она не назвала своего имени, - Адариэль вдруг встревожился. – Такая... скромная очень. Волосы длинные в косы заплетены. Глаза карие... красивые. Юная совсем. И тут же Хайке просиял. Забыл или не так уж надеялся, что дева ответит ему? Странный блеск в глазах – скорее как у победителя, чем как у влюблённого. И всё же... - Давай письмо, живо, - подошёл к Адариэлю, улыбнулся во весь рот, похлопал его по плечу. Спросил – одновременно смешливо и подозрительно: - Не читал хоть? - Как можно, - Адариэль улыбнулся ему в ответ. Хайке снова рассмеялся. - Так и можно. Но ты ж у нас правильный, ты не будешь. – Развернул письмо, отступил на шаг. – Спасибо, да. А теперь... дай мне, что ли, насладиться посланием в одиночестве. И – юркнул в темноту, быстрым шагом пошёл к шатрам. Адариэля не нужно было и просить – он тут же направился в другую сторону. В груди было тепло – смог всё-таки хоть кого порадовать, хоть что-то хорошее сделал здесь... вроде бы и письмо-то написала дева, а он всё равно чувствовал себя причастным к чему-то доброму. Хорошо... ...сделал несколько шагов – и его окликнули. - О, здравствуй. Почтовый голубок, да? Оглянулся, дёрнулся. Чужой грубый окрик – как будто в спину плеснули кипятком. Как будто и не было радости. Помедлил – может быть, не стоит вовсе отвечать: что хорошего ему могут сказать? Впрочем, уже посмотрел на них в ответ, выдал себя – теперь не отцепятся, значит, придётся заговорить. Тем более – вот, окликнули снова. «Оглох, что ли?» - Ну, слышь! Как тебя там звать-то? - Меня зовут Адариэль, - произнёс быстро - прекрасно знал, что его имя снова не оставят без внимания. - Что вам нужно? Не ошибся. - Как-как, значит? Дрянной эльф? Он помнил их. Старший – Хиссэ, из недавно прибывших, но уже ставший здесь своим. Неудивительно – он ничем не отличается от них, так же любит смеяться резким смехом, похожим на голос жуткой ночной птицы, и хлебать дурное вино, которым здесь пару раз побаловали после больших побед – впрочем, одержанных не здесь, а на большом фронте. Здесь – только подготовка, отголоски... У Хиссэ крупные черты лица, он высок и крепок. Второй с ним – кажется, его зовут Гобо, из давних, но почти незаметный. Он – напротив, мал ростом, меньше даже, чем сам Адариэль, только над этим никто почему-то не смеётся. Обычно – молчалив, одинок и угрюм, как серая тень, так что ему надо сейчас? Несколько мгновений Адариэль всё ещё медлил, потом, будто опомнившись, - снова отвернулся. Зря всё-таки откликнулся. Только получил новую гадкую кличку – остаётся только надеяться, что Хиссэ к утру её забудет. Может быть, если больше не слушать их, просто сделать вид, что их нет, они отвяжутся. Наверняка ведь – злят нарочно. Хотят, чтобы он огрызался – и давал им новые поводы посмеяться. - Эльф, а, эльф, - Хиссэ не унимался - и теперь бросал прозвище ему в спину, точно мелкие камушки. - А ты, говорят, воевать не хочешь? Тебе не нравится, да? Насторожился. Странное участие звучит в низком, хрипловатом голосе. Как будто и впрямь – вместо того, чтобы в который раз насмехаться, неведомый Хиссэ решил поговорить по душам. Нет, нельзя его слушать. Нельзя надеяться. Здесь что-то не так. - Ну чего молчишь-то? – Хиссэ не унимался. - Что спутник у меня сегодня ни слова не проронит, что теперь ты. А я, может, поговорить хочу, о жизни вот задумался. А, эльф? Он возник перед ним, не успел Адариэль сделать и шага в сторону. Выше на голову, если не больше – впрочем, пугали вовсе не его крепкие кулаки. Просто такой мог одним ударом повалить на землю и не позволить встать – и тогда пришлось бы выслушивать всё, что ему вздумалось сказать. Боги, ну куда теперь от него деться? - Что вам нужно? - «Вам»? – Хиссэ как будто бы растерялся. - К чему церемонии, я же твой старый добрый друг! Так что же, говорю, воевать ты не любишь? Может, ты и не рад, что родился в мужском теле, мм? - Хиссэ, - вдруг раздался за спиной голос Гобо, - давай не дури уже, а? - Да что не так? – притворно удивился, пожал плечами. - Раз ему не нравится быть мужчиной... Я же только помочь хочу, нет, что ли? На этот раз Адариэль всё-таки растерялся – на какие-то доли мгновения. О чём он говорит? Всё ещё – участливо, почти ласково, и от этого – так жутко... И всё-таки – странно щурится. И почти одновременно с этим недобрым прищуром Адариэль увидел и другое - в руке у Хиссэ блеснул нож. - Хватит тебе, - неожиданно в голосе Гобо послышался неподдельный испуг. - Прекращай, попугал и ладно. Хочешь, чтобы он весь лагерь на уши поднял? - А он не поднимет, - всё ещё ровно, но уже со стальными нотками в голосе отозвался Хиссэ. - Он не станет кричать, верно? Ему же надоело быть мужчиной, так вот скоро он перестанет... Я всё сделаю. Давай-ка, подержи его! Только теперь Адариэль всё понял. Понял, что Хиссэ всё-таки удалось напугать его – он уже и не ожидал этого. То, что он замышлял, стократ хуже любой простой драки, хуже целого града ударов. Будь это обычная угроза избить его – он бы сдался, даже не сопротивлялся бы – слишком устал. Теперь же – принялся судорожно размышлять. Хиссэ безнадёжно сильнее его – а Гобо боится, но при желании он справится и в одиночку. Он играет с ним, как кот с мышью – а значит, может, и не станет валить на землю сразу. Может быть попытается зайти то справа, то слева, сбить с толку. Юлит, как змея... И – лезвие поблескивет в руке. А значит, вдруг подумал Адариэль, есть лишь один способ избежать страшного позора. Едва Хиссэ поднимет оружие, чтобы погрозить, нужно самому броситься грудью на нож – и тогда, может быть, испугается и сам Хиссэ, или отступит перед его внезапным безрассудством. И даже если рана окажется смертельной... Что ж, за свою жизнь Адариэль уже давно перестал бояться. Может быть, так будет и лучше – просто скорее всё закончить. Успеет ли он? Будет ли достаточно ловок хотя бы для этого последнего броска? - Держи его, я сказал! Хиссэ подался вперёд – и Адариэль почти успел. Рванулся вправо – и всё же в последний момент неловко дёрнулся, помедлил, как будто его тело предало его, отказав желанию разума броситься навстречу гибели. Тут же Хиссэ тоже махнул рукой, затрещала одежда – и на землю упало несколько красных капель. В следующее мгновение Адариэль рухнул на землю – и даже не понял, Хиссэ ударил его свободной рукой или это был всё-таки Гобо. Просто – от боли подкосились ноги... - Провались ты! – слова сами сорвались с языка даже прежде, чем Адариэль успел опомниться. Попытался подняться – и тут же снова скорчился на земле от удара ногой по рёбрам. Нет, нельзя так, Матерь, помоги... Хиссэ склонился над ним и стал заламывать ему руки – но Адариэль, сам удивляясь себе, извернулся и всё-таки сумел ударить его в живот. Слишком слабо – только разозлил... Он ждал нового удара - и вдруг понял, что слышит чьи-то голоса. И один из них – тот, который он никогда в жизни не мог бы представить спасительным, - голос командира. Одним рывком его поставили на ноги, и он оказался с командиром лицом к лицу. Двое его спутников уже держали Хиссэ и Гобо – держали крепко, не вырваться. Впрочем, они и не пытались – Хиссэ только с ненавистью зыркнул на всех вокруг и сплюнул на землю, Гобо – как-то обмяк, съёжился, побледнел. И – заговорил первым. - Клянусь, я не трогал его. Я не собирался, они сами... - Молчать, - командир прервал его резко и неумолимо. - Сейчас говорю я. По десять ударов. Каждому. Сказал – спокойно, не колеблясь. И – как будто бы собрался развернуться и уйти, чтобы отдавать новые приказы уже другим. Адариэль успел заговорить в последний миг – сам не зная, что за безумие нашло на него. - Это я, - выдохнул он. - Я был первым. Это моя вина... Он осекся – под пристальным, жутким взглядом командира. Зачем он сказал это? Хиссэ только что напал на него, грозя ножом и желая опозорить его, лишить чести и достоинства навсегда. Это он, он был первым!.. Но... Адариэль не смотрел на него. Может быть, принимая наказание на себя, он надеялся, что его сочтут храбрым, и подобное больше не повторится. А может... Может, ему лишь достаточно было посмотреть на лицо Гобо. Безнадёжное, полное ужаса. Ведь он действительно не виноват. Он, безусловно, не любил его, но пытался остановить Хиссэ. Может быть, из страха за самого себя, и всё же... Ведь он никогда не начинал смеяться над ним первым... Командир бросил на него быстрый взгляд – и коротко кивнул. - Ясно, - он произнёс это спокойно, но в голосе его звенел металл. - Этому – пятнадцать. ...Их вывели в центр лагеря - всех троих. Адариэль видел, как остальные воины отрываются от своих дел, собираются, как волки вокруг вожака. Кто-то усмехается, кто-то потирает руки и радостно кивает товарищам. Они всё поняли. Они ждут зрелища. Развлечения, что разнообразит их тоскливый быт. - Кто будет первым? Адариэль вздрогнул – и подался вперёд. - Я готов, - сказал резко, отчаянно. Голос всё-таки дрогнул – но не от страха перед наказанием. Просто – слишком много глаз сейчас смотрели на него, презирающих его глаз. Он хотел быть храбрым перед ними. Пусть такой ценой – но пусть они знают, что он не боится. Пусть будет неважно, виновен он или нет – он должен с честью выдержать все удары. Не закричать, не застонать. От этого зависит вся его судьба, всё, что будет с ним дальше. Командир услышал его – и вдруг покачал головой. - Нет, - проговорил всё так же холодно, невозмутимо. - Он будет последним. Приступайте. ...первым вывели Гобо. Он даже почти не сопротивлялся – только с трудом передвигал ноги, как будто они налились свинцом. Опустился на колени, позволил обнажить ему спину – только что-то шептал, неразборчиво и тихо. Опустил голову - как приговорённый к смерти... - Нет! – Адариэль отчаянно рванулся вперёд. - Стойте! Он не виноват, он ничего не делал! Его схватили ещё крепче – и зажали ему рот рукой. И - прежде, чем всё началось, дёрнули сзади за волосы – так, чтобы он не мог опустить головы. Командир молчал – и только в последний миг сказал, тихо, но так, чтобы вокруг его слышали: - Следите, чтобы он не закрывал глаза. Закроет – увеличу наказание. Адариэль застыл - и не посмел возражать. В следующий миг он понял, что и не смог бы закрыть глаза, даже если бы хотел этого. Что-то было сильнее его – и он понял, что с ужасом и отвращением, но он смотрит, как завороженный, как на чужую спину опускается кнут. Как он жутко свистит в воздухе – и от каждого этого звука Адариэль не мог сдержать отчаянного возгласа. Ему вдруг перестало быть важно, кто на него смотрит, что они думают. Он как будто бы сдался – и вскрикивал, дёргался от каждого удара, предназначенного не ему. Голос Гобо был словно эхом его собственного голоса – тот постанывал, как измученное животное, и всё ещё продолжал что-то шептать, пока силы не покинули его. - Десять, - и его оттащили прочь, и Адариэль больше не смотрел на него. - Давайте следующего. Хиссэ встретился с ним взглядом – и это был самый страшный взгляд, глаза хищника, загнанного в ловушку, но всё ещё готового растерзать кого угодно. Он громко выругался – грязно, отвратительно. Вдруг – попытался рвануться прочь, и понадобились силы двоих воинов, чтобы поставить его на колени и сорвать с него рубаху. Зверь в клетке... - Один... Два... Три... Он так же грязно ругался после каждого нанесённого ему удара – и не опускал глаз. - Давайте, - наконец, прозвучал и его приговор. - Ведите его сюда. Адариэль вышел в круг нетвёрдым шагом, как будто уже потеряв все силы. Он снова почувствовал на себе чужие взгляды – и снова они обжигали его. Слышал голоса со всех сторон – и эти голоса смеялись над ним. - Ну, ребята, сейчас будет весело... - Сейчас мальчик будет плакать, да? - Смотри, смотри, да он уже весь извёлся!.. И только тут Адариэль понял, почему они смеются. Он не мог молчать, когда другим наносили удары, - и теперь все вокруг думают, что он так сильно боялся, что придёт и его очередь. Они не могли даже подумать, что в его голосе была жалость, а не страх. А что он вызвался первым – так что же, значит, просто хотел, чтобы всё закончилось поскорее... «Я не боюсь», - чуть не сказал он. И понял, что слишком для этого устал. Только не издать ни звука... Только – выдержать. - Один! Боль как будто попыталась расколоть его тело надвое. - Два! Адариэль сжал кулаки, стиснул зубы – только не шевелиться, не пытаться увернуться от неминуемого удара. - Три! Четыре!.. Он больше не слышал чужого смеха. - Пять! Шесть! Семь!.. Удары шли один за другим, и он не успевал опомниться. Выдержать. Только выдержать... - Четырнадцать!.. Тёмная пелена окутала его, и он потерял сознание.