Сны

      На этот раз ей удалось продержаться без сна почти трое суток.       К вечеру четверга перед глазами беспорядочно мелькали черные мушки, а голова раскалывалась от боли так, как будто вот-вот состоится второе пришествие Афины Паллады.       Понимая, что дольше тянуть уже некуда, Гермиона обреченно осушила почти полный бокал вина и нырнула в свежую, прохладную постель, почти умоляя высшие силы послать ей сон о чем угодно, а лучше – вообще никакого.       Ее мольбы были услышаны.       Измотанный бесконечно перетекающими из одних в другие сутками, наполненными кофеином, никотином, сложной умственной деятельностью и совершенно безо всякого отдыха, организм моментально провалился в крепкий сон.       Гермиона оказалась в комнате – совсем другой комнате. Темной, освещенной лишь отблесками огня в камине. Сквозь плотные шторы не пробивалось ни единого лучика, а оранжевый свет освещал лишь небольшой кусочек пола перед очагом, обрисовывая резкими, черными тенями контур огромной кровати с балдахином на высоких резных столбиках и человеческую фигуру на полу возле неё.       Мужчина сидел, вытянув одну ногу к камину, а вторую согнув в колене, на котором безвольно лежала его рука. Голова была откинута на кровать позади него, и причудливая светотень жестко рисовала на стене его профиль – точеный, острый, словно высеченный из камня. Такой знакомый профиль…       Малфой.       Снова Малфой.       Он не спал – его серые глаза без особого смысла скользили по потолку, следя за пляшущими тенями, но вся фигура его была неподвижна, будто статуя. На полу, рядом с его правой рукой, блеснул стеклянным блеском толстостенный стакан с янтарно-коричневой жидкостью. Он был почти полон, и не вызывал у своего владельца ни малейшего интереса.       Что он делал здесь? Это его спальня? Их.. спальня? Но в таком случае – где же Астория?.. И почему, боже мой, он сидит здесь один, на полу, как будто он самый одинокий человек в мире, и выглядит так, словно потерял всякий смысл?..       Гермиона Грейнджер всегда была той, кто знает все ответы. Но в последние месяцы она превратилась в ту, у которой остались лишь вопросы. Каждый день она постепенно теряла себя, ту себя, какой она была когда-то. То, чего не смогла с ней сделать война, что пощадил крах личной жизни, все, что она собрала из осколков и хранила, как наибольшую драгоценность – все это постепенно развеивалось песком, утекая сквозь судорожно сжатые пальцы.       Что происходит с ней? Почему это происходит с ней? Что нужно сделать, чтобы все прекратилось? Гермиона не знала. На этот раз ответов не было, и взять их было негде. Библиотека оказалась не у дел, колдомедицина – бессильна, а спросить совета было не у кого. У неё и не осталось никого – только Гарри, родной и надежный Гарри, но и он ничем не мог ей помочь, кроме того, чтобы просто быть рядом.       Малфои. Что творится там, за закрытыми дверями Малфой-мэнора?.. Почему школьный враг, высокомерный мальчишка, травивший её годами, начал вдруг сниться ей – совсем не таким, каким она знала его?.. А знала ли?..       Его жена – Астория. Кто она? Озлобившаяся несчастная жертва обстоятельств и чужих интриг или расчетливая акула, сама выбравшая свой путь? Откуда в ней столько яда? За что она так неприкрыто, явно ненавидит Гермиону?.. Эти её нападки – в них было что-то личное, относящееся конкретно к ней. Дело было не в стороне, на которой она сражалась в войне, и не в её работе – с Гарри при тех же вводных она была вполне мила. Астория Малфой вела себя так, как будто лично она, Гермиона Грейнджер, чем-то перешла ей дорогу. Но это нелепо, ведь еще три недели назад Гермиона и понятия не имела о существовании Астории…       Каким вообще образом она, магглорожденная волшебница, член Ордена Феникса, обычная трудовая лошадка, оказалась втянута в какую-то историю с древнейшей аристократической чистокровной семьей бывшего Пожирателя смерти? Да и есть ли вообще какая-то история, или это все-таки бред её больного воображения? Если бы не Гарри и его безоглядная вера в неё, Гермиона склонилась бы к последнему. Она бы даже не удивилась, если бы он все-таки уложил её на лечение в Святого Мунго. Но Гарри по необъяснимой причине верил ей, и так же, как и она, пытался найти смысл. Он был её путеводной нитью в запутанном лабиринте её снов и яви, и только его рука худо-бедно удерживала её на плаву.       Обычный способ решения проблем, который никогда не давал сбоев с её одиннадцати лет, был совершенно неприменим. Гермиона привыкла раскладывать по полочкам имеющиеся факты, искать им объяснение в книгах, связывать между собой и находить ответы.       Сейчас это было невозможно.       Не было самого главного - фактов.       Были Малфои – обычная семья, муж, жена, ребенок. По всей видимости, они должным образом заботились о его безопасности, и имели свои сложности, как и все другие семьи.       И была она – Гермиона Грейнджер, которая не имела к вышеупомянутым Малфоям никакого отношения. Ни малейшего. Кроме дурацких, навязчивых снов. Спасибо Мерлину, хотя бы без участия Астории. Только её идеального кукольного личика ей и не хватало.       Гермиона застонала и несколько раз подряд приложилась лбом о твердую деревянную поверхность своего рабочего стола. - Пытаешься таким нехитрым способом вышибить себе мозги? - знакомый с детства голос, привычно чуть растягивающий слова, прогремел в её кабинете, словно раскат грома в ясный летний полдень.       Все бы ничего, но полдень давно миновал. Часов эдак восемь назад. И если присутствие самой Гермионы в её собственном кабинете в столь поздний час было вполне объяснимо и даже предсказуемо, то что здесь забыл Драко Малфой, было решительно непонятно. - Чем обязана, Малфой? - неприязненно спросила Гермиона, обреченно поднимая голову со стола. - Это я должен тебя спросить, - усмехнулся Малфой, нахально располагаясь в кресле для посетителей, - Кстати, добрый вечер, Грейнджер.       Это кресло, разумеется, было таковым только формально. Посетителей у начальницы аналитического подразделения не водилось, и по факту кресло всецело принадлежало Гарри. И то, как смотрелся в кресле её лучшего друга Малфой, ей совсем не нравилось. - Я, очевидно, плохо понимаю по-малфоевски, - философски заметила Гермиона, вытряхивая из пачки последнюю сигарету и начисто проигнорировав его запоздалое, но формально вежливое приветствие. - Что, соплохвост тебя задери, ты собираешься у меня спрашивать в девятом часу вечера в пятницу? - Грейнджер, ты что, куришь?! - глаза Малфоя стали большими и круглыми, как новенькие серебряные сикли. - Да, курю, - в доказательство она щелкнула красивой серебряной зажигалкой, прикуривая. Её подарил Гарри, когда понял, что дурная привычка прилипла к Гермионе накрепко, и за это она была очень благодарна другу: разноцветные пластиковые дешевые зажигалки её неимоверно раздражали. - Предупреждая дальнейшие, столь же глубокие и исполненные смыслом вопросы – я еще и пью. - А сексом занимаешься? - не растерялся Малфой.       Гермиона подавилась дымом. С трудом прокашлявшись, она залпом допила остатки кофе из своей кружки и укоризненно посмотрела на нахала. - Свинство спрашивать такое у дамы, Малфой. Кто тебя воспитывал? - Моя гувернантка ни в чем не виновата, клянусь! – блондин поднял руки вверх в знак капитуляции. - Как ни странно, верю. Этой почтенной матроне наверняка было бы за тебя стыдно. Если это все, что ты хотел выяснить, то дверь вон там, - Гермиона легким кивком указала ему нужное направление. - На самом деле, я еще даже не начал, - Малфой враз посерьезнел и слегка подобрался, как хищник перед прыжком. - Так чем я обязан твоему интересу, Грейнджер?       Гермиона замерла, мысленно перебирая в голове варианты. Он узнал о наблюдении? Вряд ли, тогда бы он пытал Гарри, и возможно, даже не в переносном смысле. И вообще, все дорожки вели к Гарри, а вовсе не к ней – он собирал информацию о Малфоях, он разыскивал колдо Скорпиуса, он, в конце концов, установил это чертово наблюдение. Она ни при чем. Совершенно точно нет. - Не понимаю, о чем ты, - решительно отперлась она, глядя ему прямо в глаза и хлопнув пару раз ресницами для верности.       Это она сделала определенно зря. Эти глаза в обрамлении темных ресниц, серые, такие хрустально-прозрачные, как вода, как дымчатый кварц, такие же, как у его сына… “Живого и здорового сына”, - напомнила себе Гермиона, но руки уже предательски задрожали, а в горле начал набухать отвратительный комок. - Грейнджер, не делай из меня идиота, - не обращая никакого внимания на её состояние, стремительно мчавшееся на всех парах к отметке “истерика”, протянул Малфой. - Две недели назад ты начинаешь проверку всех связей моей компании, а потом я вижу тебя и святого Поттера у себя в гостиной, заявившихся без приглашения под явно надуманным предлогом. Что тебе нужно от меня, Грейнджер? Что ты хочешь найти? - Нарушение закона, - пожала плечами Гермиона, слегка расслабившись. Стоит признать, у паршивца хорошие источники. - Это моя работа, Малфой. Министерство периодически проверяет деятельность крупнейших компаний, и твоя не исключение. Рядовая проверка, не более того. А почему ты так дергаешься? Тебе есть, что скрывать? - Ты могла сама убедиться, что совершенно нечего. Если ты сомневаешься, можешь придти с аудиторской проверкой в компанию, я дам тебе полный доступ. Но, - блондин отбросил напускную вежливость и наклонился вперед, - держи подальше свой любопытный нос от моего дома и моей семьи.       Это определенно был перебор. Воспоминания о том, как дорого дался ей этот чертов визит в мэнор, были еще слишком свежи. Гермиона поднялась со своего кресла и решительно подошла к шкафчику, чтобы плеснуть себе в опустевшую чашку огневиски. И она даже не собиралась скрывать, как дрожат её руки, из-за чего стеклянное горлышко бутылки красноречиво постукивало о тонкий фарфор. - Мне казалось очевидным, что этот визит не доставил мне ни малейшего удовольствия, - наконец выдохнула она, худо-бедно взяв себя в руки. - Я самонадеянно решила, что все забыто но… поверь, оказаться в твоем доме еще раз – последнее, чего бы мне хотелось. И мне нет никакого дела до тебя и твоей семьи, - дрогнувшим голосом закончила она.       На мгновение лицо Малфоя исказилось, но этот миг был слишком коротким для того, чтобы определить, какая именно эмоция овладела им. Взмах ресниц – и перед Гермионой сидел все тот же равнодушный и холодный мужчина. - Тебе вообще не стоило приходить, - помолчав, бросил он. - Не стоило, - эхом повторила она. - Но я не знала, что так получится. Просто хотела побыстрее закончить дело. - То, что было… - он вновь сделал паузу, подбирая слова, и голос его зазвучал теплее, мягче, человечнее, - тебя все еще мучает это?.. - Нет, - быстро ответила Гермиона. Слишком быстро. - Уже давно нет. Поэтому меня и выбила из колеи моя реакция. - Прости меня, - тихо произнес Малфой, и Гермиона часто заморгала, опасаясь, что ей послышалось. Никогда еще она не слышала от Драко Малфоя таких интонаций и не видела такого выражения лица: искреннего и сожалеющего. - Не стоит, - с трудом выдавила она. - Ты прав, наш визит был действительно неуместен. Просто во всем, что касается работы, я бываю… проявляю излишнее рвение. - Я не об этом, Грейнджер, - покачал головой Малфой. - Я о Белле. О том, что произошло тогда. И за все предыдущие годы. - И снова не стоит, - повторила Гермиона. - Во всем этом не было твоей вины, а в чем была… Все это давно прошло, и уже неважно. - Для меня важно, - возразил он. - Твое прощение.       Гермиона задумчиво достала из шкафа чистый стакан и налила в него огневиски, после чего поставила его перед Малфоем. Разговор выходил не из легких, и один Мерлин знает, нужно ли ей это сейчас. - Ты как-то жил без него все эти годы, - заметила она. - И я не хочу прожить так всю свою жизнь.       Он смотрел на неё, она чувствовала этот прожигающий насквозь взгляд где-то на своей переносице, но не могла заставить себя поднять глаза и встретиться с ним. Только не сейчас. - Хорошо. Я прощаю тебя, - выдохнула она, желая только одного – чтобы он ушел. Прямо сейчас. - Скажи это, глядя мне в глаза, - попросил Малфой, но Гермиона отрицательно помотала головой, не поднимая на него взгляда. - Посмотри на меня. В последний раз. Пожалуйста, Грейнджер. - Тебе лучше уйти, - проговорила она, рассматривая собственный стол, - прямо сейчас.       Повисла неловкая пауза. Он ждал – чего?.. Другого ответа? Чтобы она передумала и попросила его остаться?.. Господи, все это до крайности нелепо. Настолько, что совсем несмешно. - Да, конечно. Прощай, Грейнджер.       Гермиона не поднимала головы до тех пор, пока не стихли его шаги за закрывшейся дверью. И только убедившись, что Малфой ушел и не вернется, она уронила голову на руки и горько и тихо разревелась, как девчонка. Все это было слишком для неё. Просто… слишком.       Она добралась домой только ближе к полуночи, заплаканной и весьма нетрезвой. Наплевав на все, Гермиона рухнула в постель, и забылась тяжелым сном без сновидений.       Наутро она проснулась совершенно разбитой, с ломотой в висках и сбивчиво колотящимся сердцем. При попытке встать перед глазами поплыли разноцветные круги, и впервые за долгое время Гермионе стало страшно. Что она творила? Что делала с собой? Все эти месяцы она просто изощренно убивает себя, доводя до опасной грани, за которой – что?.. Безумие?.. Истощение?.. Смерть?.. Как феерически глупо было бы выжить в войне с Волдемортом и сдохнуть от сигарет и недосыпа…       Эти и еще миллион и сто одна мысль в том же духе стали основной причиной того, что Гарри Поттер, вопреки ожиданиям, не обнаружил ни малейших следов присутствия Гермионы на работе этим прекрасным субботним днем, и, не имея других идей, отправился прямиком к ней домой, где его чуть не сбил с ног умопомрачительный аромат готовящейся еды и оглушительная музыка из маггловской колонки, которая до этого месяцами пылилась без дела.       С недоверием к своим собственным глазам и ушам, Гарри стоял посреди комнаты, отделенной от кухни только небольшим островом, и смотрел, как его подруга пританцовывает на месте, что-то помешивая на плите и подпевая неизвестной ему маггловской группе во весь голос. От этого зрелища в груди потеплело, а глаза подозрительно защипало. Он долгие месяцы не видел такой Гермионы – да что там, она не была такой уже несколько лет. Давным-давно, когда только вернулась из Хогвартса и они съехались с Роном, оба полные радости и надежд на счастливое будущее – тогда она так же танцевала, занимаясь домашними делами, готовя еду для Рона или всей их компании – привычно, по-маггловски, ни на шаг не отступая от рецепта в кулинарной книге, как будто готовила не ризотто, а по меньшей мере Оборотное зелье. Тогда она буквально летала, едва касаясь ногами земли, и вся светилась, словно настоящая фея. Но постепенно это свечение стало гаснуть, походка – тяжелеть, и в какой-то момент он понял, что ничего больше нет – ни песен во весь голос, ни танцев, ни счастливого блеска в глазах. Сначала все скатилось в привычную, ежедневную рутину, а потом и вовсе разлетелось на осколки, почти не оставив ничего от неё прежней. Это все еще была Гермиона Грейнджер – гордая, храбрая, амбициозная. Но не счастливая. Не радостная. Неживая.       А несколько месяцев назад все и вовсе покатилось ко всем чертям. Она стала лишь тенью самой себя – бледной, похудевшей, измученной. Гермиона продолжала укладывать волосы, носить юбки и туфли на каблуках, как будто ничего не изменилось, будто не замечая, что с каждым днем все больше и больше походит на призрака. В её глазах не было больше ни счастья, ни даже простого интереса – только бесконечный ужас и усталость. Гарри знал, что терял её. Она словно зависла над пропастью, и лишь одной рукой цеплялась за него, удерживаясь от падения, но с каждым днем он все отчетливее ощущал, как её маленькая ладошка постепенно выскальзывает из его руки, и совсем скоро она сорвется.       Все изменилось две недели назад, когда она увидела эту колдографию в “Пророке”. Тогда в её карих глазах вновь вспыхнул интерес – и надежда. И будь он проклят, если не оправдает её. Если для того, чтобы удержать Гермиону от падения, нужно будет ходить по пятам за отпрыском хорька до конца дней своих, следя, чтобы ни один волос не упал с его белобрысой головы – он будет ходить. И, учитывая то, что он узнал, это, вероятно, отнюдь не станет лишним. - Гарри! – его размышления прервал вскрик Гермионы, наполовину радостный, наполовину испуганный. - Ты меня напугал. Давно ты здесь стоишь? - Только пришел, - смущенно улыбнулся парень. - Если бы ты сделала эту шарманку чуть тише, ты бы услышала.       Гермиона поспешно прикрутила громкость, но совсем выключать музыку не стала. И это тоже было хорошим знаком. - Что-то случилось? - обеспокоенно спросила она, и в глазах опять мелькнул ставший привычным страх. - Есть новости, но все хорошо, - быстро проговорил Гарри, пока она не успела надумать лишнего. - Тогда давай обедать, и ты все мне расскажешь, - предложила Гермиона. - Не уверена, что у меня все получилось, как надо, но пахнет съедобно. - Пахнет восхитительно, - расплылся Гарри в улыбке. Сейчас он был готов съесть жареный ботинок, постанывая от удовольствия, лишь бы она продолжала улыбаться.       Пока Гермиона доставала посуду и накрывала на стол, Гарри украдкой заглянул в сковородку. Определенно, это не было жареным ботинком, и с виду казалось не менее аппетитным, чем по запаху. - Рассказывай, - скомандовала она, стоило ему положить первый кусочек мяса в рот. Никакие противоречия Гермиону, как всегда, не смущали. - Помнишь, я тебе говорил, что за Скорпиусом присматривала няня? - спросил Гарри, и Гермиона в ответ кивнула. - Точнее, гувернантка. Так вот, её уволили на этой неделе. - И что? - непонимающе спросила Гермиона. В самом деле, что такого необычного в том, что уволили гувернантку, ради чего Гарри оставил свою семью в выходной день и примчался к ней, чтобы сообщить об этом?.. - А вот что, - продолжил Гарри, с наслаждением проглотив очередной кусочек. В самом деле, эта говядина получилась у Гермионы просто божественной!.. - Мой человек нашел её, чтобы поболтать и выведать, что там у Малфоев происходит за закрытыми дверями. И не смог. - Не смог поболтать?.. Она его прогнала? - не поняла Гермиона. - Нет, не прогоняла и он смог. Вот только она ничего не помнит. - Как так – не помнит?.. - тупо переспросила девушка. - А вот так, - развел руками Гарри, от чего соус с его вилки разлетелся широким веером по столу. - Извини. На неё наложили Обливиэйт. Бедняга вообще не помнит, чем занималась в последний год. Считает, что у неё амнезия. - То есть кто-то стер ей память за целый год, даже не озаботившись созданием ложных воспоминаний и хоть какими-то объяснениями, я правильно поняла? - уточнила Гермиона. - Ага, - кивнул брюнет. - Все именно так. Причем шарахнули её от души, хотя и не очень умело – снять Обливиэйт мы не смогли, все стерто начисто. Мой человек устроил её в Святого Мунго, но тамошние колдомедики почти сразу сказали, что в восстановлении воспоминаний они, скорее всего, далеко продвинуться не смогут, разве что попытаются помочь бедняге с этим свыкнуться и не сойти с ума. - Это не Малфой, - задумчиво сказала Гермиона. - Насколько я слышала, он хорош в ментальной магии, такая топорная работа совсем не в его стиле. - А кто тогда? - спросил Гарри, вновь взмахнув вилкой, на этот раз, по счастью, тщательно облизанной. - Она весь год возилась с ребенком, по факту даже из мэнора не выбиралась. Кому еще нужно стирать ей память, кроме работодателей? - Резонно, - Гермиона не могла с ним не согласиться, - но все равно очень странно. Что-то у них там творится… Кстати, Малфой вчера приходил ко мне. - К тебе?! – изумился Гарри. - На работу, - уточнила она. - Обвинял меня в том, что я под него копаю. - И что ты ему сказала?.. - Правду. Ну почти, - поспешила объяснить Гермиона, видя, как расширились глаза друга. - Сказала, что действительно проверяю его компанию по долгу службы, ничего такого в этом нет. - И как он на это отреагировал? - В целом нормально. Но велел мне не лезть в его семейные дела. - Не лезть в семейные дела… - задумчиво повторил Гарри. - А знаешь, мне кажется, что это именно то, что мы должны сделать. Ты можешь говорить что угодно, но гувернантка Скорпиуса, которой стерли память – это самый настоящий факт, который ни в какие ворота не лезет. - Я согласна с тобой. Но каким образом мы можем туда влезть?.. - Хороший вопрос…       Ответ на этот вопрос они искали вместе еще два часа, пока к Гарри не прискакал патронус разъяренной Джиневры, которая искренне полагала, что хотя бы в выходной день её муж мог бы явиться домой раньше, чем наступит ночь.       Но в тот день его так и не нашли.