Сны

      Сад утопал в свежей зелени и цветах.       Стояла та сказочная пора на стыке весны и лета, когда природа достигала апогея своего расцвета, а воздух становился густым от наполнявших его ароматов цветущих деревьев и трав.       Но сегодня в этом саду было намного больше цветов, чем в любой другой день. Ими были украшены живые изгороди, беседка и небольшие столики под раскинувшимся белым шатром, цветочные гирлянды были протянуты между деревьев вдоль основной дорожки, ведущей к высокой арке, тоже сплошь увитой белыми и кремовыми плетущимися розами.       Там, чуть поодаль от неё, собрались люди – самые близкие и дорогие, на чем настояла Гермиона, ведь, если бы она позволила Драко сделать все, как он хочет, ворота Малфой-мэнора распахнулись бы для всего магического мира, а может, и немагического тоже. Здесь были Гарри и Джинни с детьми, Блейз со своей девушкой, Джордж и Анжелина, Билл и Флер, Дин Томас с Мелиссой, Кингсли Бруствер, и даже Нарцисса и Люциус – как ни странно, именно последний попросил позволения присутствовать. Но Гермиона не замечала никого из них.       Она смотрела только на одного человека, и видела только его, не в силах отвести взгляда ни на мгновение. На того, кто ждал её сейчас там, у этой самой арки. На Драко Люциуса Малфоя. Вредного и противного мальчишку. Злого и колючего подростка. Любящего и прекрасного мужчину.       Сейчас это был какой-то новый, незнакомый ей до этого в реальности Драко Малфой. Это был роскошный Малфой. Великолепный Малфой. Истинный лорд Малфой. Каждая деталь его облика сочилась роскошью – от белоснежного смокинга до крупного перстня на руке. Вся фигура дышала достоинством и уверенной грацией победителя. От него веяло силой, первобытной силой вожака стаи, предводителя армий, истинного властителя. Этой силе хотелось подчиняться, безмолвно и беспрекословно. Глядя на него, она забывала, как дышать. У его ног лежал весь мир, и об этом знал решительно всякий, стоило лишь посмотреть на него. Его фигура сияла золотом в косых лучах заходящего солнца. Он выглядел так, как будто был королем – нет, Богом этого чертового мира, в котором все было из-за него и для него, и все мироздание вращалось вокруг своего единственного центра, скрытого где-то за расплавленным серебром его глаз.       И он смотрел на неё. Неотрывно, жадно, восторженно. Как будто перед ним стояла Его Богиня. Его центр вселенной, его Смысл. Та, к чьим ногам он был готов возложить весь этот чертов мир, словно дар жреца на алтарь святыни.       Он был словно ангел, светившийся изнутри собственным светом, который не слепил глаза, но согревал и манил к себе, как огонек – мотылька.       Гермиона стояла и смотрела на него, а перед её внутренним взором проносились, мелькая, все события, которые привели их сегодня сюда.       Пять месяцев назад портал унес её из больницы Святого Мунго в Норвегию. Прекрасная страна, чтобы начать новую жизнь, как она и планировала. Небольшое волшебное сообщество, рассеянное среди магглов, и достаточно много светловолосых белокожих людей, чтобы её ребенок не выделялся и не чувствовал себя здесь чужаком. Её финансовое положение позволяло не спешить с поисками работы, а последние полгода вымотали настолько, что девушка предпочла отдохнуть. Она без труда нашла симпатичный двухэтажный домик в пригороде Осло в аренду, с тремя спальнями, большой гостиной и кухней. Купила машину – ведь на более поздних сроках беременности все виды магического перемещения были нежелательны. И просто жила, пытаясь принять то, что отныне такова и будет её жизнь – спокойная, размеренная и уединенная. Проще говоря, одинокая.       Но она сделала еще одну вещь – она ответила на письмо Драко. А потом еще на одно. И еще. Совы из Британии сюда летели долго, и скоро они перешли к переписке через интернет, обмениваясь несколькими письмами каждый день.       Поначалу это было неловко и тяжело для обоих. Они то писали о каких-то простых, общих вещах, вроде прочитанных книг или забавных бытовых случаев, а то погружались в воспоминания, начиная с детских. Началось с того, что Драко признался, как на самом деле было обидно и унизительно, когда Поттер не принял его руку и предложение дружбы на глазах у всех. Гермиона в ответ поделилась тем, что в первые два месяца в Хогвартсе, до происшествия с троллем, с ней никто не хотел дружить. И это как будто сломало невидимую стену: слова и откровения потекли рекой. Они узнавали друг друга, как будто до этого были незнакомцами, делились историями побед и поражений, тем, чем можно было гордиться и тем, за что до сих пор было отчаянно стыдно. Гермиона рассказала Драко о том, как они с Гарри и Роном подозревали его в открытии Тайной комнаты и сварили Оборотное зелье, а он ей – про то, как украдкой пробирался в школьный лазарет, пока она лежала там в оцепенении, мучимый чувством вины и потери. Он признался в том, что полез на третьем курсе к Клювокрылу, чтобы покрасоваться перед ней, а она рассказала о том, как спасла животное от казни с помощью Маховика времени.       Прошло два месяца постоянной переписки, прежде чем они смогли затронуть тему войны, такую сложную и тяжелую для обоих.       Через три месяца они смогли поговорить о том, что происходило в Малфой-мэноре, начиная с прошлого лета.       Был конец апреля, когда он впервые робко попросил её вернуться. Хотя бы в Британию.       Май был уже в разгаре, когда она согласилась.       Они встречали её в аэропорту Хитроу – два сероглазых блондина, нервно переглядывавшихся и сжимавших руки друг друга. И оба замерли, когда она вышла из зоны прилета с одной сумкой через плечо и направилась прямо к ним: кареглазая, с длинными каштановыми локонами, щедро разбавленными светлыми, точно выгоревшими на солнце, прядями. Гермиона продолжала бережно хранить от Малфоя еще один, последний секрет – и потому её большой к тому времени, круглый живот был надежно скрыт чарами иллюзии. Она присела на корточки, чтобы обнять Скорпиуса, бросившегося к ней со всех ног, пока он не врезался в невидимую преграду, и смущенно улыбалась его бесхитростному детскому изумлению тем, как поменялись её глаза.       Драко был смущен и неловок, и Скорпи, радостно повисший на руках между ними, стал спасением, несколько разряжая атмосферу. Лишь когда они сели в машину – и Гермиона не смогла сдержать улыбки при виде такого же “Бентли”, как тот, что возил их когда-то в зоопарк, - он нерешительно, спрашивая её позволения взглядом, осмелился взять её за руку. - Скорпиус, конечно, рассчитывает, что ты будешь жить с нами, - тихо проговорил он так, чтобы мальчик не услышал. - Но я подумал, что это будет… в общем, я купил тебе квартиру в Лондоне. Она полностью готова и ждет тебя в любой момент. Мы можем отвезти тебя прямо туда, если… если ты не примешь наше приглашение на ужин. - Дорогая квартира? - спросила Гермиона, иронично выгнув бровь. - Ну, допустим, не очень, - усмехнулся Малфой краешком губ, вспоминая астрономическую сумму, которую он безропотно отдал за двухуровневый пентхаус в Хэмпстеде в одном из немногих стоящих там жилых комплексов. Дом вышел бы ненамного дороже, но от дома Грейнджер совершенно точно бы отказалась. - А что? - Денег жалко, - притворно вздохнула она. - Видишь ли, из Министерства я уволилась, так что теперь ищу работу с проживанием. Скажем, присмотр за каким-нибудь симпатичным шестилетним мальчиком меня вполне бы устроил, тем более, что я слышала, его новая гувернантка никуда не годится. - Новые комнаты в мэноре для тебя тоже готовы, - покраснев, ответил Малфой. - Но сам я едва ли осмелился бы тебе их предложить. По крайней мере, в ближайшие месяцы.       У них не было даже нескольких недель, но об этом Гермиона решила пока не говорить. И лишь чуть сильнее сжала его руку, когда он просил водителя доставить их на Чаринг-кросс-роуд, к “Дырявому котлу”.       Скорпиус в тот вечер не отпускал её ни на минуту. Сначала они вместе, как когда-то давно, ужинали, потом долго пили чай с пирожными, слушая её рассказы про Норвегию, и даже идти спать он согласился только при условии, что укладывать его будут и Драко, и Гермиона вместе. Ему нелегко давалось её новое для него имя, поэтому для Скорпи она пока осталась Мией. Для Драко же давно, с самого первого ответного письма, была самой собой – Гермионой, и никак иначе.       Парень проводил её на третий этаж, к дверям в комнаты, которые теперь безраздельно принадлежали ей – совершенно случайно забыв упомянуть, что его собственная спальня теперь была всего лишь за следующей дверью. Он галантно поцеловал её руку на прощание, не смея претендовать на большее, и уже собирался уйти, когда его остановил тихий и не очень решительный голос: - Я бы хотела, чтобы ты зашел. Нам нужно поговорить, Драко.       Его лицо на мгновение исказила болезненная гримаса. “Нам нужно поговорить” – слова, после которых не стоило ждать ничего хорошего. Он сделал что-то не так? Где-то поспешил, чем-то обидел?.. Сумятица первых недель уже давно улеглась, и теперь Малфой твердо знал, чего он хочет, и не намерен был на этот раз отступать и сдаваться. Даже если это окажется намного сложнее, чем он мог ожидать.       Когда дверь спальни закрылась за ними, Гермиона глубоко вдохнула, набирая в грудь побольше воздуха, и быстро заговорила, не оставляя себе шанса передумать. - Мы договорились быть честными друг с другом, Драко, и я признаю, что не была до конца откровенна с тобой. У меня есть еще один секрет, о котором ты не знаешь. Ты… ты должен понять, почему я не сказала раньше. Мне нужно было быть абсолютно уверенной в том, что ты зовешь меня вернуться ради меня самой. Потому что разобрался в себе и решил, что тебе нужна именно я. - И это так и есть, - мягко перебил он. - Я давно разобрался, Гермиона. И если ты сомневаешься – безусловно, ты имеешь на это право, и я готов доказывать тебе это столько, сколько потребуется, хоть до конца жизни. У нас для этого есть все время мира. - На самом деле нет, - улыбнулась она краешком губ. - У нас около полутора месяцев. Плюс-минус две недели. - Что?.. - непонимающе нахмурился Малфой. - Почему?! Ты хочешь опять уехать? Я думал… - Нет, дело не в этом, - помотала головой девушка, а потом вновь глубоко вдохнула. - В общем…       Она взмахнула палочкой, снимая чары иллюзии, и Малфой, не веря своим глазам, увидел возникший из ниоткуда живот. Большой округлый живот… - Ты… - задохнулся эмоциями он. - Я беременна, Драко, - виновато опустила голову Гермиона. - В тот раз, самый первый… я не выпила то зелье, что ты мне дал. У меня были определенные проблемы со здоровьем после войны, и я была уверена, что оно мне не нужно. И, как оказалось, ошиблась. - Так это… - Драко, казалось, позабыл все слова, что существовали на свете. Он не мог отвести сумасшедшего взгляда от её живота, не знал, что думать, не понимал, что сказать. - Это твой ребенок, - проговорила срывающимся голосом Гермиона. - Твой и мой. Наш. Мальчик. - Сын?.. - он наконец поднял сияющие, как звезды, глаза на её смущенное лицо. - Сын, - робко кивнула она. - Мой сын?.. - переспросил он, не смея поверить в происходящее.       Она лишь кивнула в ответ, не зная, что еще сказать. А Драко разрывало на части от переполнявших его чувств. Он одновременно хотел наорать на эту своевольную ведьму, которая посмела скрывать от него такое, и броситься к ней, чтобы зацеловать до смерти от счастья и благодарности. Она ведь могла не вернуться, и он так никогда бы и не узнал, что где-то на свете есть их с Гермионой сын. Но она все-таки вернулась, несмотря на всю ту херню, что он творил, вернулась и дала ему еще один шанс. Какой по счету, Драко уже не знал.       Тело как будто окаменело, не давая ни шевельнуться, ни сдвинуться с места. В носу защипало, и он с опозданием понял, что плачет. По-настоящему, не скрываясь и не пытаясь сдержаться – просто плачет, не вытирая текущие по лицу слезы, не замечая коротких всхлипов и трясущихся плеч.       Секунда – и к нему подлетела Гермиона, неловко утыкаясь в него огромным выпирающим животом, укрывая его хрупкими руками, пряча его мокрое лицо у себя на плече, окутывая со всех сторон своим теплым, пряным запахом и нежными объятиями. И он размяк окончательно, позволив себе разрыдаться в её волосы, сжимая её изменившееся, но по-прежнему такое желанное, такое любимое тело в своих руках, под тихий успокивающий шепот, музыкой повторявший на все лады его имя. Его вычурное, дурацкое, но такое великолепное в её устах имя.       Ему понадобилось немало времени, чтобы взять себя в руки. С трудом оторвавшись от неё и выпустив из рук, он вытер лицо рукавом рубашки. Настала его очередь глубоко вдыхать, словно перед прыжком в ледяную воду. - Ну, раз так, - начал он голосом, еще хриплым от слез, - ведь если я купил его до того, как обо всем узнал, и все время таскал с собой, как последний дурак, ты не сможешь подумать, что я хочу этого только из-за ребенка, правда ведь?..       С этими словами он вынул из кармана маленькую бархатную коробочку и опустился на одно колено перед ней – женщиной, которую боготворил. Которую слепо обожал столько лет, и никогда по-настоящему не надеялся сделать своей. - Я хочу, чтобы ты стала моей женой, Гермиона. Хочу, чтобы ты осталась со мной, и никогда больше не уходила. Однажды я услышал, как одна девушка говорила моему сыну, что мы живем в мире, в котором нет ничего невозможного – и любая мечта может исполниться, если верить и ждать. Ты больше не моя мечта, Гермиона. Ты – женщина, которую я люблю всем своим существом, и с которой я хочу прожить всю свою жизнь, до последнего вдоха. Выходи за меня замуж. Когда захочешь – хоть завтра, хоть через год, все будет, как захочешь ты. Только согласись. - Через две недели, - сквозь слезы улыбнулась она. - Я выйду за тебя, Драко Малфой, через две недели. Надеюсь, что этого времени будет достаточно, чтобы найти платье, которое налезет на такого бегемота, как я. - Ты самая прекрасная женщина на свете, - прошептал Драко, поднимаясь и притягивая её к себе. - И если ты еще раз посмеешь себя обозвать, я тебя укушу. - Это чертовски соблазнительное предложение, мистер Малфой, - шепнула она ему в губы перед тем, как поцеловать.       До своей спальни в ту ночь он так и не добрался. Впрочем, как и во все последующие. И каждое утро, просыпаясь в его теплых, сильных руках, Гермиона снова и снова благодарила себя за то, что тогда все-таки набралась смелости и ответила на его письмо.       Сделала она это и сейчас, стоя в самом начале прямой, выложенной белым камнем дорожки, на другом конце которой её ждал самый прекрасный мужчина на свете. Мужчина, которого она любит, и который, вне всяких сомнений, любит её. Её мужчина.       К ней подошел Скорпиус и легонько потянул за край юбки. Сегодня он был одет в серый смокинг, точную копию того, что был на Драко, изумительно подчеркивающий невероятные глаза и волосы. И именно он взял её влажную от волнения, чуть дрожащую ладонь, сияя счастливой, радостной улыбкой.       Гермиона взглянула на прелестного мальчика, который, сам того не зная, изменил всю её жизнь, и легонько сжала его маленькую ладошку в своей.       И сделала шаг вперед.