Мистер Грегори Гойл

Если бы кто-нибудь хоть раз задал мистеру Грегори Гойлу такой непростой и легкий одновременно, но глубоко интимный вопрос: «Когда именно ты почувствовал себя настоящим мужчиной?», он бы задумался. Затем крепко почесал бы коротко стриженый затылок и снова задумался бы. А потом расплылся бы в глупой улыбке, отмахнулся от нескромного вопрошателя, повернулся вокруг своей оси на правом каблуке и исчез бы из вида. И в этот момент он очутился бы посреди густого заросшего сада, немного неухоженного, но уютного в своей небрежности. В его кармане звонко звенели бы полученные на службе в Министерстве магии галеоны, а пальцы робко теребили бы изящную подвеску с крошечным изумрудиком в серебряной оправе. Ступив на утоптанную дорожку, ведущую к собственному, недавно построенному домику, мистер Грегори Гойл вздохнул полной грудью, сетуя на то, что форменная министерская мантия вновь угрожающе затрещала на мускулистых руках. Небольшая терраса, которую он вот этими самыми вот руками не так давно построил и поставил, была залита неярким магическим светом. Чернявенький ребенок беззаботно спал в своей кроватке, изредка перебирая крошечными ножками. Над ним медленно покачивались яркие волшебные погремушки, которые изредка нашептывали малышу свои сказки. Старая как мир домовуха, упрямая и грозная, ходила на цыпочках перед низкой кушеткой, на которой раскинулась молодая женщина. Неровно остриженные, но уже отросшие волосы красивым ореолом разметались вокруг усталого лица, но едва заметные тени под глазами лишь красили повзрослевшее в материнстве лицо. На животе женщины спал еще один ребенок, и именно за ним так старательно присматривала старая Нанни, которая в свое время выкормила с ложечки не только мистера Гойла, но и саму госпожу Юфимию, светлая ей память. Мистер Грегори Гойл остановился, чтобы проморгаться. Его разум не вмещал такого наплыва мыслей и чувств, ему было слишком много, но он не был готов отказаться ни от одного ощущения, овладевшего им в эту минуту. Он просто стоял неподвижно, любовался женой и сыном… сыновьями, и чувствовал, как безграничное счастье плавно опускается на его дом. «Как бы я хотел показать тебе все это, матушка, — невольная слеза прочертила дорожку на слегка заросшей щеке мистера Грегори Гойла. — Отец, прости меня за то, что все получилось так, а не по-другому». Теплый ветерок проник меж двух волшебных магнолий и своевольно забрался на террасу. Женщина сонно потянулась и слегка повернулась, не забыв прижать к себе ребенка, а Нанни всплеснула руками и засеменила по направлению к хозяину. «Оно того стоило, сын!» — в голове мистера Грегори Гойла раздался размеренный довольный бас отца. «Мы всегда рядом с тобой милый, и когда ты счастлив, нам тоже хорошо!» — откликнулся мелодичный голос матери. Мистер Грегори Гойл осторожно стянул с себя опостылевшую мантию, небрежно почистил себя чарами и вытянул из кроватки сопящего мальчугана. Затем подполз поближе к женщине и улегся рядом с ней, чтобы не разбудить, но при этом, чтобы вся семья была вместе. — Сладкого чаю с молочком завари нам, Нанни, — шепотом произнес мистер Грегори Гойл, а затем с наслаждением уткнулся в макушку жены, благо что размеры кушетки позволяли здесь комфортно разместиться еще как минимум троим мистерам Гойлам. Если бы Грегори Гойлу хоть кто-нибудь задал бы этот вопрос: «Когда ты почувствовал себя настоящим мужчиной?», он не стал бы поддаваться на эту уловку. Ему бы и в голову не пришло вспоминать о первых проявлениях развития вторичных половых признаков или — не дай Мерлин! — первом сексуальном опыте. Нет, мистер Грегори Гойл был устроен слишком примитивно для того, чтобы понимать двусмысленные шуточки знакомых и пошлые анекдоты на эту тему. Но вот настоящим мужчиной мистер Грегори Гойл себя определенно чувствовал — вот прямо сейчас, когда его семья находилась в безопасности, когда он мог за нее постоять, а она могла ему полностью довериться. И в эту самую минуту мистер Грегори Гойл был абсолютно счастлив.