Мёртвые Боги

На кухне стояла напряжённая атмосфера, дополненная настороженными переглядываниями, ходящими желваками, тяжёлыми вздохами и недовольным фырканьем. И среди всего этого явно выделялось две личности: Чанбин, который, казалось бы, вообще не замечал сложившейся ситуации и без зазрения совести продолжал флиртовать с Феликсом, и Чонин, прячущий странную улыбочку за стаканом сока, но не скрывающий заинтересованного взгляда. Чан старался разрядить обстановку, но с треском потерпел поражение, когда на вопрос: «Что нового вы можете рассказать?» получил ответ от Со: — Кажется, сегодня я нашёл свою любовь. Хёнджин проскрежетал зубами. Сынмин неопределённо фыркнул и закатил глаза. Ликс нервно сглотнул, поймав на себе несколько сложно читаемых взглядов. А Ян Чонин, в поддержку своего возлюбленного, задорно хихикнул и похлопал крепкое плечо Бана. Лидер сник вовсе. — Мы все за тебя очень рады…- с сарказмом произнёс бета, спасая ситуацию. — Но нам стоит обсудить более насущные проблемы. Чувствуя реальный шанс избавления от внимания малознакомого альфы, Феликс кидает благодарный взгляд в сторону Кима и пытается поддержать заданную тему: — Действительно! Думаю, для начала, мне стоит больше рассказать о себе? — полувопрос — полуутверждение и просящий помощи взгляд, направленный на Бан Чана. Тот даже не сразу его замечает, но стоит младшему из омег легонько пнуть альфу под столом, как тут же обращает внимание на Ли и уверенно кивает. Так завязывается разговор о насущном. Он постепенно обрастает подробностями, дополнениями, новостями обеих групп и вскоре перетекает в обсуждение произошедшего и продумывание плана действий. — Птицы были уверены, что мы знаем пророчество. Но откуда они узнали? Что их натолкнуло на эти мысли? — недоумевал Чонин. — Что такого ты им сказал? — он с явным вопросом во взгляде уставился на Со. — Думаю, ответ в самом пророчестве, — подал голос молчавший до этого момента Минхо. — Проблема в том, что я выступаю лишь проводником между голосом звёзд и тем, кому адресовано предсказание. Смысл скрыт даже для меня. — Я перерыл все книги, но об этом пророчестве нет ни слова. — задумчиво кивнул Сынмин. — Мне кажется вы усложняете, — покачал головой Ликс. — «Настанет новая эра и людей появится новая вера», — процитировал он последние строки. — Что если ответ на поверхности? Новая эра — новые Боги? А новая вера, возможно, новая религия? — В чем подвох? Это слишком легко, — не согласился бета. — Если бы всегда ответы были на поверхности, смысл тогда во всех предречениях и их метафорах? — Книги писались людьми, — пожал плечами младший Ли. — А они, как правило, любят приукрашивать. Что было в истоках нам никогда не узнать. Ещё немного и обычный мозговой штурм мог перерасти в настоящий спор, подкреплённый односторонней неприязнью и обоюдным желанием доказать правоту, окрашенным оттенком лёгкой обиды. Предчувствуя что-то неладное, в разговор встрял Крис. Альфа положил руку на плечо Ликса и с укоризной глянул на бету: — У нас нет альтернатив. Пока будем отталкиваться от теории Феликса. Сынмин недовольно фыркнул, однако препираться не стал. Повисла тишина. Было слышно, как за окном завывает поднявшийся ветер, как за стенкой плачет ребёнок и, кажется, даже как стучат сердца каждого из тех, кто находится на кухне. И это тяжёлое молчание нарушил Джисон. — Но чтобы появились новые Боги, нужно свергнуть старых, — выдвинул он новую теорию, задумчиво глядя на новообретённого члена их компании. — Поэтому они восприняли слова о долге так буквально. — Значит, мы должны свергнуть Богов, — продолжил мысль возлюбленного Хо, тут же заработав недоумённые взгляды. — В пророчестве говорилось о неких «детях», а Птицы как раз и назвали ребят Потерянными Детьми, — Хёнджин пришёл на помощь товарищу, поймав от него благодарный взгляд. — Тем более, в предсказании говориться о «божественной крови» и «частицах наследия». Если так подумать — всё сходится. — Значит, мы идём на Олимп? — со смесью неверия и предвкушения Чонин взглянул на своего альфу. Сейчас все ждали решение лидера. Шло время, решение так и не было принято. Дни шли один за другим, сливаясь в монотонное и раздражающе ожидание. Насколько бы Чан ни считал теорию Ликса правдоподобной, сломя голову идти штурмовать Олимп он не собирался. Всегда был риск ошибиться — потому лидер предпочёл перестраховаться. Он отправил бумажных журавликов всем главам отрядов и теперь ждал ответа. Постепенно, письма пришли от большей части тех, кто раньше жил с ними в одном лагере. К сожалению, никто не мог помочь с разгадкой. Тех же, кто был готов идти с войной на Богов было немногим больше — из тех, кто откликнулся изначально, своё согласие дали лишь Хонджун и Субин. В надежде на лучшее, Бан привлёк к уговорам возможных союзников Джисона, однако, и потомок Гермеса был не в силах улучшить ситуацию. И если лидер со своим временным помощником не так сильно замечали течение времени, то для остальных прошедшие недели растянулись не хуже жевательной резинки. К примеру, первые дни для Феликса не стали проблемой, скорее, даже благословлением: первым делом он мог спокойно исследовать найденный телефон сестры. Правда, пролазив его от «а» до «я» и обратно, молодой человек не нашёл ничего полезного: галерея забита фото и видео одних и тех же айдолов, переписки пестрят ими же и немного информацией об учёбе и знакомых, в социальных сетях — тоже обычный вид для школьницы. И с одной стороны радоваться нужно — у Лии то всё хорошо было! Но с другой, это «хорошо» продлилось до определённого момента, а что было после — загадка и неизвестность, навевающие неприятные мысли и чувство тревоги. Благо, с этим благополучно справились Чонин и Чанбин. Эти двое старались отвлекать своего нового друга всеми возможными способами: альфа постоянно устраивал чуть ли не каждый вечер марафон фильмов, таскал вкусную выпечку из ближайшей пекарни и даже скачал несколько увлекательных игр на телефон, а при мысли о комфортных разговорах поздно ночью улыбка сама собой появлялась на лице. Чонин же вытаскивал его каждый день на прогулки, заставлял ходить вместе по магазинам, а под конец недели вообще стал инициатором смены имиджа, заявив: «Нужно хоть иногда баловать себя любимого!» К слову, младший ещё и в больницу успел записать его. Так ещё и сказал об этом за пару часов до приёма! — Собирайся, красотка, — подбадривающие улыбаясь, заявил младший. — Пойдём здоровье проверять. Приятно проводящий время с Со, Феликс даже не сразу понял о чём говорит его друг. Но стоило тому лишь закатить глаза и завуалированно — так, чтобы альфа не понял — намекнуть о теме посещения врача, как расслабленная улыбка тут же сползла с лица, а сам юноша напрягся. Пребывающий в неведении, Чанбин пытался приободрить Ли и даже предлагал сходить с ним за компанию, однако в ответ получил лишь взволнованный взгляд и судорожное покачивание головой. — Я схожу с Ликси, — уверил Ни-ни. — Мы потом ещё собирались пройтись по магазинам, купить всякие омежьи штучки. Так что лучше сходи с остальными на тренировку. — Да я и так только с неё вернулся! — возмутился молодой человек, однако младший омега был непоколебим. — Нет предела совершенству. Эти двое продолжали спорить, но резко погрустневший Фел их уже не слушал. Он ушёл в одну из свободных на данный момент комнат, быстро переоделся, взял свои документы и уже было хотел покинуть квартиру в одиночестве, как входная дверь распахнулась, пропуская внутрь Хёнджина. Они оба замерли, не зная, что сказать. В последнее время они редко общались наедине. Прервал молчание альфа. — Неужели ты один, без своей свиты? — он ухмыльнулся, но в этом жесте не было ничего доброго или весёлого. Наоборот, молодой человек выглядел в какой-то степени высокомерно и даже жёстко. Сейчас он не был похож сам на себя. — Как так тебя отпустили куда-то одного? — Он не один, — донесся из-за спины голос Чонина. — Я иду с ним. И тебе, к слову, тоже было бы неплохо уделить внимание Ликси. — Я ему не нянька, чтобы следить за ним, — отмахнулся альфа. — С этим хорошо справляетесь вы с Чанбином. — Ты мог бы хотя бы изредка интересоваться, как он себя чувствует! — Как я посмотрю, он не при смерти! — чуть ли не прорычал в ответ Хван. — Вон, развлекается, перед альфами попой крутит, с подружкой по салонам красоты мотается, — всё это он перечислял, со злостью глядя прямо в глаза Ли. — Да как ты… — Он прав, — спокойно прервал друга Фел, смотря исподлобья на альфу. — Хёнджин ничем мне не обязан. Будет лучше, если мы больше не будем возвращаться к этой теме разговора. — Прекрасно, — Джин впервые за весь разговор оторвал взгляд от Ликса и направился в комнату, что занимал с Чаном и Чанбином, по пути грубо задевая своим плечом плечо омеги. — Придурок, — буркнул Чонин вслед Хвану. — Не обращай на этого ненормального внимание! Однако Феликс к моменту, когда внимание друга было переключено на него, уже вышел за дверь и даже успел подойти к лифту. На это младший омега лишь закатил глаза, глубоко вздохнул и поспешил за — теперь уже — брюнетом. Всю дорогу потомок Посейдона старался поднять настроение Ликсу, вот только за что цепляться — за поведение Хёнджина или за предстоящий поход в больницу — он не знал. Понимал лишь одно: эти две темы лучше не объединять, а лучше — вообще обходить стороной. Так, при неловких шутках и нервном хихиканье Нини, молодые люди дошли до поликлиники. Ян остался ждать в коридоре. Шли минуты, ожидание, приправленное волнением, отягощало всё больше. Наконец, старший вышел из кабинета, настораживая юношу своей спокойной улыбкой. — Нет? Он поднимается на встречу Фела, с вопросом заглядывая в глаза и не находя в них ответа. Ни эмоций, ни мыслей, ни чувств — они ничегошеньки не отражали в своей глубине, были пустыми и будто безжизненными. Это пугало. У старшего всегда были выразительный взгляд и живая мимика. Сейчас же он напоминал куклу, марионетку — кто-то дёрнул за ниточки и он пошёл. — Да. Феликс пожимает плечами, продолжая улыбаться. Кажется, он до сих пор не верит в то, с чем его поздравлял врач всего полминуты назад. Юноша делает шаг, второй, опускается на скамеечку и начинает молча сверлить стену напротив. Голова пустая, ни одной мысли. Сердце — тоже, будто уже и неживое. Нет сил даже задаться вопросом «Что делать?». У него нет. А вот Чонин, опускаясь рядом и беря в руки чужие ладони, интересуется именно этим. — Что собираешься делать? В ответ — безмолвное пожатие плечами. Ян тяжело вздыхает, гладит друга по спине и молчит. Возможно, молчаливая поддержка сейчас как раз то, что нужно? Он косит взгляд на пребывающего в шоке парня и, поймав мысль за хвост, встряхивает головой. Нет, так не пойдёт. Он встаёт, не отпуская холодных пальцев старшего омеги, и тянет того с лавочки на себя. — Тебе нужно отвлечься, — он заглядывает в глаза напротив и с уверенностью в голосе продолжает: — Сейчас мы выходим отсюда, идём в ближайший парк, объедаемся сладкой ватой, пьём молочные коктейли, развлекаемся и забываем обо всём плохом. А как только ты почувствуешь, что хочешь выговориться — я буду рядом. — Я не думаю, что… — Отказы не принимаются, — отрезает Нини, широко улыбаясь и утягивая друга на выход. Не смотря на план Чонина, парни сначала заходят в кафе. Младший берёт себе айс американо и заставляет взять друга чёрный чай с лаймом и брусникой (не то, чтобы он чай не любил, просто «Ничего не хочу»). А сразу после направляются в ближайший парк. Прогулка тянется несколько часов: парни ходят по дорожкам, рассказывая истории из жизни и потягивая свои напитки, потом заходят в фотобудку, запечатлевая на снимках свои скрюченные рожицы, идут к ларьку с уличной едой и набивают животы всякими вредными вкусностями. Они даже успевают сделать по временной татушке на память о прошедшем дне и купить парные кольца у бабушки, продающей бижутерию, прежде чем небо окрашивается в розово-оранжевые цвета заката. И тогда приходит желание сходить на смотровую площадку. Молодые люди никуда не спешат, стоят, облокотившись на железные перилла, и любуются, как последние лучи солнца отражаются в воде реки, играя бликами на мелких волнах. — Что ты мне посоветуешь? — сейчас Феликс расслаблен и спокоен. В душе уже не ощущается гулкая пустота, благодаря младшему, её заполнили лёгкость и безмятежность от прошедшей прогулки. Надолго ли? Уже другой вопрос. Но именно сейчас кажется правильным принять решение: не с горяча и не оттягивая слишком долго. — А что чувствуешь ты сам? — вопросом на вопрос отвечает Нин, делая глоток молочного клубничного коктейля. — Ничего, — хмыкнув, пожимает плечами старший. — С одной стороны, да, это очень невовремя, учитывая ситуацию, в которой мы оказались. Тем более я не рассчитывал становиться папой в таком раннем возрасте, так ещё и от человека, для которого произошедшее было лишь делом случая. Но с другой стороны, ребёнок не виноват в том, что произошло именно то, что произошло. Не знаю как объяснить… — Феликс поднимает глаза к небу и часто моргает, силясь сдержать слёзы. — Просто… Не знаю, как жить, помня о том, что погубил собственное дитя? Тем более… — он замолкает и лишь грустно улыбается одними уголками губ. Ян подталкивает его продолжать одним лишь вопросительным взглядом. — Вдруг, он останется единственным родным человеком для меня? Сначала Чонин не совсем понимает, что имеет в виду его друг. Он смотрит на профиль юноши, который немногим его пережил, и пытается уловить мысль, что натолкнула того на подобные умозаключения. Проходит, наверное, пара минут, прежде чем до него доходит: Ликс думает, что его семья погибла. — Не думай о таком, — качает головой потомок Посейдона, возвращая своё внимание на солнце, что почти скрылось за крышами высоток на том берегу. — Мы узнаем, что с ними произошло. Просто нужно ещё немного времени. — Фел не отвечает, задумчиво вглядываясь в даль. Молчание затягивается на долгие минуты, прежде чем Нин не решается признаться: — И про Джина так не думай, — он ловит на себе вопросительный взгляд и, ласково улыбнувшись, поясняет: — Он просто ревнует. И, если уж совсем откровенно, в этом виноват я. — Понятнее не стало, — Ли от нахлынувшего интереса аж поворачивается всем корпусом в сторону собеседника. — Пояснишь? — Я связался с Чанбином незадолго до нашего появления в городе, объяснил вашу ситуацию и своё желание узнать, как именно к тебе относится Хёнджин. Он мне просто помог: притворился, что ты ему нравишься, начал ухаживать и параллельно бесить Хвана. И, опираясь на наблюдения, хочу заметить, что ты ему далеко не безразличен, — стараясь произвести больший эффект, младший даже указательный палец поднял. — И, может, он и сам этого пока не понял, но как только его головушку озарит, будь уверен — для тебя он горы свернёт, а для вашего ребёнка — моря и океаны осушит. — И с чего это такая уверенность? — скептически выгнув бровь, поинтересовался старший. — Мы с ним не первый год знакомы, — гордо задрав подбородок, ответил юноша. — Я его назубок знаю и… Речь уверенного в себе мелкого мошенника прервал звонок его собственного телефона. Он ойкнул, попросил прощения и ответил на вызов. Звонил Чан, интересовался куда они запропастились, всё ли хорошо и скоро ли ребята вернуться домой. Успокоив своего альфу и пообещав вернуться в ближайшее время, Нин отключился и вернул своё внимание на друга. — Так вот что я хотел сказать: уверен, вам нужно поговорить и вместе решить, как поступить с ребёнком. Завтра утром мы уйдём на тренировку, а вы останетесь вдвоём — тебе будет «плохо»…- парень показал пальцами кавычки. — А Чан оставит Хёнджина присматривать за тобой. — Ты маленький, хитрый, пронырливый лис, — весело усмехнулся Ликс. — Спасибо, что ты появился в моей жизни. Не думал, что когда-нибудь у меня появится такой друг, как ты.

***

Парни заходят в дом, расчитывая быстро поужинать, привести себя в порядок и лечь спать. Этот день их вымотал как в моральном, так и в физическом плане. Хочется просто отдохнуть, забыть обо всём и, если не решить проблемы, так хотя бы забыть о них на какое-то время. Вот только стоит зайти домой, как юношей встречает гул голосов. Не понимая, что происходит, молодые люди заходят на кухню, где спорят остальные участники группы. Мало того, что их не замечают, так ещё и из обрывков фраз нельзя уловить смысл происходящего. Стараясь всё же понять тему разговора, Феликс и Чонин остаются стоять в дверях, однако, поняв, что это бессмысленное занятие, всё же стараются привлечь к себе внимание. Не удивительно, но первым их замечает Чан. Он ласково улыбается своему Омеге, приветствует нового члена команды и приглашает их обоих за стол. — Нам нельзя тут оставаться, — объясняет лидер для новоприбывших. — Мы с Джисоном почти месяц вели переговоры с остальными группами. В помощи нам не отказали только двое. Тянуть дальше — нет смысла. Либо мы сейчас выступаем против Богов, либо ждём изо дня в день своей смерти. — Не согласен, — вступает Сынмин. — У нас нет доказательств, что Феликс интерпретировал предсказание верно. Мы просто пойдём на смерть. — Не могу не согласиться, — кивает Минхо. — Пока идёт всё гладко, стоит повременить. У нас нет повода спешить. — Пока нет, — вклинивается Джисон, впервые идя против своего возлюбленного. — Но, когда мы потяряем кого-то близкого, будет уже поздно, — он кидает многозначительный взгляд на старшего Ли, напоминая о произошедшем в лагере. — Риски велики в любом случае, — высказывает своё мнение Чанбин. — Либо мы потерпим поражение, но не будем жалеть о попытке, либо потеряем многих, даже не стараясь их спасти. Всё взгляды обращаются в сторону тех, кто ещё не успел высказаться. Феликс и Чонин сидят молча, растерянными взглядами скользя по ребятам. Хёнджин же смотрит в стол, не решаясь встретиться глазами с кем-либо, для него этот вопрос слишком неоднозначен, чтобы дать твёрдый ответ. Молчание затягивается. В команде принято голосование, сейчас же решается судьба. Их судьба. Судьба Богов. Судьба людей. И если те, кто близок к этому многие годы не может сделать выбор, то как поступать Ликсу? Он словно потерянный котёнок ищет взглядом подсказку в глазах друзей. Что делать? Какое решение принять? Что сказать? — Я против выступления на Олимп, — глухо произносит Джин. Это фраза разноситься, словно гром среди ясного неба. — Мы можем найти ещё одно безопасное место, но идти против Богов, да ещё и с явным перевесом сил в их пользу — самоубийство. — Джинни, — шёпот сам собой вырывается из горла, удивляя не только присутствующих, но и самого Ли младшего. Он не ожидал, что окликнет альфу, не ожидал, что невиданная смелость проснётся сейчас, но раз так… — Мы можем поговорить? Сейчас. Хван смотри на него с немым вопросом. На самом деле, на него так смотрят всё, кроме Чонина. У того в глазах плещется понимание, шок, уважение, поддержка. Он безмолвно кивает, одобряя поступок друга и начинает высказываться в пользу внезапной атаки, отвлекая на себя внимание ребят. Какое-то время Джин с Ликсом играют в гляделки и, в итоге, старший сдаётся, выходя в другую комнату. Омега следует за ним. И даже тогда разговор не начинается сразу. Юноши наблюдают друг за другом: за взглядами, жестами, мимикой. Первым не выдерживает Ли. — Почему ты принял такое решение? — в его голосе не слышится вызова или претензий, лишь любопытство, желание узнать истину. Вот только собеседник отвернулся к окну, вглядываясь в звёздное небо за стеклом и не спеша отвечать. Проходят долгие пять минут, наполненные тишиной, прежде чем звучит ответ: — Думаю, лучше прожить столько, сколько отведено, чем идти на неоправданную смерть. Так мы будем вместе дольше, чем навлёк гнев Богов на себя и родных. — А если этого времени будет недостаточно? — продолжает заваливать вопросами Фел. — Если появится причина, ради которой стоит рискнуть? Ты же хочешь изменить этот мир, измениться сам, жить будущим, а не прошлым. Что стало с этим желанием?! — голос чуть ли не срывается на крик и лишь чудом удаётся сохранить ту же тональность, что была в начале разговора. — Просто появился ты, — хрипло, чуть ли не беззвучно ответил альфа. — Ты можешь быть с кем угодно, делать, что поделаешь, но… Я не готов тебя потерять. Будь просто другом — мне будет этого достаточно, если ты будешь жив. Этих слов Феликс не ожидал услышать от слова совсем. Возможно, то, что сказал Чонин в парке, и было правдой, но он не был готов принять, с какой болью и отчаянием признавался ему альфа. Эти слова, интонации, чувства, льющиеся из чужой груди — всё разрывало и без того израненное за пару месяцев сердце. Не выдержав нахлынувших чувств, Ли подаётся вперёд, обвивает руками чужую талию, прижимается грудью к крепкой спине, льнёт ближе, стараясь впечататься в чужое тело и мочит домашнюю футболку непрошенными слезами. Он не знает, что именно чувствует к этому человеку, но понимает одно — Хёнджин для него сейчас важнее, чем всё остальные члены группы. Он и их ребёнок. Их чувства, их жизни. Вот то, ради чего стоит сражаться. И даже если изначально Ликс не хотел стать причиной чьей-то смерти — будь то неправильная интерпретация предсказания или решающий голос в наступлении на Олимп — сейчас он был готов бороться до конца. — Дурак ты, — нежно улыбаясь, всхлипывает омега. — Не хочу я просто дружить. Хочу быть рядом, защищать тебя и нашего малыша. Больше ничего не нужно. Поэтому, пожалуйста, давай рискнём и будем счастливы в будущем вместе? — Йа! Я не нуждаюсь в защите! — возмутился Джин, поворачиваясь в чужих руках. — Это я буду тебя защищать! — Сначала Феликс пребывал в ступоре от реакции парня, потом насмешливо поднял бровь, а увидев непонимающую моську напротив, вовсе задорно рассмеялся. Хёнджин никак не мог понять подобного поведения омеги. Но стоило ему прокрутить чужие слова в голове, как глаза сами полезли на лоб, а челюсть не то что с полом встретилась — к Аиду в подземное царство отправилась! — Стоп! Что ты только что сказал?! — А что я сказал? — издеваясь, хитро прищурился Ли. — Малыш? Наш малыш?! — Ага, — весело подтвердил омега. — я сегодня в больницу ходил, там про мелкого и сказали. Первые несколько секунд Хван неверяще пялился на парня, всё переводя взгляд с сияющих карих глаз на пока ещё плоский живот и обратно. А после подхватил омегу на руки и закружил по комнате, заставляя того заливисто смеяться не то от счастья, не то от приятной неожиданности. Сейчас время будто замедлилось или вовсе остановилось — они были вдвоём не то что на седьмом небе — в иной вселенной, где кроме них одних никого и ничего не существовало. Хёнджин поставил Феликса на ноги, обхватил его талию своими огромными ладонями, впечатал в себя и, от нахлынувших чувств, не спрашивая, утянул в нежный поцелуй. Губы касались друг друга медленно, трепетно, плавно, показывая чувства, что ни один из них не мог ещё определить в своей душе. Но было так спокойно и легко, что все проблемы уходили на второй, а то и на десятый план. — Прошу прощения, — от двери послышалось деликатное покашливание, заставляющее оторваться от манящих губ. — Не хотел прерывать, но остались только два ваших голоса. Что думаете? — Чан старался не смотреть на раскрасневшихся парней. Они даже выглядели неприлично счастливыми! От этого в груди даже разливалось чувство стыда и неловкости от того, что он пришёл (не) очень вовремя. Хёнджин метнул взгляд на омегу, которого всё ещё обнимал, погладил его живот, безумно улыбнулся и выдал ответ за двоих: — Нам стоит рискнуть. Не всё же бегать от этих безумцев. — Тогда решено, — кивнул лидер, принимая ответ. — Послезавтра выдвигаемся на Олимп.