Утро-вечер

Пока Андерс завтракал, Карл лениво гонял фантик, привязанный к длинной нитке, по полу, и кошка носилась, смешно проскальзывая лапками по гладкому линолеуму кухни. Утро — такое же, как всегда. Летнее солнце уже очень ярко светило в окна, и Андерсу было выходить на работу через сорок минут. Карл же оставался дома, и в тот момент, в то утро Андерс этому был даже рад, потому что после работы Карл обычно выглядит совершенно выжатым и никаким. А утром он был расслаблен, улыбался, когда кошка хватала фантик и валилась на спину, цепляясь за бумажку коготками и теребя, не желая отпускать. Андерс тогда думал только о том, как вернется домой вечером, и как они наконец посмотрят тот фильм, который уже недели полторы откладывали, потому что сначала было плохо, потом не было времени, а потом опять было плохо. Сегодня, казалось, было нормально. Сегодня, казалось, Карлу гораздо лучше, чем в остальные дни, и Андерс позволил себе думать, что так будет и вечером. Он обнимает кошку сейчас. Держит, хотя она вертится в его руках, ей уже надоело, но отпустить ее Андерс не может. Потому что так у него заняты руки, и так он не может царапать себе запястья или горло. Так он не может себя убить. Тело только забрали, и ему нужно отмыть ванную комнату. Ему нужно, но он зайдет туда и схватится за лезвие сам. «Ты выпил таблетки?» — спросил у него Карл утром. «Ты выпил таблетки?» — спросил у него Андерс, перезвонив к обеду, и Карл сказал, что да. Они заботились друг о друге. Пытались. Следили за тем, чтобы каждый пил свои таблетки вовремя. Он не соврал: слот сегодняшнего дня в его таблетнице был пустой. Почему тогда? Андерс горбится и прижимается лицом к мягкой шерсти, пачкает ее солью и водой, и кошка вертится только активнее. Андерс стонет тихо-тихо. Просяще, как будто она поймет. Тело как будто онемевшее. И мысли такие же: неповоротливые и тягучие, как соленая карамель. И так сильно в груди печет. И не было никакого предчувствия, что произойдет что-то нехорошее. Утром: не было ничего подобного. Андерсу всегда хотелось верить, что, если что-то плохое произойдет, он ощутит. Как в книгах, как в фильмах. Но утром ему было хорошо. Утром Карл проснулся рано и сделал ему завтрак, утром он улыбался и играл с кошкой, он поцеловал Андерса, когда тот уходил, и пообещал сделать его любимое на ужин. Кошка вырывается из его ослабевших рук и сбегает на кухню, и Андерс стонет опять. Он сидит еще несколько минут в темноте и тишине пустой квартиры, смотря в окно. Там тоже темень. На ватных негнущихся ногах он встает и добирается до кухни. Кошка умывается под столом, и Андерс больше к ней не лезет. Вместо этого окидывает взглядом, привыкшим к темноте, помещение, и ломается: на плите оставлена кастрюля, уже остывшая. Глаза, только высохшие, снова переполняются до краев, и Андерс отворачивается, делает два шага, садится на пол и так и остается, хватая воздух ртом. Он скребет ковер ногтями, но это не помогает, и пальцы сами собой впиваются во внутренние стороны локтей, в запястья. Дерут. Карл был совсем один, когда… Андерс с силой кусает себя за запястье и надрывно орет, пугая кошку и наверняка пугая соседей.