where monsters live

— И типа… Это твоя родина? — Масленников хмурится, чувствуя на коже соль и теплоту океана. Тихая заводь недалеко от мелкого городишки где-то на Юге встретила их на закате. Алая вода растеклась по небу, смочила полотно добротно, до капли, отдав все краски. Дневная жара сменилась теплом и лёгкой духотой вечера. Гладь, прозрачная, как зеркало у берега и тёмная на глубине, манила. Манила своей неизвестностью и красотой, хотелось нырнуть и забыться, забыться на секунду в этих объятиях. Но Дима не мог. На нём сейчас лежала некая ответственность за того, кто переминался стеснительно с ноги на ногу за его спиной, тупил глаза в пол и неловко улыбался. Масленникова привели к месту, которое видели тысячи людей, но тайну его знали лишь единицы. — Да, здесь я провёл около тридцати лет… Это если по вашим, человеческим меркам. А так, мне около двенадцати… По нашему, — Диме отвечает его спутник — черноволосый кудрявый загорелый парень. На вид ему где-то около девятнадцати лет, он невероятно привлекателен и горяч, молод и амбициозен. Уж об этом Дмитрий знает отлично. — Как ты вообще в Москве оказался? — Дима слышал эту историю тысячу раз. Его спутник тысячу раз её повторял. Дима всё ещё не верит. Не верит, что в его жизни, которую он положил на поприще скептицизма и разгадывания тайн, появился… Этот. Этот молодой человек… Нет, не человек. Ни разу вообще. Только внешне, может. И то, таких красивых людей точно не бывает, он в этом уверен. — Я же говорил уже. Поспорил с друзьями, что проживу на суше неделю, выплыл на берег и там обосновался. Родители до сих пор это мне припоминают. Благо дядя мой был такой же… — Эмиль ведёт плечом и снова тупит глаза в каменистый берег, опасаясь подойти ближе. Он не был тут так долго и теперь испытывал иррациональный страх перед водой. Слишком странно для морского монстра. — Я до сих пор не могу поверить, что на моём канале мы ищем опровержения паранормального с тобой, Эмиль. С тобой, понимаешь? — Дима обнимает спутника за талию и прижимает к себе поближе. Тот издаёт утробное урчание и ластится, принимая ухаживания. Иманов не верит, что от их тёплых отношений что-то останется после этого вечера, поэтому старался насладиться их чувствами сполна. Тяжело было сдержать себя от паники, но он старался. Вода становилась всё более алой, ловила на своей глади последние лучи заката.       О его секрете Дима узнал не сразу. Точнее, узнал он всё за пару мгновений, но не в самом начале общения. Так вышло, что в их очередную ночь, когда парни зависли на студии одни и обсуждали идеи для каких-то видосов на будущее под очередную бутылку чего-то крепкого, Эмиль начал отнекиваться на идею с участием его в эксперименте с бассейном. В очередной, тысячный раз. Пьяный Дима расценил его извечную отговорку «я боюсь воды» как вызов и неожиданно плеснул в Эмиля из стоящей рядом бутылки. — Я же говорил, что не просто так боюсь… — Иманов пытался быть спокойным, хотя в душе понимал, что пора брать билеты и бежать из города. Влага с тёмной чешуи почему-то не хотела испаряться, сколько он не тёр руки об свою же футболку. Дима тоже не хотел очухиваться. Он в упор смотрел на «малюсенький» секрет своего напарника и дичайшим образом охреневал. Можно было бы списать всё на алкогольные глюки, если бы Масленников в тот вечер не протрезвел за долю секунды от увиденного. Эмиль скрывал свою «особенность» почти полгода. И даже не спалился ни разу. Ну, до того момента, пока Дима сам не вывел его на чистую… Воду. После того вечера их отношения сильно изменились. — Откроешься мне до конца? — Думаешь, уже пора? Я всё ещё боюсь. — Я обещаю говорить тебе только правду. Если я почувствую в себе что-то неладное, я скажу тебе. Мучиться не будем, — Дима наклоняется и целует Эмиля, нежно, будто провожает куда-то далеко. Будто не увидит его много-много лет, вкладывая в это действие всю свою безграничную любовь к этому парню. Иманов отвечает, обмякая в руках любимого и тихонько пятится назад, к воде, не отпуская мужчину от себя. Вода касается стоп, покрывает щиколотки, икры, добирается до бёдер. Всё выше и выше, пока Эмиль не падает на спину, утягивая Диму за собой. Дима доверяет. Дима чувствует под пальцами горячую кожу, и когда под его руками ощущается сначала пустота, а потом песчаное дно, он отталкивается и всплывает на поверхность, протирает глаза от соли и распахивает их. Перед ним — догоревший алый закат уходит за горизонт окончательно. Ослеплённый, он отворачивается и снова трёт глаза, движется в сторону берега, чтобы не упасть в воду из-за потери ориентации в пространстве. Он чувствует присутствие за своей спиной, но упорно идёт к пляжу. Вдох, выдох, скоро он соберётся с силами и повернётся. Ещё немного… Ноги касаются горячего берега, и он валится, усаживаясь пятой точкой на мелкие камни у самой кромки воды. Где-то в паре метров от него под водой виднеется тёмный силуэт чего-то похожего на огромную рыбу, но Дима знает, что у морских тварей нет рук и ног. И глаза у них не светятся двумя жёлтыми фонарями. И имён у них нет. А вот у него…       …Его зовут Эмиль. Ему больше тридцати лет на человеческом и двенадцать на рыбьем. У него красивейшие ярко-жёлтые глаза, тёмная синеватая чешуя и много-много чёрных пятнышек на руках и ногах. Его волосы теперь похожи на плавники, и за спиной виднеется длиннющий хвост, похожий на русалочий. И длинные когти. Когда он улыбается, Дима видит клыки и почти умирает, понимая, в какой опасности был всё это время. Эмиль усаживается рядом и молчит, пока ветерок постепенно высушивает его. Кожа принимает привычный оттенок, волосы больше не похожи на коралловый риф, и даже когтей не видно. Дима тоже молчит. Ему нужно развидеть клыки, до сих пор стоящие перед глазами. — Чего молчишь? — в голосе парнишки абсолютная умиротворённость. Кудрявая голова опускается Диме на плечо и тот повторяет это действие, укладываясь на чужую голову своей. — Ты рыбой пахнешь, — констатирует Дима. — И это всё? — Я люблю тебя, — снова констатирует, забирая в свою руку чужую когтистую ладонь. Над ними зажигаются первые звёзды.