woe be the wallet of the god of wealth

Хорошая сторона Чжун Ли, как вскоре обнаружила Кэ Цин, заключалась в том, что он был настолько Самим Собой, что становилось легко забыть, что он Властелин Камня. Кэ Цин прибежала часом раньше на их запланированную встречу у торговых лавочек Ли Юэ, её руки дрожали, а сердце бешено стучало в груди. Несмотря на прохладу воздуха, дующего с моря, она заметила, что этим утром почему-то не перестаёт потеть. Когда Чжун Ли наконец прибыл, у неё едва не случился сердечный приступ, но затем он открыл рот и заговорил: — Кэ Цин, как много тебе известно о вине из одуванчиков? Один старый друг недавно заходил с бутылкой, и я впервые за долгое время выпил. Хотя в целом вкус остался таким же, что-то в нём было не так, как я запомнил. Не уверен, это разница между винокурнями, или просто из-за естественного развития методики приготовления. Кэ Цин мало разбиралась в вине. В конце концов, её областью знаний как Юй Хэн были недвижимость и строительство, но даже если бы она не фокусировалась на них, её никогда не интересовало спиртное. При необходимости она могла различать плюсы и минусы в качестве алкоголя, но обычно она считала выпивку пустой тратой времени, вместо которой лучше заняться чем-то полезным. И так как она находила вкус вина неприятным, ей было трудно понять, почему другим оно нравится. Когда она сказала всё это, Чжун Ли кивнул, как будто ожидал подобного ответа. — В моих глазах создание вина и культура, лежащая в его основе – это нечто поразительное, — начал он, — И я не имею ничего против вкуса. Но твою позицию легко понять. Если бы только у всех было столько же дисциплины и сдержанности, как у тебя, — пробормотал он немного мрачно. Кэ Цин не смогла сдержать довольную улыбку, переставая нервничать. Дисциплина и сдержанность! Точно, идеальное для неё описание. Никто не увидит её, тратящую деньги на что-то столь легкомысленное, как алкоголь. Если только он не продавался в форме головы экзувии, тогда бы она купила двадцать бутылок, вылила их содержимое в раковину и выстроила на полке в своей комнате между миниатюрными фигурками Моракса. К тому времени, как они начали ходить по рынку, всё беспокойство Кэ Цин улеглось. Частично из-за того, что с Чжун Ли было легко говорить, но ещё потому, что рынок были очень опасным для него местом, и она тратила большую часть своей энергии, стараясь не дать ему обанкротиться. Плохой стороной лёгкого забывания о том, что Чжун Ли – Властелин Камня, было то, что приходилось часто вспоминать, что он Властелин Камня. Озарение приходило примерно каждые полчаса и стабильно ощущалось как удар по голове от митачурла. Чжун Ли был достаточно вежлив, чтобы притвориться, что он не заметил, как Кэ Цин спотыкалась о свои ноги или врезалась в торговые лавки или случайно била рекламные вывески каждый раз, когда вспоминала Чёрт побери, Чжун Ли не только Властелин Камня, но и вдобавок стоит прямо здесь, рядом, проводит с ней время, дышит воздухом, они друзья, он похвалил её, как, блин, это вообще произошло, несмотря на совершенно нехарактерную неуклюжесть. Однако после четвёртого раза он повернулся к ней с обеспокоенной улыбкой и нерешительно произнёс: — Полагаю, что, как Юй Хэн, ты часто очень занята. Хотя твои тяжёлые труды, вложенные в благополучие города, достойны уважения, есть смысл брать перерывы. Если ты когда-нибудь, возможно, устанешь или заболеешь, то будет лучше всего, если ты пойдешь домой и отдохнёшь. Даже Цисин нужен отпуск. — Хм-м, — Кэ Цин покраснела. Позже она вспомнила, как правильно говорить словами, — Я… ценю твою заботу, господин Чжун Ли. Но не волнуйся обо мне. Я в порядке. — Конечно, — мягко ответил он, отворачиваясь, — Даже не думал иначе. Насколько жалко она выглядела, чтобы заставить волноваться кто-то вроде Чжун Ли, который обычно сам заставляет всех суетиться? Кэ Цин молча послала молитву Властелину Камня, чтобы земля поглотила её целиком, перед тем как внезапно сообразила, что, возможно, только возможно, это была тупая идея. Не обращай внимание, Властелин Камня! Забудь, что она когда-либо думала об этом! Она определённо тебе не молилась!! Если Чжун Ли и услышал её молитву, то не подал вида. Слава богу за маленькие милости. Или лучше не слава богу в этой ситуации. Пока Кэ Цин шла за Чжун Ли в сторону ближайшей лавочки, продающей самодельные веера, она тоскливо подумала о том, что лучше бы никогда не узнавала правды. Кэ Цин всегда вкладывала всю себя в свои дела. Она верила, что всё, что стоило её внимания, нужно делать хорошо, будь то отношения с людьми, работа или даже хобби. Расслабление – это слово, которое она понимала только теоретически. Все, кто знакомы с Юй Хэн, знали, что она была счастливее всего, пока была занята, и именно это её качество позволяло ей бодро продолжать жить и работать даже тогда, когда другие люди уже давно бы перегорели. (Это уверенное, контролирующее и самодостаточное поведение оставило её почти без друзей в детстве, но благодаря нему она быстро поднялась по карьерной лестнице в Цисин в юности). Точно, Кэ Цин была дотошной во всём, за что бы ни бралась. Она убеждала себя, что как раз по этой причине она проверила всю подноготную одного консультанта ритуального бюро. Это было НЕ жгучее любопытство. И это определённо не сталкерство. Она просто… дотошная. К сожалению, Кэ Цин узнала немногим больше, чем ей уже было известно от Нин Гуан. По сути, мужчина, называющий себя Чжун Ли, появился на свет три года назад – в тот день, когда он прошёл собеседование и был впоследствии нанят ритуальным бюро «Ваншэн». У него не было свидетельства о рождении, истории болезни или семьи. Несмотря на его поразительно обширные знания почти обо всём, что касалось Ли Юэ, ни в одной из школ или академий, с которыми связывалась Кэ Цин – и она даже проверила несколько международных – он никогда не числился как ученик или студент. В его рабочих документах было указано, что на случай чрезвычайной ситуации нужно звать мадам Пин с террасы Юйзцин, но их взаимоотношения не уточнялись. Учитывая, что единственная мадам Пин, которую она знала, была не только адептом, но и единственным адептом помимо Гань Юй, постоянно проживающим в городе – что ж. Если ей нужно было ещё одно подтверждение, что этот мужчина не был человеком, то вот и оно. Конечно, был другой, более прямой способ найти информацию о Чжун Ли. — Господин Чжун Ли, — сказала Кэ Цин, — Я недавно поняла, что несмотря на то, что мы стали друзьями, я очень мало о тебе знаю. Не хочешь рассказать побольше? На мгновение он выглядел удивлённым, но затем расплылся в мягкой улыбке. — Хорошо. Ты хочешь узнать что-то конкретное? Архонты, разве вообще есть что-то, чего она не хочет спросить? Тысяча вопросов готовы были сорваться с её языка. Почему ты никогда не пытался покарать меня за неуважение? Почему ты увёл наш народ из долины Гуйли к берегу моря тысячи лет назад? Твой пресс реально такой же впечатляющий, как на статуях Семи? Каково было видеть воскрешение Осиала спустя столько времени? Ты так же, как и я, гордишься тем, чего достиг Ли Юэ после твоей отставки? Что ты думаешь о недавнем предложении Тянь Цзи начать торговлю текстилем с Фонтейном? Ты папа Гань Юй? Как работает экзувия? Подпишешь мою руку? — Э-э, — протянула Кэ Цин, — Как долго ты живёшь в Ли Юэ? — Всю свою жизнь. Окей, кажется, это был тупой вопрос. — Не любитель путешествовать? Он задумчиво склонил голову, его глаза смотрели куда-то вдаль. — Когда я был намного младше, были времена, когда я ездил в гости к своим друзьям заграницей. Но я никогда не задерживался и не покидал Ли Юэ надолго. Кэ Цин готова поставить свою левую почку на то, что этими друзьями были другие Архонты. — Должно быть, ты родился в богатой семье, раз мог позволить себе навещать друзей из других стран, — заметила она, прекрасно зная, что у него нет родственников. — Это так выглядит со стороны? — спросил Чжун Ли, — В то время встречи с людьми не рассматривались ни как привилегия, ни как обуза, а просто как что-то, что нужно было делать. — Значит ты больше с ними не общаешься? Удивительно, но нижняя губа Чжун Ли слегка скривилась в первом негативном выражении, которое она когда-либо видела на его безупречном лице – отвращении. — Я всё ещё разговариваю с известным в Мондштадте бардом, который иногда меня навещает, — произнёс он медленно, — Это друг, о котором я упоминал ранее, он принёс мне вино. Его компания почти терпима, когда он не пьян. Кэ Цин много слышала о Барбатосе из Мондштадта, и мало что из этого было лестным. Хотя она радовалась, что народ Ли Юэ больше не нуждался в своём архонте, почти полное отсутствие Бога Свободы в его собственных владениях сбивало её с толку, и ей было трудно понять, почему Церковь Фавония была такой преданной, и уж тем более представить себе, как Властелин Камня ладит с кем-то настолько безответственным. — Господин Чжун Ли, ты уверен, что вы друзья? Он рассмеялся. — Ах, я прозвучал неблагодарным? Прости за мой тон; я просто знаю его очень давно, и близкое общение смешало нежность с презрением. Я не стал ценить его меньше из-за его раздражающих выходок. В каком-то смысле Венти – моя семья, хотя, если бы я сказал ему об этом, то он никогда бы не оставил меня в покое, — Чжун Ли взял веер и раскрыл его, рассматривая со всех сторон, проверяя качество под светом солнца, — Как тебе этот? Она удивлённо уставилась. На прилавке лежало множество красивых вееров, и пока он кружил вокруг них, она думала, что он будет склоняться к тем, на которых изящно нарисованы пейзажи или написаны стихи традиционной каллиграфией. Поднятый им веер был незамысловатым, хоть и очень качественным. На гладком бледном дереве не было никаких узоров, его украшал только пухлый стилизованный голубой нарвал с глазами-звёздочками, который был таким милым, что казался детским. — Хороший, — признала Кэ Цин, — но и другие тоже. Почему именно этот? — Ты знала, — начал он, — что хотя выбор окраски очарователен, в реальной жизни нарвалы не голубого цвета? Скорее всего, это разочаровывающий факт для мечтательных детей, но на самом деле кожа этих животных варьируется с чёрно-коричневой до белой, часто в пятнах и становится всё бледнее и бледнее с возрастом. Конечно, я вижу несколько анатомических неточностей, но так как, подозреваю, художник хотел нарисовать эстетически приятное изображение, я не стану обращать на это внимание. Но отвечая на твой вопрос, у меня есть две причины. Во-первых, ты научила меня важности финансирования, и я заметил, что этот веер не только дешевле, чем остальные, но и находится в пределах той суммы, которую я отложил на свой досуг на этой неделе. Госпожа Кэ Цин, ты плачешь? — Нет, — шмыгнула она, быстро вытирая лицо, — Я просто… Что-то попало в глаз, вот и всё. Не волнуйся. Продолжай. Она просто так гордилась! Неужели это то, что чувствуют родители, когда видят, как растёт их ребёнок? Она неожиданно поняла, почему её мама расплакалась, когда Кэ Цин передала своего старшего кузена миллелитам. Ей было четырнадцать, и он стал первым неплательщиком налогов, которого она разоблачила. Кажется, Чжун Ли не очень ей поверил, но кивнул: — Очень хорошо. Второй причиной стало то, что он напомнил мне о Чайльде, и я собираюсь подарить ему этот веер, как только он прекратит следить за нами с другой стороны вон той крыши. Послышись ругательства, сказанные знакомым голосом, звук ног, пытающихся удержаться за деревянный карниз, после которого раздался ни с чем не спутываемый удар свалившегося на землю тела. — Я думаю, он упал, — сказал Чжун Ли, нахмурив брови. Веер стоил четыре тысячи мора. Кэ Цин смотрела за тем, как Чжун Ли тянется в свой карман и достаёт оттуда кошелёк, с нетерпением матери, пришедшей на школьный спектакль своего сына. Он достал сто мора, пятьсот, тысячу, две тысячи… Он остановился на двух тысячах семьсот и уставился на неё с недоумением. — Ах… как странно, — пробормотал Чжун Ли, — Кажется, я недооценил, как много денег мне понадобится сегодня, и взял с собой только часть необходимой суммы. Остальное дома, — излучаемое им страдание казалось слишком искренним, чтобы быть поддельным. Это бог богатства? Кэ Цин хотела опустить голову в руки, но вовремя удержала себя, вспомнив, что такой грубый жест был бы несвойственным для Цисин. Она попыталась сделать вид, что вместо этого собиралась убрать волосы с лица, и произнесла: — Ой, забудь. На этот раз я буду доброй и доплачу за тебя. Чжун Ли умудрился выглядеть пристыженным и тронутым одновременно, при этом не теряя своей ауры абсолютного достоинства. Кэ Цин никогда не поймёт Архонтов. — Буду премного благодарен. — Не волнуйся об этом. Но постарайся больше не забывать. Торговец положил веер в тонкую бирюзовую коробку и пожелал им хорошего дня. Они не прошли далеко, когда хромающий Тарталья вышел из переулка, мгновенно пытаясь сделать вид, что ходит нормально. — Чжун Ли! — воскликнул он, — И госпожа Кэ Цин. Какой неожиданный сюрприз, — из его царапины на щеке текла кровь, и одну руку он осторожно прижал к рёбрам. Тем не менее, он привычно прислонился к стене соседнего здания и спросил с искрящейся дружелюбностью, — Надеюсь, я ничему не мешаю? Он улыбнулся сначала Чжун Ли, потом Кэ Цин. Каким-то образом за долю секунды до того, как его взгляд метнулся к ней, эта улыбка превратилась в оскал. Чжун Ли вздохнул, повернулся и сказал: — Мне лучше отвести его в хижину Бубу. Спасибо, что составила мне компанию сегодня, Кэ Цин. Увидимся в другой раз. Кэ Цин настороженно посмотрела на Тарталью. — Напомни-ка, как вы двое стали друзьями? Чжун Ли моргнул. — Он дал мне денег. Кэ Цин не смогла сдержать смеха, который почему-то не прекращался: тёплый, звонкий и немножко истерический. Он вырывался у неё из груди, пока Чжун Ли улыбался ей в вежливом замешательстве, и не утих, даже когда Тарталья, медленно продвигающийся к бирюзовой коробке в руках консультанта, протянул: — Поздравляю, Чжун Ли, ты сломал Юй Хэн. Слёзы текли по её лицу, и что-то в её голове устаканилось. Возможно, она никогда не поймёт Властелина Камня и всё то, что он сделал, чувствовал и видел, но приятно было знать, что во всех самых важных аспектах он оставался самим собой.