Хозяин болот

Ночь солнцестояния — самая короткая в году. Днем проводятся все гуляния. Все радуются, танцуют и поют. Среди людей  принято надевать белые одежды как символ чистоты. Маги носят чёрное и синие, как знак принадлежности другой стороне. Только два раза в год ученикам позволено покидать стены замка для контакта с людьми. В обычное же время они могут выходить только раз в две недели и под заклятием отвода глаз. Зачем это нужно, никто не знает. Может, когда-то в этом и был смысл, но теперь это лишь традиция. Целые сутки маги предоставлены самим себе. Гуляют по городу, навещают родных и любимых. Участвуют в народных гуляниях. Однако не разрешается ходить в лес и места обитания нечисти. Контакт же с темными, не приветствующийся никогда, в эти дни  запрещен строжайше. В такие праздники границы между мирами становятся ощутимо тоньше, а потому лучше не рисковать. Особенно людям другой стороны. Такие, как они — это самый лакомый кусочек для любой нежити. Маги и некроманты постарше стараются приглядывать за молодым поколением, но не слишком усердствуют. Если не понял стольких слов - значит, с головой беда, а такие ученики никому не нужны. Но Лойсо нет дела до поверий и наказов. Он стоит, глядя в костёр. Пондохва не собирается участвовать в празднестве. Лойсо считает, что магам не пристало прыгать через костёр и проводить такие кривые, всем доступные ритуалы. Их создавали для простых, не наделённых даром людей, странно желающих приобщиться к магии. Он никогда не любил большого скопления народа, как и людей в принципе. Обычно свободные дни Лойсо проводил в замке, наслаждаясь почти полным отсутствием раздражающих сокурсников. Взрослые смотрели на него неодобрительно. С прошлого праздника все стало по-другому: Пондохва, изменив своим принципам, стал стабильно покидать замок. Это заметили многие. Особо бесстрашные даже пытались спросить у него о причине. Но одного взгляда хватало, чтобы смельчак, стушевавшись, бросался прочь. Спустя неделю такой активности внимание ослабло. Люди быстро ко всему привыкают. То, что ещё вчера было новостью века и главной сплетней, через неделю становится просто данностью. У Пондохвы есть цель, и сегодня он ее достигнет. Нельзя, чтобы полгода ожидания пропали впустую. Пусть пляшут и смеются. Больше ему не придется наблюдать за подобным. Только бы настала ночь, только бы не напутать. Лойсо сегодня восемнадцать. Этот день — самый важный в его жизни. День, когда его возможности будут максимально безграничны. Сила окончательно оформится, а он поднимется на ранг выше. Практически месяц Лойсо искал нужный ритуал, ещё две недели потребовалось на расшифровку древнего текста и освоение новой техники. Заклинание на неизвестном языке — это не новость. Но язык этого заклинания был настолько древним и сложным, что выучить его получилось далеко не сразу. Важными также были интонация и ударение. Благо в текстах все описывалось довольно подробно. На поиски кинжала, соответствующего всем требованиям, а их было немало. Например: лезвие из сплава серебра, никеля и меди. В длину двадцать шесть сантиметров. Рукоять из кости. На его изготовление ушел почти месяц. Он сошёл с ума. Проводить ритуал без подстраховки, без предварительных тестов. Да ещё и во имя нечисти. Не пристало магу его уровня водиться с темным, пусть и высоко ранговым. Но что делать, если у нечисти пронзительно ясные, стальные глаза, волосы цвета пепла и голос, за который можно продать душу. Если, когда ты смотришь на него, сердце пропускает не один удар.Что делать, если этим голосом тебе рассказывают такое, чего не знает ни один из учителей и просветленных магов. Что делать, когда любовь всей жизни давно мертва и теперь сверкает серыми глазами из под водной глади. Когда нет сомнений в обоюдности желаний, но вас разделяют миры. Когда слова перестали быть нужны, а ощущения наперебой твердят, что вот он, тот самый. Когда впервые в жизни не чувствуется отвращения к чужому присутствию. Когда все мысли заняты воспоминаниями. Вместо заклинаний выходят стихи, а вместо схем черты лица. Слишком бледного, но такого родного. Правильно, остаётся только отдаться своему безумию. Погрузиться в него с головой и сделать так, чтобы не было необходимости и возможности вынырнуть. Никогда. Он сидит на берегу. Кажется, впервые лес не кажется ему приветливым, но это только больше укрепляет в правильности решения. Озеро, на берегу которого он устроился, последний водоём. Владения темных тварей. Место обитания кошмаров. На другом берегу начинаются болота, простирающиеся на много миль. Похожие на зелёные луга, они на самом деле являются прожорливой тварью. Лойсо не знает ее имени, но это и не требуется. Он прекрасно чувствует ее голод. Лунный свет освещает трясину. Черная рубашка промокает, окунувшись в озерную воду. Вдруг все звуки стихают. Лунная дорожка становится особенно четкой, и человек понимает — пора. Он тянется к светлой косе, распускает волосы. Кинжал с резной рукоятью опускается в руку. Пондохва заносит ее над левой ладонью и наносит порез поперек. Лойсо совершает ещё одно движение. Глубокий, но не слишком длинный, порез красуется и на другой руке. Затем ещё несколько надрезов появляются на предплечье. Кровь пачкает волосы и рубашку, начиная идти обильнее. Стекая по рукам, она собиралась в ладонях. Тонкие бледные кисти, запачканные в крови, протягиваются над водой. С первой упавшей в воду каплей ритуал вступает в силу. Назад дороги нет. Лойсо начинает напевать монотонное заклинание. Язык совершенно незнаком, но текст выучен прекрасно. Это не один из древних, на которых написано большинство заклятий. Судя по всему, он намного старше и, возможно, имеет иномирное происхождение. Заклинание явно мощное. Звуки, сплетаясь, вызывают странное и даже пугающее ощущение. Они чувствуются зовом. Отчаянным и готовым ко всему. Человек же, не замечая этого, продолжает петь. Однообразные, тягучие звуки он произносит на удивление легко. В какой-то момент остаётся только это пение. Все замирает в ожидании. Пондохва, как в трансе, продолжает петь, проливая кровь в воду. Травы и деревья шепчутся, но звуков все ещё нет. Есть только заклинание и ощущение. Ощущение тревоги, что сопровождает всякое существо, вошедшее в запретные земли. Из воды с тихим плеском выныривает человек. Человек ли? Серебряные волосы. На голове венок из трав. Этот венок сплёл человек, для нечисти. Так не должно быть, но его чувства приняли. Глаза горят красным светом. Первоначального цвета не видно вовсе. А был ли тот цвет первоначальным? Парень на берегу будто не замечает этого, хотя пристально смотрит на воду и все ещё чего-то ждёт. Существо поправляет венок и ухмыляется. Ухмылка больше похожа на плотоядный оскал. Ряд острых, жемчужных клыков также не добавляет ей дружелюбия. Он подплывает ближе к берегу. Человек внезапно вздрагивает и, уставив свои зелёные очи в красные, пропевает последние звуки заклинания. Тишина, окутывавшая их, может и должна казаться слишком неуютной и чужой. Но Лойсо этого не чувствует. Не хочет видеть и того, что такие родные, серые глаза, сейчас стали совершенно чужими. Кровавый их цвет должен был напугать человека, но тот, как в бреду, смотрит в них и все шепчет: — Получилось, получилось. — И руку окровавленную тянет. Поглаживает по щеке. Существо вдруг перехватывает тонкую человеческую конечность, с силой сжав, трется о неё сам. Прижимается сильно и вдруг лижет. Человек дергается, но держат его крепко. По руке вновь проходится влажный язык, собирая капли и старательно вылизывая дорожки. Язык тоже нечеловеческий. Длинный и раздвоенный на конце. Его целуют в вены на запястье, подушечки пальцев. За поцелуем следует легкий укус. Человек должен бояться, но он лишь зачарованно смотрит. Во взгляде его читается нежность и любовь. Так не должно быть, это существо не достойно любви. Глупый человек. Любит и верит в ответные чувства. Но разве способен их господин на светлые чувства? Говорят, что когда-то был он человеком, но ведь быть того не может, чтобы он и полюбил. Шептались деревья со всех сторон. Лес не спал, ожидая. У человека на лице появляется улыбка. Он подаёт и вторую руку. Ее принимает холодная и сильная, явно не человеческая конечность. Чёрные длинные когти, которыми без труда можно раздирать плоть. Рука Лойсо кажется слишком маленькой и хрупкой на фоне чужой. Во тьме ночи его гордо поднятая голова и общий вид казались странно уместными. Будто после долгой разлуки он наконец вернулся. В свете луны бледность казалась прозрачностью. Пятна крови смотрелись рубиновыми брызгами. Вдохнув глубже, человек спускает ноги в воду, а после спрыгивает полностью. Около берега оказывается даже слишком глубоко. Уходя с головой под воду, Лойсо успевает испугаться, но вот на талии оказываются руки. Его подтягивают выше. Долгожданный воздух. Не успевает он сделать и двух вздохов, как его втягивают в поцелуй. Губы у существа холодные, поцелуй отдаёт железным привкусом недавно выпитой крови. Его прижимают ближе. Момент абсолютного единения. Сердце бьется с неистовой силой. Ему вторит тишина отсутствия пульса. У мертвых нечему биться. Ещё ближе. Холодные руки ощущаются горячее раскалённого железа, а радость прикосновений затмевает все. Он ждал слишком долго и сейчас всего казалось слишком мало. При этом чувство дезориентации подсказывало, что ощущений слишком много. Но все это совершенно не важно. Лойсо смог. Нашёл ритуал, дождался солнцестояния и наградой ему стали жадные прикосновения. Когти слегка царапали чувствительную кожу. На губах существа вдруг появляется ухмылка. Лойсо резко тянут под воду. Полностью доверяясь, тот прижимается ближе. Ощущение от поцелуя под водой кажутся ещё ярче. А чувство счастья достигает своего пика. Но ничто не длится вечно. Вот в легких кончается воздух, но хватка на талии лишь крепчает. Кажется, они опустились ещё глубже. Поцелуй обрывается. Лойсо с трудом открывает глаза. Вокруг стеной расходятся их волосы. Перед ним все ещё такие любимые глаза, но что же с ними? Что за странное выражение. Почему он улыбается? Почему его любимый наслаждается мучениями Лойсо. Н-но нет. Этого не может быть. Его не могли предать. Его любят, смерть любимого не должна радовать? Разве нет? Почему? Почему?! Лойсо тянет руку к поверхности, кажется, он почти вытащил ее из воды. Но на полпути его перехватывают за запястье. Существо переплетает их пальцы, сжимает до боли и тянет назад. Последние силы уходят на такие бесполезные попытки оттолкнуться и всплыть. Легкие судорожно сокращаются в попытке вдохнуть. Вода наполняет их вместо воздуха. Глотку жжет, ощущение, будто его рвут на части. Мысли лихорадочно мечутся, не получается ухватиться ни за одну из них. Но в ушах набатом стоит: — Этого не может быть, — но вскоре уходит и эта мысль. — Д-джуффин. — Остатки воздуха покидают тело вместе с именем любимого… убийцы. Глаза закрываются, а уши слышат последнее: — Глупый человек.– Услышать дальнейшее уже не получается. Сознание покидает тело. Перед угасающей душой встают воспоминания: Разговоры до заката, ласковые слова и мысли. Как иронично. На нем был тот самый венок. Венок, что плетут для любимого. Символ привязанности и обоюдности чувств. Предательство — это всегда больно, но может ли чувствовать боль мертвец? Все существо Лойсо кричало, что да. Жгучая ненависть затопила сознание, но также сильно ощущалась печаль и все та же пресловутая боль.