Первый день его жизни

***

      Было раннее утро, когда еще в воздухе витала прохлада, а солнце толком не успело появиться на небосклоне, лишь начинающем светлеть. Нокори слегка поежилась, кутаясь в теплое хаори, все же выйдя на крыльцо, дабы проводить Хатаке, который смотрел на нее с беспокойством во взгляде, наверное, испытывая некоторую неловкость от того, что вынудил встать с постели в такую рань, зная — если уйдет, не попрощавшись, то Маэда наверняка смертельно обидится.       Нокори он знал со времен службы в АНБУ и потом несколько раз она лечила его после истощений, полученных из-за чрезмерного пользования шаринганом. Они никогда не были близки да и друзьями их назвать язык бы не повернулся, но Какаши уважал ее, как отличного ирьенина и товарища, подметив, что с уничтожения клана Учиха, а точнее, после смерти Учихи Шисуи, Маэда почти не появлялась в деревне, заходя лишь за миссиями, и редко задерживалась в госпитале, почти ни с кем не поддерживала связь, витала будто в облаках, постоянно размышляя о чем-то отвлеченном. Тем хуже было, когда он обнаружил ее раненную после стычки с нукенинами S ранга.       Проведя два дня с ней, он еще пуще уверился в собственных догадках — с Маэдой точно что-то было не так. Возможно, если оставить все на самотёк, она подастся в отступники или, что хуже, где-нибудь убьется-таки. Да, все то время, пока он был тут, она всячески строила из себя жизнерадостную и беззаботную, но Какаши чувствовал в ней явный дискомфорт, и дело было не только в том, что они мало знакомы: ей точно есть, что скрывать. Учитывая все это, он решил для себя, что за ней следовало бы приглядывать, только вот сейчас у него совсем нет на это времени. — Я бы остался еще, чтобы убедиться, что ты полностью поправилась, но и так задержался, — шиноби сунул пятерню в челку, откидывая волосы назад, и виновато улыбнулся, щурясь. — Поверь, со мной все будет хорошо, Какаши. Спасибо, что помогал все время, — на секунду скрывшись за дверью, Нокори появилась вновь, протягивая ему прямоугольный короб. — Ты не поел утром, так что я приготовила тебе съестного на перекус. Конечно, много я не успела, но все же. — поведя плечами, она сжала пальцы на ткани своего кимоно, когда Какаши перебил ее. — Спасибо, — выдал он чуть растерянно. — Это, хм, очень мило с твоей стороны, да…. — между ними повисла тишина. Из всего следовало, что пора говорить «до свидания» и катиться отсюда, ибо, вообще-то, он задерживался и уже опаздывал на весьма важную миссию, но Хатаке все стоял, будто истукан, явно желая что-то сказать. — У тебя тут уютно: теперь понятно, почему не живешь в деревне. Не будешь против, если я зайду как-нибудь проведать тебя? — Маэда мило улыбнулась на его слова, дружелюбно кивнув, и Какаши облегченно выдохнул, махнув рукой ей на прощание, после чего, довольный собой, скрылся между деревьев.       После ухода Копирующего, девушка еще минут пять стояла на пороге дома, сканируя местность до тех пор, пока чакра товарища не отдалилась окончательно, и наконец сложила несколько печатей, активируя защиту. Пройдя в гостиную и встав посередине комнаты, чтобы применить технику призыва, она постояла еще немного, морально подготавливаясь к вполне вероятному скандалу, представляя себе состояние Шисуи, вынужденного провести целый день в мире ее призыва, который тот, мягко говоря, недолюбливал.       Раздался громкий хлопающий звук и комнату заполнил белый дым, от которого у нее заслезились глаза, так что куноичи часто заморгала, замахав руками перед собой и потеряла всю серьезность, которой так упорно запасалась до сих пор.       Дым рассеялся, давая увидеть высокую фигуру Учихи, стряхивающего с плеч пыль, и белой совы Годжо, который, впрочем, едва кинул ей «выздоравливай! А пока… пока-пока», и многозначительно поведя клювом в сторону Учихи, поспешил исчезнуть с тем же хлопком, оставляя их наедине в давящей тишине рассвета.       С минуту оба стояли, будто незнакомцы в метро, всячески стараясь не пересекаться глазами, но быстро проиграли в этой импровизированной игре, все же поймав взгляды друг друга, после чего Шисуи, тяжко вздохнув, пересек разделявшее их расстояние в два шага, заключив ее в теплые объятия. — Ты в порядке? — спросил он тихо спустя, казалось, вечность, звуча непривычно глухо. Получив мимолетный кивок, Шисуи крепче прижал девушку к себе, зарывшись носом ей в волосы, и втянул носом воздух, наполняя легкие ароматом волос. — Я волновался за тебя. Целый день не находил себе места… — слегка отстранившись, он сжал пальцы на плечах Маэды, смотря с укором и обидой на дне потемневших глаз, в которых едва ли угадывалась так и не ставшая привычной зелень. — О чем ты вообще думала? Черт, Нокори, это ведь Акацуки! Ты... ты ведь могла погибнуть! — Я не знала, Шисуи, — пробормотала она, ощущая, как чакра Учихи становится нестабильной, и нахмурилась от того, как его хватка причиняла боль. — Это была случайность… — Случайность на миссии, которую ты не должна была брать, — прикрыв глаза на долю секунды, Учиха усилием воли разжал пальцы и обнял девушку, спрятав лицо на ее плече. — Я прекрасно понимаю, зачем ты рискуешь собой, но не надо, Нокори. Мне не нужна защита, не нужны шаринганы… да пусть и эти глаза сгниют к чертовой матери!.. Во всем этом, в том, что я все еще жив, не будет никакого смысла, если я потеряю тебя…       Нокори так и замерла, чувствуя лишь, как ткань ее юкаты выше груди медленно пропитывается влагой, не сразу осознав происходящее и обняв сгорбившегося Шисуи. Плакал он беззвучно и даже спина у него не сотрясалась, но девушка отчетливо ощущала, как бурлила его чакра, гладила его по спине, проводя по слегка отросшим за время разлуки завиткам волос, и шептала что-то до жути сентиментальное, отчего глупо покраснела бы в любой другой момент, смутившись говорить такое, только вот сейчас все было иначе: хуже, чем в самом начале, когда рассказала обо всем, когда успокаивала каждый раз после кошмаров и срывов, намного хуже, чем когда призналась в любви. — Мне так жаль, — она прижалась губами к его затылку, чувствуя, как слезы начинают течь по щекам. — Прости меня, Шисуи. Я больше никогда…       Голос дрогнул, и Маэда не договорила, видя, как юноша выпрямился, не поднимая головы. Его руки медленно протянулись выше, на долю секунды задержавшись на шее, и взяли ее лицо в плотное кольцо, заставляя смотреть прямо перед собой. — Пообещай, — он поднял голову, смотря на нее глазами, в которых медленно, один за другим, прорезались томое шарингана, заставляя лопаться мелкие сосуды и капилляры, пуская кровь вместо слез. — Пообещай, что не оставишь меня. — Обещаю.       Ее хриплый шепот совпал с тем, как в его глазах расцвел, бешено раскручиваясь, до боли знакомый узор мангеке. Шисуи успел улыбнуться, услышав ответ, прежде чем потерять сознание от боли.