Первый день его жизни

***

      Благими намерениями устлана дорожка в ад.       В ее родном мире была такая поговорка и почему-то именно она пришла в опустевшую голову в момент, когда она стояла оглушенная, не способная поверить в правдивость происходящего. Нет, точно не из-за невозможности побега человека, которого она больше двух лет держала на коротком поводке, внедряя мысль о том, что так безопасней, что им следует держаться вместе, скрываясь, что слишком опасно совершать какие-либо действия. Стоило слегка расслабиться, подумать, что Учиха действительно проникся, оставить его и все. Система, завязанная на одном человеке, нежизнеспособна без его постоянного присутствия — о да, она чертовски хорошо понимала это, но как же устала! Вот, следствие: тот, кого она спасла по прихоти, посчитав себя невесть кем, вроде Орочимару, ушел, грозясь наломать весьма больших дров или, что еще хуже, самостоятельно убиться — уж она-то знала, что у него к этому особый талант.       Говоря понятным языком: игры кончились. Конечно, обрати она больше внимания на первые звоночки, побега можно было бы избежать, но ее желание быть для него опорой, поддержкой, мягкой рукой, подталкивающей в нужном направлении, но никак не принуждающей, сыграли злую шутку. Безусловно, ей нравилось прикрываться благими намерениями и высокопарными чувствами, но вот, в конце осталась лишь ничем неприкрытая жажда обладания, подчинения. В ней оставалось слишком много лицемерия и игры в поддавки — тень прошлой себя, жившей в мире с иными условиями. Что же, появилась возможность скинуть маску и сделать все по-здешнему, так что следовало взять себя в руки.       Змея, крыса, свинья, кролик, обезьяна и тигр. Сконцентрировав чакру, она ощутила пульсацию и жжение от подвески в форме томое, определяя примерное месторасположение и направление движения Шисуи. Сам подарок он снял, оставив тут, но суть техники заключалась в том, что пока он носил подвеску, на него влияла печать: мало-помалу, совсем незаметно, но достаточно, чтобы служить маячком. Будь у него шаринган, он заметил бы на себе крошечную печать, но без оного это практически невозможно.       Отослав Сукуну, она призвала куда более быстрого Годжо, который, казалось, уже обо всем знал и так хитро смотрел на нее, что она непроизвольно скрипнула зубами, позволяя сове ухватиться сильными когтями за наспех надетые крепления-наплечники. — А я говорил, что игры разума с Учихой ни к чему хорошему не приведут, — между словом, будто болтая о погоде, сказал Годжо, расправляя крылья для взмаха и на глазах становясь раза в три крупнее. — Чем отплатишь за полет с ветерочком? Ведь я мог и не соглашаться, учитывая, что мы даже не связаны полноценным контрактом… — протянула сова, впрочем, без промедлений взлетев. — Поговорим после. Ты и сам знаешь, что в долгу не останусь, — отрезав, она вновь сложила печать, чтобы показать путь довольно ухнувшей птице.       На своих двоих ей точно не догнать Шисуи Телесного Мерцания — это было ясно, как день. Благо, Годжо обладал достаточной скоростью, а у нее имелось достаточно накопленной чакры, так что она не жалела ее, вливая в сову столько, отчего та едва ли не урчала, явно наслаждаясь полетом, чего нельзя было сказать о ней.       К моменту, когда между ними оставалось всего несколько миль, цель перестала двигаться, из чего следовал вывод, что преследование он уже обнаружил предпочтя встретить ее, нежели продолжать бессмысленную погоню.       Тень от крыльев упала на поляну, а поднявшийся ветер прошелся по высокой траве, когда Годжо осторожно приземлил ее. Стоять на ногах после такого путешествия, мягко говоря, не являлось приятным, но она ограничилась лишь прогоном лечебной чакры по СЦЧ да мимолетно размялась, чувствуя на себе пристальный взгляд. Никто не скрывался: она отчетливо видела его, лениво прислонившегося к дереву, а он- ее, но никто не спешил сокращать расстояние и приближаться. Сначала куноичи по доброй воле отпустила призывную сову, оставляя их единственными чакропользователями в радиусе, как минимум, десяти миль. Шисуи, верно расценив ее жест, вытянул из ножен танто, снял подсумок с остальным вооружением и отложил в сторону, дождавшись, пока она сделает то же самое.       Навстречу друг другу они зашагали без спешки и с ощутимым недоверием. Будучи ниндзя, оба сознавали, что ходили по тонкому острию ножа пошатанного доверия, что когда-то связывало их. Казалось бы, еще вчера все можно было исправить, но сегодня дела обстояли совсем иначе. Остановились ровно в пяти шагах, видимо спокойные, но неподвижность выдавала напряжение, а воздух между ними будто электризовался. — Давно не виделись, — получив скупой кивок, она сложила руки на груди. — Собрался уйти, не попрощавшись, а, Шисуи? Как-то невежливо, не думаешь? — Поверь, я ни на секунду не сомневался, что ты найдешь меня, — произнес он ей в тон, выудив из кармана секундомер. — И… тебе понадобилось всего-то три часа двадцать семь минут, браво! — коротко похлопав, Учиха искривил губы в ухмылке. — Особенно впечатляет, если вспомнить, что целых полгода тебе не было до меня совершенно никакого дела. — Ты знаешь, что это не так, — возразила девушка, на что Шисуи лишь рассмеялся. — А как тогда?! Шесть сраных месяцев, Нокори. Я ждал тебя полгода, — едкое восклицание сменилось хриплым шепотом. Он преодолел последние шаги, вставая почти вплотную к ней. — За кого ты меня держишь, а?.. Я для тебя верная собака, которая должна сидеть на цепи и смиренно ждать, пока хозяйка не нагуляется? Навешала на меня печатей, наставила барьеров вокруг… так боишься моего побега, но сама же оставила меня гнить там, как в тюрьме!.. - нависнув над ней, он склонился прямо к ее уху, хрипло зашептав: — Дай мне хоть одну причину не уходить, остаться с тобой, давай же!       Встретиться с ним взглядами и выдержать натиск оказалось куда сложнее, чем ей представлялось. Слова били в самую точку, обвиняя за все, что она с ним сделала, и Нокори смиренно принимала ответственность за содеянное. Их искаженная любовь тлела, дымя под дождем ненависти, не давая попросту уйти, разрушая общую на двоих удавку, легшую им на горло. Да, она переплела их судьбы в ночь, когда не дала Шисуи умереть…       Распечатав небольшой стеклянный сосуд, она аккуратно протянула его Учихе, который близоруко сощурился, пытаясь разглядеть содержимое, сокрытое в мутноватом растворе. — Я не буду голословна и дам тебе эту причину, — кивнув на сосуд, сказала девушка тихо. — Глаза, выращенные из клеток Первого Хокаге — это достаточная причина для тебя? — Твой вечный прагматизм, как всегда, не знает границ, — устало покачав головой, он всучил емкость обратно ей в руки, отойдя в сторону. — Мне они не сдались. Или ты забыла, что я говорил тогда?.. — Я помню, — подойдя, Нокори мягко коснулась его ладони, беря под руку. — И мне жаль, что меня не было рядом, но теперь все будет иначе, клянусь. Прошу, останься, Шисуи… я не могу дать тебе уйти.       Вцепившись дрожащими пальцами в его ледяные, девушка уставилась в профиль Шисуи, который молча прослушал ее краткую речь, горько усмехнувшись в конце, подняв взгляд покрасневших от усталости глаз в тусклое серое небо. — Не думаю, что смог бы, — повернувшись, он пригладил ее растрепавшиеся от полета волосы. — Но не надо клятв — просто будь со мной, Нокори.       Кивнув, она ответила на поцелуй, ощущая горьковатый привкус железа на языке, не замечая, как слезы облегчения сами по себе скатываются по лицу. Злость, агрессия, страсть и желание вели их, не давая остановиться ни на секунду, лишь бы не передумать, лишь бы забыться в объятиях друг друга.       Да, верно, она переплела их судьбы, спася Шисуи… но, вернись Нокори во времени назад, поступила бы так же, невзирая ни на что. Их любовь всегда была острой и колючей, будто куски битого зеркала, которое они тщетно пытались собрать, чтобы увидеть свое отражение, только сильнее раня ладони и пальцы.       Все, что было важно – это они, остальное же не имело никакого значения. Теперь Нокори приняла данную истину, оставив все сомнения позади.       Трава под ними была влажной, и в воздухе тоже чувствовалось приближение дождя, но их разгоряченным после секса телам именно это и было необходимо. Первые капли попали на лица, заставив жмуриться и протирать лоб и щеки, а потом резко полил ливень, заставив их подскочить и, посмеиваясь, быстро-быстро натягивать успевшую изрядно промокнуть одежду.       В тот день они добрались до мелкого городишка, где сняли комнату в захудалом мотеле, не выходя за ее пределы два долгих дня и ночи.       Управляющий скинул на игру света потемнение глаз юноши, которые в день их заселения показались ему зелеными, а когда те выселялись, были черными настолько, что не различался даже зрачок. Впрочем, получив приличные чаевые, он быстро позабыл об этой странности, проводив милую парочку в дальний путь благословлениями.