Попробуй избежать проблем

Последний день в Новосибирске. Да, он был последним. Сегодня вечером, Люба отвезёт меня на ж/д вокзал и уеду к себе в город. Мы взяли почти последний билет в плацкарте на верхней полке с самого края. С самого утра настроение, что-либо делать, просто пропало. Солнце слегка освещало балкончик с видом на город. Закуривая сигарету и обмотавшись тёплым одеялом, я сидела на стульчике. Жить бы так всегда. После вчерашнего дня с Кириллом мы пересекались в клубе, в который поехала вся группа, а нас с Любой захватили. Я почти не пила, но танцевала с Любой. А она была в сущий хлам, поэтому тащила я её одна. Кирилл был таким же и уехал со всеми. Как будто между нами было абсолютно ничего. С одной стороны это было даже очень хорошо, но грустинка всё ещё присутствовала. Из мыслей меня вытащила, скажем так, Люба, которая попросила сделать кофе. В прочем сигарету я скурила достаточно быстро. Медленно поднявшись и пройдя внутрь, я прикрыла дверцу балкона. Какой-либо кухни здесь не было, кроме пакетиков растворимого кофе и электрического чайника. Уже спустя пару минут Чиркова приняла сидячее положение и отпивала тёплый напиток. —Чего молчишь? — подняв грустный взгляд, я уже хотела идти обратно на улицу, но слова остановили любые мои действия. —Не знаю, уезжать не хочу, — почесав нос, я присела к Любе. Её короткие волосы лезли в глаза, от чего она время от времени убирала выбившееся пряди и заправляла за ухо. —Жаль ты не можешь с нами уехать в Питер, хотя, мы же можем пристроить тебя в какую нибудь школу, — от части, я бы согласилась, но уезжать из родного города никак не хотелось. Две подруги, работа и в конце концов отец. Да, отношения с мачехой и в школе с одноклассниками были ужасные, но что поделать, я не могла бросить папу. Я не знаю. Думаю, мама бы не бросила его. —Ты же знаешь, я не оставлю отца одного, хоть и перспективы там не очень. Я привыкла к тому смыслу жизни, который доводил меня до нервных срывов, — тяжело вздохнув я вновь потёрла нос и устремила взгляд на ослепительное солнце. —Подумай, — вновь её улыбка и тёплая ладошка на плече. Я не перестану говорить, что она солнце. Улыбка в ответ и направление на балкон. Раскрыв дверь стал веять осенний тёплый воздух. Конец октября, а солнце всеми силами пытается держать тёплую температуру. Солнечные лучики освещали лицо, от чего появлялись жёлтые пятна при моргании. Вновь сигарета поджигается и пускаю кольца дыма. Скоро мои лёгкие почернеют насквозь, и я умру. Настраиваться на хорошие мысли просто не хочется. Вдыхаю и дым вновь выходит изо рта. С левой стороны послышался не громкий шум и развернув голову, сигарету почти упала. В одних трусах с мокроватой головой выходит Тимошенко сжав сигарету в зубах. Свою никотиновую палочку, я успела схватить пальцами. Это всё конечно нормально, но то что он, полуголый вышел на балкон. А вдруг дети с другого балкона будут смотреть? Кого я обманываю, это просто я не хочу принимать, что это норма. Бледный увидел меня почти сразу с открытым ртом и тлеющей сигаретой. Смешок вырвался из его уст, и он потёр глаза. —Ты хоть рот закрой, — уже смеясь говорит он, а я хмурив брови продолжаю пялить на него. В ответ хотелось послать тысячу едких фраз, но воздержаться пришлось. Поёрзав на стуле и завернувшись в одеяло сильнее, я стала смотреть на машины. —Так и будешь уводить взгляд, и избегать меня? — Как же сейчас не до него. Видеть, после моей ошибки, не хотелось его всю жизнь. —Мне уже избегать не придётся, ты меня никогда не увидишь, — развернув голову на него я ехидной улыбкой стала прожигать лицо Бледного. С его физиономии пропала лыба и все смешки, он лишь подошёл к краю балкона (ближе ко мне). Нахмурился уже он. —Это ещё почему? — либо он был сонным, либо потерял память. —Я сегодня уезжаю к чертям обратно, от тебя, — Так же улыбаюсь, чтоб разгневать его и повторяя действия, подхожу придерживая одной рукой одеяло, а другой операюсь об край и держу сигарету. —Ты всё-таки не поедешь в Питер? — Качнув головой я всеми силами хотела показать, что мне плевать на него и на уговор Любы. Я пыталась. Но при этом хотела туда всей душой. Это было некой мечтой. —Я не хочу сидеть у Любы на шее, мне это не нужно, — что есть, то есть. Я действительно не хотела как ребёнок жить за её счёт. В ответ он молчал. Мы оба потушили сигареты. Прилетели два голубя. И на его, и на мой балкон. От неожиданности, я просто встала как вкопанная и не понимала. Кирилл же, как и я, просто пялился на голубка у своего балкончика. Не прошло и секунды, как оба голубя почти крыло к крылу летели вместе. Интересное зрелище. Сразу позабыв о них, я, уже было хотела уйти, как услышала голос. —Ты не будешь ей мешать, если уж да, я тебя к себе заберу, — Голова резко поворачивается и глаза округляются. С ним, жить? Я с ним даже находится не хочу, это ещё что. Проглотив язык я обратно развернулась к двери. —Я подумаю, — кидаю фразу и покидаю балкончик, закрывая дверцу. Мысли в голове смешались. Как я могла сказать ему в ответ: "я подумаю"?! Так скажет только конченая! А я не она ли? Без понятия. Люба уже одетая сидела и листала что-то в телефоне. Плюхаюсь на кровать. —Что случилось? — томно вздыхаю и слегка приподнимаю голову на Чиркову. Умерла я, не видно? Уже не знаю что и ответить. —Тимошенко случился, — опять вздыхаю и падаю на спину. Взгляд падает на потолок, пытаясь что-то в нём разглядеть. —Может вам всё же поговорить? — О чём же с ним поговорить? О его любимом вискаре? Сигаретах? Сексе? О будущей жизни? Карьере? Может быть предложить ему встречаться и пожениться? Сущий абсурд! —Уже наговорились, предложил переехать, если ты откажешь, — закрываю глаза руками и слегка массажирую. —Такого он никому не предлагал, ты первая, за кем он бегает, ну почти, — от этой фразы мне стало интересно. Резко переворачиваюсь на живот и встаю на локти. —А такая дура как я, уже была? — из уст вылетает фраза, и я, уже себя проклиная за это, но всё же смотрю на рыженькую. —Ага, её вроде Настя звали, он за ней в одиннадцатом классе бегал, — становится как-то странно. Кошусь на Любу, ожидая продолжение. — Ну и вот. В итоге она его послала куда подальше, больше он к ней даже не подходил. —Странно, — неравный смешок и утыкаюсь носом в подушку. Делать до ужаса нечего, будем голодать. Пересмотрев все возможные варианты, как отреагирует на моё появление отец, становится страшно. А мачеха вернулась? Это пугало больше. Прошло часа четыре? Наверно, да. Чиркова вытащила меня на улицу, и мы решили прогуляться. Ничего в этом городе не знали, поэтому шли по красивым улицам. Время уже без пятнадцать шесть [17:45], а мы забрели в какой-то маленький ресторанчик. —Что будете? — спрашивает молодая девушка-официантка, достав блокнотик. —Не знаю, — пожимаю плечами и держа меню, пыталась найти дешёвое и съедобное. —Давай пиццу закажем? — Обращается ко мне Люба и я в миг киваю. —Какую вам? —Давайте четыре сыра и бутылочку сладкого красного вина, — отрезает Чиркова и улыбается. Официантка с каштановыми волосами и уходит на кухню. Болтая ногами в воздухе, я посмотрела на свои носки. Сегодня они чёрно-белые, в честь моей грусти и радости разделённой с Любой. Как же хочется продлить эти моменты, распивая ту самую бутылку вина за душевными разговорами. Как же я люблю всю эту атмосферу. Вновь болтаем на обычные темы и опять затрагиваем про переезд. —Давай всё-таки ты с нами поедешь? — с долей грусти говорит рыженькая умоляя меня уехать с ней. Как минимум, там были перспективы. С этим я согласна. Но магнит, который удерживал в родном городе, был сильнее почти близкого мне человека. Кто его знает, что будет там? —Ты же знаешь мой ответ, — вздыхаю, а нам подносят вино. Люба хватает бокал и отпивает чуть меньше половины. —Ну, пожалуйста, — как ребёнок умоляет она. Как же ей не отказать. —Я обдумаю, может уеду через неделю, — что я несу? Да мне тут надо месяц думать. Я всегда ляпнув фразы виню себя. Рука потянулась ко второму бокалу и поднимаю вверх. —Давай, за наше давнее знакомство и печальное прощания от сюда? —Давай, — чокнувшись мы хихикнули и вновь продолжили общаться. Доволочившись до отеля, я беру вещи, которые не убрала. Чиркова стоит уже у выхода полупьяная, как и я. Мы должны заехать на вокзал, а потом она уедет в аэропорт. Собрав окончательно все вещи я осматриваюсь. —Давай быстрее, а то мы опоздаем, — поторапливая говорит Люба. Схватив свой рюкзак и чемодан я направилась на выход. Обутой и одетой я уже была, поэтому мы сразу покинули номер. Шум колёсиков у чемодана заполнил коридор. Каждый шаг казался смертельным. Почему же? Было страшно, что шаги закончатся и оказавшись в поезде, я не увижу её милую мордочку. Мордочку Любы. Тяжело вздохнув мы оказались на ресепшене. Я присела на пуфики. Участники группы были ещё в своих номерах и, возможно, только собирались, а мы мчались на вокзал. Отдав карточки и пересмотрев документы, Люба усадила меня в такси и залезла следом. Ехали мы в мутной обстановке. Говорить было страшно и как-то неудобно. Грусть накрыла меня с ног до макушки, но распускать нюни нельзя. Дорога, как и столбы с фонарями казались бесконечными и слишком яркими. Алкоголя мы выпили мало. Слегка покачивая до конца дороги, я вышла из машины. Свежий воздух. Таксист достал наши чемоданы и соскочив с места, мы направились на платформу. Крепко держа руку Любы, чтоб нам не потеряться, мы следовали на место, от куда отъезжал поезд. Пришли мы вовремя. Закурив сигарету я ожидала самого больного, было страшно. Стрелка часов на перроне перемещалась очень долго, а минуты растянулись в сутки. Коготочки то и дело сжимали край курточки. Тлеющая никотиновая смерть закончилась. Окончательно потушив и выкинув её в мусорку я продолжила ждать. Контроллёр пришёл на место и дверь в вагон открылась. Стали запускать людей. Рука скользнула к кисте Чирковой и сильно сжалась. Зубы закусывали нижнюю губу. Корочка не трескалась, но могла вновь уничтожится мною. —Эй, не волнуйся, — Люба развернула меня к себе за плечи и прижала к груди, — всё будет хорошо, солнце. Сердце стало прыгать от нежности её тёплых подушечек и стресса. —Я н-не хочу, — заикаясь связывала буквы я и сглатывала ком истерики. Слёзы скопились в уголках глаз и в любой момент плотина могла хлынуть. —Всё будет хорошо, мы встретимся, — моё лицо схватили ладошки и крепко сжались в них. Слёзы начали течь из глаз. —Ну, ты чего. Лучезарная улыбка, а её край рукова от куртки стал утирать мои солёные капельки. Хотелось остаться на века с ней. Я не ощущала себя без неё. Я была мёртвым человеком без неё. Вновь прижав меня, обхватив за щёку и макушку. Я тонула в её объятьях. Истерика испарилась. Я улыбнулась ей в грудь. —Спасибо тебе за всё, я люблю тебя. Отстранившись и одарив Любу поцелуем в губы (как подругу, не больше) я маленькими шагами направлялась к женщине. Теперь каждый шаг был на ровне с жизнью. Под ногами казалась пропасть в неизвестное и что-то ужасное. Сложно назвать это адом, но было что-то схожее. За запястье схватилась крепкая рука и ледяные пальцы. Это не Люба. Развернув меня к себе. Я подняла взгляд и увидела Тимошенко. Он изо всех сил рвался ко мне и не обращая внимание людей взял обе мои руки сплетая пальцы между собой. —Как ты здесь, — не успев сказать почти ничего сказать Кирилл стал меня перебивать. —Я не мог не приехать, Анфиса, — Вот она — пропасть. Его слова были пропастью. Интонация. Движения. Я была у края этой пропасти. Он поднял замок из пальцев к себе на уровне груди. —Но зачем? — Хотелось просто биться ему в грудь и кричать на него на всю планету. Горькость всего была просто невыносимой. —Анфиса, я люблю тебя, — глаза распахнулись и вылезли на лоб. Меня толкнули со всей силой в бесконечное пространство. Глаза бегали по его лицу. Осознание всего просто приводило в шок. Три слова. Эти слова, которые казались чем-то не возможным были сказаны вслух. Зубы слегка оголились и были стиснуты до скрипа. —Что? — дрожь была как и в голосе, так и в действиях. Пальцы стали время от времени подрагивать. Он крепко держал их. —Анфиса, я люблю тебя, прости, — слёзы вновь потекли, но с новым приливом эмоций. Голос мог заикаться в этот момент бесконечно. Сердце билось в бешеном темпе. Зрительный контакт сошёлся друг с другом, и я утонула. Захлебнувшись. Горячие, как перегревшаяся сковородка, губи накрыли мои, а глаза закрылись. Сопливые фильмы вновь пронеслись у меня в разуме. Расцепив пальцы, его упали на мою талию, а мои, одни, на его плечо, другие на шею. Было стыдно всем своим видом целоваться на глазах у людей. Я поняла всю глупости со своей стороны и уткнулась в грудь. Он прижал к себе, повторяя действия Чирковой, только с большей нежностью. Опять чувство никуда не уходить. —Мне нужно идти, прости, я вернусь, — отрываюсь и схватив чемодан утираю слёзы и подаю паспорт с билетом. Получив на себе не одобряющий взгляд от контроллёрши, я зашла в поезд. Чемодан со стуком ехал по полу. Моментами появлялись глаза цвета осеннего неба. Нос покраснел, толи от холода, толи от взгляда людей на нас, только сейчас, а я примчалась на своё место. Соседа у меня не было. Без проблем я села за столик, а чемодан пристроился под сиденье. В окно смотреть было убийственно — только истерика затихла. Взгляд всё же устремился в стекло. Люба рядом С Кириллом махали мне и показывали сердечки. Уголки губ приподнялись, а ладошка стала махать в ответ. Я была готова умереть на месте. Поезд тронулся, но лишь с большей энергией я стала махать, как и ребята. Тимошенко оставив чемодан побежал за поездом всё ещё показывать не замысловатое сердечко. —Я буду ждать, — крикнул он и на лице появились ямочки. Голос показался из открытого окна. Я не смогла сказать эти три слова, прости. Я теперь не знаю, что мне делать без тебя, Кирилл...