Попробуй избежать проблем

Идём по коридору. В голову лезут страшные вещи. Как ей без стыда смотреть в лицо? Что делать? Вдруг она огорчится? Она так волновалась, а я как дура трахалась с её другом. Я полная дура, да. От страха стала сжимать кусочек Любиной, всё ещё грязной толстовки и кусать нижнюю губу. А пару моментов назад, я утопала в страсти и так же до металлического вкуса крови, мне кусали и оттягивали за нижнюю губу. Аж тошно от всего. Чиркова сжимает мою руку, а мы до сих пор движемся по отельному коридору. Да когда он закончится?! Вот уже звук карточки вводит меня в полный омут, и я проваливаюсь под землю. Мысли исчезают — появляется жуткий страх. Как в ужастиках. За людьми, которые находятся по непонятным причинам в заброшках, следят наркодилеры и маньяки. Боязнь почти близкого человека. Да, Люба смогла ворваться в мой купол близости. Иногда мне кажется, что она стала моей половинкой в теле. Не передать словами то, как она спасала меня от глупых проблем и утишала, вытирая своими пальцами слёзы с щёк. Не передать то, как мы веселились с бутылкой красного вина, а потом искали выход из глуши, в которую забрели. Этого всего не передать, что накопилось на душе за неделю, в которой я смогла почувствовать себя живой и счастливой. Вот мы уже сидим друг от друга в метре и я выползаю из своих мыслей всего лишь её одной фразой. —Что это за цирк был? — я поднимаю виноватый взгляд и ловлю на себе её ответный, слегка неприятный тон и взор. Становится слишком страшно, совесть начинает раздирать в клочи сердце и душу. Губа была вновь прокушена до крови. Контролировать эмоции — сейчас главное. Но смотреть на Любу, которая была называемой отчитывающей мамой, было ещё горче. —Я не знаю, — пожав плечами, слеза молниеносно скатилась по щеке и приземлились на ладошку. А действительно, что это было? Секс по знакомству на не здравую голову? Обворожительные возгласы души? Порывы не думающей головы? Эти мысли можно было менять как по сюжету, так и ситуациями. От всего этого в висок стало давить. Уже сильнее стиснув, от накатывающей истерики, зубы, я продолжала пялить на Чиркову. —Скажи честно, всё как было, — я отвернула на минуту голову, ища спасение (думала я), но всё тщетно. Подставив к горлу нож, из меня можно было доставать всё с потрохами. Кисть скользнула на джинсовую ткань и коготочками царапая сквозь неё бедро. Он делал так же. Мысли смешались в винегрет. Снова. —Когда мы увезли тебя из клуба, я оставила тебя спать здесь одну, — связывая мысли и слова в кучу, я попыталась строить предложения. Люба смотрела на меня, поняв, почему у меня такие эмоции. — потом Кирилл повёл меня в магазин, и мы купили вина. Дальше я помню отрывками. Дрожь в голосе стала скрипеть где-то в извилине мозга, от чего было страшно сказать хоть одно слово. Чиркова вздохнув посмотрела. —Рассказывай, что помнишь и до момента, когда я пришла, — эмоций было ноль. Она либо понимала, что будет дальше, либо уже устала вздыхать и мотать головой от случившегося. — Потом мы болтали и уснули в обнимку. Это всё, что я помню вчера. Утром я проснулась, и полчаса провела от похмелья. А потом, — я вдруг только сейчас поняла всю суть ситуации. Из-за порывов эмоций я поддалась и сделала не исправное. Я не могла выговорить ни слова, о том, что переспала с кем-то. Для меня — это стало на уровне греха. Прокручивая сцены того «греха», тело покрылось тонной мурашек. Или от веющего осеннего ветра из открытого окна, или от страха. —Ты переспала с ним, — потерев лоб рукой Люба зыркнула на меня. —Да, — прошептала я и опустила голову в пол. Эмоции хлынули, как шампанское фанатом от взбалтывания. Слёзы без остановки стали течь из зениц. Нет уже не о содеянном. А о Любе. Она переживала, а я как самая последняя сволочь даже не ответила ей. На моей руке оказались тёплые пальцы. Сквозь пелену солёных слезинок я увидела, как рыженькая встала на колени передо мной. Встала она, а не я. Стало ещё хуже от того, что я беспомощная собачонка, которая липнет ко всем. Соскочив с места, я подсела к Чирковой и уткнулась в плечо.       Она была моим спасательным кругом.       Она вытаскивала меня из своих же загонов, истерик и других причуд. Тёплые подушечки слегка касаясь кожи на черепной коробке успокаивали. Она вывела меня из начинающего тремора. —Прости меня, за всё, прости, — голос скакал по разным октавам от дрожи. Всхлипывая и глотая комки истерики, я затихла. В комнате мог уже от тишины появится перекати-поле, но этого не произошло. Взяв за плечи, Люба оторвала меня. Я смотрела в её глаза. Из них тоже стекали слёзы. Капилляры стали чётче и уже более красного оттенка. —В следующий раз, обещай, не сбежишь от меня трахаться с ним, — Чиркова, забыв все обиды стала улыбаться своей прежней, солнечной улыбкой. Из уст вырвался смешок от чего мы вместе стали заливаться смехом. —Я обещаю, — заключив крепкие объятия, прошептала я на ухо и сжала ткань футболки. Умиротворение вернулось в своё русло.