Опоясанные красной нитью

Взмывающие вверх здания, как кубики тетриса, заполняли многообразные вывески. Окружённые неоновым светом вывесок люди словно забывали про все проблемы дневной жизни. Гипнотические огни этого ядовитого света завлекают их всё дальше и дальше в глубь ночной беззаботной жизни. Оставшиеся крупицы мыслей о дневных заботах вытесняет слияние множества звуков, манящих в царство блаженной свободы. Последние сдерживающие людей толики морали заглушаются весёлыми криками и песнями пёстрых сатиров, которые увлекут офисных планктонов в мир разгульной жизни, где они смогут забыться. Однако погружающийся в самую глубь этого неонового мира Осаму Дазай не видел ярких огней и не слышал манящих звуков, а для проходящих мимо сатиров, он будто не существовал. Шатен, словно чёрная дыра, поглощал всё окружающее его веселье, из-за чего на лицах сталкивающихся с ним радостных людей тотчас же изображался испуг, и они убегали прочь от этой чёрной бездны. Вместо ярких огней Осаму видел лишь тусклые блики света, а вместо веселящих звуков слышал шум сломанного радио. Неожиданно, сквозь эти режущие слух звуки, Дазай услышал знакомый голос. Этот слегка хриплый раздражённый голос, подобно маяку вытащил юношу из тёмной бездны. Подняв голову, Осаму начал искать хозяина голоса. -Эй вы, блять, мрази, ик! Я хочу ещё пить! Еле стоящего на ногах Чую Накахару окружила небольшая группа мужчин в чёрных деловых костюмах, которые пытались не дать хмельному юноше упасть. В ответ на помощь Чуя отмахивался, итогом чего становились пошатывающиеся шаги в сторону с постепенной потерей равновесья и повторное паденье в руки мужчины, после чего эта карусель повторялась. -Господин Накахара, нам приказано отвести вас домой. -А я, преставь сее, ик, не аочу домой! – рявкнул рыжик, стараясь договориться с гравитацией. -Но Господи… -Эй ты, идиотина, ик, я аочу нажраться за всех своих ребят, ик! – притянув одного из мужчин за галстук, прокричал Чуя – Из-за этих уродов, ик, они не могут сейчас со мной отпраздновать, ик, окончание этого ёбаного противостояния! – Накахара притих, и мужчины, вздохнув с облегченьем, хотели увести его – Так что пошли нах, ик, отсюдэ – смахнув со своего плеча руку мужчины, рыжик, шатаясь из стороны в сторону, направился в очередной бар. Еле держащие худощавое тело ноги с трудом вели Чую вдоль неоновой улицы. Проходящего сквозь поток поддатых весельчаков юношу окружала тяжёлая атмосфера печали и одиночества, выделяющая его на фоне этого всепоглощающего веселья, которое, как не старалось, не могло пробиться сквозь этот купол, чтобы затянуть угрюмого парня в мир разноцветных огней и заводной музыки. Вскоре не желающие идти ноги запутались, и Накахара пластом начал падать вперёд, даже не вытащив при этом руки из карманов. -Эй, Земля вызывает алконавта, не уж-то настолько в хлам, что даже руки из карманов не в силах вытащить? – сострил подошедший к Чуе Дазай, грудь которого стала для лица напарника пунктом приземления. Хоть на лице Осаму и красовалась надменная ухмылка, в смотрящих на бурчащего гномика кофейных глазах виднелась слабозаметная нежность, к которой эти глаза не были привычны, из-за чего эта мимолетная нежность исчезла, стоило Накахаре начать отстранятся от шатена. -А ну стрыснул, ик, отсудэ, сыуцидник хлёбанный! – отшатнувшись от Дазая, пробурчал Чуя, который, словно неваляшка, сначала отстранился от Осаму, а потом вернулся в точку отправления. -Хмельной вы мой, что-то мне подсказывает, что если я отойду, то вы скажете «Hello!» тротуару – состроив опечаленное лицо, сострил Осаму, разведя руки в стороны. -Ещё, ик, блять, чего не хватала! Шобы обо мнэ, ик, ебанный сыуциднек беспокоился, ик! – возмутился шатун, оттолкнувшись от Дазая и полетев в итоге столбом назад. -Ну да, ну да – сказал шатен, подхватывая летуна. -А ну, ик, отпусти, блять! – пробухтел Накахара, начав брыкаться. Результатом возмущений Чуи стала летящая вниз шляпа, которую в воздухе поймал Осаму. -Посмотрите-ка, какая интересная вещица у меня оказалась – заявил парень, крутя шляпу на пальце. -Блядский сын, а ну, ик, отдай, блять! – потянув руку к шляпе, прорычал Чуя. -Если достанешь, отдам – выпрямив руку, предложил Дазай. -Мразь!!! – облокотившись на воришку и потянувшись к драгоценной вещи, рявкнул Чуя – Тогда я, ик, стащу твоё пальто, ик, чёртова скумбрия – опустив голову, парень увидел лишь белую рубашку – Где пальто ик, успел посеять? Ай, срать. Верни шляпу! – рыжик возобновил тщетные попытки достать похищенное. -Вы можете быть свободны – сменив веселие на строгость, приказал Дазай подбежавшим мужчинам – Я сам о нём позабочусь. -Есть! – синхронно ответили мужчины и ушли. -Кто там, ик, о ком позаботится?! А?! -Конечно же я – надевая шляпу, заявил Осаму – Никто, кроме великого меня, не сможет выдержать твой скверный характер буки – добавил парень, закидывая брыкающуюся коротышку на надплечье. -Эй, а не охуел ли ты, чёртов суицидник!!! – прокричал Чуя, пиная наглеца в живот и колотя его по спине. Несмотря на то, что Дазая перестала окутывать всепоглощающая чёрная аура, которую так боялись обитатели этого неонового царства, а Чую перестала окружать атмосфера печали и одиночества, отделяющая его от яркого мира, юноши всё равно словно не существовали для проходящих мимо сатиров. Нещадно колотящий Осаму Чуя мог одним легким движением освободиться из некрепко держащей его руки, а Дазай, которому явно не нравился ливень покрывающих его ударов, хоть и мог одним мановением руки остановить этот град, с не покидающей лицо улыбкой терпел неслабые удары Накахары. Это их смирение с некомфортной для них ситуацией ради чего-то, что могли понять лишь эти двое, создавало какую-то иную, их личную атмосферу. Оставив позади ворота волшебного царства, Дазай остановился и, посмотрев в стороны, сказал: -Эй, слизень, ты же в другой части города живёшь? -Неужто до великого Дазая допёрло – иронично фыркнул безвольно висячий на надплечье Осаму Чуя. После этих слов воцарилась тишина, а время словно остановилось. О бурлящей ночной жизни напоминали доносящиеся из неонового мира глухие звуки, которые словно не достигали ни Дазая, ни Накахару. Умиротворяющую тишину прервало резкое заявление шатена. -Мне лень тащить тебя до твоего дома, поэтому мы почапаем ко мне – протараторив эту фразу, он резко повернулся и зашагал по улице, освещённой тусклым оранжевым светом. -Чего!? – удивлённо воскликнул вернувшийся к жизни рыжик – А ну поставь меня на землю! Я сам до своего дома дойду! – осаждая Осаму возобновившимся градом ударов, потребовал Накахара. -Ой, а что это там за мелочь у меня под ухом пищит? -Чёртова скумбрия, а ну отпусти меня!!! Придурок, ты меня слышишь?! Дазай!!! *** Зайдя в свою квартиру, представлявшую собой комнату-студию, Осаму неспешно разулся, словно, не замечая бурчащего себе под нос Чую. Парень до сих пор висел у напарника на надплечье, подперев голову ладонью. Потерявшего всякую надежду на бегство Накахару бросили на кровать, стоящую возле французского окна во всю стену. -Что так швыряешь то, урод? Башка и без этого раскалывается. -Если бы кое-какая козявка так не набухалась, головушка у неё не болела бы – сострил Осаму, стоя у деревянного стеллажа, который делил комнату на две половины. -А ну молчать, блять!!! – громко прорычал Чуя, швырнув свою куртку в Дазая, который, заливаясь смехом, отпрыгнул вправо – Ух, ё, голова. Единственным источником света в этой погрузившейся в тишину комнате была подсветка на кухне, которая располагалась слева от стеллажа. Как не старалась эта одинокая лампа осветить всё пространства квартиры, к сожалению, её хватало лишь на то, чтобы покрыть своим рассеянным светом небольшую кухню, на которой Осаму неспешно попивал коньяк «Jack Daniels», облокотившись на барную стойку, выходящую из стеллажа. -Многоуважаемый член исполнительного комитета, а не боитесь ли вы оказаться в моём плачевном положении? – иронично поинтересовался Накахара, всматриваясь в океан разноцветных огней за окном. -А мнение мелюзги не спрашивали – монотонно ответил Дазай. -Чё вякнул!? – рявкнул Накахара, резко сев на кровати – Ебать, что ж так башка то трещит? Не так уж и много я выпил. Эй, отродье, чего прити… Резко поднявший голову Чуя неожиданно оцепенел. С застывшим на лице удивлением, которое постепенно переходило в шок, Чуя пронзал ошеломлённым взглядом одну из полок стеллажа, которая подобно картинной раме обрамляла освещённый тусклым светом профиль Дазая. Осаму устремил свой взгляд на лампу, но её теплый свет не отражался в его опустошённых глазах. Они сами будто не видели ничего перед собой. Казалось, что, хоть юноша материально находится в этой комнате, но он сам, его мысли были где-то далеко, в самых глубинах разума. Накахара сидел не подвижно, не в силах отвести глаз от шатена. Вдобавок к этому, Чуе казалось, если он ничего не сделает, то Дазай может вот-вот исчезнуть. Парень хотел окликнуть напарника, но его лёгкие будто что-то сжало, и Чуя, не способный вымолвить и слова, стал судорожно дышать. -А? Запах? Что?!– стоило этому неведомому слабому запаху проникнуть в Накахару, как его лёгкие стали постепенно освобождаться от сковавших их тисков – Какой-то он, блин, странный. Чем-то напоминает запах хвои, но откуда такому запаху здесь, нахрен, взяться? Блять!!! Тело Накахары словно пронзило тысяча иголок, но изданный из-за адской боли крик, застыв комом в горле, начал душить юношу, но тот же запах хвои будто растворил душащий парня ком, вернув ему способность дышать. -Да что здесь, нахуй, происходит!? Свалюка я лучше, нахрен, отсюда! Что? Да вы издеваетесь! С нервной ухмылкой на лице Чуя неожиданно понял, что не может и на сантиметр сдвинутся с места. Причиной этому служило, то ли пронзившая парня боль, которая эхом ещё расходилась по телу, то ли поглотившая комнату давящая тишина, которая будто сковала Накахару. -Ааааа, твою же ж мать! Срать из-за чего эта хуйня твориться, но я, блять, свалю отсюда, от души вмазав скотине Дазаю перед этим!!! Стоило Чуи увидеть отстранённое лицо Осаму, и в тоже мгновенье переполняющая его тело решимость, резко погасла. Пылкость юноши остудил окутывающий его запах, который постепенно лишал Накахару сил, расслабляя каждую мышцу в теле. У Чуи всё поплыло перед глазами, и он с каждой секундой всё глубже погружался в забытьё. Неожиданно, подобно взрыву, в застывшей квартире раздался звон кубиков льда в стакане. Как ударная волна, он эхом пронёсся по комнате, разрушая давящую тишину. -А? – пришедший в себя Осаму посмотрел в стакан, всматриваясь в мерцающую янтарную жидкость. -Да почему же мне так хуёво!? – прокричал избавившийся от оков Чуя, катаясь по кровати. -Походу ты и в правду в дрова наклюкался – насмешливо сказал Дазай, отталкиваясь от стойки. -Помолчал бы, и без твоих замечаний помереть охота! -Ух ты, неужто пополнение в рядах моих единомышленников? – с издевательским воодушевлением спросил Осаму, ставя бутылку коньяка на барную стойку. -Мечтать не вредно, сиуциднической отродье! – ответил Накахара, вздёрнув головой – Ебать, ща помру! – проорал парень в подушку. -Ладно, ладно, успокойся – после этих слов Дазай направился к раздражённому Чуе – На, выпей. Всё же опохмел это дело святое – заявил парень, протягивая несчастному стакан с коньяком. -Ух ты, какая же муха тебя укусила, что ты решил поделиться со мной столь элитным напитком – насмешливо фыркнул Накахара, не показывая головы из-под подушки, поняв по стуку льда вид предлагаемого ему алкоголя. -Отставить остроту, а то передумаю – раздражённо улыбнувшись, произнёс Осаму. -Хорошо, хорошо, понял – протянул Чуя, садясь перед Дазаем, протягивающим ему стакан с мерцающей жидкостью – Как бы то ни было, спасибо – поблагодарил юноша, искренне улыбнувшись. -Что за хрень? Откуда взялся этот странный аромат запечённого яблока с корицей? – думал ошарашенный Осаму - Блять, да это же не просто запах, а феромоны! – у Дазая закружилась голова - Он начал одурманивать меня! Как только Накахара сделал глоток, по небольшому пространству квартиры раздался звонкий звук разбившегося стекла. От неожиданности Чуя поперхнулся и поднял ноги, облитые содержимым разбившегося стакана. -Кхе кхе, дебил, ты, блять, что творишь!? Совсем уже кукуха поехала что ли!? -Чуя – слегка дрожащим голосом тихо произнёс Осаму. -Чё те…бе? Эй, ты чего? Накахара удивлённо смотрел на Осаму, который в ошарашенном состоянии медленно отшатывался от напарника. -Эй, козявка, ты же бета? – с нотками паники в голосе спросил Дазай. -Чего? Склероз развился? - с удивлённо-раздражённым выраженьем лица спросил Накахара - И как ты меня, урод, только что назвал!? – рявкнул парень. -Будь добр ответить – слегка опустив голову, строго произнёс Осаму, у которого с каждым вздохом учащалось дыхание. -Да бета я, бета! – раздраженье на лице Чуи стало постепенно переходить в волненье. -Тогда с хрена ли здесь ферамоны омеги!? – медленно закрывая нос и рот ладонью, спросил Осаму, сжавшись, в попытках сдержать внутри себя, что-то или точнее кого-то до безумия опасного. Боялся ли этого нечто сдерживающий его Дазай? Ответом вероятнее всего будет не «боялся», а «презирал». Осаму люто ненавидел его, ведь проиграв этому существу, он потеряет всякий контроль не только над ситуацией, которую парень при любых обстоятельствах контролировал, но и над своим собственным телом, которое все цело должно подчиняться ему, ведь это его тело. Пусть с этими двумя фактами Осаму как-то да смирился, он альфа, так еще и истинный, и такого рода ситуации ему не в первой, привык и неохотно свыкся. Однако в данный момент Дазай ни в коем случае не должен был проиграть этому существу, яростно пытающемуся завладеть его телом, ведь тем, кого в данный момент желало существо, кем оно хотело овладеть и кого хотело поглотить и заставить стонать, как бы это дико не звучало, был Чуя Накахара, который, как всем известно, являлся бетой. -Почему именно Чуя?! Я же терпеть его не могу! – чувствуя, как первобытные желания пробуждаются, недоумевал Осаму - Да если бы в мире больше никого кроме нас не осталось, я бы ни в жизнь с ним не переспал! Так почему же из-за ёбанных инстинктов я на него сейчас слюни пускаю!? Даже не смотря на мою ненависть к нему, он ведь бета! Так какого хуя я на него реагирую!? -Мне, блин, откуда знать? – раздражённо прорычал Чуя – Если помнишь, истинные беты феромоны не чувству… Чуя снова почувствовал запах, напоминающий аромат хвои, но сейчас он был более резким, скорее даже одурманивающим. Как и в прошлый раз, от ощущения этого запаха у Накахары всё поплыло перед глазами, но на этот раз странный запах не успокаивал и не расслаблял парня. Постепенно обволакивающий Чую запах, словно обжигал кожу, заставляя её пылать. В надежде остудить переполненное жаром тело Накахара начал судорожно вдыхать воздух, который горячими потоками ещё сильнее распалял тело. Последней надежной для изнывающего от жара Чуи было сердце, которое, не жалея себя, изо всех сил пыталось охладить хозяина, перегоняя кровь. Но к сожаленью, усилия были напрасны, ибо раскалённая кровь, подобно лаве, струилась по венам, обжигая каждый миллиметр горящего тела. -Чуя… конечно, это я… тебя к себе притащил, но… не мог… бы ты уйти – тяжело сказал Дазай, чувствуя, как с каждым сказанным им словом, он всё меньше и меньше мог себя контролировать. -Да я, блять, с превеликим… удовольствием… свалю отсюда – тяжело ухмыльнувшись, выдавил из себя Накахара. -Эй, Чуя, почему ты так странного гово… - подняв голову, Осаму опешил, увидев красного как мак Чую, кардиган которого сполз до локтей, а промокшая футболка парня прилипла к его телу, обнажив нечёткие рельефы мышц и выступающие соски. Взгляд Дазая остановился на капельке пота, которая скатилась по шее к ключице, а затем скрылась за широким вырезом футболки. Наблюдая за непривычно вульгарным напарником, Дазай, к своему ужасу, понял, что начал терять контроль над зверем внутри себя, и он вот-вот разорвёт толстые цепи и вырвется на волю. Но к счастью, в чувство его вернул рокочущий голос Накахары. -Хули уставился!? А ну свалил с пути!!! Блять, как же мне хуёво! Теперь не только башка раскалывается, так ещё тело по странному болит, и температура какого-то хуя подскочила! Опустив ноги, Чуя начал медленно вставать с кровати, но из-за головокружения потерял равновесье. Поддавшись импульсу, Осаму подхватил парня за плечи. Из предобморочного состояния рыжика вывело касанья ладоней Дазая, которые будто обожгли его кожу, разойдясь мурашками по всему телу. Пробежавшие по телу мурашки вызвали странную боль внизу живота. От неожиданного ощущения у Накахары даже перехватило дыханье. Желая избавится от этих странных и пугающих ощущений, Чуя оттолкнул Осаму. -Не прикасайся! Что? Когда это мои руки успели так ослабеть? – удивился юноша после того, как вместо Дазая назад полетел он сам, а отталкиваемый им парень и не шелохнулся. Вдобавок ко всему у Накахары невыносимо сильно разболелся живот. Лёжа полубоком, он комкал простынь ладонью правой руки, а левой – обхватил живот, искривив лицо от пульсирующей боли, волной расходящейся по всему телу. Стоящий в полусогнутом положении Осаму от страха потерять восстановленный контроль боялся бросить на Чую даже мимолётный взгляд. -Дазай. Начерта я позвал его? Да ещё и таким девчачьим голосом! Услышав неестественно тонкий и дрожащий голос, шатен, потеряв от удивления всякую осторожность, поднял глаза на напарника. Мигающие огни за окном обрамляли изящный силуэт Накахары. Тусклый свет лампы падал на пылающее лицо, а смотрящие прямо на ошарашенного парня голубые глаза будто молили его о чём-то, с чем никак не хотел соглашаться Дазай. В попытке удержать последние крупицы контроля Осаму прикусил нижнюю губу и опустил глаза. Неожиданно его голова поднялась, ведомая невидимой рукой, которая, одурманив шатена пряным запахом, лишила его сил для сопротивления. Подчинившись загадочной руке, Осаму посмотрел вперёд и увидел Чую с протянутой к нему рукой, который всё тем же умоляющим взглядом смотрел на напарника. -Дазай, прошу, помоги мне. Что за хуйню я только что сказал!? После этих слов шатена покинули всякие силы удерживать своего зверя, и тот, сбросив ослабевшие цепи, вырвался на волю. -Эй, придурок, ты чего? – спросил Чуя, когда Осаму безвольно рухнул на колени – Неужто прощения за что-то вымалива… Неожиданно мир в глазах Накахары устремился вниз, а через секунду он понял, что лежит на середине кровати. -Эй, ты чего тво… Чуя почувствовал, как к его губам прижались горячие губы альфы, а через секунду в его рот бесцеремонно проник язык, который своим жаром обжигал всё чего касался, овладевая языком рыжика. Накахара хотел оттолкнуть эту охреневшую скотину, но к своему ужасу понял, что его запястья кандалами сковали ладони Дазая, а ноги Чуя не мог даже раздвинуть из-за сдавивших их коленей. Пока узник в попытках освободиться, будто бился в конвульсиях, Осаму всё сильнее вжимал рыжика в кровать. Окончательно вышедший из себя Чуя со всей яростью укусил наглый язык. От резкой боли Дазай ослабил хватку, из-за чего Чуя, освободив ноги, от всей души ударил паршивца в живот. От удара, в который Накахара вложил всю свою «симпатию» к происходящему, Осаму отлетел на несколько метром. -Эй, ты, ёбучая мразь – закипая, прорычал Чуя, приподнимаясь на локтях – Что за хуйню ты, блять, со мной творишь? – сплюнув кровь и начав поправлять кардиган, парень продолжил – Готовься, сучара, я тебе сейчас такую смачную трёпку устро… Остолбеневший Чуя устремил свои ошарашенные глаза вперёд, хотя в этих глазах можно было разглядеть скорее испуг, нежели удивление. Причиной этого был медленно поднимающийся Дазай, а точнее неотрывно смотрящие на рыжика глаза, которые светились во мраке кровавым светом, подобно глазам оголодавшего хищника. Накахару, ощутившего на себе этот взгляд, охватил страх и желание или убежать, или спрятаться от этого голодного зверя, готового в любую секунду сожрать трясущуюся добычу. Чуе казалось, что стоит этому зверю сдвинуться хоть на йоту, и он рванёт к единственному возможному выходу из этой ловушки – окну, и парню было совершенно наплевать на каком эта грёбанная квартира этаже, куда угодно, лишь бы подальше от этого монстра. Внезапно Осаму пошатнулся, и Накахара приготовился сигануть в окно. -Бе…ги – произнёс Дазай еле слышимым хриплым голосом. От неожиданности парень прервал свой побег и, медленно садясь на край кровати, настороженно наблюдал за сжавшимся альфой. В глазах, что исподлобья смотрели на испуганного Чую, уже не было того безумия, что горело в них пару мгновений назад. Сейчас в этих глазах можно было разглядеть лишь боль и волнение. -Пока…я ещё…хоть немного…контролирую себя…беги – словно борясь с чем-то, он сжался ещё сильнее, отходя в сторону. -Этот ублюдок, защитить меня что ли пытается? – осознание ущемляющего его гордыню факта взбесило Накахару, и он загорелся желанием вмазать этому горе защитнику. -Идиот…хули…ты ещё, блять…здесь! – рявкнул Дазай так громко, как смог, после чего чуть не упал. -А с какого эта перепугу, я должен тебя, нахуй, слушаться?! – надменно прорычал Чуя – Я что, какая-то дрессированная, блять, шавка, чтоб по первой же команде повиноваться!? -Накахара!!! – рыкнул Дазай, облокотившись одной рукой на барную стойку. После этого Осаму сжался ещё сильнее, словно туже затягивая цепи, сковывавшие взятого под контроль зверя. -Что? Накахара? С какого это ты меня по фамилии назвал? Чуя несколько секунд ошарашенным взглядом смотрел на тяжело дышавшего Дазая, весь вид которого говорил о мучающей шатена боли и о тяжести сражения внутри него. Этот грёбанный суицидник никогда не звал напарника по фамилии, а все возмущения и угрозы прикончить если тот не перестанет фамильярничать, Осаму пропускал мимо ушей, всё больше коверкая имя напарника. И после всех тщетных попыток, он просто берёт и называет Чую по фамилии, просто так, без всяких пререканий и увиливаний, просто берёт и произносит вместо имени столь долгожданную фамилию. Но, к удивлению Накахары, вместо ожидаемого удовлетворения, он ощутил ужас, подобный тому, который испытывает боящийся грозы человек, услышав раскаты грома. -А? Что? С какого это, блять, перепугу я испугался слов этого ублюдка? – подумал Чуя, злясь на самого себя за столь постыдное чувство. Накахара не отрывал своего озлобленного взгляда от Дазая, который периодически укоризненно смотрел на остолбеневшего парня. С каждым взглядом в глазах Осаму всё ярче разгорался огонёк пламяни былого безумства. Заметивший это Чуя неожиданно для себя понял, что его снова охватывает страх быть съеденным тем, кого так отчаянно пытается сдержать ненавистный ему Дазай. -Да пошло оно всё нахуй!!! Рыжик рванул к выходу, но всего через пару шагов он почувствовал резкий запах хвои. Обессиленно рухнув, парень уперся одним коленом в чёрный паркет, чтобы окончательно не расплыться по полу. -Да что за ёбаная сука!? Внезапно воздух вокруг Накахары раскалился, обжигая своим жаром кожу парня. -Блять! Срать на всё это! Чёртовы ноги встали, нахуй, и пошли! Ааа, твою мать!!! При попытке встать у Чуи резко потемнело в глазах от пронзившей его живот боли. -Хочу альфу. Хочу, семя альфы. Ворвавшиеся в голову слова ошарашили Накахару до испуганной дрожи в коленях. -Что это за хуйня? Слова сказаны моим голосом, но о таком я бы в самом страшном сне не подумал. Ебать, и почему мне кажется, что тот альфа – это Дазай? Да что сегодня творится!? Ещё температура снова подскочила! Как же жарко! Хуже, чем, блять, в Сахаре. Так, ладно, сейчас-то я точно слиняю отсюда. И раз, два… -Чуя – дрожащий голос послышался со стороны Дазая – Почему…запах усилился? -Да мне то, нахуй, откуда знать! Это ведь ты у нас альфа, чувствующий все эти ферамоны, менамоны! А я простой истинный бета, ничего не понима…ющий…в э…том. Осаму, к которому повернулся Чуя, стоял прямо, из-за чего парень вздохнул с облегчением, подумав, что вся это чертовщина закончилась. Превозмогая боль рыжик начал медленно подниматься. -Теперь я, походу, понял, что значит «Затишье перед бурей» – нервно улыбнувшись, произнёс Чуя, посмотрев на тихо стоящего альфу. Несмотря на спокойное выражение лица Дазая, его глаза светились от безумия хищного зверя, который так желал сожрать трясущуюся перед ним лань. -Эй, грёбанный Дазай! – какими бы оскорбительными прозвищами Накахара не звал застывшего альфу, тот всё так же продолжал неподвижно стоять, пожирая Чую голодным взглядом - Ааа, да и хуй с тобой! Я сваливаю! Почему это дверь вправо улетела!? Не успевшего сделать и шагу Накахару резко припечатали к стене. Прикованный ладонями к стене парень медленно поднимал ошарашенный взгляд, пока не встретился с парой глаз, горящих страстью. -А я ведь говорил тебе бежать – произнёс томным голосом Осаму, немного отстранившись от Чуи, от чего тот смог рассмотреть пылающее лицо альфы.