Ничего сверхъестественного

Сёмку - кто бы мог подумать? - неожиданно понесло поступать в педагогический. После его выходки с томским тракторомоторным училищем Семёна, конечно, сперва никто всерьез не воспринял. Ну где Сёмка Калашников и где пединститут? Но фирменное упрямство братьев никто не отменял, и Сёмка, упершись рогами в землю, стоял на своем: будет педагогом, чувствует призвание, не отговаривайте его, не надо... Мария Семёновна, сама всю жизнь протрубившая на ниве образования, и не понаслышке знавшая все сложности и подводные камни этой профессии, в конце концов сдалась первой, но только поставив одно условие... Иван же Геннадьевич долго еще фыркал и допытывался у младшего, хочет ли тот быть трудовиком и всю жизнь учить бестолковых школьников сколачивать табуретки? Или физруком и всю жизнь смотреть, как дети не умеют прыгать через козла и лезть вверх по канату? Сёмка, единожды объявив, что будет он историком, ни больше, но и ни меньше, на подколки хладнокровно не реагировал, и бате в конце концов надоело. А Димка... А что, Димка? Ему главное было, что брат рядом, а там хоть педагогом, хоть историком, хоть артистом кордебалета пусть будет. К счастью, пединституты имелись поблизости, даже несколько, на выбор, а в кордебалет Сёмка и сам не рвался. Зависимость Димки от брата и в самом деле сделалась несколько патологической с тех самых пор, как он умер и воскрес. То ли старший так и не справился до конца с моральной травмой. Но тут, пожалуй, ни один психотерапевт ему бы и не помог. А может, Сёмка нужен был ему в том числе как свидетель выпавших из памяти событий, небольшого, но тревожащего пробела в его жизни. Но, скорее всего, Димка слишком привык заботиться и переживать о мелком, с самого детства. И пусть теперь мелкий ростом даже выше самого Димки, и уже не раз показал, что и себя в обиду не даст, и защитить способен мощно, он же все равно... младший. А Димка старший. Статус есть статус, и все тут. Условие, которое выставила мать, оказалось даже приятным, особенно для Димки, который был вроде как и ни при чем, а примкнувший. Сёмку отправляли вожатым в лагерь на первую смену, естественно, Димка не мог этого так оставить и потащился следом. - Ну ладно, я себя проверяю, - сказал ему Семён. - Не возникнет ли у меня желания убивать детишек после дня общения с ними. Мама, видимо, этого опасается? А ты то чего? Как верная жена за ссыльным декабристом, ей-богу. - А я на каникулы, - безмятежно ответил Димка. - В деревне поживу, молочка парного попью, здоровье поправлю. После отбоя будем вместе ходить на речку купаться. И нахмурился от внезапно посетившей его мысли: а может, Сёмка после отбоя предпочтет проводить время с какой-нибудь хорошенькой вожатой, с которой в лагере и познакомится, а с не поднадоевшим старшим братом? Однако Дмитрий Калашников как-то привык решать проблемы по мере их поступления, не предвосхищая события и, тем более, не создавая себе проблем из того, что пока не случилось. Эта, несвойственная ему, мнительность, видать на нервной почве вылезла. Нет, срочно, в деревню, к тетке, в глушь, в Саратов - поправлять молоком и чистым воздухом пошатнувшееся здоровье. И даром, что Загорка недалеко от деревни ушла, Димка поедет в Красные Ключи - название то какое, а? - вместе с Семёном. Деревня Красные Ключи и пионерский лагерь "Солнечный" имели к друг другу весьма опосредованное отношение, так как находились далековато друг от друга. Просто ближе к "Солнечному" ничего не было. Не беда, Димка раздобыл у одного из селян велик на прокат, что давало широкие возможности передвижения по окрестным полям и лесам. Будто самый настоящий "городской", дорвавшийся до радостей дачно-сельской жизни, Димка снял комнату у приличной семьи, поставил Волжанку на прикол, отдыхать, и колесил на велике. В основном, конечно, гонял к брату, в лагерь. Но с ним было не так уж и весело, как могло показаться. Сёмка неожиданно очень ответственно отнесся к своим новым обязанностям, развлекая подопечный отряд, присматривая за неугомонными подростками. И у него получалось! Как-то так вышло, что через неделю в него повлюблялись все девчонки и зауважали пацаны. Сёмка с ними и пел, и плясал, и флажками махал. Его отряд то проводил викторину, то готовился к «Зарнице», то побеждал на конкурсе строя и песни. Димка вовсе не ожидал такого задора от своего флегматичного и немногословного братишки, и сперва был немало удивлен, но после попривык. *** - Сёмыч, погнали на речку, жарко, - ныл Димка, прикатив в лагерь к тихому часу. – А Леночка за твоими пионерами и школьниками присмотрит. Да они дрыхнуть будут, ничего не случится! Еленой звали вторую вожатую в отряде, так сказать, коллегу Сёмки. Это была симпатичная, тихая и покладистая девушка, и с Семёном они сразу спелись - в плане работы. А вот, вопреки опасениям Димки, никаких личных отношений Семён не завел и, кажется, не собирался. После отбоя вожатые, чего греха таить, или пили или парочками разбредались, понятно зачем. Пить в этой компании Сёмке было неинтересно, а парочки стихийно самообразовывались как раз там, за культурным досугом. - Спят они, как же, - усмехнулся Сёмка. - Держи карман шире. Хорошо, если хоть в корпусе тихо сидят. - Леночка, - Димка решил действовать иначе и обратился к девушке. - Посидишь с милыми карапузами? Мы до речки и обратно. А я тебе земляники из леса принесу. - Езжайте уж, - сжалилась над великовозрастными оболтусами добрая Лена. - Видишь, Сёмыч, поехали, поехали... - В поле в такую жару наверняка Полуденница, - предположил поднаторевший в фольклоре Сёмка. - А мы на поле не сунемся, проедем по опушке леса, - ответил находчивый Димка. - Только панамку надеть не забудь. - Сам ходи в панамке, - надулся Сёмка на ржущего над ним брата. Покатили по тропинке вдоль леса, оба без панамок. Как же хорошо было! Теплый лёгкий ветерок нес с поля запахи нагретого на солнце разнотравья. Бодро, наперебой щебетали птицы. Шелестящий листвой лес дарил приятную кружевную тень. Портили этот праздник тепла, лета и жизни только кусачие крылатые твари, то и дело норовившие намертво впиваться в неожиданных и таких аппетитных путешественников. - Тьху ты! - Димка с досадой прихлопнул на шее очередного кровопийцу и тут же снова схватился за руль велосипеда. - Натуральные упыри. - А ты их серебряной пулей, - поддел брата Сёмка, который, впрочем, тоже страдал от излишне пристального внимания кусак. У реки упырей не было - те предпочитали приятную прохладу леса, а не палящее солнце. Братья побросали велики и наперегонки, сбрасывая на ходу одежду, ломанулись к манящей прохладой воде. - Стой! - вдруг резко затормозил Димка. - Что такое? - остановился и Сёмка. - Смотри, шмотки чьи-то лежат... С одной стороны, ну, лежат шмотки, и что такого? Река небось не купленная, любой плавать может. С другой - здесь, именно на этом месте, вообще мало кто купался. От Красных Ключей далеко, пешком не дойти. А вот велика, на котором мог бы приехать неизвестный купальщик, не было. Были неаккуратно брошенные в траву шорты, светлая футболка, ребячьи сандалии и - неожиданно - массивные, солидные командирские часы. Сёмка нахмурился и принялся оглядывать реку, прикрыв над глазами ладонью, как козырьком. Пацан, судя по одежде, был явно не деревенский, стало быть, либо из городских, гостивших в Ключах, либо из лагеря сбежал. И этот вопрос следовало немедленно выяснить. - Как есть, утоп, - севшим голосом озвучил Димка неутешительный вывод. И Сёмка склонен был с ним согласиться. Но тут послышался плеск, и из-за зарослей рогоза поплыла к берегу голова. То есть не сама по себе, конечно, просто над поверхностью воды была видна лишь голова плывущего мальчишки. Братья почти синхронно облегчённо выдохнули. Пацан подрулил ближе к берегу, но выходить не стал, так и завис по плечи в воде, настороженно глядя на Калашниковых. Сёмка, как ни вглядывался, не узнавал в нем ни одного из вверенных лагерю «Солнечный» детишек. Пока братья пялились, пацан обхватил себя ладонями за плечи и, не удержавшись, застучал зубами. - Выходи, - отмер Димка. - Не бойся, мы не маньяки какие. Но мальчишка в ответ на это любезное приглашение только головой покачал. Молча. "Без труселей поди купается, вот и стесняется вылезти при посторонних, хоть околел совсем в воде" - осенило Семёна, и он толкнул Димку в бок. - Мы отойдем и отвернемся, - принял посыл догадливый Димка. - Выходи, одевайся. Верные своему слову, Калашниковы вернулись к великам и стояли, прислушиваясь: плеск воды (это пацан выбрался на берег), шуршание травы (шлепает к своим шмоткам), тихое шебуршание (одевается). - Чувствую себя идиотом, - едва слышно поведал Димка брату. - Все, можете поворачиваться, - сказал мальчишка. Почувствовав себя ещё более глупо, Димка обернулся, Сёмка следом. Пацан был совершенно обычный, невысокий, тощенький. Правда, судя по печальной мордочке с выразительными болотно-зелеными глазами, лет ему было побольше, чем казалось на первый взгляд. Класс восьмой-девятый, пожалуй - как определил поднаторевший в детском вопросе Сёмка. Мокрые волосы облепляли голову и уши, с них капало на шею, за воротник. В общем, ничего запоминающегося, разве что бледноват для школьника на летнем отдыхе. - Ты откуда? - спросил Сёмка. - Оттуда, - мальчишка махнул рукой в неопределенном направлении. По мнению Димки, там не было ничего: ни деревни, ни лагеря, один сплошной лес и река. С другой стороны, что мы знаем о географическом кретинизме? Пацан в целом имел право не очень ориентироваться на местности. - Ну, хорошо, - зашёл с другого фланга Семён. - Ты не из лагеря? Мало ли, вдруг это их подопечный, а Сёмка просто не узнал - пацан был действительно не слишком запоминающимся, кажется. Но мальчик отрицательно покачал головой. - Ты здесь один? Согласный кивок. - А имя у тебя есть? - совсем не уверенный в возможности ответа, спросил Семён. - Данила, - опустив голову, пробормотал пацан. - Вот это другое дело, - обрадовался Димка и полез знакомится. - Меня Димоном звать - Семён, - представился Сёмка. И оба протянули пацану ладони, как взрослому. Данила без энтузиазма, по очереди пожал братьям руки. Ладошка у него была мокрая и ледяная - закономерно в принципе. А на левом запястье уже болтались те самые часы, явно слишком здоровые для подростковой руки. Но дальше опять повисла неловкость. С одной стороны, вроде бы поводов длить знакомство не было, с другой... как-то безответственно было отпускать мальчишку топать на все четыре стороны посреди огромного безлюдья. Неправильно это было. - Вы же плавать хотели? - угадал пацан. - Идите, я здесь посижу, погреюсь. Велики посторожу. Братья радостно закивали, не въехав только, от кого стоило охранять велосипеды. И с удовольствием устремились в прохладные объятия речной заводи. Нырять, плавать на перегонки и лениво покачиваться на воде, еле шевеля конечностями, вдоволь не получилось - тихий час не резиновый, Семёну пора было возвращаться в лагерь. Данила сидел на берегу, обхватив колени руками. Он просох и явно согрелся, и стало видно, что никакой он не невзрачный, а очень даже симпатичный мальчишка: изящные черты лица, светлые волнистые волосы, печальный, светлый взгляд, тонкая кость, музыкальные пальцы. Ну, чисто ангелочек. Такого легко представить в отлаженном костюме со скрипочкой, получающим какой-нибудь гранд приз на конкурсе юных гениев, а не в мятой футболке, зазелененных травой шортах, с растрепанными волосами и покоцаными коленками. - Слушай, нам пора, - неловко сообщил Димка, натягивая штаны прямо поверх мокрых трусов. - Хочешь, я тебя на велике увезу? Куда тебе? - Не нужно, - безмятежно отозвался Данила. - Мне недалеко, сам дойду. Никакого "недалека", чтобы вот так запросто дойти, здесь не было. Пацан явно просто не хотел принимать чужую помощь. Гордый. - Тогда держи, - Димка вынул из кармана слегка помятую, но все ещё аппетитную краюшку, завернутую в салфетку. Себе брал перекусить, да он то потерпит, а мальчонка вон, наплескался, замерз, а ему ещё шагать и шагать - подкрепиться просто необходимо. - Мне? - почему-то очень удивился Данила, принимая хлеб. - Спасибо тогда. Он задумался о чем-то, покусывая ноготь на мизинце. Братья одевались, шнуровали кеды, взнуздывали велики. Ехать предстояло быстро. Ведь Димка обещал ещё земляники в лесу набрать. - Знаете, что? - решился Данила. Приходите сегодня вечером сюда же. Я вам кое-что покажу. - Нуууу... - засомневался Сёмка. - Придем, - решительно отозвался Димка. Это Сёмке "нуууу", а ему этот неспешный деревенский отдых уже поперек горла. Скучно. Решительно нечем заняться, кроме вылазок с Семёном и сельской дискотеки. Ну, так сегодня ещё не пятница, до дискотеки далеко. Что бы ни предлагал пацан, Димка был за любой кипеш. - Тогда до вечера, - светло улыбнулся Данила. - Бывай, пацан.