Иногда мечты сбываются

Всю ночь Питер болтался между сном и реальностью. Только ему удавалось заснуть, что-либо внутри загоралось и мальчик вскакивал. От движений становилось ещё больнее, он ложился обратно, восстанавливая рваное дыхание. Спина касалась такой горячей постели, раны и синяки напоминали о себе. Каждый раз, когда Питер хотел встать, сдавленный кашель силился выбраться наружу. Мальчик с большим трудом, изгибая руки и ноги в неестественное состояние, утыкался лицом в подушку. Изо рта стекали струйки крови, противный железный привкус разжигал огонь внутри. Несмотря на это лицо было покрыто маской холодного пота. Сердце бешено выскакивало, являя мутному взору мальчика небольшой синий бугорок на худом теле. Да, мальчик был настолько худым, что можно было увидеть, как бьется сердце. Когда оно успокаивалось, липкий страх покрывал холодным потом спину, раны щипали, Питер испуганно дышал, быстро-быстро, чтобы вернуть ритм. Мальчику не хотелось умирать, хотелось вернуться в кафе, снова видеть улыбки людей, которым он желает хорошего дня. Кафе... Разве сможет Питер улыбаться теперь, когда его лицо украшено кровавой паутиной? Разве сможет он поднимать руки с подносом вверх, устраивать вечеринки с Димой, драться подушками с девчонками? А бежать домой, получая обалденный выброс адреналина и порывы прохладного вечернего ветра? Сейчас Питер не уверен, что сможет даже встать с кровати. А ведь завтра у него ещё одна смена, значит, нужно быть в форме. У него контракт, на него надеятся. Мальчик сжал кулаки, пальцы левой руки не слушались. Неужели перелом?! Питер испуганно замахал рукой, кисть непроизвольно болталась в воздухе. -больно - выдохнул Питер. Воздух стал таким горячим. - же.. Железный человек - из-за отсутствия зубов говорить было трудно. - почему... Так больно? - мальчик повернулся на бок, синяки на груди чесались. - нужно.. Встать. Питер опустил руку на пол, попытался опереться на неё. Потом спустил ногу, она с грохотом упала на паркет. Мальчик начал перекладывать другую руку, одеяло заскользило по пустому матрацу, он успел только испуганно ахнуть. Время замедлилось, он успел увидеть паука под кроватью, железного человека, упавшего быстрее, а потом ворс ковра, лежащего рядом. Израненная туша упала на пол, мальчик закричал. Он повернулся на спину, ребёнку показалось, его тело искривилось. Глаза защипало, мальчик вообще перестал видеть. Он снова испуганно закричал, хотелось рыдать. Воды в организме не хватало, заплакать не получилось. Во рту пересохло, Питер, как рыба, безмолвно глотал воздух. -железный... Человек - слезы сами потекли из глаз, как бы он не старался их сдерживать. - мне... Страшно. Я ничего не вижу! - мальчик слегка поднял голову, уронил её обратно. Паника подкатывала к горлу, Питер думал, его сейчас стошнит. - нет, я... Я хочу жить! Мама, пожалуйста... А-а-а... - он стучал кулаками по полу, чувствую, как расползаются новые синяки. Мальчик катался по полу, было мокро, холодно и страшно. Он стал задыхаться, остановился. - дима... Дима, пожалуйста - он до крови закусил губу. Из-за истерики он не слышал шагов в соседней комнате. - Че ты опять орёшь?! Три часа ночи, папе вставать через час, а ты орёшь! - мама. Она встала над кроватью, закинула на неё железного человека. - мам. Мне.... Я... Я умру, мам? Мне страшно, мама, я не могу! - Питер завыл. -заткнись - мама влепила ему пощёчину, зевнула. - кому ты нужен, умрёшь так умрёшь. Ты это заслужил. -мама - Питер душился слезами, махал руками и ногами. - я сказала успокойся - она сжала зубы и ударила мальчика носком тапка. - мам-ма - мальчик взвизгнул. - что, мама? Непонятливое создание! - мама сняла тапок, замахнулась. Удар. Второй. Третий. Питер кричит, извивается. Подошва сильно ранит лицо, паутинка разрывается, на тапке остаётся кровь. - чмо неблагодарное! - сильный удар, мальчик задыхается. - мы столько для тебя делаем, столько денег убиваем на твоё жалкое существование! Я ночами не спала, думаешь, легко девять месяцев проходить с животом? - но ты же... Опять - мальчик смог сделать большой вдох, замолчал. Из-за долгого отсутствия кислорода голова начала кружиться. - почему, почему ты такой!? Твоя сестрёнка не будет такой эгоисткой, как ты - она ударила мальчика последний раз, пошла обратно в комнату в одном тапке. Второй угрожающе лежал возле Питера. Он повернулся, боль почти не чувствовалась. Только движения внутри стали чётче. Мальчик сфокусировал взгляд на тапке, утер слезы. Было очень холодно, поэтому он потянулся за одеялом. Кровь текла ручьями, кружилась голова. - зато не больно - прошептал мальчик, переводя взгляд на железного человека. Снова на тапок. Он притянул одеяло ближе, обнял его. - железный человек - он засмеялся, стал душить себя одеялом. - зачем, зачем мне вообще жить. Мама права, я никому не нужен. Мама всегда права - Питеру стало до боли смешно. Он плакал и смеялся, из носа пошла кровь. Это сильнее рассмешило Питера, он по - пластунски дополз до двери и пару раз толкнул её. Она поддалась, и Питер попытался встать. Пару раз он цеплялся за одеяло, ронял голову на холодную плитку, держался за живот, болящий от приступов смеха. - я ненормальный.... Я ненормальный! - он стал получать удовольствие от движения, захотелось быстрее встать. Мальчик сел по - турецки, потом схватился за ручку двери, потянулся. - больно... Мне больно! - всплеск смеха. Он оперся об стену, пошёл к ванной, сползая все ниже и ниже. Он добрался до выключателя, включил свет. - не люблю паутину - он открыл кран, чуть не сполз под раковину. Свет резал глаза, мальчик видел в зеркале сплошное красное пятно. Тогда он намочил ладонь, ударил себя по лицу. -жарко - простонал он и стащил кофту, потом майку. Теперь Питер отчётливо видел кроваво-грязные разводы на светлой одежде. Одни появились ещё утром, другие совсем недавно. Некоторое были совсем свежие, ещё влажные. Питер провел рукой по ребрам, втянулся, в зеркале стали видны смещения. Раны кровоточили, алые струи стекали на пол. Сил на уборку у ребёнка не было, поэтому он залез в ванну. Она была очень скользкой и высокой, поэтому мальчик растянулся на дне. Пару минут он просто лежал, привыкал к яркому свету. Когда очертания предметов перестали расплываться, он привстал на локтях, включил душ. Вода, едва выше температуры тела, мощной струёй обжигала кожу. Питер даже не пытался что-то изменить. Хотелось тепла, пусть даже оно и приносит боль. Мальчик наблюдал за "кровавым фонтаном" и улыбался. Хотелось смеяться, появилось ужасно много энергии. "сейчас бы на пробежку" подумал Питер, но решил ограничиться приближением к душевой лейке. Он встал и подставил лицо под воду. Мальчика трясло от смены температуры, после лужи он никак не мог согреться. Питер вылил на себя мыло для рук, осторожно растёр. Щиплет конечно, но умирать от заражения крови не хочется, поэтому мальчик быстро смыл с себя раздражитель и почесал затылок, рука влипла в волосы. Чтобы ее освободить, мальчик налил мыло в волосы и очень быстро стал выпутывать руку. Питер терзал себя, пока красная пена не сменилась прозрачной водой. Он выключил кран и снова почувствовал холод. Мальчик выскочил из ванной и побежал в свою комнату. К черту боль, к черту кровь, к черту травмы. Питер хочет согреться, поэтому натягивает длинную красно - жёлтую пижаму и укутался в одеяло. Едва голова коснулась подушки, глаза закрылись и отказывались открываться. Мальчик нащупал на полу железного человека, прижал, чтобы было теплее. -знаешь, у меня столько энергии - он зевнул, рана на лице открылась. - как думаешь, я смогу завтра пойти на работу? - ещё раз зевнул - я могу. Я должен... - мальчик открыл глаза. Зрачки сами собой поползли вверх, ребёнок услышал какую - то индийскую музыку. Он хотел повернуть голову и проверить, неужели отец уже встал и включил телевизор, но перед глазами промелькнула жёлтая полоска, тело стало тяжёлым. Мальчику было страшно, но он не придумал ничего лучше, чем закрыть глаза. Питер отключился на целые сутки. Мальчик проснулся от сильного зуда. Ребра стали заживать, отчего невыносимо чесались. Питер открыл глаза, испуганно вскочил. - сколько? - хрипло закричал он и закашлял. Он схватил будильник со стола, протер глаза. - моя смена заканчивается через пол часа! Я должен, я должен... - Питер вспомнил, что сегодня воскресенье и зажал рот руками. Он глянул на опухшие после вчерашнего ноги и подошёл к шкафу. На смену он не успеет, а написать заявление за свой счет может. Мальчик нашёл широкие синие штаны, которые сможет надеть без боли и залез в пододеяльник. Он взял 30 долларов, последнее, что не забрали родители, и надел широкую черную кофту. Он натянул капюшон на лицо, прикрывая синяки и надел медицинскую маску. Мальчик глянул в зеркало, вроде ничего не видно, кроме ровного маленького носа. Питер снял обмундирование с лица, вышел в коридор. - мам, я гулять - протянул он и остановился. Почему никто не отвечает, почему мама не возмущается по поводу хриплого голоса? Питер побежал обратно в комнату, глянул в окно. Машины нет, значит, они уехали, скорее всего, на очередную закупку. "Вот теперь - то отец и поймёт, как дорого стоят кукурузные палочки" - подумал мальчик, спокойно шагая по улице. Торопиться ему некуда, бежать, в прямом смысле, нечем. Слишком больно. Он все время поправлял волосы, стараясь прикрыть опухший глаз. На улице было слишком мало прохожих для выходного дня, поэтому мальчик немного расслабился и вышел на главную улицу. Питер и сам не заметил, как оказался возле кафе. Он постоял возле стеклянной двери, понаблюдал за детьми в игровой комнате. Если он войдёт, сильно ли их напугает? Может и не напугает, но внимание привлечёт. Мимо прошла Камилла, мельком посмотрела на мальчика. Он заметил это и побежал к служебному входу. Войдя внутрь он очень обрадовался, что свет выключен. Питер подошёл к своему шкафчику, за время работы здесь он выучил каждый сантиметр, поэтому легко ориентировался в темноте, достал все вещи, снял вешалку с чистым костюмом и отнёс её в общий шкаф. Он также нашёл вторую пару каждому разноцветному тапочку и оставил в ящике. Глаза привыкли к темноте, мальчик осмотрел помещение. Всё было так же, как когда он убегал в последний раз, и все останется. Кроме Питера. Он заметил в углу комнаты подушку. Ту самую, которую запустил в него Дима. Он осторожно подошёл, все - таки нога давала о себе знать, зацепился за что-то,приземлится прямо на подушку. Мальчик зажмурился, готовясь к удару затылком и боли, но ничего не почувствовал. - не зря обезболивающие выпил - прошептал он и закинул руку в волосы. Питер пару раз провел по голове, но то и дело натыкался на что - то тёплое и гладкое. - осторожно, малыш - голос. Тёплый, знакомый голос и мурашки по телу. Снова хочется смеяться, но не так, как ночью. Питер решился открыть глаза и широко улыбнулся. Раны на лице открылись и мальчик стал похож на вампира. Щёлкнул свет, он снова закрыл глаза. -Дима... Выключи - он застонал, Дима ахнул. -Питер... Питер, это все - парень осторожно дотронулся до лица ребёнка, провел по шее и дошёл до опухшей ноги - откуда, Питер? Мальчик сжался. В прошлый раз этот вопрос ни к чему хорошему не привёл. Дима грустно улыбнулся, сел на пол. Питер подвинулся, хлопая по подушке полуживой, синей от холода и побоев рукой. Парень аккуратно взял эту руку в свою, стал медленно растирать. - больно? - он обеспокоенно взглянул на мальчика, тот закусил губу. - прости, я не хотел - Дима подполз к шкафу, достал аптечку. - ты обрабатывал раны? Как ты их получил? Это ещё с вечеринки или вчерашние? - мальчик зажал виски, пытаясь что-то выловить из слов парня. Тот осторожно дотрагивался до синего лица. От тепла Питера трясло, Дима не мог нормально обработать раны и заклеить, а некоторые забинтовать. - они не скоро заживут - грустно сказал он. - почему... Ты не работаешь? Сегодня вроде как наша смена - мальчик наконец пришёл в себя, привык к теплу. Дома морально больно, там не получается согреться. В кафе тоже стало прохладнее, хотя на улице тепло. А скоро начнётся школа, будет холодно... Точно. Школа. Не может же Питер идти в школу в таком виде. На восстановление нужно недели две, а то и три, а это значит, что до школы нет смысла работать. И во время неё тоже: зимой должна родиться его маленькая сестра. - наша смена была вчера - Дима обеими руками дотронулся щёк мальчика. - тебе холодно? - он прижался ближе, Питеру захотелось стать с Димой одним целым. В тонкой футболке и темно - синих джинсах он был таким простым и тёплым. - а... Какой сегодня день? - Питер растерянно похлопал глазами, будто впервые видит комнату. - понедельник - Дима заставил мальчика пересесть к нему на колени, осмотрел увечья на голове. - 12 августа - задумчиво добавил он. -что? - Питер глухо закашлялся, так паршиво было говорить. - ты... Ошибаешься. Вчера же... Только десятое. - нет, Питер, пришло два дня, как мы не виделись - в комнату зашла Алина, она скинула тапки и кивнула на часы. - а ты почему не в форме? - один тапок полетел в Диму, тот отпустил Питера и встал. - не видишь, я занят? - он кивнул на мальчика. - Питер, кто это тебя так - Алина побежала к нему, прямо в форме приземлились рядом с подушкой, осмотрел фингал под глазом, дотронулась пальцем. - я.... Все расскажу. Только... Посетителей больше нет? - нет пока - Алина переоделась в джинсы и толстовку. - тогда... Камилла здесь? Соберите всех, пожалуйста, в кабинете Лэй.. Мисс Лэйвей. Я должен кое - что рассказать. - Питер встал, опираясь на Диму, медленно пошёл в сторону кабинета администратора. Он мельком глянул на поваров, они его не заметили даже, настолько заняты. Все вокруг с наслаждением работали, и только Питер по своей же неосторожности пропустил две смены. Мальчик остановился у двери. Нажать на ручку или нет? Во всяком случае, пути назад нет, чтобы это понять, нужно посмотреть в зеркало. Всё - таки он безрассудный ребёнок, который не может работать. Он стучит, заходит внутрь. Лэйви что - то увлечённо пишет, даже не открывает взгляд от бумаг. Питер молча закрывает дверь, подходит к огромному столу. - мисс Лэйвей, я хочу написать заявление на увольнение - он стягивает капюшон и откидывает чёлку. Девушка поднимает голову, тут же изменяется в лице. - Питер... Я... - она отодвигает бумаги, встаёт с места. - ты уверен? Мы можем предоставить тебе оплачиваемый отпуск. Тебе не обязательно уходить. - Питер отрицательно кивает головой. - я не могу по - другому. Решение принято. Механизм запущен. Простите, мисс. - он виновато опускает голову, Энн протягивает ему ручку и лист бумаги. - ты не виноват... Я уверена,то несчастный случай - она подходит к Питеру, обнимает. Раздаётся стук в дверь. - Лэйви, Питер хотел нас видеть- Дима раскрывает дверь на полную. Свет и вывески в игровой и столовой не горят, табличка перевернула в "закрытое" состояние. -да - Питер откладывает бумагу с подписью и датой. В комнату заходят девочки, сочувствующе смотрят на него. - на самом деле, мне немного меньше, чем вы думаете. Вчера... - мальчик запнулся. - позавчера мне исполнилось 8 лет... - мальчик смотрит на взрослых, на их лице читался шок с ужасом. - простите, я... - по лицу стекают слезы, говорить становится невыносимо. Питер кашляет. - мне нужны были деньги. Было много свободного времени и я пошёл зарабатывать. Подделал документы. Только год рождения. Простите мисс, у вас наверняка будут проблемы - Энн вытирает слезу, Питер делает поклон. Слезы падают на плитку, отпрыгивают на ноги. - я хотел сказать спасибо за эти два месяца. Я никогда не забуду это место. Но никогда не смогу вернуться - все подошли к Питеру, стали в круг. Он стал сужаться, Питер оказался в крепких объятьях. - спасибо вам. - он громко всхлипнул, зарыдал. - не переживай... Ты не виноват, малыш - Лэйви забирает бумагу, рвёт её. - не нужно. Не нужно этого всего. - она кидает обрывки в воздух. - я... Должен идти. Мои родители... - Питер всхдиаввает, Дима дает прямо в руки стакан воды. Питер едва не роняет его, но держит себя в руках. Он обнимает парня так сильно, как может со своими "бракованными" руками. - я... Люблю тебя. Как старшего брата. - Дима поднимает его вверх, подходит к Камилле. Питер спускается на пол, обнимает теперь её. - и тебя люблю. Сильно. И тебя - Алина встаёт рядом, плачете. - мисс Лэйвей - он кидается ей в объятия, они долго кружатся вместе. - простите. Спасибо за все. Я... Не достоин этого кафе - с этими словами он отпускает её и отходит. - я должен уйти. Все молча выходят на улицу, ещё раз обнимаются. - приходи просто так - кричат они вместе, когда Питер собирается повернуть. Они машут руками, а мальчик не может поднять свою. Заклинило. - я... Конечно - Питер грустно кивает и долго смотрит на кафе. Он не сможет прийти сюда. Он подвёл их. Подвел! Мальчик не сдерживает слезы. Становится ещё холоднее. Он доходит до своего дома, садится на подоконник. На улице тепло и хорошо, светит солнце, дует лёгкий ветерок. И хочется радоваться, ведь лето стремительно уходит. Время уносит людей далеко за пределы настоящего. Только вот иногда отпускает. На время или, что хуже, насовсем. Именно время залечивает раны мальчика. Он опять может улыбаться, только шрам под губой немного чешется. Глядя в зеркало на свою улыбку, он вспоминает, как улыбался тогда и улыбались ему в ответ. Улыбка исчезает, появляются слезы. Время сделало Питера плаксивым и пустым. Он ничего не хочет, только если вернуть своё прошлое. Но всем ему запрещает... Снова желтеют листья, снова стоит на улице приятный аромат засохшей листвы. Снова сидит Питер на дереве, думая обо всем на свете. Иногда с дерева, с верхних веток, можно увидеть кафе. Мальчик не хочет о нем думать, но не всегда получается. В такие моменты он бежит домой, где его мама поедет очередную упаковку зефира. Её новая слабость. А скоро женщины в семье будут две, и сладостей придётся покупать в два раза больше. А пока.. Все идёт как обычно. Питер ходит в школу, хорошо учится, шатается по дворам и пропадает на дереве. Мальчик не знает, когда ещё время сыграет с ним плохую шутку. А все это - время. Оно залечило раны, и оно же острым ножом пронзило маленькое чистое сердце. Сказали бы тогда Питеру, что это тоже только временно...