Cold

Юкхэй пристально смотрит на Донхёка, взгляд практически намертво цепляется за него, не выражая ни единой эмоции. Сначала Донхёк порывается задать вопрос снова. Хочет испустить отчаянный крик и узнать, где же всё-таки Марк, показать отправленные сообщения и гробовое молчание в ответ, но сдерживается. Вместо этого Хёк разрывает зрительный контакт и роняет взгляд на стол с по-прежнему полной тарелкой бульона. - Блять, - шёпотом бросает он. – Прости меня, я… я больше не голоден, Юкхэй. Руки старшего судорожно подхватывают тарелку, унося к кухонной раковине. - Всё хорошо, - тёплая улыбка трогает губы, - Обычно я, кхм… готовлю будто на неделю, так что, если захочешь добавки, просто скажи. Не стесняйся, договорились? Донхёк смотрит в пол, прежде чем коротко кивнуть, и поджимает губы, стоит ему заметить до боли стиснутые в кулак пальцы. Эта привычка появилась уже давно, и сейчас парень чувствует, как у него начинает крутить живот от мыслей о Марке. У него пересыхает во рту, а подавляемые слёзы встают поперек горла. - Хочешь… подняться в мою комнату? – аккуратно предлагает Юкхэй, шумно сглатывая, - Там мы можешь спокойно поговорить. Донхёк прикусывает губу, стараясь не переусердствовать, прочищает горло и кивает, следуя за другом. Коридор обклеен яркими стикерами, которых раньше младший не замечал, но сейчас они вызывают улыбку на лице. Он дожидается Юкхэя у двери, пока тот не приходит с парой бутылок воды. Передавая одну из них, старший мягко усмехается и пожимает плечами, замечая, что привлекло внимание Хёка: - Я придумал их, а Марк помог мне с парочкой. Донхёк силится улыбнуться, пытаясь по достоинству оценить проделанную работу, но ему становится хуже от того, насколько они все были близки когда-то, а сейчас он понятия не имеет, что происходит у Марка в жизни. Начинает кружиться голова. Юкхэй прижимается к его спине, обнимая за талию, и резко выдыхает, замечая, что тот начинает падать. - Блять, Донхёк, - шикает парень, поворачиваясь, чтобы открыть дверь. Резкие слова возвращают к реальности, и младший плюхается на край кровати, пока Юкхэй опускается на корточки и укладывает ладони на чужие колени. - Ты что-то ел сегодня, кроме чудесного супа, что я состряпал? – игриво выдает Юкхэй, пытаясь поднять настроение. Донхёк хихикает, накрывая плечи друга, и кивает. - Перекусил в обеденный перерыв. В книжном же сломался кондиционер, поэтому мы понадеялись на вентиляторы, но всё равно было душно. Если честно, я почти не пил весь день. Пока Хёк судорожно лепечет, Юкхэй откручивает крышку бутылки, протягивая её другу, а затем глубоко вдыхает, побуждая того повторить за собой.Они начинают заливисто смеяться. Чуть позже Донхёк набирает воздух полной грудью, чувствуя, как сгусток проходит через тело, причиняя боль напряженным мышцам. Однако, сосредоточившись на своих ощущениях, он постепенно успокаивается и приходит в норму. Физический контакт и забота, которой его окружают, затмевают собой всё, что сейчас существует за пределами этой комнаты, и он отдаётся мягким прикосновениям узловатых пальцев. Старший смачивает губы. - Я скажу тебе то, что знаю сам. – он приподнимает правый уголок рта, не позволяя себе оскал, который прямо сейчас способен сломать друга. – Но не более, Донхёк. Я не он. Колкое ощущение в грудной клетке нарастает, подобно огоньку на конце свечи, хрупкому и трепетному. - Хорошо. Юкхэй забирается на кровать, устраиваясь поудобнее, снимает подвеску с шеи и браслеты с запястий, потягивается под внимательным взглядом Хёка, который, невзирая на неловкость, следит за каждым движением, боясь упустить мельчайшую деталь, и которого распирает от желания услышать о Марке. Старший стучит по покрывалу, приглашая усесться поближе и шепча: - Не хочу, чтобы тебе было некомфортно, забирайся ко мне. Прислоняясь к изголовью кровати, Донхёк соприкасается с крепким плечом подле себя, уносящим его в воспоминания о днях, проведённых в их общежитии – или, вернее, в общежитии Юкхэя. Но хочется верить, что спустя бесчисленные часы, которые они провели под одной крышей, и после множества воспоминаний, достойных однажды очутиться на страницах книги, он может сказать, что это было именно их общежитие, частью которого он сумел стать. - Я буду честен, прошло около двух недель с момента, когда мы последний раз общались. Донхёк сглатывает. Интересно, больно ли Юкхэю так же, как и ему, ведь они были ещё более близкими друзьями. Пламя внутри разгорается, будто старый фитиль заменили новым, распространяя уже другие ощущения, которые пока что невозможно понять. - У Марка проблемы дома, - осторожно начинает Юкхэй. – Я знал, что дела идут не гладко, но и не думал, что всё настолько плохо. Донхёк поджимает губы, ожидая, когда тот продолжит. - Он, кхм… - прерывается парень, - Я не уверен, вернётся ли он на учёбу, но на следующей неделе Марк приедет, чтобы забрать свои вещи. Слова застревают в голове Хёка на добрую минуту, и ему становится плохо от осознания, что Марк вернётся на следующей недели, будет находиться где-то поблизости раньше, чем пролетит календарное лето. Пламя в лёгких становится сильнее, но он продолжает сопротивляться болезненному жару тревоги. - Подожди, - он перебивает, не улавливая смысл ни одной из фраз, последовавших позже. – Что? Юкхэй оглаживает чужие колени. - Да, ты многое не знаешь о нём. Я не имею право рассказывать, но… родители Марка хотят, чтобы он отчислился. - Чёрт возьми, почему? – В груди вспыхивает яростный огонь. - Они считают, что у него там будет больше возможностей, и хотят, чтобы семья сплотилась. Донхёка тянет нервно усмехнуться и выплюнуть колкость, но он не хочет острить. Юкхэй прав, рыжеволосый совершенно не осведомлен в том, что происходит в чужой жизни, и не знает, есть ли у него право вмешиваться. В своё время он довольствовался лишь тем, что тот был рядом, и не надеялся на нечто большее. - Это, - Младшему сложно подобрать правильные слова, - Не знаю, что сказать. Одна мысль о том, что Марк уедет навсегда… Я жутко растерян. Его слова сквозят искренностью. На границе сознания проносится мысль о том, что Марк, возможно, специально не хотел с ним говорить о проблемах в семье, потому что семья Донхёка не… неполная и совсем не напоминает красивый цветущий сад. У него нет ни матери, ни отца, ни сестёр, ни братьев, ни домашних животных. Возможно, Марк думал, что Донхёк не сможет спокойно говорить с ним на эту тему, и предпочитал отмалчиваться. В горле образуется ком, который он сглатывает, со злостью вытирая выступающие слёзы. Он не должен расплакаться сейчас. Не перед Юкхэем. Марк не может так думать. Не глупи, Донхёк. Руки Юкхэя осторожно обвивают его, пальцы аккуратно проходятся по плечу, и он слышит тихий шепот, спрашивающий, можно ли его обнять. Донхёк сдаётся. Ему правда нужны объятия. Прильнув к старшему, он сцепляет руки у бёдер, окунаясь в ощущение крепкой хватки. Даже после долгого расставания Юкхэй помнит, насколько ему важны касания. До сих пор тот способен четко различать чужие чувства и эмоции. - Я знаю, каково тебе сейчас. Хотя чего это я, на деле и близко предположить не могу. Наверное, проблемы в семье и внезапная новость о том, что Марк на грани отчисления, причиняют тебе много боли, но я рядом. Сдерживая шипение от прокушенной губы, Донхёк изо всех сил держит себя в руках, чтобы не выпрямиться в спине, издавая отчаянный крик. Он скользит по покрывалу, подыскивая более комфортное положение, и подтягивает сползающий рукав. - Юкхэй, - начинает младший, прикусывая кончик языка и не осмеливаясь встретить чужой взгляд. – Я не пытался связаться с тобой. Ты не уступал и тоже не искал встреч. Мы потеряли контакт, и такое иногда… случается. Я погряз в мыслях о Марке, мучился тем, что столько времени от него не было ничего слышно, но потом я испугался, что ты что-то знаешь, но не говоришь, практически убедил себя в том, что вы оба держите рот на замке, скрывая что-то, а позже дошёл до того, что начал подозревать Джено в сговоре с вами, предполагал, что вы общаетесь, и я- - Хэй, притормози, - прерывая бесконечный поток слов, Юкхэй ловит ладонями лицо перед собой, оставляя быстрый поцелуй на макушке. Господи, Донхёка окружают руки, дарящие спокойствие. Отголоски вины проникают в сердце вместе с мыслями о том, как странно он себя ведёт на протяжении лета, но в глазах старшего нет ни недовольства, ни разочарования, тот, напротив, утягивает в более крепкие объятия. Под прикрытыми глазами Хёка проносятся воспоминания о том, как мама постоянно говорила ему не спешить объясняться и, особенно, извиняться, не подумав, ведь те, кто действительно тобой дорожит, как бы ни были заняты, будут ждать столько, сколько тебе потребуется, не подгоняя и внимая каждому слову. И он вдруг осознает, что Юкхэй именно тот человек, который, возможно, действительно хочет его выслушать, проявляя подлинное уважение к чужим переживаниям. - Донхёк, - зовёт старший, потянувшись пальцами к хрупкой спине и оставляя нежные касания, преобразующие вспыхнувший жар в нечто более мягкое и спокойное. – Когда Марк узнал, он был очень подавлен. На эмоциях набирал мой номер каждую ночь, потому что не знал, как ему поступить. В одну из первых он напился в слюни со своими старыми друзьями, рыдал мне в трубку и сказал отправить все оставшиеся здесь вещи. Между сведёнными бровями Донхёка пролегает глубокая складка, пока он тяжело сглатывает. - У него был разговор с родителями, в котором он пытался поделиться тем, как прошёл учебный год, что хорошего произошло, но они давили на него, не давая вставить слово, говорили отчислиться, забыть все свои мечты, переехать обратно домой и быть с ними. У него много причин, почему он ведёт себя так, но самая главная заключается в отношениях с семьёй, Хёк, и я не думаю, что буду посвящать тебя в остальные, всё же он сам должен это сделать. - Уверен, он хотел бы, чтобы ты знал, что у него сейчас происходит. Ему пришлось окунуться в работу, изнуряя себя на сменах, потому что родителям он сказал жесткое «нет», заявил, что будет сам оплачивать счета. Естественно, ему нужны деньги, и так как он трудится в поте лица, времени на общение не остаётся. Даже со мной. - Помню, он звонил мне, чтобы сказать, как скучает по тебе и как сильно хочет поговорить. Ты, наверное, задаешься вопросом, почему он не сказал тебе об этом лично, Хёк, но… я не знаю причину. Я не могу залезть к нему в голову, могу только предполагать. – он срывается на нервный смешок. – Марк упоминал, что порывался написать тебе о том, как хочет снова проводить вместе время, встречаться, но неизвестность убивала его, он не знал, точно ли справится со всем, поэтому не решился давать пустых обещаний. Слюна скапливается во рту, Донхёк сглатывает и прочищает горло. - Он мог бы… мог бы сказать об этом, - младший предпринимает попытку прошептать, но голос подводит, раздаётся приглушенным хрипом. - Знаю, детка, знаю. – Донхёк отвечает кивком. - Думаю, я эгоист, - проведя ладонью по лицу, он ломается, позволяя дорожкам слёз скатиться по гладким щекам. Со стороны старшего доносится громкое шиканье. – А вот я так не думаю. Уверен, что у вас обоих были причины, почему всё так получилось. Ты явно не ходил и не мечтал о молчании с его стороны, как и он не хотел, чтобы ситуация вышла из-под контроля, но так сложились обстоятельства… Возможно, что-то заставляет его отталкивать тебя, чтобы не причинить лишней боли. Донхёк кивает ему в плечо, по-прежнему оставаясь в объятиях и принимая утешающие поглаживания. Он надеется облегчить чужие переживания, пытаясь отплатить тем же комфортом. Ведь, несмотря на круговорот мыслей, что вертится сейчас в его голове, он осознает, что другу не менее тяжело, а пьяные телефонные звонки Марка, его отчаянные крики и очевидное желание вернуться на Гавайи скорее всего добавляют камни в горы на плечах, давящие неимоверным весом. - И- Продолжению не суждено прозвучать из-за звонящего телефона младшего. Донхёк моментально напрягается, и непонятно, почему, но в его голову вклинивается мысль, что вызывающим абонентом может оказаться Марк, пытающийся ворваться в их разговор. Если же это окажется правдой, парень просто не выдержит и сорвётся. Хёк знает, что это точно не он, однако глубоко в подсознании навязчивая идея весело танцует, потешаясь над оголенными, как электрический провод, нервами. Увидев на экране мобильника контакт бабули, парень расслабляется, встаёт на ноги и быстро извиняется перед другом, прежде чем поднять трубку. - Да? - Привет, золотце, - голос бабушки отдаёт добротой, - Где ты? Я тебе писала, но ты не отвечал. – ироничность сходства ситуаций забавляет младшего. - Ох, прости, случайно встретились с другом и пошли к нему домой… - он замолкает, понимая, как странно это звучит. – поговорить. Донхёк надувает щёки и отстраняет телефон от уха, пока Юкхэй глушит рвущийся наружу смех. Он переводит звонок на громкую связь. - Хорошо, - протягивает бабуля. – Тебя ждать в ближайшее время? Он кидает взгляд на старшего, который пожимает плечами и шепчет: «можешь остаться на ночевку». - Думаю, останусь на ночь. Наверстаем упущенное. - Ладно, - отвечает старушка, начиная что-то подозревать. Донхёк поджимает губы. - Милый, я должна спросить, хоть и не считаю вопрос уместным, - мягко начинает бабуля, и его охватывает волнение. – Ты меня не обманываешь, так? Я уважаю твою личную жизнь, но не хочу, чтобы ты врал, прикрываясь ночевкой, если вдруг собрался куда-то ещё. Донхёк набирает воздух в лёгкие, зная истоки недоверия. - Да, ба, я не вру. – парень мельком глядит на друга, смачивая губы языком. – я с Юкхэем. Мы просто болтаем у него дома, правда. Ты на громкой связи. - Нет-нет, всё в порядке. - Нет уж, поздоровайся с ним, - он пихает старшего локтем, а тот ловит его за запястье, выкручивая до того, что на лице Донхёка появляется улыбка и он начинает давать отпор. - Здравствуй, Юкхэй. – любезно произносит женщина. - Здравствуйте, мэм, как поживаете? – выдавливает Юкхэй сквозь зубы, пока проворные пальцы хватают и тянут его за нос. - У меня всё хорошо, - младший слышит улыбку в её голосе. – Донхёк поел? - Да, мы перекусили. Я приготовил суп по любимому рецепту, но ему не особо понравилось… - Это ложь! – усмехается Хёк, - Мне очень даже понравилось. Бабушка смеётся, интересуясь тем, как Юкхэй проводит лето. Донхёк пользуется возможностью, чтобы теснее прижаться к крепкому телу, слушая близких людей и чувствуя, будто они шаг за шагом строят подобие семейных отношений. Юкхэй, погруженный в воспоминания о каникулах и поддерживающий разговор, не замечает, как запускает пальцы в чужие шелковистые волосы. От незатейливого касания Донхёку становится тепло, боже, ему так хорошо. Положив трубку, он удовлетворенно выдыхает, и ему кажется, что воздух вокруг стал легче, невесомее. Потерянные пазлы медленно складываются, находя нужные выемки, собираясь воедино. Хёку всё равно, сколько времени понадобится, чтобы вновь обрести то, что когда-то ускользнуло от него, но он безумно хочет вернуть ушедшие дни. Даже если первым шагом на пути будут родные объятия. - Похоже, она подумала, что мы собираемся трахаться. – парень испускает смешок, глядя перед собой. Юкхэй хихикает, - может, нам реально нужно это сделать, - загадочно выдает старший, поигрывая бровями, и получает новый толчок локтем. Когда Донхёк спихивает его с кровати, глаза тут же натыкаются на разбросанные по всей комнате стикеры. - Расскажи мне о них, - Хёк перебирает их пальцами, замечая, что многие повторяются, а некоторые разных цветов, но в одном стиле. Юкхэй ухмыляется, подходя ближе и выхватывая картинку из чужих рук, и усаживается на кровать. - Мы с Марком целое лето их делали. – поднимает взгляд на друга. Они пристально смотрят друг на друга, пока Донхёк отмечает, как нежно и искренне звучал старший, упоминая Марка. - Правда? – глаза добреют, отливая мягкостью, а тело тянется в сторону друга. - Ага, - Юкхэй демонстрирует один из стикеров. – Они все крутые, а дизайн, по моему скромному мнению, пиздатый. Многие интересовались, хотели налепить на двери и машины, поэтому мы стали печатать их в большом количестве и разных размеров. Марк говорит, что эти стикеры - единственное сейчас, в чём он находит покой. Донхёк оглаживает изображение виниловой пластинки, отклеивая уголок, а после приклеивая обратно к листку, и ухмыляется. - Дизайн и правда пиздатый, - уголки губ растягиваются в улыбке, и он чувствует приятно обжигающее пламя в груди, приносящее удовольствие. Юкхэй недолго роется и выуживает один стикер из стопки, передавая младшему. - Марк сказал, что этот он сделал специально для тебя. Донхёк хлопает глазами и сводит брови к переносице, переворачивает стикер и видит рисунок цветов, что тут же отдаёт теплотой в душе. И дело не только в том, что изображение выглядит безумно притягательно, но и в том, что на бумажном прямоугольнике красуются цветы, которые привлекли ещё в ту ночь, когда они с Марком… выпивали, именно их он упомянул в комнате общежития, подёрнутой темнотой. «Мне правда нравятся цветы, да. Некоторые сорта, типа белых маргариток, лилий, а ещё розы, типично, но… да.» Он стискивает челюсти и прижимает наклейку к сердцу, замечая, что маленькие детали на цветах напоминают форму буквы «Н», с которой начинается его сокращённое английское имя. Юкхэй покачивает головой. - Я знаю, Донхёк, - глухо начинает Юкхэй, - я знаю, что ты важен для него, и хоть у него полно проблем, пожалуйста, помни, что это ещё не конец, хорошо? Поговори с ним на следующей неделе, когда он приедет. Уверен, что он хочет этого больше всего на свете. Тогда почему он всё ещё этого не сделал? Голос в голове раздаётся раньше, чем Хёк успевает подумать. Он запихивает стикер в задний карман джинсов и кивает. Он всё понимает; знает, что жизнь может перевернуть всё вверх дном, разрушить то, что ты не хотел бы рушить никогда, то, что имеет наибольшую ценность. Не изменяя себе, Донхёк остаётся терпеливым, несмотря на боль в сердце, и продолжает ждать, не зная исхода. Он ждал месяцами, когда его мама болела. Он держался, будучи неуверенным в том, станет ли ей лучше, но каждый день дарил улыбки и не унывал ради тех, кто рядом - бабушки с дедушкой, ради себя, и, в конце концов, ради проклятого мира. Юкхэй вновь оставляет быстрый поцелуй на пушистой макушке. - Давай-ка всё же снимем с тебя джинсы, - слова сопровождаются похлопыванием по спине, - можешь взять мои спортивки и, возможно, сгонять в душ? На улице стоит жуткая жара, ты говорил, что у вас навернулся кондиционер на работе, так что подумай насчет ванны. - Это ты так пытаешься сказать, что я воняю? Юкхэй подмигивает ему. - Окей, иди нахуй. – хнычет Донхёк, - я пойду в душ. Старший прыгает обратно на кровать и хватает телефон. - Если хочешь, можем перекусить мороженым. Или посмотреть фильм? А может, поговорим о Джено? Донхёк приподнимает бровь и усмехается, завидев надутые губы Юкхэя. Чужое лицо приобрело мягкие черты, а в глубине глаз начало плескаться желание завести разговор ни о чём и обо всем. - Ты хочешь поговорить о Джено? – интересуется Хёк, подмигивая. - Донхёк! – парень рукой указывает в сторону ванной, - Иди мойся, а потом расскажешь мне о его предпочтениях, я хочу… поговорить с ним, наверное. С задорным смехом младший убегает в нужном направлении, а пламя в груди гаснет, оставляя после себя обволакивающее теплом одеяло приятных чувств, в которое его заботливо укутал Юкхэй. С каждой секундой, разделённой со старшим, Хёка отпускает сильнее, и никаких слов не хватит, чтобы описать то, насколько он благодарен.