Давид III - Великий король (3ч)

Через день, сюда подъезжала целая делегация из Нории. В карете сидели Филипп VI 35-ти лет, его мать, которой было уже 53, и верный слуга Амиран, который продолжал ходить и видеть лишь с божьей помощью, ему этой зимой исполнилось уже 78. Спина великана была заключена в корсет, что обрамлял весь его торс ремнями, в руках неизменно находилась жесткая трость, чьей функцией была не только красота, а на носу лежали очки, без который он не видел почти ничего. - И я все-таки не понимаю, зачем вы поехали с нами. Это долгий путь. Для вас, он может оказаться последним, - задумчиво отпивал король. - Хочу взглянуть на великого человека в последний раз, - устало говорил тот, опираясь двумя руками на трость. - Хм, так чем он великий? Вот наш отец – да, - кивнул матери. – Он был великим, а мой брат… - небрежно хмыкнул, начав есть тарталетки. - Вот этим он и великий. Только особенный человек мог такую цветущую страну привести в упадок. - Не за горами было его убийство, - отозвалась Тереза. – А ведь был таким хорошим ребенком. Получше тебя, - кивнула на первенца. – На лету схватывал все, что ему говорили. - Хах, был лучше меня? Так чего же его собственные слуги зарезали? Не лучше он был. Он вообще от моего отца? – неоднозначно посмотрел на мать. – Гляньте на меня. Как возмужал, так сразу похож стал, а Антон? Как был Холодным, так им и остался. Еще и зачать с Марикой долго не могли. Знаю я эту семейку. У них там и инцесты случаются. Может это сын и вовсе от ее брата? - Не говори глупостей, - шикнула на него королева. – Антон – сын Давида. - А вы откуда это знаете? У Марики спрашивали? - Давайте взглянем на его внуков, - выразился Амиран. – Там и ясно станет. Если никаких сходств с Давидом и его родом не будет – можно будет подозревать Марику в неверности. Сейчас об этом лучше не говорить. В Кромии и так смута. Первые сыновья Антона – близнецы. Непонятно кого на трон садить будут. - Вот именно – близнецы, - напомнила сыну Тереза. – У Холодных никогда близнецов не рождалось, а у Давида – родные сестры близняшками были. Его это сын. - Не все же такие наблюдательные как вы, - выдал тот. – Я не хочу отдавать Кромию на растерзание его огромной семьи. К тому же, эти мальчишки еще совсем дети. А я имею на этот трон полные права. - В Кромии особенные законы, - задумчиво начал старец. – Вас может потеснить Даниэла. - Они дозволят руководить всем беременной женщине? – возмутился. - Она королева-мать, не забывайте об этом. И я слышал, что женщина эта не обделена умом. - Пф, никогда не слышал, чтобы такого короля как я потеснила беременная королева, которая только и делает, что избегает политики. Пусть детей своих нянчит. Они у нее рождаются почти каждый год. - Ну, теперь рождаться не будут. - А вот не фак. Кто вам сказал, что она верная? Наверняка имеет каких-то любовников на стороне. Такого как Антон она точно бы не выдержала. - Об этом, вы можете спросить у нее лично. - И спрошу. Чего ж не спросить? Встретили их пышно, но не особо празднично. - Рада вас приветствовать, - кивнула им Даниэла, одетая в темное и держащая руки на животе. – Давайте зайдем внутрь, погода сегодня неважная, - посмотрела на тучи. Все размеренным шагом пошли в торжественный зал. Слуги начали разбирать вещи, а свита – неторопливо шагать рядом. - Ох, да вы снова носите ребенка, - заметила Тереза. - Надеюсь его доносить. Это убийство было большим ударом для меня, - погладила живот. - А что же до остальных ваших детей? – воспитанно спросил Филипп. - Они здоровы. Многие переживают, но я думаю, мы справимся. - А как близнецы? – немного отставал Амиран, которого поддерживали при ходьбе верные слуги. – Министры уже решили кого из них посадят на престол? - Практически все думали только на Давида. Его считают самым лучшим кандидатом на эту роль. Сложно все это… - устало положила пальцы на лоб. – Близнецы… Тот ужас, который я видела в глазах Антона, когда они только родились, я никогда не забуду. Теперь, я понимаю, почему у него было такое лицо. Это слишком сложно. - Выносить столько детей – тоже нелегко, - поддержала ее Тереза. – Я с тремя еле справилась, а у вас их… - Восемь, - кивнула. – Девятый на подходе. - Как думаете, это будет девочка или мальчик? - Сейчас, это не имеет значения. Что мальчиков, что девочек, у нас с Антоном родилось в избытке. - Он вас довольно часто «любил», - покосился Филипп на свору детей, что шагала рядом и косилась на старого великана. - Даже можно сказать когда чаще, - посмотрела на ребятню, большинству из которой было уже более десяти лет. – Я его тоже любила, хоть с ним и было порою нелегко. Все вошли в зал. - Процессия начнется только через час, - доложила королева. – Можете пока перекусить и отдохнуть с дороги. - Я хотел бы поговорить с вашими министрами, - подметил Филипп. - А я, - устало выдал Амиран, повернув корпус в направлении столов с закусками, - пожалуй сяду. Долгая была дорога. - Конечно, - кивнула та. – Угощайтесь. После похорон будет пир, так что вина на столе нет. Только вода и чай. Не хочу видеть гостей пьяными уже во время процессии, - обратила взор к деверю. – Пойдемте, я вас провожу, познакомлю и с первым советником. Те начали отходить. Дети же по-прежнему с недюжим интересом наблюдали за этим невероятно высоким и старым человеком, который медленно шел к сидениям. Амирана быстро посадили в кресло и дали тяжело выдохнуть. Вокруг столпилась ребятня. Тот усмехнулся им, педантично поправив на переносице очки. - Сколько вам лет? – выдал Филипп. – Вы ужасно старый. Давид с укором пнул его в бок. - Хах, я служил еще вашему прадеду, - устало ответил Амиран. – Видел как рождался ваш дед и как ваш отец с дядей. Даже вас видел, когда вы рождались, - взглянул на близнецов. – Было неожиданно снова видеть двойню. - Снова? – озадачились те. - Сестры вашего деда тоже были близняшками, - по-доброму улыбнулся им. – Дайте вас разглядеть, - нагнулся вперед, опираясь на трость. – Глаза уже совсем не те, но хочется все же посмотреть на внуков того, с кем я когда-то дружил. - Вы дружили с нашим дедом? – удивился Давид, подойдя с Даниэлем чуть ближе. - Ах, какое это было время… - разглядывал их. – Я думал, что всегда буду только бароном, а в итоге дослужился до первого советника короля. Мы были с ним очень дружны, - улыбнулся. – Какие вы славные мальчики. Какие славные… Вы – Давид, - кивнул на первого, - а вы – Даниэль, - кивнул на второго. - Как вы угадали? – поразился второй. – Нас иногда наши же слуги путают! А вы сразу сказали! - Хах, как же я могу не узнать своего знакомого и его лучшего друга? Они всегда были вместе и я видел их в самых разных телах. Дети нахмурились. - О чем вы? Мы никогда вас не видели, - не понимали близнецы. - Вам рассказывали историю о вашем дяде? - Людовике? Он повесился говорят, - выдал Даниэль. - «Говорят»? А говорят где? - За городом где-то, - пожал плечами. – На рассвете залез в петлю и повесился. Тот улыбнулся: - Если вы закроете глаза и просто представите этот день. Вы увидите больше, чем знают другие. Принц настороженно отступил. Давид покосился на него: - Думаю, вы пугаете моего брата этим, - вернулся к гостю. – Вы говорите какие-то странные вещи. - Может быть, я заставил его насторожиться, но если не сейчас, то потом он точно поймет что нас связывает. - Неправда! Я вижу вас в первый раз в жизни! – отрезал тот. – Я вообще вас не знаю! Нас ничего не может связывать! Старик нежно ему улыбнулся: - Я не буду настаивать. Принимайте за правду то, что вы желаете нужным, - вернулся к Давиду. – С вами же, у нас были более долгие отношения. Однажды, я даже спас вам жизнь. Я убил вашего ребенка, чтобы возродить в его теле кого-то невыносимо близкого вам. Филипп уже смеялся: - Да вы бредите! Такого нам еще никто не рассказывал! – подошел к деду. – А чем же связаны с вами мы? – гордо выдал. - Хм… - задумался тот и начал присматриваться. – Как интересно… Вас я не знал лично, но закончили вы весьма… - Как же? Хах! - Вас убили собственные слуги, засуну вам в анус раскаленный прут. Мальчик аж отскочил: - Что вы за бред несете?! Амиран осмотрелся: - Тут же я вижу Леону, Анну и одну женщину, о которой ничего не знаю. Дети настороженно переглянулись. - Ах да, - решил добавить тот, обратившись уже к пустому месту, - ну и конечно же пауки. Они уже более, чем повсюду. Императорские дети поспешили откланяться и покинуть этого неадекватного. - Не нравится он мне, - негромко выдал Даниэль. - А кто это вообще такой? – шагал рядом Александр. - Старый слуга нашего деда. Был казначеем и первым советником. - Видимо, у него помутнился ум. - Оно и видно, - покосился на того. – Теперь понятно, почему отец не захотел иметь такого советника. Он же неадекватный. - Может быть раньше, он был другим? - Буду слепо верить в это, - вернулся к приятелю, - а то я своего деда уважать перестану. Королева тем временем представила Филиппу Ганса. Те пожали друг другу руки. - Мой слуга говорит, что великий человек ушел, - начал король, сложив руки вместе. - Он был вашим братом, - почти смиренно кивнул тот. - Хм. Он разрушил почти все, что создал наш отец. Где та цветущая Кромия в которой я рос? Пока мы ехали, я видел только угрюмых и больных людей, что пьют воду из рек, потому что Антон запретил покупать вино более пяти литров в неделю на человека. Если бы мы ехали через Винолию, выдели бы одну нищету. У них вся торговля на вине построена. - Их величество запретили многое, - подтвердил Ганс. - Именно поэтому, я не хочу давать его отпрыскам добивать землю, на которой я родился. Даниэла вздрогнула от испуга. - Дорогой деверь, - спокойно начала, - вы король Нории. А императором Кромии станет один из наших с Антоном сыновей. Мне кажется, вы забываете порядок престолонаследия. - Ваши дети еще малы и глупы, - посмотрел на нее. – Кто будет прислушиваться к речам 14-тилетнего мальчишки, который еще ничего не знает? - Вы плохо знаете своих племянников, - нахмурилась. – Они также глупы, как и вы стройны. - Ох, это смотря с какой стороны посмотреть на меня. С некоторых ракурсов я и не толст. - Не могу этого ракурса найти. - Ваши величества, - воспитанно влез Ганс, - сейчас явно не время для ссор. - Мои дети будут править этой землей, - грозно заявила Даниэла. – Они – сыновья императора, это их земля, их дом и их государство. Не лезьте не на свой трон, дорогой деверь. Место, где сидел мой муж, займет только мой сын. - Какой из двух? Бестолковый или тот, которым легко манипулировать? - Прикусите язык, а то нарветесь на неприятности. - Ха! Да что мне сделает беременная женщина? – насмешливо оглядел ее. - Уж поверьте, сделаю, что мало не покажется. - Их величество хороши в стрельбе из лука, - подметил Ганс. - Хм, да кто женщине оружие в руки дал? - Кажется, вы не знаете о нашей с Антоном ссоре, в которой мы чуть не убили друг друга, - гневно заявила та. Король покосился на советника, желая услышать эту историю. - Пять лет назад, - начал тот, - их величества сильно поссорились и почти полгода не говорили друг с другом. Апофеозом их ссоры стала ругань на месте, где их величество занимались стрельбой. В тот день они так громко кричали и так сильно друг на друга агрились, что император достал кинжал, императрица последовала его примеру. Началась драка. С большим трудом их смогли разнять. Оба порезали и испортили платья друг друга. - Из-за чего вы ссорились? – взглянул на ту король. - Там было много мелких поводов, - сложила руки на груди. – Не переходите мне дорогу. Мой кинжал все еще также ловок и быстр. - Да вы же беременна! – усмехнулся. - Мне это не помешает, - развернулась и ушла к закускам, которые начала нервно есть. Мужчины посмотрели ей вслед. - Ваша императрица стоит своего императора, - констатировал гость. - Они как лед и пламя, как собака с кошкой. Ругались они также громко, как и мирились. Посмотрели друг на друга. - Как они только не убили друг друга? Ганс пожал плечами: - С Антоном было тяжело, но он ее действительно любил. - Так любил, что с кинжалом бросался? - Ну, императрице стоит отдать должное, она его тогда оскорбила так, что я даже повторить это не осмелюсь. Для его величества, это было последней каплей. Но вы бы слышали как они потом мирились. Мне до сих пор стыдно за то, что я слышал это, хотя совсем того не желал. - Мой брат до конца своих дней был «ненасытным»? - В каком-то смысле, - кивнул. - Но я приехал сюда не о постельных делах говорить. Вы же не собираетесь доверять управление государством двум мальчишкам? - Вы слышали их мать. Регентом будет она. - Вас напугала беременная женщина? – озадачился. – Вы не евнух часом? - Прошу не оскорблять меня. Я хоть и священник, однако тоже бываю зол. Ваш интерес к моим гениталиям совсем не оправдан. Вы плохо знаете эту женщину, поэтому и позволяете колкие слова в ее адрес. Однако будьте аккуратны. Их величество становятся только злее и вспыльчивее, когда носят под сердцем ребенка. И лучше вам ее детей не трогать. Мать вас зарежет, если вы подумаете что-то им сделать. Даниэла подозвала его жестом. - Прошу извинить меня, - поклонился гостю и удалился к императрице. – Да, ваше величество? – поклонился ей. - Из-за этого Филиппа, у меня живот разболелся, - схватилась за него руками. – Позови врача. Пусть он ласково выгонит этого гостя под дождь. - Мы не можем, - сочувственно поддержал ее. – Он – король. - А я – императрица, - возмущенно посмотрела на него. – Пусть уезжает сразу после похорон. Нечего ему на трон моего сына заглядываться. И позови врача. - Сейчас он будет тут, - поспешил в другой зал. К Филиппу однако подошли его советники. - Ничего она мне не сказала, - раздраженно начал король. – Остроязыкая как и мой брат. Их советник стоит своих господ. - Кто же будет регентом? Малолетние принцы еще не могут руководить государством. Тем более таким большим как Кромия. - А вы посмотрите на нее, - кивнул на невестку. – Она зубами вцепилась в этот трон. Сама руководить и будет. - Беременная женщина на троне? – сморщились те. – Мы все надеемся, что это всего лишь шутка. - Не до шуток сейчас. Кромия будет разваливаться и дальше. Пришло время похорон. Процессия растянулась почти на километр. Многие грустили, но мало кто плакал. Антона считали диктатором, который не заслуживает слез на собственных похоронах. Его положили в усыпальницу, рядом с отцом. Каждый сказал свое слово и попрощался с тем человеком, что правил тут почти 15 лет. Ганс говорил последним. Окончив свою речь, полную скорби, он взял в руки державу со скипетром и подошел к близнецам. Те уже знали, кому отдадут все лавры, так что Даниэль отстранился, дабы не мешать своему брату облачаться в звание императора Кромии. Ганс вручил золотые атрибуты: - Умер император! Его место займет первый сын! Давид IV – император Кромии! Даниэль вздохнул, чувствуя как все его нутро поглощает та тень близнеца, в которой он будет жить до конца своих дней. Плечи первенца покрыла королевская мантия. - Я обещаю быть честным и мудрым! – гласно заявил Давид. – Обещаю защищать слабых и заботиться об обездоленных! Я даю слово, от которого не могу отречься, что я сделаю Кромию богатой и процветающей! Такой, какой ее мне завещал мой предок - Давид III! «Какой хороший мальчик, - думали окружающие, - с горящим сердцем, душой. Он любит свою страну». Этой картине стоило только умиляться. Как же красиво Давид давал обещания, как же он говорил о будущем. Как тут все казалось славным после того монарха, что почти все запретил. Хотелось вздохнуть полной грудью, надеясь на будущее, однако «славность» Давида очень быстро пошатнулась. Министры напряглись. Филипп чуть не засмеялся, а собственная мать схватилась за сердце от следующих слов: - У нас большая земля, большая империя! Наши границы лежат далеко за горизонтом! Один я не справлюсь! И после всего случившегося в нашем замке, что повлекло за собой смерть моего отца, я могу доверять только своей семье! Я хочу разделить свою власть! – повернулся к брату. – Даниэль станет вице-императором! Я завещаю тебе владение армией и всеми солдатами, что находились, находятся и будут находиться у нас на службе! Я видел как горит твое сердце, при разговоре о наших силах! Я не верю, а знаю, что ты справишься с этой ролью более, чем блестяще! Близнец же стоял перепуганный до самых костей. Он понятия не имел, что Давид решит как-то с ним поделиться. А если бы он даже и думал об этом, то точно не додумался бы до нового титула. Брат вручил ему скипетр и взял за другую руку, показывая все свое единение с братом: - Мы – одной крови! Мы – императоры Кромии! Никто не мог говорить. Каждый, кто это слышал и видел, мог лишь поражаться безрассудству говорящего. В карете, по пути домой на поминки, Даниэла начала воспитательную беседу с этими двумя. Рядом сидел Ганс. - Вы что вытворяете? – шикала она на детей. – Я же говорила с вами. Вы же все поняли. Император – Давид, - посмотрела на советника. – Это ты их перепутал? Сунул все Даниэлю? - Я тут не при чем, - оправдывался меньший. - Да как же не при чем, - посмотрела на того. – А кто это вытворил? Подставили нас перед всеми. - Давид сам все сделал, - виновато посмотрел на него. – Что это было? Зачем ты так? Я не хотел быть императором. Ты же должен им быть. - Я и есть император, - выдал тот. – А ты – вице-император. Я все равно главнее, - пожал плечами. - Но зачем ты это сделал? – не понимала мать. – Как это называется? Никого не предупредил. - Даниэль тоже ничего не знал, - решил влезть Ганс. – У него лицо было такое, что… - Не до тебя сейчас, - махнула на него императрица. – Какого черта ты делаешь? – продолжила разговор с сыном. – Только твой брат может действовать настолько безрассудно. - А как будто мне бы дозволили сделать так позже, - возмутился Давид и сложил руки на груди. – Я не хочу, чтобы моему собственному близнецу диктовали правила какие-то министры, которые уже возомнили себя главнее всех. Я слышал их разговоры вчера и сегодня утром. Они уже во всю планируют и обсуждают. За моей спиной! Это я владыка и я монарх! Они не подпускают меня к себе даже на шаг! - Но я не хотел быть императором, - не понимал Даниэль. - Если ты этого не хочешь сейчас, - посмотрел на него брат, - захотел бы уже через месяц. Как будто я тебя не знаю. - Но вытворять такое без предупреждения… - корила его мать. - Я это не планировал, - посмотрел в окно император. – Мне пришло это в голову, когда в руку уже положили державу. Взрослые переглянулись. Делать им было уже нечего. Раз Давид сказал, приходилось подчиниться. Первые слова монарха выполняются беспрекословно. - Вы хоть понимаете, что вы сделали? – спросил Ганс. - Назначил своего брата вторым императором? – посмотрел на него мальчик. - Вы усложнили престолонаследование и подкинули себе проблем. Вы же знаете Даниэля как никто другой. - Эй! Я еще здесь! – возмутился тот. - Не считайте моего брата идиотом, - посмотрел слуге в глаза. - Он безрассуден. - Я вас слышу вообще-то! – кричал Даниэль. - Но не дурак. Прав у него не меньше чем у меня, однако я не думаю, что Даниэль настолько лишен рассудка, чтобы делать то, что ему заблагорассудится, не подумав перед этим хотя бы пару секунд. Он вспыльчив и не любит этикет, но это не делает его умалишённым. Советник отвернулся, раздраженно сжав губы. Филипп Кромийский, тем временем, лишь смеялся: - Хаха! Вы слышали это? Такой мелкий и сразу видно какой безголовый! Хах! Вот так потеха будет наблюдать за этим двором! - Это было и впрямь безрассудство, - поддерживала его мать. - Хаха! Два императора! Да они чокнулись! - Это не так безрассудно, как вам кажется, - прокомментировал Амиран. – Какой-то смысл во всем этом есть. - Какой же? Вы пугаете меня, друг мой! Неужели и у вас крыша поехала? - Нет, я все еще в себе. Я успел поговорить с этими ребятами. Пусть вас не пугает невоспитанность Даниэля, бойтесь разума Давида. Он может превзойти своего деда. - А вот тут, не шутите! – весело погрозил ему пальцем. – Какой дурачок никогда не превзойдет моего отца! - Я могу разрешить вам верить в то, во что вам хочется, однако эти двое могут не свернуть горы, а подчистую их снести, создав бескрайнюю степь, если они это пожелают. - Какой же вы выдумщик! Такие дурачки и в такой стране? Хах! Да они ничего хорошего не сделают! - Пусть идет время. Вы сами все увидите. Тереза покосилась на старого друга. Как только все приехали на место, к близнецам подошел Александр. В его глазах виднелось волнение. Все шли на поминальный пир, так что юноше пришлось говорить с Даниэлем совсем негромко. - Мне казалось, вы не хотели быть императором, - неоднозначно он начал. - Я и не хотел. Это все Давид. - Давид? Если честно, то я думал, что это вам вручили скипетр с державой. Можно сказать «по ошибке». - Да почему все думают, что я это сделал? – возмущенно посмотрел на того. – Это все Давид. Он даже не предупредил меня. Я вообще не понимаю его, - покосился на близнеца. - Никто не понимает. Ваш брат – настоящий повод для обсуждений. - Вот только он император, - повернулся к знакомому. – Не пристало обсуждать его. - А вас? - А меня – тем более, - возмутился. - Потому что вы император? - Потому что я – это я, - недружелюбно нахмурился. – И вообще, я думал, ты будешь на моей стороне. А ты обсуждать меня собрался. За моей же спиной, - недовольно отвернулся. - Это была невинная шутка. - Она мне не понравилась. Все сели за стол. Началось пиршество. Подавали жаркое, вино, закуски, деликатесы и сладости. Каждый ел столько, сколько мог, обсуждал – также. Любой сидящий или стоящий, или просто подносящий еду с питьем, считали своим долгом обсудить слова Давида, оценить их, дать свой комментарий и непременно поделиться каким-то нравоучением или жалобой по этому поводу. Ближе к вечеру, когда многие уже напились и поминки превратились в обычное шумное застолье, Даниэль вышел к галереям. Сел на каменный подоконник и просто посмотрел на небо, по которому продолжали плыть тучи. - Устал? – присоединился к нему Александр. - А тебе чего? – спросил мальчик, не глядя на того. - Ты незаслуженно зол на меня, - присел на тот же подоконник. - Да что ты говоришь. - Я никого не обсуждал за этим столом. - Угу. - Хватит тебе дуться. - Я не дуюсь. Я взбешен. - Это была просто шутка, - тяжело выдохнул. – Пусть неудачная. Но шутка же. - Почему все считают меня идиотом? – вызывающе посмотрел на него. – Сколько я успел услышать уже. То я неуравновешенный, то дурак, то неконтролируемый, то безрассудный, то безумный от слова «тупой». Раз они все считают меня такой плохой партией, так чего же не убили? Еще в зародыше, - отвернулся к тучам и сложил руки на груди. - Возможно, они тебя плохо знают? - Да как же. Нормально они меня знают. Я всю жизнь на глазах у этих людей провел. - Тогда, может быть они сами дураки? – чуть подвинулся. - Они – да. Но я тут при чем? Зачем обвинять меня в тупости, если я ничем своему брату не уступаю? Филипп и то хуже меня, - посмотрел на Александра. – Хамовитый, самовлюбленный и жирный. Он ничего в своей жизни кроме еды не видит. - А ты – несдержанный и слишком горячий. Не всем людям нравится обжигаться об твой нрав. - Придется им смириться. Или они будут наслаждаться моим пламенем, или пойдут на корм рыбам. - Тебе стоит стать более сдержанным. - А еще мне ничего не стоит? Не указывай мне, - отвернулся. - Я лишь хочу помочь. - Ты мне не отец, чтобы указывать мне что делать. - Да, не отец, не брат и даже не твой первый министр. Я просто «твой». Некоторым людям достаточно и этого, чтобы они начали к тебе прислушиваться. Даниэль покосился на него. - Не срывай свою злость на мне, - отвел взгляд. – Мне твой жар нравится. Правда иногда ты и впрямь обжигаешь. - Хочешь сделать что-то действительно безрассудное? - Ты уверен, что это хорошая идея? – взглянул на того. – Так ты только подтвердишь мнение людей в том, что ты ненормален. - А мы сделаем это не сегодня. Сегодня, все-таки, похороны. Эта затея слишком вызывающая, чтобы делать ее в такой день. - Но о чем все-таки речь? - Нарядимся в женские платья и будем петь пошлые песни. Да так, чтобы весь двор это слышал. Александр аж глаза округлил: - Это и впрямь безрассудно. - Так ты хочешь сгореть вместе со мной? В моем пламени. - В нашем пламени. - Значит, согласен? - Могу выбрать тебе платьице. Хочешь с бантиками? - Я сам себе выберу. - Просто хочу, чтобы мы смотрелись хорошо. Где будет мой вкус, если вместе, мы будем совершенно безвкусны? - Я позабочусь об этом. У нас будут хорошие платья. - А до этого, у тебя есть безрассудные идеи? - Мне кажется, они есть у тебя. - Но не сейчас. Все-таки время сейчас не то. Лучше подождать более 40 дней, прежде чем… - Это же насколько безрассудная идея, раз ты хочешь воплотить ее только через месяц? - Катастрофически. Даже не знаю согласишься ли ты. - Соглашусь. Пока все меня имеют за идиота – я буду потакать их мнению. Когда поминки окончились, близнецы встретились в спальне Даниэля. - Что ты тут делаешь? – возмутился младший. – Твоя комната дальше по коридору. - Ты слишком злой сегодня. - Мне уже и злиться нельзя? А что еще мне будет запрещено? Ты же сделал из меня императора! Без моего ведома провернул это! - Я просто не хотел обделять тебя. - Не обделил, так одарил такой обузой. - Разве это плохо? Не понимаю почему ты агришься. Ты ведь почти как я. Нас с тобой отделяет всего-то мелочь. - А что хорошего в том, что меня осуждать будет еще больше людей? – взмахнул рукой. – То я оденусь не так, то посмотрю не так, то пердну кому-то не этак! Да пошел твой этикет в жопу! Он задрал меня еще когда я был принцем! А сейчас вообще в могилу сведет! И каждый же, каждый будет меня сравнивать! – ткнул его в грудь. – С тобой! Ты же у нас такой воспитанный! Такой хороший! Такой правильный и послушный! Не то что я! Шалапай и идиот! Безрассудный, безмозглый ребенок! Не так ли, братец? - Мне кажется, ты преувеличиваешь. - Да ну! А ты слышал, о чем сегодня говорили за столом? Да каждый! Каждый думает, что я разрушу все, что осталось после отца! Уничтожу двор, опозорю семью и вообще детей есть начну! Я же ненормальный! Невоспитанный и неадекватный! А еще тупой! – кивнул. – Такой тупой, что гадить под себя начинаю! Все они говорили о том какой я негодный для трона! Какое я отродье! – показал на дверь. – Этой жизни ты для меня хочешь? Этой? Что бы я каждый день видел эти лица и понимал как меня здесь презирают? - Такое мнение о тебе – дело только твоих рук. - Ха! Спасибо за поддержку! Не поддержка, а золото! – отвернулся и пошел к кровати. – Хорош у меня брат, что обвиняет меня в том, в чем обвиняет весь двор! – резко развернулся, готовясь чуть ли не напасть на того с кулаками. – Может и ты считаешь меня безрассудным идиотом?! - Ты вспыльчивый и неподконтрольный. - Ах так?! Раз я вспыльчивый, так может мне вспыхнуть и сжечь все к чертовой матери?! Пусть горит все ярким пламенем! Чтоб один пепел остался! - Даниэль, ты явно преувеличиваешь. - Да нихрена! Спроси у любого из министров! Они сразу выдадут тебе какой я бестолковый идиот! Скажут, что твои слова сегодня – самая большая трагедия для этой страны! Что хуже меня, помощника тебе не найти! - Пусть говорят, что хотят. Ты мой брат и я не собираюсь лишать тебя титула, который сегодня тебе дал. - Никакого милосердия! – зло пошел к кровати. - Ты изменишь свое мнение. - Заставь меня! - Заставлять я тебя не собираюсь. Ты все равно не послушаешь. - Вот именно! Я не хочу быть у тебя на побегушках! – развернулся и гневно вернулся на свое место. – Ты ведь для этого поставил меня на второе место? Чтобы я бегал и выполнял твои приказы? - А слуги мне на что? Министры, помощники и советники. К тому же, всегда есть Филипп. Ему побегать никогда лишним не будет. - Да он бегает как настоящая свинья! - Я никогда не видел, как бегают свиньи, так что не могу ничего по этому поводу сказать. - Они бегают как Филипп! – показал на дверь. - Как только они ноги не ломают под своей тушей? - А вот хрен его знает! - Я сказал все то, что сказал не для того, чтобы ты был моим слугой. Наоборот, я хочу, чтобы ты помогал мне править. - На правах советника? Весь двор знает какой я «шикарный» советник! - Нет, на правах монарха. Я передам тебе часть власти. Нас двое. Не думаешь ли ты, что так будет легче? Часть возьму я, часть – ты. А остальное отдадим министрам. Так мы сможем охватить и решить значительно больше проблем. - Да я же тупой как пробка! Какие я там проблемы могу решать?! - Я помню твои слова о нашей армии. У тебя душа лежит ко всему этому. Почему бы тебе не наведать наши гарнизоны, не посмотреть как живут солдаты и как тренируются? Я думаю, ты захочешь сделать нашу армию такой, чтобы каждый имел за честь биться за нас. - Да они жопу рвать будут, едва завидев наше знамя! - У тебя сердце горит, когда ты говоришь об этом. Укрепишь границы, усилишь армию, сделаешь так, как считаешь нужным. И мне будешь рассказывать, что ты творил. - Ха, так я все-таки собачка? Буду выполнять твои приказы? - А я буду рассказывать, что делал я. Нам нужно работать вместе. И оба мы должны знать, что делает другой. Только так мы сможем работать в команде. Ты – мой брат. Ты – часть меня. Мы – одно целое. И действовать мы должны заодно. Пусть сегодня, весь двор негодует, но когда он увидит огонь в глазах, когда поразится тому, что ты сделал с армией, они изменят свое мнение. Я верю в это, - протянул ему руку. – Так ты со мной? - Как будто у меня выбор есть, - нехотя пожал ее. - Выбор у тебя всегда есть. И я верю, что ты справишься, - обнял его. – Спокойной ночи. С завтрашнего дня, нам придется вникнуть в суть дела. Я назначил совет на час дня. - Перед обедом? – нахмурился. - Министрам необходимо проспаться. Они сегодня хорошо напились. - Просплюсь и я. Не хочу рано вставать. - Встретимся уже на совете. Была уже полночь. В зале почти что не было людей. - Долгая у меня была жизнь, - устало размышлял Амиран. Рядом сидели его рослый внук, которому скоро должно было исполниться 30 и правнук – лет 11-ти. - Долгая и захватывающая, - комментировал мужчина. – Как вы вообще дожили до таких лет? Мой отец помер еще в 40, а у вас в 40 жизнь только началась. - Эх… Агат… Так и не был он бароном. Всю свою жизнь управлял нашими землями, а титула так и не получил… Жил долго я только потому, что мне повезло. Это действительно везение, - пожал плечами. – Я ничего для этого не делал, лишь наслаждался жизнью. В нашем роду такие долгожители – редкость. Это почти невозможно. Я всю жизнь страдал от собственной поясницы, даже удивительно, что я все еще могу ходить, - взглянул на духа в стороне и кивнул ему в знак приветствия. Призрак лишь взял свой кубок, кивнул в ответ и пошел гулять по помещению дальше. - Недолго мне осталось, - обратился старец к потомкам. – Рад я, что удалось повидаться с вами. Никогда бы не подумал, что смогу увидеть своего правнука, - наклонился к ребенку и заботливо погладил его по голове. – Мельчает наша порода. Он будет уже ниже моего отца. С каждым поколением мы все ниже и ниже… - Нет таких жен как мы сами, - пожал плечами внук. – Все они обычного роста. Лишь иногда удается найти рослых, крупных. - Знаю, знаю… Тяжело это, - выровнялся, посмотрев на старшего. – Хочется невысокую, тонкую как осина, юркую как пчелка и яркую как бабочка, а все они хилые, не выдержат наших детей, - вздохнул. – Выбирать приходится только среди действительно «больших» женщин. Они редко отличаются изяществом. - Красивые остаются в любовницах, а рослые попадают в жены, - устало сказал тот. - Так оно и есть… Так оно и есть… - взглянул на правнука. – Поздно уже. Пойду я спать. Утомил меня этот день. Долгим он был. - Конечно, - поднялся внук. – Я провожу вас. - Было бы неплохо, - начал подниматься. – Я хожу с большим трудом. Сам не понимаю как я вообще еще передвигаюсь. Правнук помог ему встать. Те донесли деда до самой кровати и посадили на одеяло. - Виктор! – позвал слугу тот. – Помоги мне раздеться! Спасибо вам, - обратился к семье. – Желаю вам счастливой жизни и вечного процветания. Не забывайте о том, кто мы. Не забывайте о наших ритуалах и обрядах. Когда-то, благодаря ним, вы сможете спасти чью-то жизнь. Рядом уже крутился крепкий мужчина средних лет, забирающий у господина все ненужное. - Мы о них не забудем, - кивнул внук. – Мы их регулярно практикуем и я уже что-то начал доносить до ума Александра, - погладил ребенка по плечам. – Он схватывает не быстро, однако я не оставлю попыток научить его всему, что знаю сам. Дед погладил правнука по голове: - Это непростые знания, но когда-то, ты обязательно их поймешь, - нежно улыбнулся. – Удачи тебе во всем, что с тобой будет. Возможно, твоя жизнь сложится еще круче, чем моя. Счастливого вам пути, - поднял глаза на внука. – Передай своей жене и другим детям, что вы всегда можете обратиться ко мне. Я буду неподалеку от дома. Думаю, буду сидеть среди виноградников и пугать собою рабочих, - усмехнулся. – Осталось мне не долго, так что совсем скоро, я буду уже в другом мире. Ритуал, которым вы можете меня призвать, находится в той книжке. Однако проводите его, когда точно будете уверены в своих силах, а то вызовете кого-то не того, - улыбнулся. – Пусть это будет не мой отец. Он никогда не любил, чтобы его отрывали от собственных дел. Удачи вам, - протянул руку. – Удачи и процветания. - Спасибо, - пожал ее внук. – Хотел бы я вам пожелать того же, однако вы и так кажется знаете, что вас ждет. - Мое процветание уже в прошлом. Я уже увядаю. Пусть ваше увядание будет как можно позже. После этого они снова попрощались и разошлись. Амиран устало выдохнул, давая Виктору все с себя снимать. - Скоро, это закончится. - Что закончится? – отложил в сторону камзол с рубахой. - Все закончится. Можешь спать сегодня спокойно, я тревожить не буду. - Да вы храпите так, что спокойно спать у меня не получается, - начал стаскивать с него штаны. – Буду спать как обычно. - Хах, закурим напоследок трубку? - На ночь? Да вы ж не уснете в дыму этом. - Ничего страшного. Откроем окна. - Ну, как пожелаете, - стащил штаны и начал развязывать ленты на чулках. Переодевшись в ночную рубаху и выкурив целую трубку, великан лег в кровать, с трудом в ней уместившись. Глаза его быстро закрылись, а сам он провалился глубоко в сон. Многим сегодня снились странные сны. Даниэль видел своего деда Давида III и то, как тот яро кричал на него, в попытках зарезать кинжалом. Мальчик отбежал было в угол, пытаясь улизнуть от этого сражения, которое он не мог выиграть, как увидел перед собой близнеца, что бросался на него с таким же запалом. Бой и нападение прекратила некая фигура. Долговязый мужчина в черном просто взял Давида за шиворот и оттащил в другой угол комнаты, тем самым успокоив. Давиду же снился дядя, почти что его однолетка Людовик, которого он видел лишь несколько раз на старых картинах. Он был веселым, бегал по лугу и что-то пел, гоняя бабочек. Это зрелище было таким забавным, что мальчик не мог не посмеяться. Один миг, одно моргание и вместо этого беззаботного, по лугу бродил Даниэль, выслеживая стрекоз и пытаясь их поймать руками. Давид протер глаза. Сны сменяли друг друга быстро. Казалось, это один и тот же, но два разных. Даниэль стоял перед ветвистым деревом, растущим у тропы. На ветке качалась удавка, на небе вставало солнце. Мальчик сам не понял как, но залез в петлю. Перед ним явился брат. Взял того за руки и потянул на себя, заставив бессильно закрыть глаза и ступить в бездну, во тьму. Давид же наблюдал пир. Вокруг все ели, смеялись, говорили и часто выпивали, крича какие-то тосты. Он сидел во главе стола. Кто сидел рядом, он не видел, но вот за соседним столом находились фигуры, напоминающие его семью: отец и дяди. Первый был строг и угрюм, Филипп весел и непринужден, а Людовик просто дурачился, корча блондину всякие рожицы. Давид наслаждался картиной праздника, как вдруг грянула молния. Все резко потемнело и оборвалось. Праздник исчез, вместо него, император оказался на поле брани. Вокруг лежали тела поверженных воинов. Их латы были растерзаны пулями и стрелами, мечами, топорами. Повсюду воняло кровью и человеческим мясом, бойней. Он огляделся. Повсюду лежали воины. Никто из них не был живым. Один привлек его взгляд. Пошел точно к нему. Давид не знал его имени, но видел на одном из старых портретов, которые писали еще при Давиде III. Весь в стрелах, пулях. Он лежал мертвый, истекший кровью. Сзади каркнула ворона. Мальчик вздрогнул и тут же обернулся. Птица вспорхнула и начала улетать. Монарх вернулся к поверженному и закричал от ужаса, тут же отпрыгнув чуть ли не на метр. Истерзанный войной, перед ним лежал близнец. Синий, холодный, привлекающий ворон и мух. Мальчик стоял перед ним и просто не мог пошевелиться. Его будто сковали невидимые цепи. Он ничего не мог. Страх буквально парализовал его. Из-за спины вышел мужчина. Долговязый, весь в черном. Лица его не было видно, а если бы и было, Давид бы на него не смотрел. Он подошел к мертвецу, что-то сказал и буквально оживил его. Избавил от всех ран, от стрел и пуль, вернул румяность лица и розоватость кожи, взял за руку и просто поднял. Дал братьям увидеть друг друга. Они смотрели только в глаза и оба были напуганы. Казалось, все это для них совсем не сон и каждый из них сейчас тут действительно присутствует. Прошло около минуты и мужчина растворился, будто его тут никогда и не было. - Сыграем в карты! – послышалось из-за спины. Те обернулись. Глаза их открылись. За окном был рассвет. - Что за чертовщина, мать вашу? – шокировано прошептал Давид, отползая к подушкам. Не миновало и половины минуты, как за дверью послышался скорый топот, будто кто-то не шел, а буквально летел сюда. Дверь распахнулась. - Давид! – в ужасе крикнул близнец. – Мне такое снилось! - Да мне тоже! – приподнялся в постели, округляя глаза. Слуги, спящие прямо тут, подскочили чуть ли не в один момент. - Мне снилось, будто ты хотел меня убить! – прыгнул к нему в кровать Даниэль и крепко обнял. – Сначала кинжалом, а потом завел меня в петлю! - А мне снилось, как ты умер на войне! – сжал его, скукожившись всем телом. – Перед этим, мне снился наш дядя Людовик и какой-то мужчина! Но когда я увидел тебя мертвым, у меня сердце в пятки ушло! Это было так по-настоящему! – закрыл глаза. - Это ужас! Мне снился наш дед и война! – посмотрел на него. – Я был в латах! Весь побитый и продырявленный, а передо мной стоял ты! – глядел на близнеца. - Мне снилось тоже самое! – посмотрел в глаза. – Я сам чуть не умер от страха! - А я по-настоящему умер! - Это кошмар! - Это – пиздец! - Да! – прижал его к себе. Другим, сны снились более спокойные. Их бабке Терезе, снилось как она пишет картины и гуляет с кем-то высоким по запутанным лабиринтам сада. Дяде Филиппу снилось как он пьет вино и играет в кости с кем-то знакомым. Виктору – слуге Амирана – ничего не снилось. Он спал крепко, как младенец и причиной этому было то, что он обнаружил только утром, после пробуждения. Его господин был мертв. Этой ночью, барон Гризи - Амиран Высокий испустил свой дух.