Flightless Bird

Луи/Настоящее время. Наша первая репетиция началась только в семь, но я пришел в студию в пять. Хотел размяться и попрактиковаться по крайней мере два часа, прежде чем Гарри приедет туда. Сорвал с себя толстовку и кроссовки. В студии было пусто и жарко, поэтому решил потанцевать в своих боксерах. Они были фиолетовыми с гигантской золотой короной на заднице. Моя мама купила их для меня, когда я получил роль принца Зигфрида. Нахально. И подошел к стереосистеме. Там была стопка компакт-дисков, но я рискнул с тем, который уже был внутри. Каскада. Почему нет? Согрелся у стойки. Затем перешел на пол, чтобы попрактиковаться в поворотах и прыжках. Я немного отвлекся на броские поп-песни и некоторое время занимался фристайлом, скрежеща и наматываясь на штангу, прежде чем сосредоточиться. Не запаздывал, чтобы все еще быть свежим для репетиции. Будь я проклят, если позволю Стайлсу показать мне это! Примерно без четверти семь я оделся. Танцоры начали сонно бродить по студии, женщины зевали, залепляя свежие раны и зашнуровывая свои кроссовки, Зейн и другие мужчины в компании лежали на виниловом полу, растягивая подколенные сухожилия. Мы бы впервые встретились с хореографом. Это была неофициальная репетиция. Он планировал представить себя и свое видение, а также немного рассказать о своем стиле работы и о том, чего мы можем ожидать в ближайшие недели и месяцы. Мы также блокировали первый акт. Даже несмотря на то, что мы не очень хорошо изучали хоровую музыку, эта первая репетиция была важна. Там будут все, включая Кеннета, художественного руководителя балета. Найл и Лиам вошли с двумя гигантскими чашками кофе и заняли свои места на раскладных стульях в задней части студии. Затем Джиджи и Элеонор вошли следующими и плюхнулись рядом со мной на пол. Джиджи будет играть белого лебедя Одетту, в то время как Элеонор - черного лебедя Одил. Я танцевал с ними обеими с одиннадцати лет. Мы остро чувствовали сильные и слабые стороны друг друга и хорошо работали вместе. Они не чувствовали себя коллегами, скорее сестрами. И, как и мои настоящие сестры, тоже сводили меня с ума. Гарри снова опаздывает. Я надеялся, что с ним это не будет шаблоном. Кеннет вышел в переднюю часть зала с планшетом, готовым представить швейцарского хореографа Мориса Шарра. Я поднял руку. - Подожди, мы пропускаем одного из главных танцоров. Гарри Стайлса еще нет. Кеннет почесал свою светлую бороду. - Гарри сегодня не будет присутствовать. Он репетирует один в студии Б. - Что? Эта репетиция для всей компании, - сказал я, повторяя то, что было указано жирным шрифтом в электронном письме, которое Лиам отправил неделями ранее. Кеннет откашлялся и продолжил свое представление. Знал, что он хотел, чтобы я оставила эту тему, но не мог. Кто когда-нибудь слышал о том, чтобы главный танцор пропустил первый день репетиции? Что бы о нас подумал Морис? После представления Джиджи, Эль и я образовали небольшой круг и перешептывались друг с другом. - Кем Гарри себя возомнил? - прошипел я. Джиджи пожала плечами. - Может быть, у него травма? - Он может быть замешан в каком-нибудь скандале, - предположила Элеонор. - Иначе зачем бы ему понадобилось уходить из Большого театра? В Москве к артистам балета относятся как к королевской особе! - К черту Большой театр, - огрызнулся я. - Зачем нам вообще хотеть, чтобы он вернулся? Он перебежчик! Откуда нам знать, что Гарри - не чертов шпион? Я уже подумываю о том, чтобы связаться по этому поводу с МИ-6. - О, перестань, Луи, - сказала Джиджи, воткнув выбившуюся заколку в свою причёску. - Он, наверное, величайший танцор из ныне живущих. Мне все равно, почему он здесь. Продажи билетов выросли втрое с тех пор, как Гарри присоединился к компании. Элеонор кивнула. - Вот почему Кеннет позволяет ему поступать по-своему. Он - дойная корова. - Вы что, двое сошли с ума? Гарри не самый лучший танцор из ныне живущих! - Элеонор достала из сумки экземпляр "Ярмарки тщеславия". - Назови еще одного танцора, который попал на обложку крупного журнала за последние пятьдесят лет. Почему я этого не видел? Это была глянцевая черно-белая обложка, снятая Энни Лейбовиц. Гарри лежал на спине, длинные темные волосы падали ему на щеку, его полуприкрытый взгляд сверлил объектив, влажные губы приоткрылись. Заголовок гласил: "Темный принц Балета: может ли Гарри Стайлс вернуть Танец?" Он выглядел как сексуально озабоченная рок-звезда. И вернуть танец из чего? Танцы никогда не прекращались! Чтобы добавить оскорбление к ране, все, кто это видел, вероятно, подумали бы, что Гарри играл принца Зигфрида, а не я. - Зачем ты принесла это сюда? - спросил я Элеонор, потрясая журналом у нее перед носом, она выхватила его обратно. - Эй! Не сгибай его! Я надеялась, что он сможет подписать его для меня,- умоляюще посмотрел на Джиджи. - Мы говорим о Гарри. Гарри Стайлсе. - Он не тот парень из RBS, который не смог бы поднять арабеску. Он на вершине своей профессии. Это сопровождается особыми привилегиями, такими как быть на обложках журналов и репетировать в одиночку. - Нет, если мне есть что сказать по этому поводу. У нас был небольшой перерыв, прежде чем мы начали блокировать Первый акт. Я проскользнул мимо Лиама в дверях и помчался по коридору в студию Б. Заглянул в маленькое окошко двери и увидел Гарри, без рубашки, в черных колготках, его волосы были собраны в беспорядочный пучок. Его правое колено было обмотано эластичной скобой, и он расхаживал по студии, как тигр. У него были длинные, стройные мышцы и татуировки на груди и руках, как у меня. Я был удивлен. Часть меня ожидала, что его тело будет выглядеть так же, как тогда, когда мы были в школе, мягким и немаркированным, застывшим во времени. Я вошел в студию без стука. - Какого черта ты здесь делаешь? - закричал я, начиная атаку. - Вся компания находится в студии А, даже Кеннет и Найл, музыкальный директор. Считаешь ли ты, что твое время более ценно, чем их? Уверяю тебя, это не так. Никогда в жизни не слышал, чтобы танцор вел себя подобным образом! Не Барышников, не Нуреев, не Годунов. Никто. Кем ты себя возомнил? - Гарри обернулся. Он достал наушники и выключил айпод, висевший у него на бедре. - Извини, ты что-то сказал? Тьфу! - Я не знаю, как они это делают в Москве, но здесь, в Лондоне, когда всех танцоров приглашают на репетицию, это означает, что все танцоры посещают репетицию,- тяжело дыша, Гарри прислонился к стойке и закинул одну длинную ногу на другую. - Я лучше работаю один. - Это не шоу для одного человека. - Это мой процесс. - Ты танцор, у тебя нет процесса! Делай, что тебе говорят! Что, если мы все решим репетировать в одиночку? Должны ли все в компании просто делать то, что они хотят и когда хотят? - Он шагнул ко мне, вытираясь полотенцем. - Я не такой, как другие танцоры. - Ты думаешь, что ты лучше, чем они? - Да. Мне захотелось дать ему пощечину. - Это не так. Я не знаю, кто вбил тебе в голову эту идею. - Ты сделал это, Луи. Ты всегда говорил мне, что я твой любимый танцор, помнишь? - сказал он так невинно, что я мельком увидел застенчивого мальчика в классе мадам Лесоваж. - Это не то, что я имел в виду под этим комментарием, и ты это знаешь,- его полные губы сложились в легкую ухмылку. - Тогда что ты имел в виду? - разволновался. - Я... просто был дружелюбен. Он шагнул ближе, выгнув бровь, оттесняя меня к двери своей широкой блестящей грудью и широкими плечами. - Очень дружелюбно,- парень обмотал мне шею своим потным полотенцем. Если он пытался подшутить надо мной, то это сработало. Я был полностью очарован его красотой. Он был красив, когда был моложе, но теперь знал, как этим пользоваться. - Я должен вернуться к репетиции,- пробормотал я, - Потому что это то, что делают члены труппы. Они репетируют. Вместе. - Пока,- я не мог оставить за ним последнее слово. - Не приползай ко мне, когда вся компания тебя возненавидит! - Я не нуждаюсь в том, чтобы меня любили, и меньше всего - ты, - усмехнулся он. - В чем твоя гребаная проблема? Ты должен быть благодарен, что я вообще разговариваю с тобой после того, что ты со мной сделал! - Гарри сердито обернулся. - Не делай мне никаких одолжений. Это была ошибка - прийти сюда. Единственное, что было более ядовитым, чем ненависть к кому-то - это ненависть к тому, кого ты когда-то любил. По моим венам тек яд. Я не мог смотреть на лицо Гарри, не думая о том дне: стою на коленях и плачу, а он смотрит на меня с полным безразличием. То, как он смотрел на меня сейчас. Почему же тогда я почувствовал укол нежности к нему? Почему смотрел на скобу у него на колене и волновался? Почему держал его потное полотенце так, словно оно было из тончайшего шелка? - Знаешь, Гарри, я бы простил тебя тогда, если бы ты извинился,- затем сделал паузу, собираясь с духом. - Я бы простил тебя сейчас, если бы ты извинился. Он взял полотенце из моих рук, кончики его пальцев нежно коснулись моих ладоней. Мое сердце воспрянуло. В этот момент он мог бы появиться на миллионах обложек журналов и танцевать каждую роль в "Лебедином озере". Мне было все равно. Я бы простил его, если бы он попросил меня об этом. Ему просто нужно было сказать одно слово, и я снова становился бы таким, какими мы были: лучшими друзьями, душами-близнецами, первой любовью. Он наклонился, пока его щека не оказалась рядом с моей, и я почувствовал его дыхание на своем ухе. - Я никогда не буду извиняться, потому что не сожалею. Точно так же мне снова было шестнадцать, ослепленный и выпотрошенный. Я попятился к двери. Гарри вставил наушники, но снова вынул их, когда я уходил. - О, Луи, пока я не забыл... твоему антрепренеру нужна работа. Тебе не хватает роста. Я сжал руки в кулаки. - Что, черт возьми, ты знаешь о моем антерпренере? - Наблюдал, как ты разминаешься этим утром. Кстати, отличные боксеры. И Каскада... Вау. Я и понятия не имел, что ты так увлечен европейской танцевальной музыкой. - он жестоко подмигнул. Мои щеки горели. - Ты был в студии с пяти? - Я пришел сюда в четыре. Гарри вскочил и безупречно продемонстрировал антерпренер.