Flightless Bird

Гарри/Прошлое. Сегодня был тот самый день. Луи проснулся на два часа раньше, чтобы одеться и причесаться. У него был настоящий срыв фаната в зеркале, когда он не мог заставить свою прическу выглядеть как надо. Александр Бошамп прибыл в школу и этим утром должен был провести прослушивание на "Сон в летнюю ночь". Парень бегал кругами вокруг меня, говоря, чтобы я был готов. - Поторопись! Поторопись! - он хотел попасть туда до начала прослушивания, чтобы представиться Бошампу. Сегодня никто не был в майках и спортивных штанах. Мы все были в лучшем балетном наряде - я надел черные колготки, а Луи - голубовато-серые с белым боди с круглым вырезом. Он выглядел таким мягким и красивым, что мне захотелось потереться о него щекой. Я несколько нарушил дресс-код, надев кожаный браслет, который подарил мне Луи, заложив руку за спину, проходя мимо мадам Лесоваж в холле. Бошамп выглядел старше, чем на своей фотографии. У него были серебристые волосы, аккуратно разделенные на прямой пробор, и очки без оправы, которые пересекали его тяжелый лоб. Он бросил пиджак на раскладной стул, как только вошел в студию, и закатал рукава своей накрахмаленной белой рубашки. У него был с собой зонтик, хотя на улице не было дождя. Луи подбежал к нему перед нашей разминкой со старой программой, бумага дрожала в его потных руках. - Мистер Бошамп, вы не могли бы подписать эту программу? - Я не видел этого целую вечность! - усмехнулся мужчина, его длинные изящные пальцы скользили по страницам. - Как тебя зовут? - Луи Томлинсон, - сказал он, листая страницу, которую хотел подписать. - Это был первый балет, который я когда-либо видел. Это то, что заставило меня захотеть стать танцором. - Сколько тебе было лет? - Пять. Меня забрала моя мама. - Пять,- сказал он с насмешливой строгостью, - Ты заставляешь меня чувствовать себя старым, Томлинсон. - Извините, сэр, - сказал Луи подобающим тоном. Бошамп снова рассмеялся и вернул подписанную программу. Парень горячо поблагодарил его. Бошамп велел нам занять наши места за стойкой. Я быстро обнял Луи за плечи и прошептал: "Удачи". Он похлопал меня по руке: "Тебе тоже". Бошамп ходил взад и вперед по рядам танцующих с длинным черным зонтом в руке, постукивая по земле, чтобы вести счет. Он остановился рядом с Луи, одобрительно кивая. Брюнет, как обычно, выполнял свои упражнения легко и точно, но я знал, что тот сходит с ума изнутри. Мы немного поработали на полу и сделали перерыв, прежде чем каждый из нас смог бы исполнить короткие соло, к которым мы готовились неделями. Мы ждали в холле, и нас вызывали одного за другим. Я был безнадежен, так что на самом деле не нервничал. Луи трясло. Как бы ни нервничал за него, был отчасти рад, что он сходил с ума, потому что это давало мне повод прикоснуться к нему. Мы сели друг напротив друга на пол, и я успокаивающе потер его бедра. Он выглядел толстым и подтянутым в этих колготках... Голова Луи упала мне на грудь, и я радостно заключил его в объятия. - Все в порядке. У тебя все получится отлично! - я погладил его по затылку, который был мягким и гладким, как у тюлененка. - Что, если я все испорчу? Он мой кумир. Я умру. - Ты ничего не испортишь. Твоя техника безупречна. "Ты безупречен", - подумал я. Посреди всего этого платонического утешения я совершенно забыл о своем собственном прослушивании. Меня вызвали первым. Студия была страшным местом во время прослушивания - пустой и холодной - когда единственным телом, которое могло ее согреть, было твое собственное. Было удивительно, насколько по-другому может выглядеть и ощущаться комната, когда ты живешь в ней с другой целью. Я отдал свои ноты школьной балетной пианистке, доброй, вечно шмыгающей носом пожилой даме по имени Мэри. Перед Бошампом лежал желтый блокнот с документами. Он попросил меня представиться. На самом деле у меня ничего не было подготовлено. - Гарри Стайлс, пятнадцать лет. Он улыбнулся. - Это все? - Эм, да. Мэри высморкалась и начала играть, а я начал свое соло не с того счета, но остановился и подхватил музыку, работал над прыжками с Луи, но они никогда не были совсем правильными. Я не мог полностью вытянуться в воздухе. Брюнет думал, что это был страх, что я слишком рано согнул колени, потому что подсознательно не верил, что мое тело благополучно приземлится. Бошамп нацарапал что-то после моего слабого гран-жете. Возможно, я и не уловил важных технических элементов, но мне удалось войти в образ. Это был мрачный номер от Жизель. Я сосредоточился на музыке, на выражении лица и на руках, переходя от бра бас к позе гранде с тяжелой грустью, неподвластной моим годам и опыту. Бошамп отложил ручку и захлопал в ладоши. - Вы чувствительный исполнитель, мистер Стайлс. - Спасибо, сэр, - выдохнул я, покраснев и запыхавшись. - Тебе нужно поработать над своей техникой, но я думаю, ты это уже знаешь. - Да, сэр. Он вывел меня из студии. Луи расхаживал по коридорам, обгрызая ногти до обрубков. Когда подошла его очередь, я наблюдал за происходящим через маленькое квадратное окошко студии. Он исполнил волшебный номер из "Сна в летнюю ночь", был совершенным, чистым солнечным светом, и на него было приятно смотреть. Когда Луи закончил, он вывалился из студии и театрально рухнул на землю, прижав тыльную сторону ладони ко лбу. - Что он сказал? - спросил я, взволнованный за него. - Не уверен. Я так нервничал, что, кажется, на секунду отключился. Закончив на сегодня, Бошамп вышел из студии, деревянная ручка зонта болталась у него на запястье, куртка была наброшена на плечи, как накидка. Луи немедленно встал, как солдат, и пожилой мужчина сжал его плечо. - Невероятная работа сегодня, Томлинсон. Затем он взглянул на меня и тепло улыбнулся: - А ты,"Гарри Стайлс, пятнадцать лет", это было очень зрелое выступление для такого маленького мальчика. Мы оба одобрительно кивнули, заложив руки за спину, прежде чем завернуть за угол и запрыгать вверх-вниз. *** Список актеров был опубликован на следующее утро. Единственными танцорами в нашем году, получившими главные роли, были Джиджи и Лиам. Она будет играть Хелену, а он получит желанную роль Пака. Еще до того, как я просмотрел список, знал, что получу самую маленькую доступную часть и был прав. Меня выбрали в качестве танцора на заднем плане. Луи, возможно, и не получил главную роль, но получил соло. Парень был в восторге. То, что мы не получили роли Деметрия и Лизандра, не означало, что мы не могли мечтать об этом. Мы пробирались за кулисы театра, когда репетировали главные актеры, и запоминали хореографию, чтобы попрактиковаться позже в общежитии. На стропилах было лучшее место для наблюдения. Нас никто не мог видеть, и нам была видна вся сцена. Бошамп был намного жестче на репетиции, чем во время прослушивания. Вместо того чтобы слегка постучать зонтиком, он постучал по полу и угрожающе взмахнул им, как мечом, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. На Джиджи накричали за то, что она ни на волос не попала в цель. Никогда не слышал, чтобы кто-то так на нее огрызался и не думаю, что у нее было то же самое. Но, может быть, вытерпеть все эти крики и размахивание зонтиком стоило того, потому что сцена была великолепной. Комично и красиво - каждый персонаж настолько жив в своих движениях и выражениях, что я забыл, что они были студентами или даже танцорами. Был полностью перенесен в Афины. Самое приятное было наблюдать за лицом Луи, когда они выступали. Его нос сморщился, а глаза прищурились, когда тот смеялся и улыбался. Он сиял изнутри. Мне было трудно сосредоточиться на хореографии, потому что я не мог оторвать от него глаз. Прошло несколько недель с тех пор, как заснул во время "Стражей Галактики", и я думал, что никогда не найду другой возможности поцеловать его. Мы всегда были слишком усталыми, слишком неловкими или слишком застенчивыми. Это никогда не казалось подходящим временем. Но здесь, на стропилах, где мы были на вершине мира, где играла музыка, а свет сцены и тени танцевали на наших щеках, это было идеально. Единственная проблема заключалась в том, что Луи был так поглощен репетицией внизу, что было трудно привлечь его внимание. Не знаю, было ли это из-за уединенного места за кулисами или из-за того, что студенты внизу эпически выражали свою любовь друг к другу, но я почувствовал себя смелее. - Ты мне нравишься, - сказал я. - Ты мне тоже нравишься, - ответил он, все еще наблюдая за танцующими. Не думаю, что он понял, что я имею в виду, поэтому положил руку ему на колени. Он повернулся ко мне. - Ты мне нравишься, - повторил, но на этот раз тихо. Трудно было быть смелым, когда он смотрел прямо на меня. Я наклонил голову вперед. Элеонор сказала, что Луи сделает всю работу, но это было неправдой! Я действительно выставлял себя на всеобщее обозрение, а Луи не сдвинулся ни на дюйм. С закрытыми глазами прижался губами к его губам, а затем сразу же отстранилась. Запаниковал. О Боже, что, если все неправильно понял и он не интересовался мной так сильно? Что, если причина, по которой он еще не поцеловал меня, заключалась в том, что он просто хотел быть друзьями? Луи моргнул. Следующее, что осознал - то, что его губы были на моих, мягкие и теплые, его сердце колотилось у меня в груди, его дыхание было неистовым. Он вжался в меня, и я откинулся на локти, ложась, когда он забрался на меня сверху, но прервал наш поцелуй. - Подожди, - прошептал он, расстегнув молнию на своей толстовке и галантно расстелив ее на земле позади меня. Луи обнял меня за затылок и уложил. Я коснулся его щеки, и он снова поцеловал меня, медленно, глубоко и с языком. Понятия не имел, что делать, поэтому просто сделал то, что чувствовал хорошо, и прижался своим языком к его. Он был весь на мне - целовал мое лицо, шею, просовывал руки мне под рубашку, чтобы почувствовать мою обнаженную грудь и живот. Луи целовался так, словно танцевал, всем телом, в неистовых порывах страсти. Я почувствовал, как мои штаны натянулись, но впервые в жизни не стеснялся того, что у меня встает перед другим человеком. Все эти горячие, беспорядочные порывы наконец нашли цель, и этой целью был Луи. Он поцеловал меня в шею, и я громко застонал. - Ш-ш, - засмеялся он и устроил свои бедра между моими, облизывая, целуя и посасывая мою шею, пока я не начал извиваться от удовольствия под ним. Ему не потребовалось много времени, чтобы заметить, что я тверд. Низкое рычание сорвалось с его губ, и он начал тереться об меня. Он тоже был твердым. Ощущение его стояка напротив моего через наши штаны сводило меня с ума. Мне даже было все равно, делаю ли я это неправильно, прижался губами к его, жадно поцеловав его и вцепившись в спину, когда мы самозабвенно брыкались друг о друга. Затем он остановился. - Гарри, я должен тебе кое-что сказать. "Нет", - подумал я, - никаких разговоров. Снова поцелуи. - Ага. - Ты мне действительно нравишься. - Знаю! - схватив его сзади за шею, потянул вниз, призывая продолжать. - Я был влюблен в тебя больше всего с того дня, как мы встретились. - Почему ты не поцеловал меня раньше? - Потому что я не был уверен, что ты готов... И потому что ты все время засыпал,- закрыл лицо руками и застонала от смущения, но он убрал руку. - Но теперь ты проснулся. - Так и есть,- он поцеловал меня, улыбаясь мне в губы. - Эй! - рявкнула одна из шестикурсниц. - Что вы здесь делаете наверху? Все танцоры внизу посмотрели на нас снизу вверх. Луи схватил меня за руку, и мы помчались со всех ног, ворвавшись через двери сцены в коридор, смеясь. Мое лицо все еще было горячим, а одежда скрутилась на моем теле от поцелуев. Луи начал прыгать и делать маленькие джеты вокруг меня. Я погнался за ним, мои шаги перемежались энденетами и пируэтами. У меня так закружилась голова, что я не видел, куда иду, и врезался прямо в Джиджи. - Что вы, два идиота, задумали? Разве тебе не следует репетировать с другими танцорами на заднем плане? - Заткнись, Джиджи! Мы Деметрий и Лизандр, - крикнул Луи, проходя мимо нее. - Да! - эхом отозвался я. Мы танцевали всю дорогу до студии, хихикая. Я пожалел, что у нас была репетиция. Мне отчаянно хотелось вернуться в нашу комнату и продолжить то, что мы начали на стропилах. У стойки я посмотрел в зеркало и осмотрел свое лицо. Мои губы опухли и покраснели, зрачки расширились, а грудь и шея покрылись пятнами. Я обернулся. Луи выглядел таким же разбитым, как и я. Раздевшись до колготок, его голубые глаза вспыхнули желанием ко мне. Мне было интересно, что произойдет позже той ночью, когда мы окажемся в постели, в одном нижнем белье... Бошамп вошел в студию, и Луи быстро поцеловал меня в шею, что заставило меня глупо улыбнуться. Я не мог перестать улыбаться и понятия не имел, как мне пройти репетицию. Но сделал это. Мужчина работал с нами так же усердно, как и с ведущими, крича, топая зонтиком и грубо поправляя нас руками. Меня выделили больше всего из-за отсутствия техники. В этот момент я уже начал привыкать к этому. Луи, с другой стороны, постоянно вызывал похвалу у Бошампа. - Превосходно, Луи. Молодец, Луи. Безупречно, как всегда, мистер Томлинсон. К концу репетиции я был весь в поту и измучен, мои мышцы дрожали, пополз к своему рюкзаку, когда Александр позвал нас всех в центр комнаты. У него было объявление. - Как многие из вас знают, моя жена Ирина Бошамп - прима-балерина балета Парижской оперы. Я собираюсь посмотреть постановку компании "Лебединое озеро" на премьере, и, как в прошлом и позапрошлом годах, мне нравится брать с собой одного многообещающего молодого студента. Все тело Луи напряглось, как будто кто-то воткнул ему в спину прут. Он уже упоминал об этой поездке раньше. Последний студент, которого тот взял с собой в Париж, получил место в компании еще до того, как окончил RBS. Мы все предполагали, что он возьмет Лиама или одну из других зацепок. Бошамп подошел к Луи, и я затаил дыхание. Это была огромная честь для меня. Так гордился им! Конечно, это давало мне право хвастаться. Я официально был лучшим другом (может быть, парнем) с самым многообещающим студентом Королевской балетной школы! Однако он продолжал идти и остановился рядом со мной. - Гарри, я бы хотел взять тебя с собой,- я оглянулся через плечо. - Я? Вы уверены? - Он рассмеялся. - Уверен. Луи закрыл глаза, совершенно опустошенный. Я хотел сказать "нет", но не знал как. Бошамп был главным, он был знаменит и важен, и вся комната наблюдала за ним. - Спасибо, сэр, я бы с удовольствием. - Замечательно. Мне понадобится разрешение от родителей или опекунов. Мы уедем в четверг. У тебя будет два дня осмотра достопримечательностей Парижа до начала шоу. Ты когда-нибудь видел "Лебединое озеро"? - Я понизил голос, чтобы остальные танцоры не услышали. - Никогда не был на балете,- хихиканье эхом разнеслось по всей студии. Бошамп сочувственно кивнул. - Эта поездка пойдет тебе на пользу, Гарри. Когда танцоры, шаркая, вышли из студии, обернулся, чтобы посмотреть на Луи. Он стоял у двери, собираясь уйти без меня. Я догнал его, и он небрежно перекинул сумку через плечо и вел себя так, будто в том, что только что произошло, не было ничего особенного, но я его знал. Мог сказать, что он был расстроен. Мы вышли в холл. Я направился к Джебсену, но Луи направился в другую сторону. - Ты не хочешь вернуться в нашу комнату? - спросил я. - Я иду в спортзал. - Могу ли я пойти? - Предпочел бы пойти один,- мы постояли там с минуту, шаркая ногами. - Мне очень жаль, Луи. Не хотел, чтобы он выбирал меня. Ему не следовало выбирать меня. Я отстой,- Луи смягчился. - Ты не отстой. Ты особенный танцор, Гарри. Я это вижу, и Бошамп тоже это видит. - Пожалуйста, не сердись на меня. - Я не злюсь, просто завидую. Вот и все. - Не хочу, чтобы ты завидовал! Хочу, чтобы я тебе нравился! - воскликнул я срывающимся голосом. Даже не хотел отправляться в это дурацкое путешествие! Меня не волновали ни Бошамп, ни Париж, ни Лебединое озеро. Все, чего я хотел - целоваться с Луи и быть его парнем! - брюнет слабо улыбнулся мне. - Ты мне все еще нравишься. Я поцеловал его в щеку, и он ушел. Его плечи поникли, когда он завернул за угол.