Flightless Bird

Я побежал по извилистому коридору, чтобы найти Гарри. Прошел мимо доски объявлений и студии А, где заметил группу танцоров корпуса, которые разминали свои избитые лодыжки и наполняли бутылки с водой. Я остановился, чтобы поздороваться. В прошлом всегда был с ними дружелюбен. С некоторыми ходил в школу, а другие годами приходили на мою ежегодную праздничную вечеринку. Они повернулись ко мне спиной. Когда я вернулся в студию Б, чтобы найти Гарри, Зейн стоял там на своем месте, отрабатывая фусеты. Его гибкое телосложение позволяло ему быстро поднимать и опускать ногу, когда он делал поворот за поворотом. - Где Гарри? - Зейн откинул свою чернильную гриву набок. Он выключил стереосистему и взял полотенце, висевшее на стойке. - Я должен был знать, что тебя здесь не было бы, чтобы увидеть меня, - вещи Гарри исчезли, и все, что лежало в углу - была спортивная сумка, но не его. Воздух был густым от пота. - Мне очень жаль. - Расскажи это кому-нибудь, кому не все равно. Может быть, Джиджи, или Морису, или Лиаму, или всем остальным, кого Гарри облажал с твоей помощью. Я сглотнул, не был готов иметь дело с последствиями вмешательства и тем, что это значило для компании. Эгоистично, но я не хотел иметь с этим дело. Все, что мне было нужно - Гарри. Я жил в пузыре, непроницаемом для окружающего мира. - Не могу поверить, что ты позволил ему манипулировать тобой, - прошептал Зейн, проводя полотенцем по шее сзади, чтобы впитывать капли пота. - Знаю, это звучит банально, но он изменился. - Нет, он этого не сделал. Это сделал ты. - Ты тот, кто сказал мне забыть прошлое и подружиться с ним! - Я же просил тебя быть сердечным. Ты его коллега, а не раб! Это не то, на что это было похоже. Это было чудесно - быть нужным Гарри, быть ему полезным. Он был моим сердцем. Его желания были моими желаниями. - Гарри такой, какой он есть, - произнёс Малик, подходя ко мне, его мышцы напряглись, - Но ты был нашим другом. Ты должен был быть там для нас. - Мне жаль, - тихо ответил я, не в силах встретиться с ним взглядом и взглянул на себя в зеркало. Может быть, Зейн был прав. Я изменился. Было невозможно, чтобы я был тем же человеком, каким была после ночи с Гарри, поэтому направился к двери. Зейн остановил меня. - Он в своей раздевалке. - Спасибо, - я сжал губы в примирительной улыбке. Парень свернул свои кроссовки и снова включил стерео. Сладковатый звук виолончели вырвался из динамиков студии и заполнил комнату. Я почти не слышала Зейна, когда он снова заговорил. - Не приползай к нам, когда он причинит тебе боль. А он причит, Луи. Я ушел. Гардеробная Гарри была прямо рядом с моей. Я первым вошел в свою и поставил сумку рядом с дверью. Здесь царил беспорядок: косметика растеклась и запеклась на туалетном столике, старые тапочки и рваные колготки, рулоны медицинской ленты, вата и марля. Я должен был быть осторожен. Это была моя жизнь. Зейн, Джиджи, Элеонор, Лиам и Найл - все были рядом со мной. Гарри может уйти из компании завтра. Кем я был без своих друзей, людей, которых любил и которые любили меня? Как сильно был готов рискнуть ради шанса, что Гарри однажды полюбит меня? Ответ был поразительно прост: я бы рискнул всем. Переодевшись обратно в свою уличную одежду, направился в соседнюю комнату. Свет был выключен, и стояла тишина. Я предположил, что он уже ушел, когда увидел, как что-то изменилось в темноте. - Я не хочу, чтобы ты видел меня таким. - Гарри? - я включил свет. Он забился в угол с пакетом льда на коленях и, опустив голову, делал медленные, глубокие вдохи. - Уйди. Пожалуйста. - Нет, - опустившись на колени рядом с ним, взял его за руку. - Что я могу сделать? Наконец он поднял голову. Его глаза были стеклянными и рассеянными, кудри вялыми и потными, прилипшими к щекам. - Мне нужно идти домой. Мне нужны мои таблетки. Я быстро собрал его вещи. У него не было сил одеться, поэтому накинул свою толстовку ему на плечи. Он оперся на меня, когда встал, не издавал никаких звуков, но по жилке на его лбу мог сказать, что брюнет был в агонии. Парень навалился на меня всем своим весом, когда мы вышли на крыльцо Королевского оперного театра. Это было для него тяжелее, чем боль. Быть замеченным в таком виде. Быть слабым. Я остановил такси. Всю дорогу домой его голова свесилась в окно, серое лондонское небо было неотличимо от его бледного лица. Когда попытался помочь ему выйти из такси и когда мы добрались до его дома, водитель продолжал спрашивать, не следует ли ему вызвать скорую помощь. - Я в порядке! - завопил Гарри. Водитель умчался. Мы воспользовались лифтом, чтобы подняться в его квартиру. Оказавшись внутри, я отчаянно огляделся в поисках места, куда бы его посадить. Там не было никакой мебели, только свежевыкрашенные деревянные полы и огромное стеклянное окно, за которым виднелся этот бедный мальчик, который ничего так не хотел, как спрятаться. Он отпустил меня и заковылял на кухню, опрокинул блендер, пытаясь добраться до шкафа, в котором хранились его лекарства. Я налил ему стакан воды. Гарри вытряхнул две таблетки на ладонь и бросил их обратно вместе с водой. Он прижал холодный стакан ко лбу и облокотился на стойку, тяжело дыша. - Где твоя кровать? - спросил я, обнимая его за плечи. - Наверху, - проговорил он, чуть не плача. Одна мысль о том, чтобы подняться по этим ступеням, была для него мучительной. Положив его руку мне на плечо, я наклонился и поднял его. - Ты не можешь. Я слишком тяжелый. - Держу тебя. Он был тяжелым, и мне приходилось удерживать равновесие на каждой ступеньке, но я ни за что не позволил бы ему попытаться подняться по этим ступенькам самостоятельно. Его спальня находилась на верхней площадке квартиры. Это была открытая концепция, но так высоко, что вы не могли видеть, как она выглядела этажом ниже. Кровать Гарри стояла в самом конце этого алькова, как спрятанное сокровище. Декаданс, которого я ожидал, когда впервые вошел в квартиру, можно было найти здесь, в этом крошечном пространстве, которое он никому не показывал. Его постельное белье было голубого цвета от тиффани, атласный жаккардовый шелк, с бархатной спинкой на пуговицах в викторианском стиле. У него были дюжины подушек всех форм и размеров, искусно расставленных в изголовье кровати. Рядом с его кроватью стояла небольшая тумбочка красного дерева, украшенная резными розетками и заваленная книгами. У него было несколько маленьких современных картин и несколько больших, прислоненных к стене, которые он еще не успел повесить. Книжные полки были встроены в стены. Я представлял себе, что это все равно что спать в библиотеке. Там была гардеробная, почти такая же большая, как спальня, со всей его красивой одеждой, коллекцией, такой же яркой и разнообразной, как книги и произведения искусства. Мне пришлось передвинуть несколько подушек, чтобы убрать кровать. Я раздел его, сняв свитер с плеч и обувь, пока он не остался в одних маленьких черных шортах. Наркотики начинали делать свое дело. Его лоб больше не был нахмурен, а руки и ноги разжались и расслабились в моей хватке. Я снял свои собственные ботинки и лег в постель рядом с ним. Не хотел задавать вопрос, знал, что мы оба думали, но я должен был. - Как ты можешь так танцевать? - Я в порядке. - Нет, это не так, - он взял мою руку и держал ее так же, как я держал его раньше. - Я в порядке. У меня бывают хорошие и плохие дни. Этот был плохим. - Я не хочу, чтобы у тебя были плохие дни. - Все было не так уж и плохо, - произнёс он, сжимая мою руку. Мое настроение поднялось, и на долю секунды я перестал беспокоиться. Но не мог перестать делать это окончательно, не совсем. Я разрывался между тем, чтобы приставать к нему с вопросами и оставить все как есть. Его усталое выражение лица подсказало мне сменить тему, по крайней мере сейчас. - Мне нравится твоя спальня, - сказал я. - Модно, как и ты, - парень улыбнулся, его зеленые глаза были веселыми. - Моя спальня в Москве была еще красивее! - Держу пари! Почему бы тебе не украсить нижний этаж? Все твои вещи забиты здесь, - его взгляд скользнул по книгам и картине с изображением маленького мальчика, спящего на коленях у матери. - Не люблю, когда люди смотрят на мои вещи. - Кроме меня? - с надеждой спросил я. - Кроме тебя. Когда наркотики сделали свое дело, на Гарри снизошло спокойствие. Неожиданно он придвинулся ближе и поцеловал меня в щеку. Его горячее дыхание, как солнце, касалось моего лица. Он хотел быть нежным, что меня удивило. Обычно парень был гораздо более прямолинеен в своих чувствах. - Гарри, когда ты почувствуешь себя лучше, я хочу пригласить тебя куда-нибудь. - О? - Может быть, на ужин или в летний домик моей семьи на выходные. Куда-нибудь в хорошее место. - Это мило, - он уткнулся носом мне в ухо. - Могу ли открыть тебе секрет? - спросил я. - Всегда, - в этом было бы немного неловко признаться. - Я запланировал для нас свидание... Когда мы были в школе, - Гарри склонил голову набок. - Неужели? - я заерзал и засунул руки под одеяло. - Хотел сводить тебя на твой первый балет, поэтому скопил денег и купил нам билеты на "Сон в летнюю ночь". Это была всего лишь небольшая региональная компания в Бирмингеме, но я подумал, что мы могли бы провести с ней вечер. - Почему ты не взял меня с собой? - На следующий день после того, как я получил билеты, Бошамп пригласил тебя в Париж, на премьеру "Лебединого озера" в Парижском оперном театре. Я не мог с этим соперничать и хотел, чтобы твой первый балет был особенным. Было бы лучше, если бы это было с ним, - признал я. - Я хотел бы, чтобы это было с тобой, - прошептал он. Притянув его к себе, поцеловал в лоб. Я мысленно перебрал все, что должен был сказать и сделать, когда мы были в школе. Если бы мог сделать все это снова, я бы сказал ему, что чувствовал к нему в первую ночь, когда он спал на моей койке. Я бы сделал его своим и повел на его первый балет. Я бы простил его, когда он причинил мне боль, потому что в глубине души знал, что он был хорошим. Не мог объяснить - как я узнал об этом - Зейну или Лиаму, но был уверен в этом. Гарри просунул руку мне под рубашку. Теперь его прикосновения были более резкими, а дыхание участилось. Он хотел близости, и я знал, что если он попросит, я подчинюсь, потому что понятия не имел, как сказать ему "нет". Однако я не поддался на его заигрывания. Наркотики заставили его переоценивать собственные силы. Ему нужен был отдых. Увидев его в такой боли раньше, я был шокирован. Но он не останавливался и обхватил меня ногой так, что его раненое колено уперлось мне в бедро. - Давай, раздевайся, - ласково пролепетал он. Я похлопал его по плечу. - Разве ты хочешь этого? - был в постоянном состоянии желания, когда оставался с ним. - Тебе было так больно раньше... - Я не хотел быть снисходительным, но действительно волновался. - Прикоснись ко мне, - сказал он. - Что? - Делай со мной всякое. Я не буду двигать коленом. Обещаю. Самодовольно усмехнулся про себя. Так, так, так. Столкнувшись с перспективой остаться без секса, Гарри был готов на этот раз дать мне контроль. Это было что-то новенькое. Потом я подумал, смогу ли когда-нибудь привыкнуть к этому? Быть наедине в постели с Гарри? Быть тронутым им? Чтобы он попросил меня прикоснуться к нему? Нет. Невозможно. Я переоделся из одежды в свои боксерские брифы. Взгляд Гарри скользнул по моей обнаженной груди и вниз, к заднице. Наклонившись на бок, склонил его подбородок к себе и поцеловал в губы, положив руку ему между ног, и его щеки стали ярко-розовыми. Обхватив его ладонью, он быстро встал. "Это было бы здорово", - подумал я, просто лениво гладить его до оргазма и чувствовать, как он кончает в моей руке. У Гарри были другие планы. - Сделай то, что ты сделал со мной в студии, - выпалил он. - Потанцуем? - Нет, другое дело. Он перевернулся на живот. Я попыталась заглянуть ему в лицо в поисках того, чего он хотел, но парень зарылся лицом в подушку. - Только твои руки, - резко сказал он. - Хорошо. Я положил руку ему на поясницу и нежно погладил его. Подумал, что он это имел в виду, но потом он наклонился и выскользнул из своих шорт, сбросив их с лодыжек. - Ох. "Только мои руки. Это будет настоящим испытанием на сдержанность0," - подумал я, обводя взглядом его прекрасное обнаженное тело. Я сжал его плоть, и он слегка подпрыгнул. Я смягчил свое прикосновение. Его кожа покрылась мурашками, когда провел пальцами по задней части его бедра. Парень был слишком напряжен, чтобы раздвинуть для меня ноги, поэтому я просунул пальцы между ними, поглаживая самые интимные места его тела. Начинал чувствовать слабость, мой собственный член пульсировал рядом с ним. Я проигнорировал это, или, скорее, взял эту энергию и вложил ее в свои руки. Попытался найти какой-нибудь признак того, что ему это нравится. Он был тих и неподвижен, как статуя. Другой рукой убрал волосы с его шеи и поцеловал его. - Я забочусь о тебе, Гарри, - брюнет оживился, - Позволь мне сделать так, чтобы тебе было хорошо. Гарри глубоко вздохнул и медленно раздвинул ноги. Только этот крошечный жест заставил мое сердце остановиться. Его вид распахнулся настежь. Я не мог этого сделать, слишком сильно хотел его. Мои кончики пальцев скользнули между его ягодицами, пока не нашёл его ободок. Гарри ахнул. Я чувствовал его и исследовал гладкую кожу. На ощупь это было даже лучше, чем выглядело. Упругий и мягкий. - О, Гарри, - я надавил сильнее. - Тебе здесь так хорошо. Он выгнул спину и заплакал от моего прикосновения. Это было безумие. Мои пальцы даже не были внутри него. Парень поднял голову. - Поцелуй меня. Я прижался губами к его и обвел его ободок кончиками пальцев. Это был первый раз, когда увидел искру вожделения в его глазах, когда прикасался к нему таким образом. - Хочу быть внутри тебя, - произнёс я. Как ни странно, он ничего не ответил. Вместо этого слегка согнул колено, обнажая себя еще больше. В тот момент он был таким пассивным и беззащитным, что я знал, что могу взять его, если захочу. Знал, что он будет хныкать, плакать и распадаться на части вокруг меня. Я знал, что это будет невероятно. Я встал у него за спиной и обнял его за бедра. Представил, каково это было бы - трахнуть его. Вжиматься в него, едва прикасаясь, чтобы почувствовать, как его теснота обволакивает меня. Так и должно было быть. Чего мы ждали? - Я хочу быть внутри тебя, - повторил я. Гарри ничего не сказал. Моя голова упала ему на спину. - Пожалуйста, позволь мне овладеть тобой. Почему бы ему не заговорить? Почему он не впускает меня? Я прижался губами к его ободку, лихорадочно целуя и облизывая его. - Луи... - Гарри застонал. Теперь я умолял. - Пожалуйста. Я обожаю тебя. - Это такое чувство... Теперь он не мог быть достаточно открытым, развел руки в стороны и снова прижался к моему рту, а я - к нему губами, мое дыхание согревало его упругую влажную плоть. - Пожалуйста. Я умру, если не войду в тебя. Гарри полностью исчез, извиваясь у моих губ. Я оторвался от его губ, чтобы отдышаться. Он издал сдавленный крик. - Вернись! - Детка, - я зарылся лицом в его плоть и потянулась под ним, чтобы взять его длину в свою руку. - Да, - выдохнул он. Я запечатлел долгий, медленный, влажный поцелуй на его нежном ободке, и он кончил лентами по всей моей руке и запястью. Кровь стучала у меня в ушах. Мне было так тяжело, что у меня все болело. Гарри лежал подо мной, усталый и слабый. Я откатился от него, и он обмяк, его голова упала на подушку, темные кудри взъерошились от пота. Я не мог просить его ни о чем для меня. Он был измотан. Я уже собирался позаботиться о себе, когда Гарри пошевелился рядом со мной. Его ноги все еще были раздвинуты, дырочка розовая и блестящая. О Боже, его тело было идеально подготовлено и умоляло, чтобы его трахнули. Я не мог лежать рядом с ним, когда он был таким. Я не доверял себе и поцеловал его в потный затылок. Затем неуклюже направился в ванную. Ванная комната Гарри была отделана голубой стеклянной плиткой и хромированными светильниками, которые ярко мерцали в свете флуоресцентных ламп. Это было похоже на то, как будто находишься внутри шкатулки с драгоценностями. Я шагнул в душ и пустил холодную воду. Прижав ладони к стеклянной стене, ждал, пока мое возбуждение утихнет. Не совсем понял, что только что произошло. Почему бы ему не отдаться мне? Я что-то сделал не так? Был ли Джеффри прав, были ли мои чувства к Гарри сильнее, чем его ко мне? Я думал, что мы на одной волне, но в постели мне казалось, что мы на разных планетах. У Гарри было не так много мыла и кремов, но те, что у него были, выглядели дорогими. Я взял шампунь, матовую прямоугольную бутылочку с тиснеными блестящими зелеными буквами. Здесь пахло садом, как и от него. Несколько секунд спустя брюнет постучал в стеклянную дверь душевой. Я открыл ее. Он все еще был голым. - Ты бросил меня. - Мне нужно было немного времени побыть одному. - Мне одиноко. Я наконец-то взял свое тело под контроль, и вот он снова все взбаламутил! Парень вошел в душ и потянулся ко мне. Вода ударилась об него, и он завизжал. - Почему здесь так холодно? Он включил горячую воду и подождал, пока она не станет теплой и влажной, прежде чем нырнуть под струю. Парень, не теряя времени, обнял меня за талию и поцеловал. Сначала мои губы, потом щека, потом вниз по шее. Его поцелуи были грязными и влажными, а его мягкие губы напомнили мне о другой удивительно мягкой части его тела... Мне не потребовалось много времени, чтобы возбудиться. Он уставился на мое возбужденное тело. Я покраснел, затем он обернулся. - Вымой меня. Один взгляд на дерзкую задницу Гарри, и моя грудь сжалась. Он пытался убить меня, я был уверен в этом. Взял мыло и голубую луффу, которая висела на стене в душе. - Своими руками, - проинструктировал он. Ни один мужчина не был достаточно силен для этого. Я выронил луффу и намылил руки, начал мыть его, мои пальцы скользили по мыльным изгибам его спины. Не раздумывая, я подошел слишком близко, и мой член задел его задницу. - Мне действительно нужно принять душ одному, - сказал я. - Почему? Ты обычно мыл меня в душе в школе. - Я приближался к тебе! - Ты сейчас кончаешь на меня? - Да, - я держал его за бедра, положив свой член ему на задницу. Гарри закусил губу и раздвинул ноги. Не знал, что это значит, но отчаянно потерся о него, ничего не мог с собой поделать. - Ты можешь кончить из-за этого? - спросил он. - Да. Парень слегка наклонился, опираясь на стенку душа, хотел дать мне то, чего я желал, хотел доставить мне удовольствие. Это было лучшее, что он мог сделать. Я был ему благодарен. Намылил его и скользнул членом между его ягодиц, но не внутрь него. Это не было большим трением, но я был так возбужден, что это не имело значения. Впился пальцами в его бедра и скользнула к нему, наблюдал, как головка моего члена двигалась взад и вперед по его дырочке. Я так сильно хотел быть внутри него. Это была такая сладкая агония. Обнял его одной рукой и провела ладонью по его груди и животу, осыпая его спину поцелуями. - Так хорошо? - спросил Гарри, обеспокоенный тем, что мне этого было недостаточно. - Так хорошо. Хотел бы я, чтобы ты видел, что я с тобой делаю, хотел бы, чтобы ты видел, как ты прекрасен вот так. Ты был создан мной для меня, Гарри, клянусь Богом. Ты - самое прекрасное, что я видел за всю свою гребаную жизнь. Мне хотелось прижать его к стене душа и грубо кончить, но знал, что его колено все еще беспокоит. Мне пришлось действовать медленно, что было одновременно и раем, и адом. Мое ворчание становилось все громче и громче, эхом разносясь по ванной. Я крепко обхватил его руками за талию, прижимаясь к нему так сильно, как только мог, не двигая его коленом. Гарри застенчиво оглянулся через плечо, его розовый рот был открыт, с темных ресниц капала вода. Я кончил прямо на него. Мой лоб упал между его лопатками. Он повернулся и взял мое лицо в свои руки. Мои глаза были не в фокусе, но я уставился на него. Это было так хорошо, но все еще так далеко от того, как хотел его, не могла скрыть свое затаенное желание. - Дай мне время, - взмолился он, прочитав мои мысли. - Пожалуйста, - я обнял его и уткнулся лицом ему в шею. - Я бы ждал тебя вечно, ты же знаешь, что ждал бы. - Луи, - проворковал он, обнимая меня в ответ так же крепко. Я посмотрел ему за спину. - Хорошо, теперь мне действительно нужно тебя вымыть, - он рассмеялся. - Ты сделал из меня посмешище! Я взял мыло и начал намыливать и медленно мыть его руками. У всех танцоров были подтянутые, очень подтянутые тела, но в теле Гарри была какая-то мальчишеская и красивая мягкость. Его задница была невероятной. Крошечная, но пухленькая и очень милая и... Брюнет прочистил горло. - Думаю, что теперь чист. - О, точно, - опустил его под воду. Мы вымыли волосы шампунем, и весь душ пах, как сексуальный сад. Как Гарри. Ему потребовалось больше времени, потому что пришлось оставить кондиционер на несколько минут, чтобы его локоны заблестели и стали более кудрявыми. Я не стал спорить. Мне нравились его кудри, и все, что он делал, работало. Забавно было думать о том, как я нервничал, принимая душ с Гарри в школе. Как мы оба прибегали к олимпийским подвигам, чтобы скрыть нашу эрекцию друг от друга. Как целовать его в спину казалось самой скандальной вещью в мире. Теперь мы были здесь, обнаженные, лицом друг к другу, свободно прикасаясь. Это была мечта, ставшая явью. Я чувствовал себя так, словно мне пятнадцать и воплощаю в жизнь свои самые дерзкие фантазии. Целуюсь с Гарри в душе! Это происходит! Спасибо тебе, Господи! Я мог говорить и делать все то, на что у меня не хватало смелости в подростковом возрасте, как будто у меня был второй шанс сделать все это снова и на этот раз сделать все правильно, поэтому свободно обвил его руками. - Ты делаешь меня таким счастливым. - Я что? - спросил Гарри, не совсем в силах в это поверить. - Эти последние два дня были лучшими днями в моей жизни, и я хочу, чтобы ты это знал. Мне все равно, как прилипчиво это звучит. Это то, что я чувствую, - Гарри обхватил меня сзади за шею. - Я хочу, чтобы ты прижался ко мне. Мы целовались, целовались и целовались, вода текла по нашим лицам. Если мы в ближайшее время не выберемся оттуда, то либо высохнем, либо утонем. Мы вышли из душа и ничего не увидели - превратили это место в парилку. Сквозь дымку Гарри, пошатываясь, подошел к небольшой полочке и протянул мне пушистое белое полотенце. Прежде чем я успел надеть его на талию, он схватил меня своим собственным полотенцем. - Ой! - парень провел рукой по моей розовой попке. - Не думай, что я забыл об этом. - Она не забыла тебя. Я все еще восстанавливаюсь после вчерашнего вечера... и сегодняшнего утра, - Гарри усилил хватку. - Тогда позже. Мой желудок подпрыгнул. Затянув полотенца вокруг талии, мы направились в его гардеробную. Он открыл свой комод и достал две чистые пары боксеров. Одни были чёрными, а другие - темно-синими, шёлковыми. - Хммм, на самом деле это не по мне, - Гарри приподнял бровь. - Придирчивый, - покопался и нашел пару белых хлопчатобумажных. - Это подойдет. Не было смысла одеваться. Мы спустились по длинной плавающей лестнице Гарри в одном нижнем белье. Было неприятно находиться перед этими гигантскими окнами. - Нас кто-нибудь может видеть? - Не знаю. В Палате общин, полагаю, если у них есть бинокль. - Политики - грязные ублюдки. Держу пари, что так оно и есть, - я вытянулся в звезду и махнул рукой в сторону здания парламента. - Привет, старики! Эй, мы должны устроить для них шоу позже, - Гарри присоединился ко мне у окна и скользнул рукой вниз по моему нижнему белью. - Занавес в восемь. - Никакой фотосъемки со вспышкой. Был почти вечер, и я был голоден, открыл стальной двухдверный холодильник Гарри, но там были только энергетические напитки. - Где еда? - спросил я. Он порылся в шкафах и вытащил стопку листовок. - Извини, я обычно заказываю. Суши? - Я пролистал варианты, и меня ничего не окликнуло. - А как насчет пиццы? - Ради старых добрых времен! - И новых, - добавил я. - Да. Еду подали быстро. Мы открыли дверь в нижнем белье, бросив взгляд на молодого курьера. Если раньше он и не был геем, то теперь определенно подумывал об этом. У Гарри не было тарелок, поэтому мы ели прямо из коробки, скрестив ноги на полу. Это действительно было так, как будто мы вернулись в школу! У нас была целая ночь впереди. Не знал, что делать, но мы вошли в знакомый ритм: я дразнил Гарри и болтал со скоростью мили в минуту, в то время как он смеялся над моими шутками и пытался перехитрить меня. Никто из нас не хотел покидать его квартиру, поэтому мы решили остаться дома и посмотреть фильм. Я всегда был доволен последним фильмом о супергероях, который мне предлагали. Честно говоря, действительно не знал, что нравится Гарри. В школе он был очень способным к адаптации. Его вкусы менялись в зависимости от того, с кем он был. Когда он был со мной - смотрел фильмы о супергероях и разговаривал о футболе. Когда был с Зейном - они обсуждали романы, фотографию и искусство. Он хотел, чтобы все вокруг были счастливы. Я хотел знать, что сделало бы его счастливым. - Что тебе нравится? - спросил я. - В основном документальные фильмы, - даже не мог вспомнить, когда в последний раз смотрел документальный фильм. - Есть ли что-то, что тебе особенно нравится? - Он задумчиво жевал корочку пиццы. - Есть один о пчелах, который я давно хотел посмотреть. - Пчелы? Как жучки? - Да. Они вымирают. Это экологический кризис, Луи! Действительно важно поддерживать фильмы, которые повышают осведомленность. Это был бы не мой первый выбор, но Гарри, казалось, был очень взволнован этим кризисом с пчелами, поэтому я решил попробовать. Когда мы убирались, заметил, что на кухонном островке мигает его телефон. Это был Кеннет. Парень потянулся, чтобы выключить его, но я игриво выхватил его у него и ответил. - Телефон Гарри, говорит Луи,- запрыгнул на прилавок, болтая ногами. - Я звонил вам обоим весь день. Новый хореограф пришел на день раньше и попросил о импровизированной встрече. Вы нужны мне в студии сию секунду. - Не могу, мы не носим штанов, - Гарри одарил меня улыбкой с ямочками на щеках. - Надевай штаны и спускайся сюда! - Рявкнул Кеннет. - Это Алекс... - ...С удовольствием, но у нас есть планы. Мы спасаем пчел и устраиваем стриптиз для Палаты общин, - Гарри согнулся пополам в приступе хихиканья. - Луи! - Мне нужно идти, Кен, - брюнет встал между моими коленями и ущипнул меня за бедро. - Пропускаешь репетицию. Ты непослушный. - Ты плохо на меня влияешь. Я объяснил, что у нас будет новый приглашенный хореограф. Гарри казался раздраженным, но в остальном невозмутимым. Как и большинство фашистских диктаторов, он всегда был готов к перевороту. Мой маленький Муссолини! Мы поцеловались, и Гарри повел меня обратно в свою спальню. Это была единственная хорошая вещь в отсутствии декора: у него не было другой мебели, поэтому нам пришлось провести всю ночь в постели. Он взял свой ноутбук, и мы растянулись на взъерошенных простынях. Гарри передал его мне, чтобы я нашел фильм, а сам принес нам выпить. Даже его компьютер был пуст. Помимо исследований, на рабочем столе не было значков, а закладки были пусты. Мне было любопытно, каким видом порно он может увлекаться, но история была стерта начисто. Думаю, я не собирался раскрывать какие-либо глубокие темные секреты, вынюхивая. Он вернулся и поставил на тумбочку два бокала: бокал вина для меня и воды для него. Парень не мог пить, пока принимал обезболивающие. Я положил ноутбук на подушку у себя на коленях, а он устроился рядом со мной. - Постарайся не заснуть, - сказал он. - Эй! Это ты всегда засыпаешь во время фильмов, - это была одна из причин, по которой мне потребовалось шесть месяцев, чтобы поцеловать его, когда мы учились в школе. Каждый раз, когда мы смотрели фильм или обнимались, он засыпал. Это было все равно что жить с кошкой. Когда он не спал каждое утро, то дремал. - Забавно, что у тебя бессонница. Ты был таким сонным ребенком. - Я сплю, когда с тобой. - Ты называешь меня скучным? - поддразнил я. Гарри с тревогой взглянул на таблетки на прикроватной тумбочке. - Не могу принять снотворное сегодня вечером, так как принял обезболивающие ранее, - переплел свои пальцы с его. - Я останусь с тобой на ночь. - Спасибо, - он вздохнул с облегчением. - Я ненавижу бодрствовать по ночам. - Боишься темноты? - Я люблю темноту. Боюсь... своих собственных мыслей. - Хотел бы заглянуть в твою прекрасную голову, - поцеловал его в лоб. Гарри погрузился в одно из своих угрюмых молчаний. Я включил фильм и отхлебнул вина. Черт, Гарри был прав. Пчелы были в беде. Как я мог не знать, что они играют важную роль в производстве пищи? Это казалось чем-то, что я должен был знать. Они назвали этот кризис "расстройством распада колонии". Это происходит, когда большинство рабочих пчел в колонии исчезают и оставляют после себя несколько пчел-кормилиц для ухода за оставшимися молодыми пчелами и маткой. В этом была какая-то трагическая красота елизаветинской эпохи - все эти молодые пчелы и их королева были брошены на произвол судьбы. Я толкнул Гарри локтем, чтобы услышать, что он думает, и его голова упала мне на грудь. Он крепко спал! Мне пришлось быть пчелой-кормилицей и ухаживать за этой сонной молодой пчелой. Я попытался уложить его на подушку, но он сердито вздохнул. Не хотел будить его, чтобы брюнет не смог снова заснуть. Вместо этого натянул одеяло ему на плечо и положил под голову дополнительную подушку. Мне было не совсем комфортно, но я бы не рискнул беспокоить его. Досмотрел оставшуюся часть документального фильма, чтобы произвести впечатление на Гарри на следующий день. Когда фильм закончился, осторожно закрыл ноутбук и отложил его на тумбочку, не двигая парня. Я смотрел, как его кудрявая голова поднимается и опускается мне на грудь. Не был уверен, что смогу так спать, но это не имело значения. Гораздо важнее было, чтобы Гарри выспался. Я хотел, чтобы он крепко спал каждую ночь. Хотел, чтобы он жил без боли.