All About Us

      После того, как Арина мило попрощалась с близнецами Кавата, она снова осталась одна. Именно поэтому она не любила гостей — после их ухода в квартире становилось слишком тихо. Это безмолвие давило на травмированного подростка. Когда ты живёшь один и возвращаешься в уже пустую квартиру — ощущения совсем другие. Тебе просто не с чем сравнить, и ты привыкаешь к своему тихому уютному болоту. А когда всего мгновением ранее в этом помещении звучал смех и ты поневоле привык к чужому теплу… Остаться вот так — брошенным наедине с собой — тяжело и горько. Тем более, что Арина не была одиночкой по натуре. Её маска злобной и нелюдимой барышни была вынужденной, ведь страх сближаться хоть с кем-то давил сильнее, чем тоска по людям. Слишком много родных она похоронила в свои неполные шестнадцать лет. И какая тут к чёрту дружба с мальчишками, которые дерутся и рискуют собой почти каждый день? Тем более, Арина самолично проверила хрупкость человеческой жизни. Надо просто иногда с ними общаться, но никакого сближения. Милые обеды для поддержания контакта. Да и у неё уже есть Эма для общения. И всё же…       При одном взгляде на пустую посуду на столе и недопитую газировку стало тошно. Арина быстро собрала тарелки, помыла их и расставила на подставке для сушки. Монотонные движения успокаивали, давали нервной системе стабильность. После этого она собрала весь мусор, протёрла стол и поправила чуть сдвинутый ковёр, об который дважды споткнулись. Помещение снова стало обезличенным. Теперь о приходе близнецов помнил лишь пакет с отходами, спрятанный в шкафу под раковиной, и непривычно сытый желудок. Пора было готовиться ко сну. А это значит, что у Арины начинался очередной путь по девяти кругам её персонального ада.       Круг первый. Беззащитность.       Выключив свет на кухне, она зашла в ванную. Зелёные глаза устало сверлили отражение в зеркале. Настало время смыть свою «боевую раскраску». Безбожно растирая кожу ватными дисками, Арина хотела стереть не только макияж, но и память. Наверняка, от такого агрессивного воздействия пойдёт сыпь, в лучшем случае. После надругательства над собственной кожей, девушка пару раз умылась, в надежде очистить водой и свои мысли. Всё. Её брони больше нет. Теперь она — маленькая и слабенькая девочка, предоставленная сама себе. Ещё раз умыться, ведь от собственной жалости выступили слезы, заставляя и без того покрасневшие глаза щипать.       Круг второй. Отвращение.       В подобные минуты слабости Арина была к себе несправедлива. Сама себе противна. Каждый сантиметр тела и каждое движение вызывало отвращение. Слишком костлявая, слишком бледная, слишком слабая физически. Волосы эти бесят, хочется вырвать собственными руками. Состричь под «ноль». Всё противно в себе! Как она вообще может кому-то нравится? Да и, если уж честно, никому она не нравится. Процесс самобичевания сопровождался яркими вспышками злости с последующим разгромом дорогой косметики. И, сразу после этого, она снова обречённо убиралась, поднимая осколки и вытирая тональный крем с пола. Завтра придётся покупать новый.       Круг третий. Скорбь.       В спальне, первым делом, в глаза бросился футляр со скрипкой, пюпитр и бесконечные листы с нотами. Сколько месяцев уже прошло со смерти Серёжи? Три? Четыре? Но сердце всё равно предательски ныло. Сложно даже представить, какие чувства разрывали Арину. Вот ты занимаешься любимым делом с самым родным и близким человеком в своей жизни, а потом он исчезает, безвозвратно. И теперь, ты вынуждена снова, и снова превозмогать себя, свои эмоции и заниматься этим делом в одиночку. Мало какой человек выдержит подобное без переживаний, тем более чувствительный человек. Вот и Арина частенько «ломалась», хоть каждый день старательно пыталась держать себя в руках.       Да, конечно, она боготворила музыку и со всей любовью упражнялась на скрипке.       Да, конечно, музыка — это единственная отрада, помогающая жить!       И да, конечно, музыка — это её страсть и боль, и всё такое, но…       Но перед сном, когда ты эмоционально выжат, даже стойкая психика давала трещину. В такие моменты Арина почти физически ощущала обречённость. И вся душа хрустела, ломалась, точно тонкий лёд.       Круг четвёртый. Сожаление.       Люди по-разному переносят горе. Некоторым достаточно и недели, чтобы прийти в себя. А некоторые страдают и спустя несколько лет. Арина поняла лишь одно — сколько бы она не пыталась «держаться», слезы всё ровно будут течь ручьями. Так почему бы не дать себе право страдать? Пока никто не видит, пока не слышит? Просто страдать. Дать себе право на эмоции, на слёзы, на злость и обиду. Арина знала, что никак не смогла бы спасти Серёжу. Он стоял слишком близки, выстрел был слишком внезапный, смерть была слишком… Все это — слишком! А она — не супергерой, и сожаление, с привкусом злости из-за собственного бессилия, сводило с ума.       Круг пятый. Бессонница.       Арина не могла спать сама, только на снотворном. Лёжа на кровати в темноте ночи, она устало пялилась в потолок. Увы, но музыка, игры, фильмы и книги — не помощники в борьбе с бессонницей. Да и телевизора в спальне не было. Вместо него — вид на таких же монстров из стекла и бетона, как и её дом. И лишь где-то там, на горизонте, чуток общего пейзажа ночного города. И это при условии, что шторы будут раскрыты. Но находясь в тишине и покое, больной разум начинал работать слишком усердно. Он прогонял через черепушку целые слайд шоу прошедшей жизни. А так хотелось забыться. Каждый раз эта бессмысленная трата времени и усердные попытки выкинуть из головы всё, вгоняли в уныние.       Круг шестой. Забвение.       Когда таблетка, наконец, начинала действовать, наступало долгожданное забвение. Это был короткий миг, но драгоценный. Лучшее, что происходило обычно с Ариной за весь день. Нервная система отказывалась работать — тело становилось ватным, непослушным. Даже поднять руку было тяжело. Глаза сами по себе слипались, а в голове наступала полная пустота. Никаких мыслей и чувств, тотальная остановка осмысленного существования. Короткий миг полного расслабления.       Круг седьмой. Сон. Под таблетками сны были всегда яркими. Эмоциональные. Почти осязаемые физически. Всё переживания трансформировались в яркие образы, которые несколько часов подряд пытали разум. Хорошие и добрые сны — большая редкость. А вот тревожные, панические — постоянные гости ночных часов. От некоторых из них Арина вскакивала на кровати, крича от ужаса. Но снотворное тут же било по голове, утаскивая её обратно в страну кошмаров. И этот сон мог повторяться снова и снова, будто кто-то зажал кнопку «repeat» на дешёвой страшилке. Арина отдала бы что угодно за возможность просто отключаться и включаться по щелчку пальцев. Не видеть сны, не видеть ничего. Просто отдыхать.       Круг восьмой. Омут. Просыпаться было тоже невыносимо. Каждое утро тело ломило, голова болела. Из-за кошмарной ночи хотелось спать ещё. Хотелось просто отдохнуть. Но мозг всё ещё был затуманен снотворным. Поэтому Арина, когда это было позволительно, снова засыпала, вновь и вновь допуская роковую ошибку. Повторное засыпание и пробуждение было сравнимо с погружением в болото. И сколько бы времени она не тратила на сон — лучше не становилось.       Круг девятый. Утро. Арина снова очнулась. Опять уставшая. Плотные чёрные шторы не позволяли лучам солнца пробиться в комнату. Оно и к лучшему — Арине на много комфортнее в темноте… И вот. Ад замкнулся.       На сегодня у неё не было ничего запланировано. В школу идти не нужно, концертов в ближайшую неделю нет. Можно просто лежать и разлагаться в кровати, забыв про нормальное существование. Но маленький мигающий светодиод на телефоне молча оповещал о пропущенных звонках. Дотянувшись до своей «раскладушки», девушка распахнула её, щуря глаза от яркого света. На экране высветилось шесть пропущенных — три звонка от Крыгина, два от Нахои и один от Сои. Суть разговора с первым абонентом вполне предсказуема: «я договорился с Х, будешь выступать в Y». А вот звонки от новоиспеченных «друзей» вызвали заинтересованность. Не отрываясь от подушки, Арина сначала набирает младшему Кавата. Три гудка и робкий мальчишеский голос здоровается.       — Алло? Привет. Ты видимо спала, прости, если разбудили, — а на заднем фоне отчётливо слышен возмущенный крик Нахои: «почему она перезвонила тебе?! Дай трубку!».       — Нет, я только проснулась, — Арина неосознанно усмехнулась, ведь старший всё же отобрал мобильник у брата в нешуточном бою.       — Ты только проснулась? Уу, ну ты и соня. Доброе утро, — голос Нахои звучит звонко — точная копия будильника, заставляя чуть убрать телефон от уха. — Ты свободна сегодня? Может, прогуляемся?       Романова замолчала, оценивая на сколько ей будет выгодно и энергозатратно данное мероприятие. А давящая тишина на конце провода вызвала у близнецов нетерпеливую тревогу.       — Алло? — напомнил о себе Нахоя, а Соя что-то сказал брату на фоне, но Арина не расслышала.       — Да, я тут, — наконец, она приняла решение. — Хорошо, где встретимся?       — На перекрёстке Сибуя, там ещё экран висит огромный, ты увидишь. Будем ждать под ним, через час.       — Хорошо.       — Ну, до встречи!       Из динамика послышался характерный хруст окончания разговора, а девушка почти сразу зажимает кнопку единственного быстрого вызова на своем телефоне. И пока доносятся длинные гудки нового исходящего, Арина успевает дойти до кухни и налить стакан воды. Наконец, раздался хрипловатый мужской голос. И слава всем Богам, Крыгин всегда разговаривал с ней на русском. Можно, наконец, отдохнуть от ломаного японского.       — Ты снова спишь до обеда? — без доли волнения первым делом же был задан вопрос.       — Да, только встала. Вы что-то хотели? — даже спустя столько лет общения, Арина уважительно обращается к «любимому дядюшке Ване» на «Вы».       — Я тут договорился о выступлении через месяц, условия очень выгодные. Ты как, справишься? Всего час, а потом банкет. К нему, кстати, тоже можешь присоединиться. Ну или нет, как захочешь. Кстати, там будет Джун Ки, помнишь его? …       Что говорил мужик дальше, Арина не воспринимала. Она не ошиблась, всё по каноничному сценарию — Крыгин звонит лишь для её согласия на очередной заработок денег. И то, на формальное согласие, ведь всё давно решил за неё.       — Ало, ты меня слышишь? Арина? — слегка возмущенно выбил её из прострации дед.       — Слышу, — не соврала, ведь прекрасно слышала весь его лепет, просто не слушала. — Я не сомневаюсь, что это наилучший для нас обоих вариант. Просто пришлите мне все подробности в смс-ке, я посмотрю позже.       — Хорошо, — коротко вздохнул Крыгин. — Тебе что-то нужно? Ну, еда или деньги.       — Нет, спасибо.       — Ладно, понял. Тогда, если что, звони.       — Спасибо, дядя Ваня.       Но он положил трубку резко, не услышав последнего предложения от Арины. Старый сухарь. Да и чёрт с ним.       Девушка переместилась в ванную, уже там стянув домашнюю одежду и привычно залезая под душ. Как обычно, большую часть всех водных процедур занимал уход за волосами. Ну невозможно, скоро она и правда психанет и побреется налысо. Расчесать эту гриву без специальных средств даже в мечтах не удавалось. А времени это все занимало до безобразия много. Вывалившись из ванной, Арина тут же вытирается и сушит волосы. Снова время. Теперь макияж: привычно вырисовывает слегка не симметричные стрелки и красит ресницы. Тональник и консилер разбила вчера, круги под глазами приходится корректировать, чем попало под руку. Всего минут пятнадцать осталось до встречи... Арина точно опоздает. И её не спасёт даже проживание в этом же районе. Она перемещается обратно в спальню по затемненной квартире. Одежда. На дворе середина июня, а в Токио стоит непомерная духота. Придётся снова оголять свое тело: выбирать короткую или лёгкую одежду, лишь бы спастись от этой жары. Тонкая шёлковая майка подойдёт, можно даже без белья. Наверное повезло, что у Арины маленькая грудь, дай боже первый размер где-то там и найдется. И такие же лёгкие шёлковые кюлоты. Все строго чёрного цвета — неоспоримого фаворита всей палитры. Пока одевалась, уже пять минут, как она опоздала на встречу с близнецами. Неспешно обулась в белые «найки» и вышла из квартиры, захватив клатч на тонком ремешке. Захлопнула дверь и спустилась на лифте в холл своего жилого комплекса.       — Нахоя снова будет буянить, — с улыбкой Арина сделала ставку на реакцию, и, наконец, вышла на улицу.