Эндрю и я

От жары меня совсем разморило, а ещё - от ощущения безмятежности и свободы. Летние каникулы в разгаре, новички прибудут в Пальметто только через две недели, большинство Лисов - в отъезде, и я в кои-то веке этому рад. Исключение составляют Ники и Кевин, которых мы недавно забрали из аэропорта, благо их самолёты прибыли строго по расписанию с разницей в 20 минут. Мы с Эндрю сидим напротив торгового центра на высоком каменном бордюре. Густая листва раскидистого дерева прикрывает нас от палящего солнца, сзади раскинулся парк аттракционов. - Убери, - я указываю на белоснежные лодыжки Эндрю, выглядывающие из-под укороченных джинсов. - Сгоришь. Эндрю презрительно хмыкает, но через пару минут поджимает ноги и складывает по-турецки. Потом поворачивается и откусывает приличный шмоток от огромного облака сахарной ваты. Я с другой стороны прихватываю губами приторные паутинки. Странно налегать на сладкое, когда под ногами чуть ли не асфальт плавится, но сейчас мне это по душе. Ники и Кевин уже час бродят по магазинам, обоим срочно понадобилось за покупками, и я очень надеюсь, что вернутся они нескоро. Я снова наклоняюсь к вате, но Эндрю отводит руку, крепко сжимающую деревянную палочку. - Ты весь красный, - замечает он, искоса меня оглядев. - Идём в машину, включим кондиционер. - Не хочу в машину, - возражаю я. - Здесь хорошо, - я хитро улыбаюсь, очень медленно подаюсь к нему и легонько трогаю губами шею. Получив привычную реакцию в виде мурашек, я отстраняюсь и поднимаю глаза. - Хочу опять в Колумбию, - шепчу я. - Или куда угодно, чтобы только вдвоём. Эндрю будто не слышит, безразлично смотрит сквозь меня, но кончики его ушей розовеют. - Не доставай меня, - предупреждает он, и, хоть тон его неубедителен, я не спорю, откидываюсь назад и облокачиваюсь на руки. - Подожду, пока ты тоже захочешь, - с притворной грустью вздыхаю я и болтаю ногой. *** - Джостен, давай уже покончим с этим раз и навсегда, - проворчал как-то Эндрю. Я оторвался от его груди, по которой чертил языком несколько секунд назад и судорожно сглотнул. Во рту пересохло, сердце забилось, как после интенсивной тренировки – я оказался совершенно не готов, но спорить не посмел. Одежды на мне уже не осталось, на Эндрю были только пижамные штаны. - Если ты так хочешь, - неуверенно согласился я, тут же скатился с кровати и полез в тумбочку. За журналами об экси, эластичными бинтами и эспандером был надёжно припрятан мой тайный пакет. - Есть банановая, земляничная и ванильная, - я разложил по кровати разноцветные тюбики смазки. - Ещё есть арбузная. И презервативы: обычные, ребристые и ультратонкие, - я перевёл дыхание, перебирая коробочки. - Вчера я купил с усиками, но они странные, - я задумчиво изучил чёрную пачку с изображением жука и перевёл взгляд на Эндрю. Его привычную безучастность как рукой сняло: бледное лицо вытянулось, зрачки изумлённо расширились. - Зачем столько? – после продолжительного молчания наконец выдавил он. Я поёрзал, внезапно осознав, как нелепо, должно быть, смотрюсь абсолютно голый, демонстрируя свой странный набор. - Я решил, что, возможно… Надо… подготовиться, - промямлил я, проглатывая слова и ощутив, как запылали щёки. Брови Эндрю подпрыгнули до потолка. Он долго глядел на меня не моргая, я стыдливо прикрылся подушкой и обхватил себя руками. - Джостен, ты – псих, - констатировал Эндрю. - Почему мы не можем просто потрахаться? – он наморщил нос. Я тяжело вздохнул: разговоры о сексе - не мой конёк. Вряд ли мне удастся нормально объяснить, что потрахаться-то мы, конечно, можем, но раз мне предстоит быть сверху, «просто» вряд ли получится. - Всё должно пройти… хорошо, - еле слышно пояснил я. - Чтобы тебе понравилось. Я бы скорее простил себе вылет Лисов из чемпионата, чем промах в отношении Эндрю, когда он настолько мне доверился. Но чем больше я об этом думал, тем сильнее сомневался. - Считаешь залогом успеха рогатые гондоны и фруктовые смазки? - хмыкнул Эндрю. - Усатые, - поправил я. - И нет, я так не думаю, но… - я запнулся не в силах взглянуть ему в глаза. Угораздило же меня достать весь арсенал, но отступать было поздно. - Что? – стальным голосом переспросил Эндрю, то ли разозлившись, то ли подкалывая. - Мне страшно, - признался я. Таиться от Эндрю смысла нет, да и мои опасения касаются его напрямую. Я понятия не имел, как справиться с собой, а поделиться мог только с ним. Наша сексуальная жизнь с самого начала строилась на том, что ведёт именно Эндрю. Он трогал меня, раздевал, прижимал к кровати, ласкал и направлял. Он ложился на меня сверху, сажал на колени, позволял сделать минет или делал его мне сам. По инициативе Эндрю любая близость начиналась с неизменного вопроса, на который я уже давным-давно дал однозначный ответ. С Эндрю «да» всегда было «да», и неважно, о сексе шла речь или о походе за мороженым. До поры до времени нас обоих устраивал такой расклад. Впервые Эндрю дал понять, что не против поменяться ролями во время весенних каникул. Лисы отдыхали в загородных коттеджах у озера, и нам досталась отдельная комната. Я опешил, растерялся и в итоге повёл себя как полный кретин. Коротая впоследствии вечер в компании остальных, я старался не вспоминать о произошедшем чуть раньше в комнате. Неразрешенный вопрос повис в воздухе, но никуда не исчез. Я зависал в компьютерном классе допоздна, тайком изучая разные сайты. От обилия картинок и поз перед сном рябило в глазах. В голове творился кавардак, а я окончательно разуверился, что из предложения Эндрю выйдет хоть что-нибудь путёвое. Время от времени мы делали попытки попробовать заново, но каждый раз всё шло наперекосяк. Проще всего мне было бы винить себя, но проблема заключалась не только в моей фобии облажаться, причинить боль или разочаровать; слишком много «нет» слышалось мне в «да» от Эндрю. Как ни пытался он убедить меня, что особой разницы в смене позиции не видит, я отчётливо улавливал его напряжение и нежелание или невозможность расслабиться и полностью довериться мне. Я моментально отступал и уже не обращал внимания на угрюмые попрёки и убийственные взгляды. Даже под угрозой неминуемой ссоры, я бы никогда не пошёл у Эндрю на поводу. В системе его координат собственный комфорт находится на одном из последних мест, а значит позаботиться о нём предстояло мне. Я бы соврал, сказав, что не хочу быть сверху. Я хотел этого, как хотел с Эндрю всего вообще. Я хотел его по-разному и согласился бы на любые, даже самые странные и чудные эксперименты. Какое бы сумасшествие мы не творили, всё всегда складывалось отлично. Но вот с моей ведущей ролью не ладилось. «Зачем что-то менять, если нам обоим и без того хорошо?» - думалось мне. Я догадывался, что своими настойчивыми поползновениями вывести меня в активную позицию, Эндрю старается что-то доказать то ли мне, то ли самому себе, то ли нам обоим. Однако играть по его правилам я не намеревался. Пусть лучше мы вовсе перестанем заниматься сексом, чем он переступит через себя сжав зубы и из сомнительных соображений. Не впечатлившись презервативами и смазками, Эндрю собственноручно одел меня, а после сам натянул футболку. Мы молча улеглись друг напротив друга. Я вдыхал запах сигарет от его волос и привычно старался разгадать, что у него на уме. Эндрю не вернулся в свою кровать, а это уже было хорошим знаком. - Ты не злишься? – напрямик спросил я. Он отрицательно мотнул головой и подложил согнутую руку под щёку. На улице совсем потемнело, свет мы не зажигали, но сквозь распахнутые шторы в окно лился золотистый свет фонаря напротив Лисьей башни. - Ты не хочешь… так? – голос Эндрю нарушил плотную, повисшую между нами, тишину. Меня удивил не только сам вопрос, но и нехарактерная для Эндрю мягкая интонация. - Конечно, хочу, - с жаром возразил я. - Я хочу с тобой всего! - Почему тогда… - он уставился на меня пустыми глазами, наверное, говорить об этом ему было нелегче, чем мне. - Хочу, чтобы ты тоже хотел, - честно ответил я. Эндрю перекатился на спину, полоска света легла на ровный лоб. Вскоре мы уснули и проспали до самого обеда. Прошло несколько недель, щекотливая и почти запретная тема сошла на нет. Чемпионат продвигался с переменным успехом. К сожалению, второй год подряд золото Лисам не досталось. Тренер убеждал нас, что и серебро – достойный результат, но я с трудом сдерживал досаду и гнев. К концу учебного года мы с горем пополам притёрлись с первокурсниками, и, хоть до полного взаимопонимания было далеко, ладить с новичками сделалось проще. Выпускные Дэн, Рене и Элисон отгремели. Девушки покинули Пальметто, клятвенно пообещав звонить, писать и не пропадать с радаров. Проводив Лисов, кого куда, мы остались на каникулы вчетвером: близнецы, Кевин и я. Моё лето проходило то на тренировках, то на пробежках, то в праздном ничегонеделании. В конце июня Аарон улетел к Кейтлин, Кевин отправился с Ваймаком навестить дальних родственников, а заодно и встретиться с Теей. Тренер велел нам с Эндрю жить у Эбби, но не запрещал и поездки в Колумбию на пару дней. Мы наметили очередную вылазку в дом близнецов и Ники, незадолго до возвращения Хэммика и Дэя в Пальметто. Заранее предупредив Эбби, мы закупились всем необходимым и погрузились в Мазерати. Несколько часов мы с Эндрю колесили по окрестностям, избегая оживлённых автомагистралей и выбирая пустынные трассы и просёлочные дороги. Сменяя друг друга за рулём и останавливаясь на перекур, мы умышленно совершили гигантский крюк и к вечеру прибыли в Колумбию. Дома Эндрю в два счёта соорудил сэндвичи, раскидал по стаканам лёд, плеснул виски. Когда мы перекусили, он погнал меня в душ. Вставать с дивана было лень, хотелось уснуть здесь же, в гостиной под бубнёж телека, положив голову Эндрю на плечо. Несмотря на это, я послушно поплёлся в ванную. - Идём со мной, - позвал я, обернувшись у двери, но Эндрю, прихватив бутылку, уже топал вверх по лестнице. Прохладная вода прогнала остатки сонливости. Ощущая себя бодрым и полным сил, я облачился в домашнюю одежду. Мыча под нос застрявшую в голове мелодию, я поднялся в комнату Эндрю. Спальня тонула в сиреневых сумерках, у окна тлел красный огонёк сигареты. Эндрю стоял у окна без футболки, только в джинсах и чёрных повязках, закрывающих руки до локтей. Отобрав сигарету, я прошептал знакомый вопрос и, дождавшись ответа, поцеловал его. Ладони Эндрю скользнули по моей груди, переползли на спину, точно проверяя, на месте ли шрамы, залезли под резинку белья, потянули вниз. Когда мы стащили друг с друга одежду, Эндрю уложил мои руки себе на талию. Его кожа обожгла, я задрожал. Не прерывая поцелуев, он сдвинул мои ладони ниже, затем вцепился зубами в мою нижнюю губу, взял мою руку и прихватил что-то с подоконника. Не успел я оглянуться, как пальцы покрыла вязкая смазка. - Эндрю, - я моментально пришёл в себя, - Что ты… что мы делаем? Я тяжело дышал, возбуждение билось в каждой клеточке тела, Эндрю стоял передо мной без тени сомнений на лице. - Делаем, что хотим, - ровно ответил он, в тоне его прозвучало что-то такое, чему я сразу поверил. Он часто дышал мне в губы и неотрывно смотрел в глаза. Мы не были раскрепощены до конца, но и напряжения не ощущалось. Я внимательно следил за Эндрю и не улавливал ни одного тревожного намёка. - Пойдём в кровать, - предложил я, решив, что пора. Эндрю улёгся на спину, поманил меня к себе, я замер в нерешительности. - Эндрю, - взволнованно начал я, меня трясло, колени подгибались. Ничего и никогда в своей жизни я не хотел, как его в то мгновение, но страх снова подступал, я рисковал сдрейфить и пойти на попятную. - Послушай, Нил, - Эндрю дёрнул меня за руку, укладывая на себя сверху. - Мне тоже не по себе. Но я хочу этого. Хочу с тобой, - он пытливо посмотрел мне в глаза. - Как ты и сказал: хочу с тобой всего. Эндрю обхватил ладонями моё лицо, не нежно, а, как всегда, немного грубо, его язык заскользил во рту, губы требовательно надавливали, зубы прикусывали. Всё это было так привычно и так на него похоже, я понемногу расслабился и размяк. Перехватив инициативу, я стал ласкать языком его шею, он откинул голову, я опустился к груди, прочертил губами по торчащим рёбрам, впалому животу, обхватил его ртом и ввёл в него пальцы. Когда вздохи Эндрю зазвучали прерывистее и чаще, я вернулся к его губам, заглянул в глаза. - Да, - выдохнул он, затягивая меня в глубокий поцелуй и направляя. Я толкнулся в него плавно и осторожно, он подался навстречу, я толкнулся ещё, глубже, решительнее. Меня повело, голова закружилось, перед глазами плыло. Я и не догадывался, от чего отказываюсь, потакая своим страхам. - Да, - прохрипел Эндрю подо мной. - Да, Нил. - Да, Эндрю, - откликнулся я и ускорился. Он поймал мой взгляд, я не отвернулся, хоть и чувствовал себя обнажённым, как никогда раньше. Моё тело перетекало в его, и я уже не понимал, где заканчивается Эндрю и начинаюсь я сам. Я хотел растянуть этот момент, запомнить и сохранить навсегда. Едва не вырубившись от накрывшего блаженства и облегчения, я упал на матрас, в ушах звенело, в груди выбивался бит. - Спасибо, - отдышавшись, я прижался взмокшим лбом к его виску. Эндрю коротко мазнул губами по моей щеке и, стараясь не встречаться со мной глазами, полез в тумбочку за салфетками. Проснувшись следующим утром в одиночестве, я расстроился, но старался не загоняться, ведь Эндрю многое требовалось осмыслить и разложить по полочкам. Я убеждал себя, что ничего страшного не произошло, но не мог отогнать мыслей о том, что для Эндрю вчерашнее стало перебором. До позднего вечера от него не было ни слуху, ни духу, а я всё с бОльшим трудом заталкивал подальше желание написать или позвонить. Невидящими глазами я пялился в телек и терзался самыми разными чувствами. Я гордился нами, в особенности им, но ощущение: я чего-то недодал, что-то упустил, не высказал, не отступало. Эндрю сделал огромный шаг, преодолел себя, но может быть, он уже жалеет? Может, и возвращаться ко мне не хочет? С такими невесёлыми раздумьями я задремал на диване. Замок входной двери щёлкнул, я вздрогнул и распахнул глаза. Послышались знакомые шаги, Эндрю бесцеремонно скинул мои ноги на пол, уселся рядом и уставился прямо перед собой. Какое-то время мы наблюдали, как участники "Фактора страха" прыгают с отвесной скалы и едят тараканов. - Ты как? – спросил я, когда по экрану поплыли титры. Эндрю выключил телек, отшвырнул пульт и потянулся. - В норме, - коротко буркнул он и зевнул. - Пошли спать, - не глядя на меня, он махнул рукой в сторону лестницы. Я брёл за ним, изучая спину в тёмной футболке и гадая, что он надумал, какие выводы сделал? Рухнув на кровать, я долго ждал, пока Эндрю ворочался и тщательно взбивал подушку. Укутавшись в одеяло до самого носа, он тут же закрыл глаза, всячески давая понять, что устал. - Эндрю, мы можем никогда больше не повторять, - негромко проговорил я. Он должен был знать, что я поддержу любое его решение, а секс, в сущности, ничего не меняет. - Мы повторим, - не согласился Эндрю и с вызовом посмотрел на меня. - Но нужно привыкнуть. - Я понимаю, - поспешно отозвался я, не желая, чтобы он говорил то, чего не хочет. - Но, если вдруг… - Никаких, но… - упрямо отрезал он. - Я хотел, и ты хотел, так и будет. В груди потянуло. Я твёрдо знал, что Эндрю не врёт. А ещё я жалел, что не могу забрать себе всю ту боль, которую он испытал в прошлом, и из-за которой секс для него всегда будет горчить, напоминая о чудовищах из приёмных семей. Эндрю засунул руку мне под мышку и помолчал. - Я не ожидал, что будет… приятно, - на его лице разлилось спокойствие и удовлетворение, он снова закрыл глаза. Меня немного отпустило. Я дождался, пока его дыхание выровняется и только тогда сомкнул веки. Наше утро началось с ленивых поцелуев, «да» или «нет» и продолжилось не менее блаженно. В результате, в аэропорт мы опоздали, чем немало взбесили Дэя. - Это жутко вредно! – раздражённо зыркает на нас Кевин. - И содержит миллион пустых калорий! Вернувшись с ворохом пакетов из торгового центра, Дэй чуть в обморок не грохнулся, увидев сладкую вату и тотчас завел лекцию о правильном питании и о том, как пагубно влияет Эндрю на мои вкусовые привычки. Эндрю презрительно пыхтит, не удостаивая Кевина ответом, я киваю невпопад и глупо улыбаюсь, не в состоянии злиться после всего случившегося в Колумбии. - Вы хотя бы тренировались?! – сердито бубнит Кевин, когда мы усаживаемся в машину. Ники хлопает дверью, хихикает и толкает Дэя локтем, я делаю вид, что не замечаю. - Тренировались, конечно, - подтверждаю я, Эндрю заводит двигатель. - Тренироваться-то они тренировались, - встревает Хэммик. - Но, сдается мне, что вовсе не на поле, - он заливисто хохочет, Дэй шипит. Эндрю выкручивает динамик на полную громкость. Пряча широкую ухмылку, я гляжу в окно.