Глаза любовников

Гет
Перевод
R
Завершён
123
переводчик
Автор оригинала: Оригинал:
Размер:
208 страниц, 12 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Запрещено в любом виде
Награды от читателей:
123 Нравится 51 Отзывы 41 В сборник Скачать

Часть 2

Настройки текста
Примечания:
Проблема общения с людьми заключается в том, что они, по сути, люди – и именно с этим Бен не знает, как справиться. Ему известно другое – давно и слишком хорошо. Он всегда был неуклюжим и неловким, спотыкался на словах, прятался за суровыми взглядами, использовал собственное лицо как маску, ему было неловко даже рядом с собственными родителями, когда он еще разговаривал с ними. С «Первым Орденом» дела обстояли не лучше – воспоминания все еще свежи и болезненны в его голове и в кошмарах, - так что эта ситуация вовсе не удивительна. Нет, он определенно не удивляется – просто признает правду, когда что-то внутри него прекращает бороться и говорит, что он безнадежен. Бен уже понимал это, но от нового напоминания, как всегда, во рту все же становится горько. Она молчит и просто смотрит на него, когда он поднимает рольставни, следя глазами за его движениями, будто он какое-то дикое животное, а она наблюдатель. Она всегда так ведет себя, осознает он, снова поднимаясь на ноги. Они видятся утром, когда все тихо и мирно и она ждет прихода своего босса, а он открывает свой магазин (магазин Люка вообще-то, но он пытается принять это как часть своей новой жизни), и они смотрят друг на друга в безмолвном утреннем свете, пока вокруг просыпается мир. Она выглядит так, будто пытается понять, что происходит в его голове, и в глазах есть намек на любопытство, а брови сосредоточенно сдвинуты, как если бы он был загадкой. Бен задается вопросом, что она думает о нем, а затем решает, что не хочет этого знать. Он догадывается, что его визит на прошлой неделе произвел сильное впечатление; она, очевидно, думает, что он какой-то козел, неспособный управлять гневом (скорее всего, это правда), и он точно не нуждается в новом напоминании. - Привет, - говорит она через некоторое время, склонив голову набок. Ее голос не резкий и не отстраненный, а почти мягкий, нежный, как освещающие их первые лучи солнца, раскрашивающие лица красками рассвета. Может быть, это окружающая их идеальная тишина заставляет ее вести себя таким образом, и Бен поворачивается в ее сторону, не хмурясь, но чувствуя мерцание света в своей душе – или в том, что от нее осталось. Она прислонилась к стене, скрестив руки на груди; каштановые волосы ниспадают ей на лицо красивыми волнами, делая его еще добрее. На носу и щеках веснушки, а уголок рта приподнят в подобии улыбки, и Бен паникует. Ну, не совсем паникует, по крайней мере, не вслух, но это чувство вновь захватывает его разум, поэтому он просто делает самое логичное, что может придумать, единственное, что делал всегда в таких ситуациях – остается собой. - Пока, - холодно говорит он, отпирает дверь и заходит в магазин, буквально влетая внутрь. Он едва успевает заметить ее потрясенное лицо, когда закрывает за собой дверь, и подносит руку к голове, надеясь стереть это ужасное, неловкое воспоминание, которое, вероятно, будет преследовать его всю оставшуюся жизнь. «Может быть, проблема в общении с людьми в том, что я не способен на это», - думает он, проклиная себя, включая свет и вдыхая знакомый аромат цветов, который успел хорошо запомнить за эти несколько недель. Он мельком видит ее маленькую фигуру, когда она заглядывает в витрину магазина, возможно, в поисках него самого или объяснения его странному поведению, и быстро отступает в заднюю комнату, пытаясь забыть то, как она смотрела на него всего несколько минут назад. Это безнадежная битва – он не может не вспоминать ее лицо, улыбку в уголках губ, когда она заговорила с ним. Кажется, та выжжена на его душе, и, как бы он ни старался игнорировать ее, возвращается и преследует. Он не знает, почему она так на него влияет – она всего лишь девушка, говорит он себе. Но мысленно постоянно возвращается к созвездию веснушек. Он переодевается в униформу и вздыхает, проводя рукой по волосам и глядя на одежду пастельных тонов, которую вынужден носить – начинаешь думать, что Люк просто дурачится. Он чувствует себя просто смешно, но принимает это. «Может быть, я этого заслуживаю», - думает он, но затем разум напоминает ему, что он заслуживает гораздо худшего, чем цветы и одежда в пастельных тонах. Мысль отравляет его разум, и он не зацикливается на ней, но чувствует, как она растет с каждым днем. Он притворяется, что ее нет, и какое-то время так и есть. Вскоре после этого с цветами на старом грузовике приезжает Люк и, проворно вылезая из машины под потрясенным взглядом Бена, зовет того на помощь. Он называет себя старым, но Бен подозревает, что это лишь предлог, чтобы заставить его работать больше. - Вот и мы, - говорит Люк, замечая его и кивая в сторону своего груза. Бен помогает ему занести все внутрь, пусть и думает, что на самом деле Люку не нужна его помощь – он выглядит таким же сильным и молодым, как в его детских воспоминаниях. Но Бен не возражает, уверенный, что заслуживает этого. Что заслуживает гораздо худшего, чем надрываться на работе. В конце концов они молча разгружают грузовик, а утро становится ярче. Бен приседает и ставит цветы в ящики с таким же вниманием, какое уделяет очень немногим вещам в своей жизни - но он не хочет все испортить, у него уже было слишком много шансов, и он должен справиться. Вот что он говорит себе каждый раз, когда уезжает на работу утром, каждый раз, когда возвращается домой, каждый раз, когда закрывает глаза – он должен справиться. Он не уверен, что сможет, но обязан попробовать. - Итак, - начинает Люк, садясь за прилавок и упираясь локтями в деревянную поверхность. – Как тебе Набу? Бен поднимает глаза, чтобы посмотреть на дядю, и его поражает доброта на его лице, нечто неожиданное, но не неприятное – всего лишь новое и пугающее. Он не знает, как реагировать, и снова возвращается к цветам, которые держит в руках. - Прошло лишь несколько недель, - он закусывает нижнюю губу. – Но все в порядке, - и думает о тихих, безмолвных утренних часах и мирных ночах. Этот мир отличный от того, который он знал, и он еще не понял, какой нравится ему больше, но что-то в окружающем спокойствии причиняет боль сердцу. Он мог бы привыкнуть к этому. Мог бы, будь его разум менее хаотичным и пугающим. - Знаю, это не Корусант, - говорит дядя, и в словах есть намек на нежную улыбку. Бен не поднимает взгляд, но чувствует его, и сердце в груди делает странные вещи, а голос в голове твердит, что он этого совсем не заслуживает. Он пытается заставить его замолчать, сжимая руками стебли так сильно, что белеют костяшки. – Но я надеюсь, что ты все равно будешь здесь счастлив. Он думает обо всем этом – о своей тихой квартире, намного меньшей, чем та, что была у него в Корусанте, и о том, как смотрит в потолок по ночам, пытаясь заснуть без того шума, который был его колыбельной на протяжении многих лет. Он чувствует тревогу, его разум все еще пытается осмыслить происходящее. Проблемы со сном не исчезли, и время от времени ему приходится напоминать себе, что он в безопасности, но это уже что-то. Уже что-то. - Здесь… - его голос затихает, и он снова прикусывает губы, пытаясь придумать, что сказать, чтобы не выдать своих чувств. Его дядя добр, но Бену нужно время: доверие после многих лет изоляции и одиночества дается нелегко. – Здесь мило, - говорит он в конце концов, снова поднимая глаза и поворачиваясь к Люку с легкой улыбкой на губах. Она кажется почти вынужденной и болезненной, будто его мышцы забыли, как двигаться, если только он не хмурится, но он принимает боль, как всегда. Люк отвечает улыбкой, такой же маленькой, как его, но более искренней и доброй. - Я счастлив, что ты готов дать еще один шанс, - говорит он. В его словах столько любви, столько нежности, что Бен не уверен, что делать. Он не знает, о чем на самом деле говорит его дядя – дать ли шанс Набу или счастью и миру, но просто кивает, и какое-то время они молчат. Бен поправляет цветы, а Люк смотрит на него, прожигая взглядом спину. - Знаешь, твоя мама спрашивала о тебе, - говорит Люк через несколько минут. Бен напрягается, руки замирают в воздухе, едва он позволяет словам проникнуть в его душу. Его мама. О, сколько лет прошло с тех пор, как кто-то произносил эти слова? Он не помнит – время, которое он провел далеко отсюда, в «Первом Ордене», превратилось в туман боли, хаоса, ощущений неадекватности и беспомощности. Он не может вспомнить, когда в последний раз даже произносил имя своей матери. Даже когда… Не в силах удержаться, он снова поворачивается к Люку; его губы дрожат. - Что, - начинает он неровным голосом, – что она сказала? Он хотел бы забыть, не спрашивать о ней, просто быть сильным и стойким, но знает, что слаб, бесполезен и по сути просто ничтожество, как всегда напоминал Сноук, и просто смотрит на Люка с надеждой в сердце, но со страхом на губах. Лицо Люка смягчается, когда он смотрит на него, но он ничего не комментирует. - Она хотела знать, как у тебя дела. Она беспокоится о тебе. Конечно беспокоится – даже если он этого совсем не заслуживает. Его губы снова дрожат, когда он делает вдох. - И что ты сказал? – и сердцем завладевает тоска, на которую он и не думал, что способен. Мгновение Люк медлит, прежде чем ответить. Его глаза яркие, на лице появляется улыбка, мягкая и грустная одновременно. Бен чувствует себя виноватым, поэтому снова опускает взгляд на цветы, которые все еще держит в своих неуклюжих руках. - Я сказал ей, что ты пытаешься, - отвечает Люк спустя время, а Бен смотрит на цветы, на свои руки и на то, как они трясутся. – Ты должен позвонить ей, Бен. Она скучает по тебе. Как будто он не скучал по ней – они пытались сломать его, разорвать, стереть всю прошлую жизнь, заставить отказаться от своей человечности, превратить в оружие, но потерпели неудачу, и вот как на самом деле он оказался в магазине своего дяди, обрезая стебли и составляя букеты, слишком сильно искалеченный, чтобы вернуться домой, но слишком одинокий, чтобы держаться подальше, согласившись на компромисс. - Ага, - говорит он, кивая самому себе и поправляя последние цветы. – Я скоро позвоню. Люк вздыхает и, когда Бен поднимается на ноги и подходит к прилавку, энергично хлопает его по плечу, улыбаясь. - Давай откроем магазин, малыш. Бен кивает, и остаток дня - это фоновый шум.

*

Ночью он сидит на своей кровати с телефоном в руках, с трепещущим сердцем глядя на экран. Ночь, как обычно, тихая, и единственный звук, который он слышит, это шум ветра за окном. Его квартира маленькая и скромная, сильно отличается от той, что была у него несколько месяцев назад, но в ней тепло, или, по крайней мере, он думает, что было бы тепло, позволь он себе что-то чувствовать. Все это так отличается от его прежней жизни – жизни из черного и белого и безличной мебели, и комков в горле, когда он смотрел на свои сломанные руки. Теперь он сидит на красивой теплой кровати, на пастельно-голубых простынях, а на его плечи накинуто мягкое одеяло, и в этом есть что-то новое, что-то, что он все еще учится принимать. Что-то тревожное, что в один прекрасный день может стать почти приятным. Глядя на экран, он вздыхает. Большим пальцем прокручивает список контактов, хоть и нет необходимости, но это дает ему возможность отвлечься от бури в голове, дает повод отложить момент, которого он боится, чувствуя, как перехватывает дыхание. Руки дрожат, когда он наконец находит номер, который искал, и приходится схватить простыни, сжать их до боли, чтобы остановить дрожь. Прежде чем он успевает отговорить себя, большой палец нажимает на номер, и через мгновение начинается звонок. Гудки практически уничтожают тишину квартиры, поднимая его сердце к горлу и ускоряя его бег, так что он задыхается. Он подносит телефон к уху; дыхание прерывистое, грудь быстро поднимается и опускается. Это могло бы напугать, если бы не сопровождало его всю жизнь – а затем он слышит ответ и все рушится. - Алло? – говорит голос на другом конце линии. Он вздрагивает, а сердце в груди делает такие вещи, которые он даже не знает, как описать – на мгновение замирает в груди, полностью останавливается, а затем пытается прийти в себя и ускоряется так, что невозможно сосчитать его удары. – Алло? Он в ужасе и не может произнести ни слова. Он хочет сказать целую вселенную вещей, которые угрожают вспороть его губы, разорвать на части, разбить и сломать, но внезапно обнаруживает, что не может даже открыть рот, когда слышит голос своей матери. Он другой – старше, спокойнее и более усталый. Он понимает, что слышит его впервые за более чем десять лет, и вдруг оказывается захвачен знакомым страхом, затрудняющим дыхание. И каким-то образом его мать понимает. - Бен? – мягко говорит она. Ее голос становится ласковым, и это напоминает о том, как она целовала его на ночь, с улыбкой шептала имя, прижимая губы к его лбу. – Бен, это ты? Это приятное воспоминание, но оно вызывает дрожь, и он понимает, что не может этого сделать. Он не может этого сделать, не сейчас, не так, не может просить прощения, даже зная, что она простит, он не готов, не готов слышать ее вздохи, плач и звук собственного имени, не готов, а мир сжимается вокруг него, душит… Он вешает трубку. Телефон выскальзывает из его руки и приземляется на кровать с глухим стуком, пока Бен снова пытается дышать, и страх медленно отступает, оставляя его немым и дрожащим. Руки еще трясутся, и он совершенно не чувствует своих ног, когда встает. Он оказывается в ванной, не зная, как туда попал, и, прежде чем успевает осознать, отправляет содержимое своего желудка в унитаз. Он дрожит, на его глазах слезы – как от усилий, так и от всего, что произошло в его жизни. После этого он умывается и чистит зубы, а когда смотрится в зеркало, то вообще не может узнать свое лицо.

*

Когда он поднимает взгляд от горшка с цветами, который ставил перед витриной магазина, то обнаруживает, что смотрит в глубокие теплые карие глаза корги. Он знает, что устал – не спал все эти дни: голос матери преследует его во снах и превращает их в кошмары, знает, что истощен и его тело кажется тяжелым, а разум затуманен, - но галлюцинации уж точно были бы слишком. Неожиданно для себя он протягивает руку и гладит корги по голове, и собака под его пальцами определенно кажется настоящей. Она виляет хвостом. - Только не снова, - говорит он, убирая руку, и корги с вопросительным взглядом наклоняет голову, словно интересуясь, а с чего это вдруг его перестали гладить. - Держись подальше от моих цветов, маленький жующий монстр, - добавляет он, тыкая пальцем в корги и надеясь его отпугнуть. В ответ он высовывает язык, чтобы лизнуть его руку. Бен смотрит на него сверху вниз, и собака отвечает тем же, начиная игру в гляделки, в которой он вряд ли победит, задаваясь вопросом, что теперь делать. Поймать собаку и загнать в ее салон, напомнив, что это жевательная машина и, вероятно, мастер побегов? Он подносит руку к лицу, вспоминая последний раз, когда они виделись, и определенно не хочет выглядеть еще более смешным, чем уже себя чувствует. Он уже и не думает о цветах, просто… он должен справиться, он не может облажаться и сейчас, а местный оранжевый монстр, по-видимому, решил, что цель его жизни – действовать Бену на нервы. Корги все еще смотрит на него, будто пытается помочь принять решение. А может, просто ждет подходящей возможности разбить горшок с цветами и съесть их, как подобает настоящему преступнику. - Эй! От дилеммы его спасают приближающиеся шаги и прерывистое дыхание. Он поднимает глаза от собаки и видит девушку из тату-салона, которая смотрит на них обоих в таком шоке, словно они специально прятались от нее. На мгновение Бен чувствует себя виноватым, но затем вспоминает, что не сделал ничего плохого. По крайней мере, в этот раз. - Я нашел его здесь, - он борется с искушением поднять руки в знак невиновности. – Я ничего не делал, - продолжает он, потому что она прищуривается, словно мысленно взвешивая плюсы и минусы драки прямо здесь, на улице. Бен знает, что определенно сильнее, чем эта стройная девушка, которая едва достает ему до плеча, но взгляд, которым она его одаривает, почти пугает, и он на секунду забывает об этом. - ББ8, какого черта, - говорит она, переводя дыхание и глядя то на него, то на собаку, у которой хватает наглости вести себя как ни в чем не бывало. Она просто высовывает язык, глядя в ответ. Ужасающий взгляд исчезает, когда девушка вздыхает и подносит руку к лицу, откидывая назад волосы. - Мне очень жаль, - добавляет она, снова смущенно глядя на собаку и наморщив лоб. – Я не понимаю, как он все время сбегает. Бен все еще сидит, когда отвечает, поэтому приходится задрать голову, чтобы посмотреть ей в глаза. Кажется, будто он стоит перед ней на коленях, и эта мысль заставляет его краснеть. - Никогда не думала, что твоя собака пытается сбежать из заточения? – спрашивает он, приподнимая бровь и одаривая ее саркастической улыбкой, которая не причиняет его лицу такой боли, как настоящая. «Не все сразу», - говорит он себе. Она все еще тяжело дышит, грудь и плечи быстро поднимаются и опускаются, пока она пытается прийти в себя, а волосы, густые кудри, окружающие лицо, сильно взъерошены, но почему-то ей так даже идет… заставляет выглядеть очень реальной, человечной, и Бену приходится отвести взгляд, потому что он снова краснеет. Он прячется за волосами, притворяясь, что переставляет горшок, и надеясь, что она не заметит краску на его щеках. Неважно, что за божественная сила сейчас может его услышать – он благодарит ее за то, что отрастил волосы и его покрасневшие уши никто не видит. Это было бы унизительно. К его удивлению, в ответ девушка стонет. - Я же говорила, ББ8 не моя собака, - раздраженно напоминает она, и, когда он поднимает голову, закатывает глаза. – И ничего он не пытается, ему просто любопытно. Она оглядывается на корги, сидящего рядом с невинным выражением на морде. Бен снова встречает ее взгляд. Она смотрит на него сверху вниз без гнева или разочарования, скорее с намеком на любопытство. Ее руки лежат на талии, брови приподняты, а на губах появляется подобие улыбки. - Ему слишком любопытны мои цветы, - отвечает он, кивая в сторону горшков, которыми занимался последние десять минут. Она фыркает, и это такой неожиданный звук, что он почти опешил. - Или, может, он влюблен в тебя, - говорит она, приподнимая бровь и глядя на него с озорной улыбкой на губах, и Бен снова едва не теряется. После такой улыбки очень сложно взять себя в руки. - Что ж, - говорит он, отчаянно пытаясь думать о чем-то другом. Он оглядывается на собаку, которая молча смотрит на них, виляя хвостиком, возможно, в ожидании ласки. Бен не очень разбирается в собаках, но этот маленький жующий монстр вполне симпатичный – в своем раздражающем, преступном стиле. - Больше не ешь мои цветы, слышишь? Даже не пытайся. Он снова указывает пальцем на корги, но тот кажется абсолютно равнодушным и просто смотрит на него, склонив голову, словно пытаясь расслышать. Бен слышит смех. Снова поднимает взгляд и смотрит на нее; она подносит руку ко рту, пытаясь подавить хихиканье, и на ее лице появляются ямочки, отчего у него странно скручивает живот. Он вздыхает, а затем прекращает поучать собаку и поднимается на ноги, с вопросом в глазах, как если бы ждал объяснений; на самом деле он всего лишь очарован тем, как дрожат ее плечи, пока она пытается прийти в себя. - Прости, - говорит она через несколько секунд, переводя дыхание. Она смотрит на него без враждебности или раздражения, с улыбкой и ямочками на веснушчатых щеках, которые делают ее очаровательной. Он не в первый раз замечает это, но впервые признает, что считает ее милой, и глупо краснеет. Этот разговор сделал из него заикающегося придурка, и он ждет его завершения - и в то же время нет. В излучаемом ей тепле есть что-то, что влечет его, и терять это не хочется. - Прости. Просто… - она качает головой, пытаясь подобрать слова, чтобы выразить то, что чувствует. – Это было... Ему известно, как это было. Смущенный, он кладет руку на шею и сжимает губы, обуреваемый совершенно новым тревожным чувством. У него было немного шансов испытать что-то помимо боли или гнева последние десять лет, и сейчас он немного теряется, почти надеясь найти объяснение в выражении ее лица. - Нелепо? – он не в силах сдержать себя. На губах появляется самоуничижительная улыбка, и он опускает взгляд, держа одну руку на затылке, а другую, спрятанную в кармане униформы, сжимая в кулак. Его сердце практически замирает при звуке ее вздоха, и он готовится к тому, что вот-вот случится. А потом она его удивляет. - Что? Нет, - отвечает она почти что потрясенно. Он поднимает голову. Она смотрит на него, снова нахмурившись, будто пытается расшифровать его слова, и это кажется странным. Он не помнит, когда в последний раз кто-то действительно тратил время, чтобы понять его, а сейчас эта девушка, которая его почти не знает и почти не разговаривала с ним без недовольных стонов и вздохов, стоит тут и смотрит так, будто видит надпись на древнем языке и пытается перевести. Это заставляет его чувствовать себя обнаженным и напуганным, но вдобавок и нетерпеливым. Мысль вызывает дрожь и боль. Он начинает жаждать такого понимания и чувствует себя очень, очень напуганным собственным сердцем. - Я подумала, это было мило – в твоей собственной напряженной манере. Мило. Никто никогда не использовал это слово, чтобы описать его: он был неловким и угрожающим, пугающим и задумчивым, чем-то почти диким и жестоким, но милым - никогда. Он не знает, как реагировать, поэтому проводит рукой по волосам, прикусывает нижнюю губу и смотрит в сторону. Он знает, что краснеет, но притворяется, что это не так. - Что ж, ладно, - смущенно говорит он. Все это кажется ему в новинку, и он не знает, что сказать. Рука, все еще спрятанная в кармане, сжата так сильно, что короткие ногти вонзаются в кожу ладони. Это не больно – больше похоже на слабый укол, который помогает ему оставаться сосредоточенным. Такое ощущение, что она ударила его, вырвала землю из-под ног; у него перехватывает дыхание, и он смотрит на свои ботинки, пытаясь успокоить нестабильное сердце. - Держи свою собаку подальше от моего магазина, - добавляет он, потому что это единственный способ восстановить хоть какой-то контроль над ситуацией, а контроль – все, что сейчас у него есть в жизни. Он снова смотрит на нее; она приподнимает бровь, вероятно удивленная его резкостью, но молчит. Просто смотрит, и оставшийся на лице намек на улыбку придает ей мягкости. Он задается вопросом, каково было бы прикоснуться к этой улыбке кончиками пальцев, коснуться губ, пока он изучает ее лицо, и снова краснеет. Ему не следует думать так о незнакомке, которую он встретил всего неделю назад, но ее ямочки и веснушки заставляют его забыть, кто он, на одну ослепительную секунду, и он чувствует себя очень глупым и бестолковым. - Хорошо, - отвечает она, а затем похлопывает себя по бедру, привлекая внимание корги, который все это время тихо смотрел на них и нюхал цветы, возможно, выбирая подходящее время для атаки. - Идем, ББ8, давай вернемся внутрь, - добавляет она, слегка склонившись над маленькой собачкой, которая, виляя своим микроскопическим хвостом, следует за ней. Бен наблюдает, как она уходит, со странной ношей на сердце – сожаление и тоска, смешавшись, разрывают его изнутри, и он вздыхает, слишком хорошо понимая, насколько запутался. Неудивительно, что все вокруг него тоже идет наперекосяк. Перед тем как войти в салон, пока ББ8 все еще прыгает у ее ног, она поворачивается к нему и улыбается. Это не саркастическая улыбка и не вымученная. Она кажется настоящей, и ее лицо яркое и теплое, и Бен может почувствовать биение своего сердца в горле, на губах, пока пытается дышать. - Было приятно поболтать, - говорит она, кивая в его сторону, не издеваясь над ним и не шутя. Она честна и искренна в том, что говорит, и он не знает, как отреагировать, не знает, как усвоить эту информацию и сохранить ее в своем разуме, в своей душе, поэтому молчит. Он просто кивает, наблюдая, как она исчезает в салоне в сопровождении собаки, и опускает взгляд на свои руки, на крошечные шрамы там, где ногти впивались в кожу. Он понимает, что она просто была милой. Просто пыталась завязать разговор, но вот он не знает, как это. Он не помнит, когда в последний раз разговаривал с кем-то, и при следующей мысли его душа вспыхивает: он не знает, как общаться с людьми и не облажаться, не знает даже, как существовать и не облажаться. Он все еще учится, медленно, и это причиняет боль, пугает и кажется очень, очень большим. Чем-то куда большим, чем он, что пугает до смерти. С чем в конце концов придется столкнуться. Он не уверен, есть ли у него на это силы. Он смотрит на свои руки, кусает губы и действительно не знает, что теперь чувствовать.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.