*
Когда Рей приходит в парк, мир снова возвращается к жизни. Мгновенно и ошеломляюще, и, когда она садится рядом, сердце сбивается с ритма и у него перехватывает дыхание, но в то же время кажется, что он снова оживает – хрупкий весенний цветок, распускающийся от ее нежного тепла. Он скучал по ней. Это странное ощущение – скучать по кому-то по-хорошему, зная, что ты снова его увидишь. В течение последних десяти лет он скучал по людям, к которым никогда не смог бы вернуться – мысль об этом удушала и вызывала дрожь, от нее тряслись руки и пугалось сердце, а по ночам он смотрел в потолок в надежде найти способ перестать скучать по ним, или сделать это чувство терпимым через боль и кровь, но безуспешно. Но сейчас – сейчас все по-другому. - Я скучал по тебе, - тихо говорит он, потому что может и потому что хочет, чтобы она это знала – хочет, чтобы никогда больше в этом не сомневалась. Он тянется к ее руке, и она нежно переплетает их пальцы, глядя на него яркими глазами и поглаживая тыльную сторону ладони большим пальцем, следуя по линиям вен. Ее прикосновение почти обжигает, и он удивлен интенсивностью своих ощущений – как будто расстояние притупило его воспоминания об этом. Но теперь под ее взглядом он снова оживает. Она как никогда красива, дитя леса посреди деревьев, с острыми чертами лица и нежной улыбкой, а еще ямочками и веснушками, которые превращают ее в прекрасное произведение искусства. Ее рука теплая, пальцы идеально переплетены с его – и как же он по ней скучал. Рей, как всегда, удивляет его. - Я тоже скучала по тебе, - отвечает она с улыбкой – этой мягкой, особенной улыбкой, которую бережет только для него, и сердце Бена ускоряется, ведь она сидит рядом с ним, не скрывая своих чувств, избавившись от всех барьеров и утверждая, что скучала по нему, делая себя уязвимой. Она больше не пытается сдерживаться и выглядит взволнованной, но полной такой любви и обожания, что невозможно не почувствовать это в воздухе. Ее нога касается его, и для Бена это точка, с которой начинается Вселенная, а в небольшом пространстве между ними вспыхивают галактики. Рей сотворили звезды, а изгиб ее улыбки это созвездие, и он хочет познать ее и потеряться в ней навечно. Он понимает, что это возможно. Пока они вместе, у них может быть вечность и все, что угодно. Иногда он еще пугается, а разум шепчет, что это не может быть правдой, он этого не заслуживает, но… он пытается, а ее глаза такие яркие, что заставляют забыть обо всем. С ней забывать легче, и это напоминает ему новогоднюю ночь под звездным небом, когда она шептала ему в грудь: «С тобой все легко». Это мир действительно ужасен, но они нашли свой путь друг к другу, и для Бена это величайший подарок, о котором он когда-либо мог мечтать. Она кладет их соединенные руки себе на колено, большой палец лениво ласкает его кожу. - Как тебе Чандрила? – спрашивает она, не отводя от него взгляд дольше, чем на секунду. Бен задается вопросом, не пытается ли она насытиться его присутствием так же, как он ее. - Прекрасно, - отвечает он, думая о городе и его энергии, и о том, как весна там всегда кажется более живой, почти живым существом. – Я и забыл, как чудесно это время года, когда много зелени и цветов. Все такое пестрое и яркое, что сложно поверить, что зима вообще наступала. Он слабо, неловко улыбается, под ее взглядом кладя руку себе на шею. - Я знаю, это звучит глупо, просто... - он слегка пожимает плечами, все еще не отрывая от нее глаз, не в силах это сделать. Он упивается ей, как отчаявшийся, охваченный жаждой человек в пустыне, повторяя про себя «Я скучал по тебе», «Я скучал по тебе», «Я скучал по тебе» снова и снова. – Я все время думал о тебе. Наступает тишина, Рей изучает его лицо, и он видит, как дрожат ее губы, будто она готовится что-то сказать. Ее большой палец продолжает рисовать узоры на его венах, и он склоняет голову, улыбаясь ей, не в силах поступить иначе. - Я все думал о том, чтобы отвезти тебя туда, - признается он. Он знает, что краснеет, может почувствовать, как темнеют щеки и горят кончики ушей, но это не имеет значения, потому что Рей улыбается и смотрит на него с такой любовью в глазах, которая даже не кажется чрезмерной. – О том, как бы тебе понравился город, куда бы я бы тебя сводил, как… Рей быстрая, быстрее, чем он запомнил. Уже в следующее мгновение она хватает его за лацканы куртки и притягивает к себе, накрывая губы своими. Несмотря на стремительные, резкие движения, ее поцелуй нежный, почти целомудренный, и он чувствует, как щеку щекочут ее ресницы, когда она закрывает глаза. От этого его бросает в дрожь. Он целует ее и чувствует себя дома. С ним никогда не случалось ничего подобного – ни в доме его детства, ни в квартире в Корусанте, ни даже в цветочном магазине Люка. Но объятия Рей… вот где он смог обрести свой дом. Он касается ее лица одной рукой, в то время как другая ложится на ее бедро, притягивая ближе, но не осмеливаясь усилить хватку, боясь испортить момент, который кажется почти священным. Кажется, что время замерло, пока они целуются, целуются и снова узнают друг друга, а ее руки обвиты вокруг его шеи и она нежно прикусывает его за нижнюю губу, заставляя дрожать в кольце ее рук. Когда он отстраняется, она улыбается, без тени вины из-за того, что произошло. - Прости, не хотела прерывать твою речь, - говорит она, но по ее взгляду он понимает, что она совсем не сожалеет, и он смеется, вспоминая все те случаи, когда она будила его по утрам поцелуем. О, какую же вредную, ужасную, прекрасную девушку он любит. - Хотела, - с улыбкой отвечает он и наклоняется, чтобы поцеловать ее в щеку, удивляясь нежности кожи под своими губами. Он почти забыл, как прекрасно целовать ее, и чувствовать улыбку на своих губах, и ощущать руки, рисующие узоры у него на спине. Она хихикает, все еще обнимая его за шею, и притягивает к себе, чтобы заставить замолчать. - Да, хотела, - дерзко шепчет она, прежде чем снова поцеловать его. Он путается пальцами в ее волосах, прислушиваясь к хаотичному стуку собственного сердца и зная, что наконец-то вернулся домой. Отстраняясь, она снова улыбается ему, и на ее лице такое чистое, неподдельное счастье, что он почти готов расплакаться, и ему хочется уткнуться головой ей в шею и навсегда потеряться в ее объятиях. Он сделал ее счастливой – эта идея все еще так чужда его разуму, и в глубине души он все еще ждет момента, когда все испортит, – но Рей улыбается, и мир снова успокаивается, и он может дышать. Рей отпускает его шею, но тут же берет за руку, переплетая их пальцы и чертя маленькие узоры на коже, будто отстраниться совсем было слишком болезненно. Бен чувствует то же самое – он даже не может представить, как ему удавалось отсутствовать так долго, жить без нежного прикосновения кончиков ее пальцев. Он не хочет, чтобы впредь она отпускала его, даже на минуту. - Как ты? – наконец спрашивает она, и ее взгляд мягкий и озабоченный, на губах легкая улыбка, а большой палец продолжает гладить тыльную сторону его руки. Это такой маленький и полный нежности жест, что он совсем не знает, что делать, ведь его разум еще продолжает привыкать к доброте несмотря на то, как много времени он провел рядом с ней. Ощущение, будто он изучает новый язык, который не совсем понятен, но не останавливает ее и сжимает руку, прежде чем ответить. - Хорошо. Думаю, лучше, - говорит он с легкой улыбкой, чтобы успокоить ее. Она тоже тихо улыбается, ее глаза сияют, как всегда, и она выглядит такой искренней и настоящей, что, может быть, он наконец-то поверит, что она здесь, она здесь и хочет его, Бена, и никого другого. Ему всегда было трудно сдержать ту часть разума, которая мучает его и разрывает на части, но впервые в жизни она не проявляет себя. Еще проявит конечно, потому что он все еще пытается и учится, но сейчас все тихо, и когда он смотрит на Рей, то не чувствует ничего, кроме любви. Это ново и странно – внутри него всегда жила тень, пожирающая сердце кусочек за кусочком, но почему-то сейчас он не чувствует ничего подобного. Он чувствует себя полноценным, впервые в жизни, и спокойным, а вокруг него и в сердце есть только любовь. - Было сложно. Тяжело. Но ты была права, - добавляет он, улыбаясь ей. Свободной рукой убирает прядь волос с ее лица и нежно заправляет за ухо, и Рей улыбается ему, а сердце у него в груди стучит так сильно, будто обрело собственную жизнь. – Мне это было нужно. Нужно было вернуться, иначе я не смог бы начать заново. Она сжимает его руку, продолжая ласкать большим пальцем кожу и повторяя линии вен. Это похоже на благодать, снисходящую на него с каждым ее прикосновением, проникающую в кровь, и это удивительное ощущение. Раньше он был гораздо менее нежным с собой, но вот она улыбается ему, касаясь большим пальцем костяшек, и под ее взглядом все его шрамы и воспоминания не стираются, но смягчаются. - Я рада, что ты это сделал, Бен, - тихо говорит она. Голос полон нежности, любви и заботы и, прежде всего, ощущения дома. Кажется, будто все это время он мучительно двигался по жизни лишь для того, чтобы обрести дом в ее добрых, мягких объятиях. – Я горжусь тем, что ты делаешь для себя. Не задумываясь, он подносит ее руку, все еще держащую его, к губам и медленно целует костяшки, пытаясь передать все, что сейчас чувствует, любовь настолько всеобъемлющую, что слова кажутся ничтожными. - Спасибо, - говорит он, поднимая на нее глаза, и на ее лице появляется такая нежность, что он снова начинает дрожать. Рей смотрит на него, будто он – причина того, что солнце встает по утрам и садится по вечерам, и, хотя в его жизни всегда будет голос, твердящий, что он этого недостоин, впервые он хочет доказать, что тот ошибается. Она в замешательстве хмурится, глядя на него, и Бену кажется, что она пытается прочитать его мысли. - Почему ты меня благодаришь? В ответ сердце Бена переполняется чувствами и вообще отказывается биться – а Рей, прекрасная, чудесная Рей смотрит на него и спрашивает, почему он благодарит ее, и как он может это объяснить? Как он сможет когда-нибудь сказать ей, насколько она прекрасна, насколько удивительна, собирая его по кусочкам и вновь позволяя чувствовать себя целым? Она смотрит на него в поисках ответов, но она – единственный ответ, который он когда-либо знал. - Ты заставила меня понять, что дело не в том, чтобы заслужить любовь и прощение, а в том, чтобы научиться принимать их, - тихо говорит он ей, и слова слетают с его губ так легко, как никогда раньше. – Я не знаю, смогу ли я справиться с этим, - он хочет быть с ней честным, потому что она того заслуживает, но подозревает, что она уже и так все знает. Такое чувство, что она знает его лучше его самого, как если бы уже встречала его в другой жизни, другой вселенной – изучила его, отметив точки переломов, и может читать его душу, как открытую книгу, но больше он этого чувства не боится. Он хочет, чтобы она узнала его, тьму и свет, шрамы и все остальное. – Но я хочу попробовать. Он снова целует тыльную сторону ее руки, прижимаясь губами к венам и чувствуя ровный, чудесный ритм пульса. - И я знаю, что часть меня всегда будет цепляться за это. За идею быть низким, виноватым и недостойным всякой доброты, - добавляет он, ведь она молча смотрит на него прекрасными глазами, полными жизни, с маленькой улыбкой, и он хочет рассказать ей все, хочет положить жизнь к ее ногам, предложить свое разбитое сердце в качестве подношения. – И я знаю, что иногда будут случаться трудные и тяжелые дни, и я буду закрываться. Но я хочу попробовать. Будет больно, и иногда слишком, и жизнь будет похожа на ад, ведь часть его всегда будет принадлежать тени, но... но наступает весна, и солнце греет и ласкает его, а Рей улыбается с такой любовью и нежностью, что он готов разорваться – все вокруг кажется таким прекрасным и естественным, как дыхание. Не тем, что легко принять, не тем, что воспринимаешь как должное, но… естественным и красивым. Свободной рукой Рей касается его лица, и прикосновение ее кожи к его помогает очнуться. Когда он теряется в своих мыслях, она всегда каким-то образом возвращает его обратно, дергая за ниточки, которые связывают его с ней. - Знаю, прозвучит очень сентиментально, - начинает она, гладя его по подбородку, и ее голос слегка дрожит, - но это самое прекрасное, что я когда-либо слышала, - она немного краснеет, из-за чего веснушки становятся ярче. Он тихо смеется, и она смотрит на него так, будто он сделал что-то невероятное. - Ну ты ведь сентиментальная, - говорит он ей и целует запястье, пока она гладит его по лицу, хихикая, как ребенок. Это такой чистый звук, что кажется, будто он очищает и его душу. Он немного опускает голову, чтобы упереться лбом в ее лоб. – Но и я тоже, так что не стану дразнить тебя. Она не теряет времени даром и снова целует его. Ее рука зарывается в его волосы, перебирая пряди. Она не тянет за них – просто гладит, так осторожно, словно что-то могло легко нарушить этот момент. Бен не сопротивляется, и его рука касается ее бедра, чтобы притянуть ближе, мягко, но достаточно сильно, чтобы почувствовать ее тело под кончиками пальцев. - Я тоже хочу попробовать, - говорит она ему в губы, слегка отстраняясь, чтобы вздохнуть. Ее рука снова касается его лица. – И знаю, что у меня тоже есть проблемы, и их не решить как по волшебству в одно мгновение, так что, возможно, иногда у нас не будет получаться, - она слегка целует уголок его рта, переходя к щеке и осыпая его лицо поцелуями. Бен чувствует себя опьяненным. – Но я хочу быть с тобой, Бен. Хочу попробовать вместе с тобой, если ты захочешь. Как будто он мог хотеть чего-то другого. Он не может представить себе ни одной вселенной, в которой не хотел бы Рей, ни одной линии времени, в которой смог бы жить без нее. Рей отстраняется, чтобы посмотреть на него, и на ее губах появляется легкая нервная улыбка. - И я не знаю, что ты собираешься делать. Вдруг, может быть, вернешься в Чандрилу, - она начинает говорить, и снова возникает этот страх – тот, который он так хорошо знает, тот, который время от времени сжимает сердце Рей и стирает его в порошок. Он вспоминает, как она смотрела на него широко раскрытыми глазами, умоляя не забирать свои слова обратно, вспоминает, как рыдала ему в шею, прося не бросать ее. О, как же ему хочется заставить ее осознать, что этого никогда не случится. - Рей. Она качает головой, возможно, пытаясь хоть как-то успокоиться, но ее чувства подобны океанской волне, притягивающей его ближе, соединяющей их в одно целое. - И может, тебе нужно время, и ты не хочешь... Он касается ее лица, положив большой палец поверх губ, и успешно заставляет ее замолчать самым милым способом, который только мог себе вообразить. Рей смотрит на него своими ореховыми глазами, и чувства между ними должны обжигать, но вместо этого просто прекрасны. - Я хочу тебя, - говорит он прямо и твердо, и честно, потому что не знает, как иначе. «Твои слова – оружие», - говорил Сноук, но сейчас они больше похожи на швы, закрывающие раны на ее душе. – Рей, я хочу только тебя. Когда она тихо отвечает, у нее на глазах появляются слезы. - Я у тебя есть. На этот раз он сам ее целует. Опускает голову и прижимается губами к ее, поглаживая щеку пальцами и восхищаясь легким вздохом, который издает Рей, когда он притягивает ее ближе, зарываясь пальцами в волосы. Он улыбается ей, и она выдыхает, практически дрожа в его руках. Он упивается ее тихими звуками с каждым поцелуем в губы и знает, что любит это, любит ее, а его сердце, это трепещущее существо, умирает от желания оказаться в ее грудной клетке, прижаться к ее собственному сердцу. Он уверен, что она слышит его ритм, но это уже не имеет значения. Когда она отстраняется, то вообще не двигается. Остается рядом, теплая, и смотрит на него широко раскрытыми глазами и с мягкой улыбкой, а затем кладет голову ему на плечо; его рука обнимает ее маленькое тело, притягивая к себе. Он ласково прижимается щекой к ее макушке, и некоторое время они сидят в тишине, разглядывая прекрасное небо над головами, пока солнце медленно садится за белые облака, превращая мир в произведение искусства в розово-оранжевых оттенках. - Что теперь? – спрашивает она, уткнувшись носом ему в шею и целуя прямо над точкой пульса. Бен удовлетворенно хмыкает, инстинктивно притягивая ее еще ближе. - Что ж, - говорит он, а его глаза закрываются почти сами по себе. Рей оставляет у него на шее дорожку поцелуев, слишком нежных и невинных, чтобы заставить его задыхаться, но все же прекрасных. – Я должен сообщить Люку, что ему придется терпеть меня еще очень долго. - М-м-м, - комментирует Рей, целуя его подбородок и тихо мурлыча, пока его рука рисует узор на ее плече, так, как, он знает, ей нравится. – Думаю, он переживет. Бен хихикает, слегка поворачиваясь, чтобы поцеловать ее в лоб. Она снова тихо мурлычет, и этот звук отлично ему знаком. - А потом мне придется купить мебель, потому что кое-то сказал мне, что у меня пустырь, а не квартира. Рей смеется, пряча лицо у него на шее, такая нежная и прекрасная в его объятиях. - Знаешь, этот кто-то прав, - говорит она, и он тоже смеется, притягивая ее ближе и наслаждаясь ощущением ее тела рядом с его в самом невинном и простом смысле. Он хочет, чтобы так было всю оставшуюся жизнь. - Не зазнавайся, - бормочет он, и маленькое тело Рей снова дрожит от смеха, отчего его сердце снова, и так приятно, сбивается с ритма. – А затем… - Затем? Он снова целует ее в лоб. - А затем мы начнем заново.*
- Пойдем домой, - говорит она, беря его за руку и не отпуская, пока они не добираются до ее маленькой квартиры на другом конце города. «Дом», - говорит она, и, что удивительно, для него это дом – с рисунками на стене, разбросанными бумагами и странной мебелью. Дом. Едва они заходят в квартиру, Рей целует его. - Я скучал по этому месту, - пытается сказать он, но она хватает его за лацканы куртки – он и не знал, что это может ему так понравиться, но определенно добавит в список тех вещей, на которые взглянул иначе благодаря Рей, – она тянет его к себе, к своим голодным, очень голодным губам, и приникает к нему всем телом. Бен задыхается, удивленный ее пылкостью, и позволяет прижать себя к входной двери. Он выше и сильнее, и они оба знают, что он может вырваться из ее хватки без особых усилий, но Рей не дает ему сдвинуться с места, кусает за нижнюю губу, и он полностью уступает, забывая обо всем, пока не остаются только она и ее поцелуи, в которые сквозит отчаяние, и позволил бы ей сделать с ним что угодно, не задавая вопросов. - Я думал, - говорит он, когда она отрывается от его губ и оставляет поцелуи на его горле, царапая зубами кожу самым восхитительным образом. Он снова задыхается и слышит, как она смеется ему в шею, пуская по спине волну мурашек своим горячим дыханием. Его руки тянутся к ней почти по собственной воле, ложатся на бедра, и он чувствует ее довольное урчание на своей коже. Он верит, что мог бы оставаться в этом состоянии вечно. – Я думал, мы шли домой, но не собирались стоять в дверях. Рей поднимает глаза от его шеи, оставив засос, и, встречая ее взгляд, Бен чувствует, как его тело растворяется в ней. Ее темные глаза широко распахнуты, а губы покраснели, и она такая красивая, что ему не хочется ничего, кроме как целовать ее до скончания времен. - Не умничай, - с улыбкой говорит она в своей обычной манере, но сейчас почему-то все по-другому. При звуке ее низкого голоса его желудок делает сальто, и внезапно он понимает, что это звучит почти как приказ. Его тело реагирует почти инстинктивно, вжимаясь в ее, и он откидывает голову назад и чувствует, что краснеет, смущенный собственной реакцией, шепчет «прости», не глядя ей в глаза – но она мягко улыбается, касаясь его лица одной рукой и снова целуя шею. - Все в порядке, - бормочет она в уголок его губ, лаская его щеку медленными, нежными, успокаивающими движениями. – Все в порядке, Бен, забудь, - успокаивает она его, целуя каждый дюйм его лица, до которого может дотянуться. О, она просто чудесная, и он хочет спрятать лицо у нее на шее и остаться здесь навсегда, целуя ее кожу, пока мир вокруг них продолжает вращаться до бесконечности. Ее пальцы снова спускаются вниз, следуя по линиям его мускулов под курткой, а затем останавливаются на груди, впиваясь в тонкую ткань футболки. - Я скучал по тебе, - говорит он, глядя на нее сверху вниз, и она такая красивая, маленькая и хрупкая, но о, такая сильная и полная энергии, нечто чудесное и необыкновенное, произведение искусства в его руках. Он не уверен, что действительно заслуживает ее и то, как сейчас она смотрит на него глазами, в темноте квартиры похожими на звезды, но... он этого хочет. Он хочет этого, и ее, и все, что она ему предлагает, и, возможно, ничего не заслуживает, но это уже не имеет значения. Рей хватает его за футболку и прижимает к себе. Несмотря на быстрые движения, она улыбается так мило, что его сердце окончательно сбивается с ритма. - Я тоже по тебе скучала, - говорит она, прежде чем снова подняться на цыпочки и поцеловать его. На этот раз поцелуй менее голодный, но он чувствует это – необъятность того, что едва показалось на поверхности. Желание, потребность, любовь – все сливается воедино, наполняет его сердце чувствами, и оно до боли быстро бьется внутри клетки из костей. – Боже, ты слишком высокий, - добавляет она, слегка отстраняясь и целуя его лицо. Он реагирует немедленно – руки лежат на ее бедрах, и он поднимает ее без труда, будто она ничего не весит, а затем пользуется моментом, чтобы развернуться и поменяться с ней местами. Рей удивленно вскрикивает, но быстро обнимает его за шею, хватает за плечи, когда он пригвождает ее к двери, и он слышит смех, когда она запрокидывает голову, впившись пальцами в его куртку. Ее ноги тут же обвивают его талию, притягивая ближе, и он слабо стонет, пряча лицо у нее на шее. - Лучше? – спрашивает он, оставляя дорожку поцелуев от точки пульса до ключицы. Она тихо хмыкает, одной рукой зарывшись в его волосы, чтобы крепче прижать к себе. - Да, - отвечает она слегка дрожащим голосом, когда он прикусывает нежную кожу ее горла. – Не расслаб… ох, - ее голос прерывается, едва он кусает сильнее, и ее пальцы дергают его за его волосы, тянут слишком сильно, отчего он стонет ей в шею. Он немедленно отстраняется. - Было… все нормально? – спрашивает он, поднимая глаза, а она представляет собой нечто невероятное – лицо порозовело, губы покраснели и опухли, сверкающие глаза почернели, и он любит ее и хочет так сильно, что его тело явно неспособно сдержаться. Он целует то место на ее шее, где оставил засос, и она дрожит, теребя его волосы. Он снова невольно ахает. - Да, - отвечает она почти сразу, запрокидывая голову, чтобы ему было удобнее. Ее тело двигается, бедра неуверенно ищут трения, и о, наступи конец света прямо сейчас, он точно его не заметит. Он думает лишь о движениях ее бедер, том, как ее тело жаждет его, как он жаждет ее. – Сделай это еще раз. Пожалуйста. Она умоляет, но все еще сжимает его волосы, слегка двигает бедрами, затуманивая его разум, так что это больше напоминает приказ, и Бен, как обычно, подчиняется. Он снова и снова целует ее шею, кусая сильнее, прикусывая слабее, оставляя засосы на ее прекрасной коже, и Рей может лишь всхлипывать под его губами, снова и снова повторяя его имя, как прерывистую молитву, дергая за волосы и пропуская пряди между пальцами. Другой рукой она впивается в его куртку, и он прикусывает ее подбородок, вызывая тихий вздох. Находясь на грани чистой жадности, он упивается ее реакцией, всеми тихими звуками, запечатлевая их в памяти, той части, которая полностью принадлежит Рей. - Бен, - говорит она, почти задыхаясь. Он неуверенно покачивает бедрами и чувствует, как она дрожит, сжимая его волосы так сильно, что кожу начинает покалывать. Он стонет, оставляя засос под ее челюстью, пытаясь взять под контроль охватившие его чувства. Все это ново, и он действительно не знает, что делает, но, Боже, так этого хочет. - М-м-м? Ей требуется время, чтобы восстановить способность говорить, и Бен поднимает глаза, зачарованно наблюдая, когда она снова пытается сосредоточиться. Он оставляет поцелуй на ее шее, и она обмякает в его руках, прижимаясь к нему самым чудесным образом. - Знаешь, мне очень нравится твоя кожаная куртка. Он смеется, и она снова дрожит, почти насквозь протыкая пальцами его одежду, сжимая так крепко, что он надеется, что останутся следы. Раньше на нем оставались отметины куда хуже. - Правда? – спрашивает он, проводя губами по ее коже, и сильнее вжимает ее в дверь. Она ахает – тихо и хрипло, удивляя его, и снова изгибается ему навстречу, когда его рука скользит ей под одежду, касаясь горячей кожи на талии. Она мурлычет. - Определенно. Но, - она снова сжимает его волосы и осторожно тянет, не так сильно, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы привлечь внимание, молча прося поднять взгляд. Он подчиняется, не в силах ни в чем отказать ей, и видит на ее опухших губах прекрасную, пугающую усмешку, и хочет поцеловать ее, чтобы узнать, какова она на вкус. – Тебе нужно ее снять. Сейчас же. Бен снова смеется. - Как пожелаешь. Он действует быстро – прижимает ее к двери, и она держится за него, пока он сбрасывает куртку, преспокойно позволяя той упасть на пол. Рей смотрит на него прекрасными ореховыми глазами, полными чувств, которые он наконец понимает, а затем притягивает его к себе, целуя так, будто от этого зависела ее жизнь. Ее руки скользят под его футболку и обводят контуры мускулов, вызывая дрожь, но не вынуждая прервать поцелуй. - Подожди, - говорит она ему в губы, слегка отстраняясь, чтобы посмотреть в глаза. - Что? – нахмурившись спрашивает Бен, опасаясь, что опять все испортил. Под быстрый стук сердца в груди он изучает ее лицо, но она улыбается, и ее пальцы рисуют узоры на его бедре, медленно, постепенно лишая его рассудка. Он чувствует горящий след от прикосновений кончиков ее пальцев, и это очень необычное ощущение, но он не хочет, чтобы она останавливалась. - Ты только что процитировал «Принцессу-невесту»? - О Боже, - Бен краснеет под ее взглядом и прячет лицо у нее на шее, целуя нежную кожу, а Рей хихикает, - и это самый чистый звук в мире, такой серебристый и красивый, и на секунду он забывает, почему вообще покраснел так сильно. - Боже мой, это правда, - говорит она, смеясь. От того, как дрожит ее тело, ему хочется плакать, и он хочет слышать ее смех всю оставшуюся жизнь. Все остальное забыто – есть только Рей, и ее смех, и тихое счастье, которое окружает ее подобно волнам, притягивая его ближе, наполняя все тело. – Поверить не могу. Какой же ты романтичный задрот. Его зубы задевают ее точку пульса, и ее дрожь превращается в нечто другое – она инстинктивно двигает бедрами, издав при этом тихий вздох, и его жажда только усиливается. - Замолчи, - говорит он, касаясь ее кожи и проводя зубами по ключице. Прежде чем она успевает сказать что-нибудь еще, его руки касаются ее блузки, расстегивая первые несколько пуговиц, чтобы можно было поцеловать ее грудь. Рей вздыхает, не в состоянии вспомнить, о чем говорила – чему Бен очень рад, – и всхлипывает, когда его губы касаются простого черного лифчика. Он проводит губами по маленькому, очаровательному изгибу, оставляя дорожку поцелуев, и она подается ему навстречу, слегка задыхаясь, пока по груди тоже распространяется румянец. О, это Бен любит больше всего на свете и слегка прикусывает ее мягкую кожу, вызывая стон. - Бен, - говорит она, со стуком откинув голову. Он встревоженно поднимает взгляд, но она не ушиблась и сейчас выгибается ему навстречу, прижимаясь ближе и держа руки под его футболкой, чертя узоры на животе. – Бен, пожалуйста, мне нужно… Бен смотрит на нее, продолжая водить губами по груди и слегка касаясь зубами кожи, вспоминая, как она просила потрогать ее тем вечером на диване, много недель назад. Она выглядела такой разбитой и отчаявшейся, и он был готов исполнить любое ее желание, отдать всего себя, любовь и жизнь и все, что между ними. Теперь она вжимается в него, такая же отчаявшаяся, как в тот вечер, голос почти срывается, все тело дрожит, а глаза такие большие и темные, что он чувствует, как проваливается в их бездну, до сих пор удивляясь, что эта богиня сейчас с ним, жаждет его прикосновений и близости, и он выпрямляется, чтобы поцеловать ее и подхватить за бедра. - Держись, любовь моя, - шепчет он ей в губы, и она всхлипывает, обвив руками его шею и впившись пальцами в спину. Он идет в ее спальню, а Рей держится за него, уткнувшись лицом в шею и оставляя легкие поцелуи на коже, как всегда нежные и ласковые. Путь ему хорошо знаком – он был здесь столько раз, что его ноги двигаются почти автоматически, и к тому времени как они заходят в комнату, она уже сбросила куртку, позволив той упасть на пол. Он укладывает ее на кровать медленно, с максимальной осторожностью, будто мог сломать, а затем накрывает ее тело своим, мягко, чтобы не раздавить. Опирается на руки; она скользит пальцами по его обнаженным локтям, прослеживая линии вен и сложный узор татуировки, который сама нанесла на его кожу, и улыбается, ища его взгляд. В этот момент она такая красивая – ее маленькое тело накрыто его, ее волосы окружают лицо, и слабый свет заката освещает его сквозь занавески. Она нечто драгоценное и необыкновенное, и Бен любит ее так сильно, что действительно может ощутить любовь вокруг себя, которая подобна живому существу, наполнившему гулом тихую квартиру. Атмосфера меняется. Нетерпение, царившее всего нескольких минут назад, утихает под ее взглядом, и он целует уголок ее губ, слыша тихий вздох. Ее рука касается его лица, пальцы зарываются в волосы, не сжимая их, а лаская, и он чувствует, как его сердце едва справляется с бесконечностью нахлынувших чувств. Его любовью, желанием, всем, что он ощущает. Он теряется в ней и не хочет, чтобы его нашли. Рей мягко улыбается, пока ее пальцы пересчитывают родинки на его лице, соединяя их в линию, как звезды в созвездии. - Ты в порядке? – спрашивает она, нерешительно улыбаясь, и Бен слышит все, что она не говорит, но хочет знать. Ты уверен? Ты не против? Ты действительно этого хочешь? Он готов расплакаться прямо под ее нежным взглядом. Ее пальцы поглаживают его щеку, и она смотрит на него глазами, полными любви и заботы, и он никогда не думал, что увидит Рей такой – накрытой его телом, с необыкновенной нежностью на лице. Она беспокоится о нем, прикосновения ее пальцев мягкие, и он не знает, как реагировать на эту доброту. Ему еще предстоит научиться, но впервые это пугает его не так сильно, как раньше. - Да, - шепчет он, и его рука касается ее талии, выводя линии на коже. Она смотрит на него с обычной маленькой теплой улыбкой, и Бен не может не опустить голову, чтобы поцеловать ее, медленно и мягко. Ее пальцы скользят по его волосам, почти лаская. – А ты? Рей кивает, положив одну руку ему на щеку, а другую на плечо, рисуя узоры на футболке, без спешки, но с безмерной нежностью. - Да, - тихо говорит она, и ее глаза сияют как звезды, а губы изгибаются в улыбке. – Я хочу тебя, Бен. Он понимает, что она имеет в виду: дело не только в сексе. Дело в одиноких ночах в Джакку, в отчаянии, в том, как она дорожила добытыми обрывками любви и привязанности, и в том, как страх в глубине разума всегда напоминал ей о скоротечности и мимолетности любви. Дело в том, что наконец она оказывается здесь, смотрит на него, отпускает все свои страхи и сомнения, говорит, что хочет его, делает себя уязвимой и позволяет ему видеть ее такой, какая она есть – сломанной, искалеченной и неимоверно прекрасной. Бен не может не улыбнуться ей, такой потрясающей, чуду из плоти и решимости, цветку пустыни, расцветшему несмотря на невзгоды и боль, и возможно, она сломана, но и он тоже, и вместе они смогут исцелиться. - Я с тобой, - говорит он, пальцы касаются ее талии, медленно притягивая ближе. А затем, поскольку всегда говорит прямо и искренне, он добавляет: - Всегда и полностью. Рей ничего не говорит, просто торопится поцеловать его, обвив руками шею, запустив пальцы в волосы и лаская его губы. Все это так нежно и мягко – мир медленно вращается вокруг них, а звезды оживают, когда ее пальцы касаются его кожи, а его рука ложится ей на спину и кончики пальцев скользят вверх по блузке. Здесь нет спешки или нетерпения – есть только Рей, которая целует его и впервые за долгие годы заставляет чувствовать себя любимым. Он не останавливается, чтобы спросить себя, заслуживает ли такой любви. Когда он отстраняется от нее, то начинает целовать шею, медленно, нежно, прижимая Рей к себе. Зубы задевают ее ключицу, и она ахает, закрывая глаза. Легкие движения ее ресниц похожи на ураган, а то, как поднимается и опускается грудь под его губами – это волны, океанские волны, притягивающие его ближе к ней. Он заканчивает расстегивать ее блузку, медленно и неуклюже, но она не смеется над ним. Приподнимается ровно настолько, чтобы позволить одежде упасть с ее плеч, а затем целует его подбородок, прикусывая кожу, отчего он обмякает, как всегда, пока пытается расстегнуть ее лифчик. Он неуверенно дергает за лямки и фыркает, пытаясь найти способ избавиться от него, а затем слышит хихиканье у себя на шее. - Давай помогу, - говорит она, оставив последний поцелуй на его шее, а затем отстраняется и кладет руки поверх его. Он с восхищением смотрит на нее, показывающую, как быстро расстегнуть лифчик. Несколько раз он уже видел, как она это делала, но сам процесс по-прежнему изумляет, и он не отводит от нее взгляд, даже когда белье падает на пол рядом с кроватью. Рей слегка краснеет, и ей на грудь опускается румянец. - Не смотри на меня так, - с улыбкой говорит она, зарываясь рукой в его волосы и нежно гладя пряди. – Тут нет никакого волшебства. Он смеется, снова касаясь ее талии и медленно поднимаясь выше, отчего она поеживается. Всегда поразительно осознавать, что он способен это делать – заставлять ее ежиться и дрожать, ахать и стонать. Это не перестает его удивлять и вызывает улыбку. - Ну, для меня ты волшебная. Рей смотрит на него, и ее румянец становится ярче, веснушки превращаются в темные пятна на красных щеках, и она такая красивая, что его мысли начинают путаться. - Ты становишься таким слащавым, - говорит она, но он видит слезы в уголках ее глаз и промокает их губами, заодно осыпая ее лицо поцелуями. Его рука обхватывает ее грудь, большой палец скользит по соску, и она с мягким вздохом выгибается вперед, снова забираясь ему под футболку, обводя пупок и медленно гладя мускулы. Когда она прижимает ладонь к его животу, то кажется, будто через его тело пропустили разряд тока. - Бен, - шепчет она, очень нежно. Он сжимает ее сосок пальцами, и она стонет, запрокинув голову. Он пользуется этим моментом, чтобы поцеловать ее шею, слегка прикусывая кожу. – Бен, - снова зовет она и дергает его за футболку, привлекая его внимание. – Долой, - голос звучит не очень четко, но смысл понятен. Он подчиняется, как всегда, садясь на колени, чтобы с ее помощью снять футболку, а затем бросает ее на пол, к другой их одежде. Он больше не боится обнажить свое тело и улыбается, когда ее пальцы двигаются по мышцам плеча, линиям груди, живота, вниз до пупка. Такое ощущение, что она изучает его, соединяет все родинки и веснушки и составляет из них целую карту звездного неба. - Ты красивый, - шепчет она, и, хотя уже она говорила это много раз, шепча слова ему в кожу, они всегда доводят его до слез, ведь она смотрит на него так, будто перед ее глазами звездное небо, нечто прекрасное и совершенно великолепное в своей необъятности. Она тоже садится, нежно целуя его лицо, чтобы успокоить, и он кладет руку ей на поясницу, притягивая ближе, в то время как ее губы опускаются к его плечу. Она целует шрам, и тот не исчезает, но под ее губами выглядит менее ужасным – почти красивым. Она опускается ниже, прижимаясь к его ключицам, а затем к груди, оставляя после себя дорожку маленьких поцелуев и покрывая отметины, которые он так боялся показать ей. Пальцы впиваются ему в кожу, и Бен вздрагивает, чувствуя головокружение и тяжесть, будто целый мир решил обрушиться на него в самом прекрасном из смыслов. Он сжимает ее грудь ладонью, медленно, позволяя ей, ее легким вздохам и стонам направлять его, пока они снова исследуют и изучают друг друга. Другая рука неторопливо тянется к пуговице ее джинсов, и Рей вздыхает ему в шею, впившись в спину короткими ногтями. Боли нет, а если бы и была, он знает, что с радостью бы ее принял. Бен снова укладывает ее на кровать, медленно расстегивая джинсы и стягивая вниз с помощью Рей, которая быстро выпрямляет ноги и дергается. Он смеется ей в шею, прежде чем опуститься ниже. - А мы нетерпеливые, да? Рей тоже смеется, когда наконец освобождается от джинсов и одним быстрым движением сбрасывает их с кровати. - Ужасно, - отвечает она, и это лишь наполовину шутка, потому что он чувствует, как внутри нее растет желание, подобно звезде, сбрасывающей внешние слои, прежде чем вспыхнуть ослепительным светом. Он целует ее грудь, скользит языком по соскам, не спеша лаская каждый. Рей выгибает спину, зажмурившись и вцепившись в его волосы, притягивая ближе. Он медленно перемещается от одной груди к другой, посасывая и прикусывая мягкую кожу, не так, чтобы оставить засос, но чтобы заставить Рей стонать и дергать его за волосы. Он уже возбужден – давно, если честно, вероятно, с того момента, как Рей прижала его к двери, но сейчас это даже не имеет значения. Он хочет доставить ей наслаждение – хочет оставить поцелуи на каждом дюйме ее тела, окружить любовью и восхищением, заставить дрожать под ним, дрожать и потерять себя от экстаза. Он хочет полностью посвятить себя ей. Он медленно спускается ниже, оставляя поцелуи на коже – упругом животе, мягком пупке, резком изгибе бедра. Рей так красиво вздыхает и стонет, что это все, что он хочет слышать до конца жизни. Затем его руки нащупывают ткань ее нижнего белья, и он играет с ней, проводя пальцами от бедра к горячему влажному центру. Рей вскрикивает, внезапно поднимая голову, чтобы взглянуть на него, а Бен смотрит в ответ, улыбаясь и лаская ее пальцами. Он ждет ее, и Рей просто кивает, не сводя с него глаз, пока он снимает с нее последнюю одежду, медленно стягивая вниз. Затем он смотрит на нее и... почти плачет. Она прекрасна – лежит на кровати с сияющими как звезды глазами и изогнутыми в улыбке губами, и ее маленькое и чудесное тело находится прямо перед ним. Он никогда не видел чего-то столь же потрясающего, и его сердце едва-едва справляется с мыслью, что она здесь, для него и только. Его пальцы касаются ее между складок, и она удивленно ахает, когда он начинает гладить ее вход, как всегда неуверенно. Он зачарованно наблюдает за ней – видит, как покраснело сосредоточенное лицо, как зажмурились глаза – а затем, как всегда медленно, он садится перед ней на колени, опуская голову между ее бедер. У Рей перехватывает дыхание. - Все нормально? – спрашивает он с обычной нерешительностью, не отводя от нее взгляд и кладя руки на бока, едва касаясь кончиками пальцев кожи. Рей смотрит на него с удивлением, и он может увидеть все, что на короткий миг мелькает в ее глазах – шок, недоверие, желание, потребность, любовь, – и улыбается, когда она медленно кивает, прикусив губу. – Я никогда не… Ты можешь направить меня? Рей снова прикусывает губы, и когда отвечает, то в уголках ее глаз появляются слезы. - Конечно. Он усаживается между ее ног, положив руки на бедра и слегка надавив, чтобы справиться с дрожью. Он так этого хочет – хочет, чтобы она чувствовала себя хорошо, хочет увидеть ее такой, потерявшейся в удовольствии и абсолютно прекрасной – и боится все испортить, нервно прикусывая губы и чувствуя, что при взгляде на нее перехватывает дыхание. - Эй, тебе необязательно это делать, - шепчет Рей и приподнимается на локтях, заметив, как он дрожит между ее ног. Он качает головой, словно хочет сказать, чтобы она не беспокоилась, но сейчас не может подобрать нужные слова. Он не знает, как выразить эту потребность – потребность быть лучше ради нее, доставить ей удовольствие, сделать ее счастливой. Это нечто настолько глубокое, что он не может найти способ поделиться с ней, поэтому нежно улыбается, поглаживая ее кожу большим пальцем. Она касается его волос, мягко убирая с лица несколько прядей. – Бен, серьезно, мне все ра... Сперва он целует внутреннюю сторону ее бедра. Кожа горячая и мягкая, прикасаться к ней восхитительно – это самое прекрасное, что есть в мире. - Я хочу, - отвечает он, и она тихо вздыхает. Его взгляд поднимается почти автоматически, а глаза Рей закрываются, когда он снова целует ее, нежно прикусывая мягкую кожу. – Я просто нервничаю, - добавляет он с легкой улыбкой, прежде чем прикусить сильнее, стараясь не оставить засос, а просто заставить ее дрожать от удовольствия. Рей снова вздыхает, откидываясь на матрас, будто интенсивность ощущений забрала у нее все силы, и он осыпает ее поцелуями, изучая и позволяя тихим вздохам направлять себя, будто следуя за ниточкой света. - Хорошо, - говорит она. Голос уже дрожит, она задыхается, будто только что пробежала марафон. Он понимает, что сам сделал это с ней, и не может поверить, хотя стоит на коленях между ее ног, целуя кожу и медленно двигаясь к центру. – Нервничать ни к чему. У тебя все отлично. Он смеется и знает, что краснеет – наверное, уже красный как помидор, и это не должно так смущать, пока он здесь, у ее ног, но почему-то смущает, и он снова целует ее бедро, очень близко к складкам, чтобы перестать думать об этом. Ее руки касаются его волос и тянут, почти умоляя что-то сделать. Она не говорит, но он все равно понимает и осторожно касается ее губами. Его разум обращается в хаос, боясь все испортить, а губы смыкаются вокруг клитора, слегка посасывая, и Рей кричит, дергая ногами. Он взволнованно поднимает глаза, но она снова хватает его за волосы и мягко стонет, крича его имя, и он делает это снова, на этот раз намеренно, осторожно, обращая внимание на каждую ее реакцию. Она стонет еще раз, выгибаясь ему навстречу и инстинктивно подталкивая бедра ближе, одновременно сжав его волосы. Он удивлен тем, насколько она чувствительна, и крепче сжимает ее ноги, пытаясь удержать на месте и понять, что еще может сделать. - Не двигайся, - шепчет он, и Рей издает высокий звук, почти скулит, когда он возвращается к ее складкам. Он отпускает ее клитор, осторожно проводит языком вдоль входа, и тогда она снова стонет, дергая его за волосы, чтобы притянуть еще ближе, чтобы подтолкнуть к себе. Боли нет, но он все равно стонет. - Бен, - хнычет она, ее голос тихий и ломается, из губ вырываются вздохи. Его имя звучит почти как мольба, и он подчиняется, не в силах поступить иначе, держа ее крепче, чтобы не двигалась слишком быстро. Он позволяет ей немного подвигать бедрами, а затем толкается в нее языком и вознаграждается прекрасным, чудесным, пронзительным звуком, срывающимся с ее губ. Рей выглядит как нечто дикое – голова запрокинута, на лице написано чистое удовольствие, губы слегка приоткрыты, и с них срываются прерывистые, необыкновенные звуки. Она толкается к нему бедрами, крича так красиво, почти пронзительно, когда его губы снова находят ее клитор. Он слегка посасывает его, а затем опускает одну руку, поглаживая ее центр, и задевает зубами комочек нервов. Теперь Рей действительно визжит, сомкнув ноги вокруг его головы, и он улыбается, удивляясь тому, как может заставить ее потерять контроль. Он любит ее – любит, когда она держит себя в руках, любит, когда полностью расслабляется, крича его имя, хватая за волосы, и, такая чувствительная, двигается к нему все ближе. Он легко вводит в нее палец, и она так сильно дергает бедрами, что почти поднимается с кровати, и ее ноги дрожат. Он добавляет еще один палец, медленно двигая и сгибая их, а Рей способна лишь стонать и хныкать, тяжело дыша и сдавленно ахая, дрожа над его головой и закрыв глаза рукой. Она прекрасна, и он любит ее. Он снова касается ее клитора, и ее бедра сбиваются с ритма, пальцы впиваются в его кожу головы, слишком сильно дергая за волосы. - Рей, любовь моя, - шепчет он ей, снова сгибая пальцы. Она хнычет, бормоча себе под нос: «Да, да, вот так». – Все хорошо, любовь моя. Посмотри на меня, пожалуйста, посмотри на меня. Она подчиняется. Приподнимается, чтобы посмотреть на него сверху вниз широко раскрытыми потемневшими глазами, приоткрыв губы, и в этот момент он снова сосет ее клитор, сгибая пальцы так, как ей нравится, и она кончает – взрывается на миллион кусочков, издав стон, а затем снова падает на матрас, пытаясь отдышаться. Бен отстраняется от нее и снова поднимается выше, чтобы лечь рядом, глядя на ее прекрасное, раскрасневшееся лицо. Он убирает прядь волос с ее лба и целует щеку, пока она медленно приходит в себя, все еще не открывая глаз. - Ты в порядке? – спрашивает он, покрывая ее лицо нежными поцелуями и обнимая за талию, чтобы прижаться ближе. Она кивает, безвольная и обессиленная, а затем хихикает, и этот звук в тишине квартиры почти оглушает. - Боже, Бен, как ты вообще можешь спрашивать такое? – говорит она, поворачиваясь в его сторону. Глаза медленно открываются, а затем она улыбается, закидывая одну ногу ему на талию и притягивая к себе, целуя лицо, шею и грудь между смешками. Он не может сосчитать все ее поцелуи и просто наслаждается охватившей его нежностью, вот и все. – Да, Бен, со мной все в порядке, - добавляет она, оставляя засос у него на шее. Его глаза автоматически закрываются, когда он позволяет ей прижать себя к матрасу и сесть сверху, надавив руками на его плечи и впившись зубами в шею. Он вздрагивает, и что-то в его животе обрывается, пробуждая дрожь и заставляя выгнуться ей навстречу. - Ох, - глупо говорит он, но она улыбается ему в кожу и опускает руку к его джинсам, медленно расстегивая ширинку. Ее губы поднимаются выше, целуя и прикусывая его подбородок; он напрягается, едва она начинает стягивать с него джинсы, но после поцелуя в шею обмякает, помогая снять с себя одежду. - Эй, все в порядке, - шепчет она, снова забираясь на него. Он чувствует ее сквозь боксеры и запрокидывает голову, инстинктивно двигая бедрами в тот же момент, когда она осторожно опускается сверху. Рей ахает и хихикает, прижав горячие нежные губы к его точке пульса. – Мы не должны делать то, чего ты не хочешь. Ты можешь сказать мне, хорошо? А затем, целуя его шею, ключицы и твердым мускулы груди, она шепчет: - Чего ты хочешь, Бен? – это мягко и нежно, и ее губы останавливаются прямо над его сердцем, так что кажется, что она может проникнуть ему под кожу, дотянуться до сердца и взять его в руки, поласкать и погладить. – Просто скажи мне, малыш, пожалуйста. Может быть, все дело в ласковом обращении, может, в том, как нежно она говорит с ним, а может, во всем сразу – в твердости ее любви, красоте полуприкрытых глаз, когда она смотрит на него, тихом знании в его сердце, когда он смотрит в ответ. Может быть, он никогда и не узнает правду. Но наконец он расслабляется и касается ее лица, пропуская волосы между пальцами. - Тебя, - говорит он, без сожалений и, возможно, даже немного отчаянно, находясь во власти голода, о существовании которого даже не подозревал. – Я хочу тебя. Пожалуйста, любовь моя, пожалуйста. Рей моргает, а затем снова поднимается выше, целуя его лицо, уголок рта, лоб. Снова возвращается к губам с глубоким, всепоглощающим поцелуем, скользя коленями вдоль его тела в сводящем с ума ритме. А затем ее рука наконец-то касается его боксеров, стягивая вниз, и она скользит по нему и – ох. - Ох, - снова выдыхает он, кусая губы. Резко выпрямляется, садясь на кровати, а она по-прежнему остается сверху, одной рукой обнимая его за шею, а другой обхватывая член и медленно водя пальцами вверх и вниз, одновременно целуя его лицо. – О, Рей, Рей… Она заглушает его голос новым поцелуем, задавая неровный темп. Ее большой палец касается кончика, и он снова вздрагивает, прижимаясь бедрами к ее руке. - Я здесь, малыш, я здесь, я с тобой, - нежно говорит она ему на ухо. - Ты нужна мне, пожалуйста, - он слышит собственный прерывистый голос и не сдерживает слез, когда она целует его шею и проводит рукой по члену. Такое ощущение, что на самом деле его здесь нет, он где-то в другом месте, потерянный в удовольствии и ощущениях, в месте, где есть только огонь и смерть, но также и жизнь, пробуждаемая ее прикосновениями. С ним никогда не происходило ничего подобного, и он задыхается, умоляя так, будто от этого зависела вся жизнь. – Рей, любимая, пожалуйста. Пожалуйста. Он не может контролировать поток звуков, срывающихся с его губ, и даже если бы мог, не осмелился бы – он хочет, чтобы Рей знала, как это хорошо, как сильны ощущения, насколько красиво, ужасно и умопомрачительно быть с кем-то так близко. Он никогда не думал, что может захотеть чего-либо подобного, но Рей снова целует его, медленно опускаясь сверху, и он теряется, теряется, теряется. Все происходит постепенно – она принимает его дюйм за дюймом, пока секунды растягиваются в целую жизнь, сжимая его плечи, приоткрыв губы и закрыв глаза, сосредоточенно нахмурив брови. Он мягко целует ее под подбородком, стараясь не двигаться. - Все в порядке? Рей кивает, не открывая глаз, и опускается еще ниже. Он стонет, переполненный ощущениями, и что-то внутри – что-то первобытное и неизвестное, что-то, что пробудилось лишь сейчас – требует толкнуться в нее и начать двигаться, но его рука ложится ей на спину, пальцы успокаивающе скользят вверх и вниз, давая понять, что все в порядке, что она идеальна, и, Боже, он так ее любит. - Все в порядке, - шепчет Рей, целуя его в висок, такая заботливая, такая нежная даже в этот момент, беспокоясь за него. Он вынужден поцеловать ее в шею, чтобы передать все, что сейчас чувствует – все слова теряются где-то в глубине разума, разбросаны по памяти, но это не проблема, потому что Рей все равно понимает его и проводит пальцами по волосам, мягко улыбаясь в кожу. – Просто... Прошло какое-то время, а ты... - она ахает, когда его губы прижимаются к ее точке пульса. – Ты просто потрясающий, Бен. Он целует ее лицо, подбородок, точку у основания шеи, которая, как он знает, всегда заставляет ее всхлипывать. Она тихо стонет, а потом... ох. В его легких заканчивается воздух, и он поднимает голову, глядя на нее. Теперь он глубоко внутри, и это ощущение почти ошеломляет. «Это слишком много», - думает часть его разума, слишком много того, чего он не может вынести: в памяти всплывают страхи, сомнения и старые кошмары, пока он ждет, чтобы она привыкла к нему. Это похоже на смерть, но в то же время и на возвращение к жизни, будто каждая звезда во Вселенной взрывается прямо у него под кожей, и одновременно его охватывают благоговение и ужас. Но затем Рей начинает двигаться. Весь мир приходит в движение вместе с ней, следуя ее ритму – сперва осторожному, словно она прислушивалась к ощущениям, - и все страхи и сомнения улетучиваются из его головы, когда ее пальцы впиваются в мускулы его плеч для опоры. - Бен, - выдыхает она. Голос низкий и прерывистый, ломается, как у него, и он не отводит от нее глаз, восхищаясь, как изгибается тело, как бедра сжимают его талию, как маленькие груди двигаются синхронно с ее толчками. Он всегда считал подобное ужасным и пошлым, но она заставляет все выглядеть красиво, легко и интимнее, чем все остальное в мире. То, что они делают, ласково и нежно, и она двигается очень медленно, не позволяя ему выскользнуть, сжимая плечи так крепко, что он почти чувствует под ее пальцами синяки. Он даже не осознает, какие издает звуки – просто зачарованно смотрит на нее, словно восхищаясь рождающейся звездой. Она стонет и всхлипывает, и он чувствует, что повторяет за ней при каждом движении, но совсем не слышит себя, полностью сосредоточенный на ее звуках, на том, каково быть внутри нее, на ее руках на своей коже. - Бен, - шепчет она, прижимая к его шее открытый рот. – Малыш, ты можешь двигаться. Пожалуйста. Он осторожно подчиняется. Опускает руки на ее бедра, слегка сжимая, а затем неглубоко толкается. Рей издает крик, и его взгляд опускается к ее лицу, но она не останавливается, встречая его движения, так что он толкается в нее снова и снова, неизменно мягко, неизменно медленно, всякий раз оставляя поцелуи на ее ключицах, груди. Он никогда не чувствовал подобного – будто умирал и оживал каждую секунду, дыша прерывисто и рвано, как при панической атаке. Почти удивительно осознавать, как все это – как любовь похожа на срыв, но с ним Рей, и ее губы прижимаются к его щеке, виску, лбу. Она целует его пробор, крутя бедрами, и Бен забывает обо всем остальном. - Сильнее, - говорит Рей ему в кожу, царапая ногтями плечи, на которые пытается опереться, ускоряя движения и опускаясь на него глубже. О, о, о. – Пожалуйста, Бен, пожалуйста. - Да, - шепчет он ей в шею, а затем двигается, вбиваясь в нее быстрее, чем собирался, но, когда Рей стонет, выгибаясь еще больше, он делает это снова. – Да, любовь моя. Он слышит ее смех у своего лба, но она ничего не говорит. Просто продолжает двигаться, покачивая бедрами в такт его движениям, и смех ломается, сменившись всхлипами, хныканьем и стонами. Его толчки становятся беспорядочными, бедра дрожат, стараясь удержать быстрый темп, руки сжимают ее бедра, помогая двигаться. Он не может окончательно поверить, что это реальность – без ужаса и страха, как было раньше, но Рей здесь, держится за него, прижимается губами к его коже, касается мускулов, и реальность кажется почти священной. Его имя похоже на молитву в полумраке комнаты, и он хочет слышать его снова и снова. - Ты просто потрясающий, Бен, - шепчет она, целуя его кожу. Он задыхается, проводя губами по ее ключице, оставляя поцелуй и толкаясь в нее снова. Она запрокидывает голову, и он целует ее шею, пораженный тем, как она покоряется ему, продолжая двигая бедрами. «Она такая красивая», - думает он. «Красивая, и чудесная, и моя, моя, моя». – Бен, потрогай меня. Ему не нужно повторять дважды – он опускает руку между их телами и, найдя ее клитор, касается его большим пальцем, не переставая двигаться. - Рей, любовь моя, - шепчет он ей в шею, быстрее двигая пальцем, и она всхлипывает, дрожа всем телом. К настоящему моменту он уже отлично знает ее и понимает, что она близко: ее тело напрягается до такой степени, что кажется, вот-вот переломится. – Теперь можешь отпустить. Пожалуйста, любовь моя. Он прижимает большой палец к клитору, снова врезаясь в нее, и она сдается. Вздрагивает, сжимаясь и дрожа, и ее губы приоткрываются в беззвучном вздохе, а он толкается еще один, два, три раза и с криком кончает следом. Она падает на него, обмякшая, истощенная и удовлетворенная, и он снова опускается на матрас, одной рукой обнимая ее за талию, чтобы прижать ближе. Они лежат так некоторое время, приходя в себя и пытаясь отдышаться. Бен медленно водит пальцами по ее спине, а Рей оставляет поцелуй на его плече, там, где спрятала лицо, и этот жест кажется более интимным и нежным, чем все, что было раньше. Она прижалась к нему своим маленьким телом, грудью к груди, но все это – это заставляет думать о доме, а не возбуждает. Он закрывает глаза, наслаждаясь ее близостью во всех смыслах. Она в последний раз целует его плечо, прежде чем отстраниться. При этом с ее губ срывается тихий стон, а затем она ложится рядом, одной рукой обвив его грудь, удерживая на месте. - Спасибо, - говорит он, и она снова смеется, как всегда мягко и чисто. - Тебе не нужно меня благодарить, - она снова целует его плечо, глядя на него своими прекрасными ореховыми глазами. «Тебе не нужно меня благодарить», - говорит она, - но, о, он благодарит. Он должен поблагодарить ее за терпение, любовь и непоколебимую веру в него, и за то, что она всегда была рядом – ниточка света, что привела его домой. Но он ничего не говорит – просто наклоняется, чтобы поцеловать ее, и возможно, она понимает. Некоторое время они лежат в тишине, наслаждаясь ощущением близости, которую незачем выражать словами. Иногда она целует его плечо, а он рисует узоры на ее бедре, заставляя ее ахать и смеяться. Это удивительно ново – обнаружить рядом с собой другого человека, почувствовать, что кто-то столь глубоко проник в его душу. Испытать подобную близость без губительного вмешательства старых страхов. Ее дыхание касается его плеча. - Знаешь, о чем я думаю? – шепчет она, нежно прижимаясь губами к его коже. Бен моргает, затем еще раз, вырываясь из ощущений, затуманивших его разум, чтобы сосредоточиться только на ней. - М? – вот все, что ему удается сказать. - Об «Акульем торнадо». Вот это приводит Бена в чувство. Опершись на локоть, он поворачивается к ней и недоуменно хмурится. Рей тихо смеется. - Что? – спрашивает он; она вытягивает шею, целуя его в уголок губ. – Как вообще... Надеюсь, раньше ты об этом не думала. Она смеется, запрокидывая голову. Ее рука замирает на его плече, пальцы водят по линиям мускулов. Он все еще не может смириться с тем фактом, что она сказала ему, что у него красивые руки, и, скорее всего, никогда не смирится. Он никогда не считал себя красивым – всегда был неловким чужаком в собственном теле, будто оно вытянулось неожиданно и без предупреждения. Но Рей проводит пальцами по его коже и говорит, что он красивый, и, возможно, он и не может поверить отражению в зеркале, но может поверить тому, что видит в ее глазах. - Я не уверена, что раньше вообще была способна думать, - шепчет она, целуя его подбородок, и ее голос звучит так тихо, что он краснеет. Он тихо всхлипывает, чувствуя мягкую улыбку на ее губах, когда она опускается к его шее. Здесь нет возбуждения – только она, осыпающая его поцелуями. Это настолько приятно, что он начинает верить, что вот-вот разорвется на части. Он не осознавал, насколько сильна была его потребность в прикосновениях, пока Рей не поцеловала его тогда в уголок рта, открыв дверь, которую он закрыл много лет назад. Теперь кажется, что ему всегда будет мало, но, как ни странно, он готов смириться с этим – с жаждой, впивающейся в глотку всякий раз при виде Рей. Он не уверен, что могло быть иначе. - Просто… это бессмысленно. Почему, черт возьми, брошенная в торнадо бомба должна его остановить? Он пропускает пальцы сквозь ее растрепанные волосы, заставляя вздохнуть ему в кожу. - Потому что законов физики не существует? Она хихикает, оставляя дорожку поцелуев по его шее до ключицы. - Я имею в виду, что принципы, на которых строится сюжет фильма, нелепы. Могут ли так долго акулы жить без воды, и... Это так похоже на Рей, так красиво и тепло, что он не может остановить себя. - Я люблю тебя. Прежде чем они успевают понять, что значат эти слова, какое-то мгновение те висят в воздухе. Кажется, что проходит целая вечность – целая жизнь с того момента, как он открыл рот, до того, как отстраняется Рей, слегка, приоткрыв губы и глядя на него широко раскрытыми глазами, и под ее взглядом Бен напрягается. Может быть, еще слишком рано, думает он. Может быть, он и это испортил, предполагает знакомый голос в его разуме. Но он заставляет голос умолкнуть. Нерешительно тянется к ее лицу и убирает прядь волос со лба, заправляя за ухо, а Рей мягко улыбается, блестя глазами в полумраке комнаты. - Возможно, еще слишком рано, - ласково шепчет он с легкой извиняющейся улыбкой. – И тебе не нужно отвечать тем же. Я просто хотел, чтобы ты знала, - он медлит, прежде чем добавить: - Чтобы знала, что тебя любят. Снова воцаряется тишина, но уже не неловкая и не напряженная. Все кажется почти правильным, пока Рей пристально смотрит на него. Ее плечи дрожат, но она упорно не отводит от него глаз, отказываясь плакать, хотя губы кривятся в дрожащей улыбке. - Тебя заставила осознать это моя критика «Акульего торнадо»? – спрашивает она, пытаясь держать себя в руках, как всегда, но ее пальцы дрожат, впиваясь в его плечо, сжимая так крепко, что должно быть больно, но боли нет. Он тоже улыбается, касаясь ее лица. - Да, определенно, - говорит он, опуская голову ровно настолько, чтобы поцеловать ее в щеку, и он чувствует ее тихий смех под своими губами. О, какое это прекрасное чувство – он делает ее счастливой, и это всегда будет чудесно и удивительно. – Я люблю тебя, - говорит он снова, потому что может, и чувствует себя почти под кайфом. Он может говорить это всю ночь, шепча ей в кожу, запечатлевая слова на теле, заставляя ее чувствовать себя любимой. – Я люблю тебя. И Рей – прекрасная, невероятная, сводящая с ума Рей – наконец сдается и дергает его за волосы, ровно настолько, чтобы заставить поднять взгляд, и прижимается губами к его губам, отчаявшаяся, голодная и необыкновенная. Она дрожит, и он обнимает ее маленькое тело, прижимая к себе и не отпуская. - Я люблю тебя, - продолжает шептать он между поцелуями, и Рей смеется, плачет и прижимается к нему, будто пыталась слиться с ним в одно целое, наконец обретя дом после стольких лет. - Я тоже тебя люблю, - шепчет она, слегка отстраняясь, чтобы посмотреть ему в глаза. На ее лице слезы, и он смахивает их большим пальцем, мягко улыбаясь, пока его сердце бешено набирает скорость. – Я тоже тебя люблю, Бен. Я очень сильно тебя люблю. О, как прекрасно любить, а еще прекраснее быть любимым. Он водит кончиками пальцев по ее веснушкам, удивляясь тому факту, что она здесь – что в этой жестокой, огромной, постоянно расширяющейся Вселенной она нашла свой путь в его жизнь и навсегда ее изменила. Она опускает голову ему на грудь, медленно дыша, и он оставляет мягкие, легкие как перышки поцелуи на ее плече. Здесь у нее тоже есть веснушки, и от этой мысли сердцу в груди становится тесно. - Я голодная, - шепчет она через некоторое время ему в кожу, и обыденность, домашность этих слов вызывает у него тихий смех, заставляет поцеловать ее в макушку, прежде чем она отстраняется. – Хочешь чего-нибудь? Он кивает, и она медленно садится на кровати, даже не пытаясь прикрыться. Бен следит за ней глазами, восхищаясь ее красотой и непринужденностью в его присутствии. - Да, конечно. Рей смеется, а затем встает и берет его за руку, дергая и тоже заставляя двигаться. - Давай, идем на кухню. Она ведет его, а он, как всегда, идет следом.*
Месяцы спустя Сжимая в руке стакан кофе, Бен машет Финну на прощание, другой рукой придерживая дверь для Рей, и Финн с улыбкой машет в ответ, глядя, как они выходят из кафе. Рей слишком занята, наслаждаясь своей кофейной бурдой, чтобы отчитать его за то, что он открывает для нее дверь, и он этим пользуется. Они стоят перед «Сопротивлением», не спеша попивая кофе. Близится октябрь, и утренний ветерок сметает с улицы первые порыжевшие листья, кружа их в грациозном танце, и ерошит его волосы, но это не неприятно – погода все еще теплая, и всплеск ярких красок заставляет его улыбнуться. Осень всегда была его любимым временем года, и Набу сейчас поистине прекрасно, и есть что-то волшебное в том, как хорошо в окружении теплых цветов смотрится Рей. Он поворачивается и смотрит, как она пьет свою кофейную мерзость. Она уже носит пальто, потому что не выносит даже слабого холода, и смотрит на него с легкой улыбкой. Просыпается утро, окутывая их своим сиянием, и все кажется тихим и ярким, а Бен чувствует покой, которого и не знал до того, как приехал сюда. - Не могу поверить, что ты правда пьешь тыквенный пряный латте, - говорит он в свой черный кофе, подняв брови, потому что ему нравится дразнить ее по поводу отвратительного вкуса в кофе. Рей смотрит на него, тоже подняв брови, и если и не выглядит обиженной, то лишь потому, что хорошо его знает и давно привыкла к подколкам. - Эй, совсем скоро Хэллоуин, - отвечает она, и, пусть до Хэллоуина еще месяц, он не поправляет ее, потому что ему нравится, как светятся ее глаза, когда она дразнит его и придумывает возражения. – Это, можно сказать, обязательно. Он слегка посмеивается, делая глоток и наслаждаясь согревающим ощущением горячего напитка. Теперь он не пьет так много кофе, как раньше, потому что не проводит большую часть ночей в кошмарах (на самом деле теперь он спит, свернувшись клубком вокруг Рей, прижавшись щекой к ее спине между лопаток и впервые за много лет чувствуя себя в безопасности), но... что ж, возможно, Люк прав, называя его наркоманом, потому что на полное воздержание от кофеина он неспособен. - Это преступление против кофе, - говорит он ей с улыбкой, и Рей с утомленным стоном запрокидывает голову, как всегда. Он снова смеется, потому что ничего не может с собой поделать, и видит, как она морщит нос. Она всегда кажется ему прекрасной, даже в таких случаях. - Заткнись и пей свой черный кофе, пафосный идиот, - как всегда возражает она, и он не может сдержаться – протягивает руку и обнимает ее за талию, притягивая к себе. Рей снова стонет, но на этот раз с меньшим раздражением, скорее дразнясь. – Осторожнее, я сейчас все пролью. Он мычит, целуя ее макушку. - Какая трагедия, - говорит он, и она тыкает его кулаком, не причиняя особой боли, а затем расслабляется в его объятиях, осторожно держа стакан в руке и одновременно кладя голову ему на грудь. Он удовлетворенно вздыхает. По его стандартам, прошло довольно много времени, и он уже должен был справиться с этим, но не справляется и, честно говоря, не возражает – они вместе несколько месяцев, но для него это равносильно одной неделе, и больше всего он мечтает проводить целые дни, обнимая Рей, пока ее тело прижимается к его самым чудесным образом. Он верит, что оно никогда не устареет – это ощущение чуда, пронизывающее его тело. - Какие планы на сегодня? – спрашивает он ее спустя минуту или две. Рей хмыкает, прижавшись головой к его свитеру, и он улыбается, осознавая, как ей хорошо. Они, должно быть, выглядят нелепо, стоя на тротуаре возле «Сопротивления» и просто обнимая друг друга, но Бену все равно. – Трудный день? Она снова мычит. - Да, у меня несколько клиентов, - отвечает она, слегка отстраняясь, чтобы посмотреть ему в глаза. Улыбка, которую она ему дарит – маленькая и интимная, – заставляет сердце сбиться с ритма, хотя он уже должен был к ней привыкнуть. – А у тебя? Прежде чем ответить, он делает еще один глоток кофе. - Все по-старому, просто очередной день в магазине. Я помогаю Люку с парой доставок, - отвечает он, пожимая плечами, и Рей снова хмыкает, свободной рукой чертя узоры вдоль его спины, вверх и вниз, следуя линии позвоночника. – А потом я иду к психотерапевту, - небрежно добавляет он. Кажется почти странным говорить об этом – вначале все было так страшно, что он не признался Рей даже спустя несколько сеансов, боясь того, что она могла о нем подумать, но, разумеется, она всегда его поддерживала, и теперь говорить такие вещи абсолютно нормально. Он полагает, в этом и есть суть психотерапии. – Увидимся вечером? - М-м-м, - она целует его подбородок, мягко и нежно, и не отрывает губ от его кожи. Бен автоматически закрывает глаза, позволяя этим ощущениям увлечь себя. – Не забудь, ты должен забрать меня в девять, - говорит она, прижавшись к его щеке. Он издает недоумевающий звук, понятия не имея, о чем она говорит, и Рей смеется, с ухмылкой отстраняясь от него. – Сегодня киновечер у По, забыл? Бен стонет, запрокидывая голову, как всегда, но вовсе не от раздражения – на самом деле, ему даже нравятся киновечера у По, хотя его вкусы абсолютно ужасны. - Что будем смотреть сегодня вечером – «Сумерки»? Рей тихо смеется, пока ветер треплет ее волосы, придавая сходство с феей осени. - Нет, думаю, он выбрал «Сокровище нации», - отвечает она, и у Бена не остается сомнений, что это правда. Что ж, могло быть и хуже. Он правда мог выбрать «Сумерки». – Что ж, давай начнем этот день, - добавляет она, и Бен стонет в ответ, потому что хочет остаться здесь навсегда, обнимать ее и чувствовать, как она прижимается головой к его груди, но в то же время он помнит, что у него есть работа и обязанности и он не может целыми днями виснуть на своей девушке. Люк бы дразнил его из-за этого годами. Он в последний раз, долго целует ее в лоб, а затем отпускает. - Не забудь, эти выходные без записей, - напоминает он, заправляя прядь волос ей за ухо и улыбаясь. – Мама ждет нас на обед в субботу. Улыбка Рей настолько яркая и прекрасная, что он не может не улыбнуться в ответ, пусть и не хочет, чтобы наступил тот день, когда мать устроит для них очередной показ его детских фотографий. Кажется, их у нее сотни – всякий раз, когда они приезжают, появляется очередной повод для смеха, которым его матери не терпится поделиться с его девушкой. Ему определенно следует забрать у нее все фотоальбомы. Но Рей – Рей всегда так рада этому, и когда разговаривает с его матерью, то просто светится, а ее глаза полны обожания, и он полагает, что вполне мог бы смириться с материнскими шутками, раз это делает Рей такой счастливой. - Помню, милый, я уже освободила свой график, - мягко отвечает она, приподнимаясь на цыпочках, чтобы поцеловать его в губы. Поцелуй мягкий и добрый, и слишком короткий, но полный обещания, тихого счастья и всего того, чего он никогда не мог себе представить. Когда она отстраняется, он знает, что улыбается, и даже не стесняется этого. – Встретимся вечером? Он кивает. - Встретимся вечером, - шепчет он, затем обнимает ее за плечи, и они вместе шагают навстречу новому дню.