профессиональный осмотр

      — а я и не говорил, что я против! — проорал в своей привычной манере андрей евгеньевич в лицо бедному венерологу, который стоял, словно статуя, не понимая, отчего столько волнений. — да и вообще, ваня, не было у меня такой ереси давно. — андрей кашлянул нервно. — думаю, давно пора бы.       на это венеролог показал на дверь, вытянув губы вперёд, словно пытался поцеловать воздух, которым дышал сам великий и ужасный быков.       — проходите, — процедил он с фирменной улыбкой врача. — не дам же я фильке тебя осматривать, а? — спросил он риторический вопрос, всё ещё скалясь и, наивно полагая, видимо, что этот оскал похож хоть капельку на улыбку.       пройдя в кабинет он с характерным шлёпающим звуком натянул резиновые перчатки, с задумчивым видом смотря на мельтешащего по кабинету быкова.       — ну, что ж, товарищ, готовьтесь. сейчас осмотр будет.       — ох, конечно, — иронично выдавил из себя быков. — но, всё равно, кажется, что вот только сейчас ты что-то перепутал… думаю, что сложно быть для тебя товарищем, купитман, когда ты будешь, ну, скажем, не совсем мне руку жать.       купитман засмеялся беззвучным смехом.       — вань, ну, вот прям только осмотр, да?       — клиент всегда прав, поэтому — если выпросишь не только осмотр, будет тебе осмотр с перчинкой.       — помню я, какую перчинку ты лобанову в первый же его рабочий день подсунул. видели, знаем.       — ты же знаешь, что я не про это.       евгеньич боязливо кивнул.       — получается, что мне надо, понимаешь, просить милостыню, унижаться и вставать на коленки перед жалким и напыщенным венерологом, чтобы было что-то кроме осмотра?       ваня на то только зашипел, выставив ладошки, мол, я безоружен — не бойся, тушкан.       — тихо, тихо-тихо-тихо, пациент, просто пройдите за ширму, андрей евгеньевич, и приспустите портки.       — натаныч, блять, вот знаешь что? ты просто изверг, слышишь? — бормочет про себя андрей, проходя-таки за ширму и начиная расстёгивать брюки. — думаю, что без них будет удобнее всем. ну, давай, лекарь-огородник, начинай осмотр.       купитман улыбнулся коротко, поправил перчатки и натянул очки на нос. нарисовал пальцем круг, мол, развернитесь, голубчик, покивал беззвучно и надавил на область выше копчика.       быков наклонился, а ваня мягкими ладошками едва ли не массажировал мягкую кожу ягодиц. большими пальцами слегка раздвинул их, однако не до конца, продолжая то надавливать, то совсем создавать ощущение, что едва ли касается кожи.       — я буду аккуратен, андрюшенька, — хрипло, однако с долей сарказма проговорил он, указательным пальцем касаясь мошонки и проводя по области между ягодиц.       задница под рукой купитмана дёрнулась, но он, усмехаясь, похлопал по заду, говоря что-то вроде «тише, жеребец». после короткого поглаживания ануса купитман чуть зашипел, аккуратно проталкивая палец внутрь. после пригодился и второй, а потом он надавил куда-то так, что андрей под ловкими пальчиками друга заохал и запыхтел, словно и вправду был нахальным и капризным жеребцом.       быков старался стоять, хоть ноги и едва держали, сжимая челюсть, но не от гнева, хоть это и, будем честны, к большому удивлению.       к своему же удивлению он бы хотел, чтобы в очередной раз это скатилось в какой-нибудь сюр, однако больше он хотел бы только того, чтобы этот «осмотр», чёрт его дери, закончился не так, как любой другой осмотр купитмана. ну, знаете, более пикантно, что ли. возможно даже с коньячком.       потому что, если вы забыли, купитман — единственный врач, которому спать с собственными пациентами противопоказано.       от большого удовольствия и приятных ощущений андрею евгеньевичу пришлось опереться руками о стенку. в этот момент терапевт хотел только того, чтобы из этой проклятой больницы пропали все люди, что вообще смели сюда зайти, и уж тем более те, кто был прямо сейчас в отделении венерологии. потому что сраный, мать его, быков, понятия не имел — закрыл ли иван натанович кабинет.       больше того, чтобы здесь никого не оказалось, андрей, к своему, блять, огромному удивлению, хотел застонать, ведь ваня — человек, что, казалось бы, врач без высшего, алкоголик и просто клинический кретин и придурок, всё равно сделал то, что, вероятно, не сделал бы другой венеролог.       конечно, у любого другого венеролога осмотр закончился бы ещё вчера, ведь вряд ли другие хотели бы копаться в глубоком и прекрасном внутреннем мире андрея евгеньевича.       вернёмся к желанию застонать, пожалуй. хотелось ещё проскулить, мол, ванюша, ну, ну, вань, ну купитман, чёрт тебя дери, ты же, мать твою, понимаешь меня, ты же тоже просто обычный мужик, должен знать, должен понимать, и, вероятно, и так понимаешь, а если понимаешь — то уже я не понимаю, почему ты до сих пор не попросил меня присесть на кушетку и раздвинуть ноги шире, а потом провести такой же осмотр, но уже полового члена.       вот ваня, блять, ну понимаешь же, ну.       — ну, я же не обязан щас быть тем самым картавым извергом, что держит в страхе всё отделение, да?       — перед всем отделением ты не стоишь, обнажив телеса, поэтому, вероятно, да, не обязан. — заключил купитман, погладив изнутри стенки кишечника, со скользкими звуками снова находя ту-блять-самую-пиздецки-важную-точку, что было, конечно же, сопровождено негромким вскриком быкова.       — так можно превратить этот осмотр во что-то, во что, несомненно, другие твои осмотры не превращаются, а?       купитман заулыбался, что, к сожалению, быков, из-за некоторых «обстоятельств» не уловил, а после легко подтолкнул его на кушетку, разворачивая и обнажая перед своими зоркими очами болезненный стояк терапевта.       с тем же звуком, что ране пришлось слышать обоим, он снова «присосался» пальцами к анальному отверстию, ловко и элегантно, если, блять, здесь так можно выразиться, поглаживая его.       после чего он уже окончательно до икр спустил быковские штаны, не поднимаясь с колен, а после рукой, всё ещё оснащённой перчаткой, с ухмылкой коснулся уретры своего пациента.       тот заохал недовольно, но ваня не собирался прекращать, только другой рукой подхватил так называемый кожный мешочек, что ещё больше намекало быкову на то, что надо бы раздвинуть ноги больше.       начал не слишком быстро, но и не слишком медленно свои монотонные движения по члену, а андрей в то время опёрся о ладошки, совсем закатив глаза от удовольствия.       движения прекратились, и он недоумённо открыл глаза, даже сперва испугавшись того, что не пьяный купитман, а, как ни странно, пока что трезвый, так как только-только двенадцатый час дня пошёл, вдруг образумился и решил, что лучше не стоит всё это делать, да и вообще, не гей он, чтобы такими вещами заниматься, однако…       однако же нет. нет, нет и ещё раз нет.       гадкий венеролог даже не думал прекращать, он только лишь задышал взволнованно и, под томный взгляд быкова, что сам купитман, конечно, не заметил, из-за прикрытых глаз, приблизился к быковской промежности, носом коснувшись крайней плоти.       а после уж совсем дал себе свободы, вобрал до половины, что андрей своим, уж простите, членом, чувствовал влагу, слюни и тесноту горла сварливого и ворчливого венеролога.       закатил глаза, едва не свалился там же от того, как же, блять, это было неожиданно, а потом чувствовал то приятные, то болезненные чувства, что даже подумал, что это не желание купитмана доставить ему удовольствие, а желание купитмана протестировать болевые или, обратно, приятные точки человеческого тела, чтобы зафиксировать реакцию.       ну, знаете, для самодиагностики, видимо, уже выдохся. но нет. нет, он же не такой, да?       на самом деле эта кучерявая бабулька всего лишь хотела, чтобы быкову было приятно. а он, скотина такая, даже в такой момент зовёт своего суженого-ряженого бабулькой. нехорошо.       — люблю тебя, купитман, люблю, кудря венерологическая! — простонал он, переходя к концу на шёпот, чтобы совсем не сдать себя и купитмана с потрохами.       в ответ ваня, кажется, хотел что-то сказать, но андрей только почувствовал вибрации от его стараний, но ни грамма звука, похожего на слова, лишь только хлюпающие и шлёпающие.       — можешь ничего не отвечать, я тактично буду думать, что ответом служит твоё ласковое «я тебя тоже».       и либо купитман обиделся, либо наоборот — хотел поблагодарить андрея, быков так и не решил, но движения, умеренные и медленные, сменились достаточно быстрым темпом, что грозило неминуемой кончиной сия действа.       и, конечно, кончина сия действа свершилась. андрей зашипел, словно ящер, а после открыл зажмуренные до боли глаза, в уголках которых собрались слезинки, и увидел купитмана, что вытер тыльной стороной ладони губы, перед тем, предусмотрительно, всё-таки стянув свои горемычные перчатки.       — андрюшенька, — только и сказал он, присаживаясь рядом.       — да, свет моих очей, — крикливо и до одури глупо проговорил быков с иронией. — чего желаешь?       — поможешь? — жалобно проскулил купитман, опустив взгляд себе на пах, где красовалась примерно та же проблема, что возникла у быкова буквально несколько минут назад.       ну как тут не помочь другу?