Три кита добродетели

Дверь рванула с такой силой, что снесла вместе с собой дверной проём и часть стены, разметав их осколками по всему коридору, и шестеро замерли на пороге, оглушённые представшей перед ними картиной. Первое, что бросилось в глаза – залитый кровью пол. Ковёр пропитался ею в нескольких местах, оставив вечные бордовые пятна на пушистом ворсе. Рядом с целой лужей крови, безнадёжно въевшейся в ворс, валялась чёрная, длинная, окровавленная стрела. Правее от входа, прямо на полу, сложив руки на коленях, положив голову на спинку кровати и пустыми глазами глядя в потолок, сидел Драко Малфой. Белый, как полотно, он не шевелился и практически не дышал, только изредка моргая. Он выглядел… опустошённым. Сломанным. Разбитым на части. Почти неживым. Выпотрошенным, как будто в нём не осталось ничего. Ничего, на чём могло ещё держаться его желание жить. А чуть в стороне от него, ближе к центру… Боже. Пайпер судорожно выдохнула и услышала, как выдохнули все остальные. Чуть в стороне от Малфоя, ближе к центру комнаты, сжавшись в комок и не мигая глядя перед собой обезумевшим взглядом, сидел Гарри, раскачиваясь всем телом и отчаянно, изо всей силы окровавленными руками прижимая к себе Гермиону. Мёртвую. Осознание полоснуло по мозгам, и все замерли. Ни Гарри, ни Малфой не шевельнулись даже, не обратив на них никакого внимания. Казалось, их больше ничего не интересует. Всё, что было важно, они уже увидели. Джинни бегом кинулась к возлюбленному, осела на пол рядом с ним, дрожащими руками погладила тёмные кудряшки и, зажав рот, рукой, беззвучно заплакала. Рон замер в дверях неподвижной скалой, ошалело рассматривая двоих друзей, замерших на полу, и отказывался верить в произошедшее, качая головой. Дамблдор просто застыл. Сбылся его самый большой кошмар. Смерть докатилась до школы и начала косить учеников. Фиби судорожно зажала губы рукой, осознавая, что вот оно – её недавнее видение, воплотилось в реальность всей своей жестокостью, и параллельно ощущая адскую, дикую, безнадёжную боль, заполнившую комнату до самого верха и стремительно наполняющую лёгкие, разрывая их на части. Они опоздали. Гермиону убили. Убили прямо на глазах у Гарри, оставив истекать кровью у него на руках. Стоило об этом подумать - и все события сегодняшнего дня с сухим щелчком встали на свои места. Барбас действительно разыграл фееричное представление, как и обещал. Самый главный страх Гарри – не Джинни. Гермиона. Потерять Гермиону – вот чего на самом деле боялся избранный. И вот на чём виртуозно сыграл демон страха, заставив Поттера своими глазами наблюдать, как умирала его лучшая подруга, и сходить с ума от осознания, что он бессилен и ничего не может сделать. Чертовски виртуозно. За плечом зашевелилось. Пейдж очнулась, рванула с места и упала на колени рядом с Гарри, прижимая руки к Гермионе, пытаясь что-то сделать. Лелея последнюю надежду, что что-то ещё можно сделать. Гарри смотрел на неё со снисходительной усмешкой. Секунда, две, три. Ничего. - Не поможет, - слабо прохрипел Поттер, - ничего уже не поможет. И прижал её к себе сильнее, сжав руками хрупкое тело изо всех сил, и прижавшись губами к макушке. Пейдж бессильно убрала руки. Магия не сработала. Она ничего не могла сделать. Гермиона умерла, и понимание этого разливалось по комнате раскалённым металлом, затапливая её до краёв и лишая воздуха, заменяя его вязкой, липкой, отчаянной тишиной. Гермиона умерла. Это был тяжёлый удар. Малфой почти не подавал признаков жизни. Джинни безостановочно плакала. Рон изо всей силы впечатал кулак в стену и осел на пол, зажав лицо руками, чтобы не завыть в голос. Гарри же сидел на полу, качая её на руках, не реагируя ни на что вокруг себя - полностью сломанный. Она была слишком близкой, слишком ценной, слишком важной. Слишком любимой. Пайпер сорвалась места. Непонятный импульс заставил её с упрямым бормотанием «ну нет уж» пересечь комнату, упасть рядом с Поттером и цепко схватить его за подбородок, заставив посмотреть на себя. Ну уж нет. Полночь ещё не наступила. Ещё повоюем. - Посмотри на меня, - убедительно заговорила она избранному, всеми силами сдерживая слёзы, душившие глотку от созерцания мёртвого тела Гермионы, - посмотри на меня, Поттер! Нельзя сдаваться. Даже смерть можно обвести вокруг пальца. - Она уже умерла, Пайпер… - Поттер даже не поднял на неё глаза - не верил уже ни во что. Но попытаться стоило. Не они ли десять минут назад обсуждали возможности Барбаса и последствия его иллюзий? Возможно, действительно есть что-то, чего они не знают, и тогда есть смысл драться до последнего. До первой минуты следующих суток. - Барбас создаёт иллюзии, но у него есть время только до полуночи, - как заведённая, продолжала Пайпер, не слушая его слабые обречённые аргументы и заставив поднять на неё глаза, - единственный способ переиграть последствия – преодолеть страх. Поттер по-прежнему смотрел на неё с тоской и недоверием, но в изумрудных глазах пробежала искра, отдалённо напоминающая надежду. Но у него не было сил. Он не мог без Гермионы. Она была его поддержкой. Его сестрой. Его смыслом. Частью его жизни. Частью него самого. Краем глаза он уловил, как отвернулась Джинни – не выдержала захлестнувших эмоций. Стало ещё хуже. Ещё тоскливее. Ещё безнадёжнее. Конец. Дно. Финиш. Чёртово фиаско. - Я не могу, - выдавил он сквозь подступившие слёзы, - я не могу сам… - Можешь, - твердила Пайпер, уже тоже сквозь слёзы, - ты всё можешь! Ты избранный, чёрт подери! Ты со всем можешь справиться сам! Она важна, да, - Пайпер положила руку на каштановые кудри, - но она не весь мир. Ты со всем можешь справиться сам! Повторяй за мной, Поттер! Ты всё можешь сам! Давай, блин, у тебя десять минут! - Могу сам, - прохрипел Гарри сквозь слёзы, прикрыв глаза и всё ещё сжимая Гермиону в руках, - могу сам… Гарри повторял за ведьмой, пытаясь всеми силами убедить самого себя в истинности этих слов. Наступая себе на горло, перекраивая, заставляя мозг думать по-другому. Отрывая с кровью и кусками мяса отчаянные мысли от своей израненной души и силой заменяя их новыми – другими. Я справлюсь. Я всё могу сам. Я всё могу сам. Давай же. Это действительно так. Я всё могу сам. Всё могу сам… Пейдж сидела рядом, прикрыв руками лицо, и почти рыдала. Ситуация была критической. Пайпер цеплялась за мысль, ни разу не проверенную, и неизвестно было, сработает ли это. Как бы хотелось, чтобы это сработало, чёрт подери! Что-то должно было сработать! Не могло всё кончиться вот так, они не могли потерять Гермиону, не могли! Судорожным взглядом она обвела комнату, и заметила кое-что, оставшееся без их внимания. Малфой всё так же сидел подле кровати, не шевелясь и не обращая на них никакого внимания, продолжая буравить потолок абсолютно пустым, выпотрошенным взглядом. Пейдж нахмурилась. Что он тут делал? Про его чувства к Гермионе они знали, но как он оказался рядом с ней, в её спальне, ещё и в такой момент? Щёлк. Рядом с ней в такой момент. Кусочки пазла встали на свои места и собрали логичную, стройную картинку. Осознание истины заставило Пейдж как ужаленую подскочить и переместиться к блондину, чтобы попытаться привести его в чувство. Гермиона была не жертвой, а страхом. И перед тем, как пустить в неё стрелу, он притянул к ней того, кто боялся больше всего потерять её. Точнее, тех. Малфой тоже боялся этого. И сейчас смерть Гермионы подкосила и его тоже, подкосила настолько, что он вообще не реагировал на происходящее, полностью погрузившись в себя. Малфой действительно был в прострации. Он не чувствовал ничего, только огромную, зияющую, давящую пустоту, словно из него высосали все силы и бросили на съедение дементорам. Ему не хотелось жить. Не хотелось думать. Ничего не хотелось. Без Грейнджер всё теряло смысл. Всё, кроме одного. Он не смог её уберечь. Это была единственная мысль, которая лениво бродила по его черепной коробке из стороны в сторону, не желая покидать своё новое жилище. Он не смог. Мысль давила, жалила. Была совершенно невыносима. Хоть и справедлива. И поэтому он не гнал её из головы, а наоборот - усиленно думал, думал только её, гоняя её в голове, смакуя, изучая, рассматривая. Пока в голову не проник чужой голос. Знакомый. Звонкий. Бесячий до скрипа в зубах. - Малфой, мать твою, смотри на меня! – вполголоса твердила ведьма, легонько шлёпая его по щекам, приводя в чувство, - тебе тоже нужно это сделать, других вариантов нет! Малфою хотелось наорать на неё во весь голос, а потом послать подальше. Уже ничего не изменишь. Барбас победил. Его Грейнджер умерла у него на глазах. Если эта несносная ведьма не умеет воскрешать мёртвых, им не о чем разговаривать. - Малфой! – она ударила его по щеке сильнее, и он, наконец, посмотрел на неё осознанно только для того, чтобы она отстала, - десять минут до полуночи! Одного Гарри может быть недостаточно, это ваш общий страх! Соберись, мать твою! Что она несёт? Малфой подобрался. Она что, намекает, что можно… Да ну нет. Не может быть. Не существует магии, возвращающей с того света. Он смотрел на неё с таким недоверием, что не будь Пейдж такой упрямой, уже засомневалась бы сама в том, что говорит. - Давай, Малфой! Преодолеть страх! Ты должен! Ты всё можешь сам, без неё, - скороговоркой твердила ведьма, с силой схватив его руками за загривок, чтобы он не отвёл глаза, - повторяй за мной. Ты всё можешь сам. Я всё могу сам. Всё могу сам. Могу сам. Он снова ушёл в свои мысли, но на этот раз осознанно. В голове была новая мысль, нагло вытеснившая прежнюю и заполнившая голову и каждую извилину мозга. Я всё могу сам. Могу сам. Даже если без неё – могу сам. Он прикрыл глаза, продолжая твердить про себя эту мысль, внедрить её в подсознание, заложить в голову как фундамент. В самое основание, прямо под корни уничтоженной траве на выжженном поле. Это поможет. Должно помочь. Ведьма верит в это. Это единственный шанс. Грейнджер может выжить. Ради этого он справится со страхом, с этим чёртовым демоном. Мерлин, да ради этого он сделает что угодно! Продолжая твердить одно и то же, он полностью ушёл из реальности. Ничего не видел и не слышал. Даже если после этого он сойдёт с ума, неважно – он и так уже мёртв сейчас. Это всё неважно. Важна только эта мысль. Я всё могу сам. Чёрт подери, я всё могу сам. - Пейдж, - глухо, издалека позвала старшая сестра. Я всё могу сам. Для неё – могу сам. Ради неё – могу сам. - Пейдж, пульс, - снова раздался голос, уже ближе к сознанию, а ведьмины руки, сжимавшие его голову, тотчас исчезли, заставив вернуться в реальность. Приоткрыв глаза, он чуть повернул голову, проследив за ведьмой, и увидел. Увидел искрящийся золотой свет, льющийся непрерывным потоком из её рук. Увидел заплаканные глаза Поттера, наполненные надеждой и ожиданием. Увидел, как сжалась в комок сидевшая рядом с ним младшая Уизли. Увидел директора, стоявшего всё это время неподвижно в дверях и облегчённо опустившего плечи. Увидел, как облегчённо выдохнула старшая из сестёр, устало откинувшись с колен и прижав руку к лицу, словно бежала кросс. И увидел – он мог поклясться, что увидел, - как исчезла кровь и затянулась рана на боку Гермионы, не оставив и следа после себя. Услышал судорожный, рваный вдох. А потом услышал, как часы пробили полночь. *** Ночь и магия могут скрыть что угодно. Преступников, возлюбленных, жертв, спасителей. Могут скрыть от посторонних глаз одинаково всех, не разбирая, что хорошо и что плохо, если уметь воспользоваться их помощью правильно. Следы разгрома, оставшиеся после взрыва дверей, скрыла магия. Избранного, бежавшего в лазарет с девушкой на руках, скрыла ночь. И она же скрывала сейчас его же, сидевшего в чужой спальне и упрямо не сводившего глаз с кровати. Гермиона спала. Действительно спала, он видел своими глазами, как она ворочается во сне. Мадам Помфри опоила её десятком зелий, несмотря на вялые протесты с трудом пришедшей в себя пациентки, и велела спать до тех пор, пока она не проснётся сама. И она уснула. А он сидел у неё в ногах. Следил, наблюдал. Смотрел, как она дышит. Действительно дышит. Жива. Осознание того, чего им удалось избежать, накатило с новой силой сейчас, когда он сидел в её освещенной луной комнате, наблюдая за её сном. Он боялся пропустить даже один вдох – страх всё ещё отказывался отпускать. Он боялся оставлять её одну – страх накатывал с новой силой. Он решил, что останется здесь до утра и будет смотреть, как она спит, чтобы удостовериться, что она действительно просто спит. Он сходил с ума и осознавал это. Понимал, что рано или поздно такими темпами у него поедет крыша. Но свежие воспоминания о том, как она умерла у него на руках, не оставляли ему вариантов. Он не оставит её больше никогда. Никогда не допустит, чтобы она оказалась в опасности. Даже если для этого придётся таскаться за ней по пятам до конца жизни. Увидеть её смерть было слишком для него. Тихо щёлкнула дверь, несмело оповещая его о том, что у него гости. Медленно и осторожно Пайпер пересекла комнату и села рядом, устало положив локти на ноги, и окинула его ласковым, почти материнским взглядом. Ей тоже досталось сегодня. Потратила все силы на взлом двери, а потом все нервы на то, чтобы привести его в чувство и заставить бороться до последнего. Это ведь она ему сказала, что шанс есть. Это она не отпускала его, пока он не выдворил страх из своей головы. Это она первой нащупала пульс. И именно она сейчас протягивала ему серебристые пузырьки. Умиротворяющий бальзам. - Мадам Помфри передала для тебя и Гермионы на утро. - Спасибо, - Гарри принял зелье и покрутил в пальцах, - я прослежу. - Как ты? – осторожно спросила Пайпер. Гарри вздохнул. - Учитывая, какое это было дерьмо… "выше ожидаемого". Поймал на себе беспокойный взгляд. Переживает. - Собираешься сидеть здесь до утра? - Да, - Гарри даже не думал отнекиваться. Гермиона заворочалась во сне, и Гарри пристально проследил за каждым сонным движением. Всё нормально. Она просто спит. Просто проговорил это в очередной раз, чтобы успокоить самого себя. - Ты не сможешь быть возле неё вечно. - Пайпер, она умерла, - Гарри давился каждым словом, - у меня на руках. Сомневаюсь, что после этого я когда-нибудь вообще смогу спокойно спать. - Тебе придётся, - настаивала ведьма, - ты слишком важен. Гарри горько усмехнулся. - Как я могу защитить весь мир, если не могу защитить даже друзей? Пайпер ждала этот вопрос. Гарри сидел здесь уже не первый час и наверняка уже успел перебрать в голове все детали произошедшего и ещё кучу мыслей, включая самые унылые. Вот он – этот момент. Когда он начинает сомневаться в себе, в правильности своей кандидатуры, своей избранности. Как до него донести, что не всё зависит от него?.. - Цена войны, Гарри. Ты никуда от этого не уйдёшь. Увы, это было так. И он должен быть к этому готов. - Войны как таковой ещё нет, - упрямо твердил Гарри, - меня сейчас беспокоит кое-что другое. Пайпер непонимающе нахмурилась. - Я много мыслей передумал, пока сидел здесь, - Гарри всё-таки решил поделиться, - вспомнил всё, сопоставил. Сложил два плюс два. Пайпер понимала, к чему он клонит. Действительно, не заметить столько обстоятельств и списать всё на совпадение было бы глупо. Слишком бросалось в глаза, насколько страшным и странным было сегодняшнее происшествие, а Гарри был слишком умён и сообразителен, чтобы не обратить на это внимание. Гарри начал догадываться. - И какие выводы? - Выводы, - задумчиво протянул Поттер, не отрывая глаз от спящей подруги, - завтра мне предстоит кое с кем кое-что обсудить. Потому что – удивительная вещь, Пайпер, - он устало усмехнулся, - смерть Гермионы, как оказалось – самый большой страх… не только мой. *** Он шёл по Чёрному лесу, преследуя две фигуры, всё больше удаляющиеся вглубь непроходимой чащи. Что-то со всех сторон закрывало обзор, а бросив взгляд вниз, он не увидел своих ног. Мантия-невидимка. Они не знали, что он идёт за ними. Она изредка что-то говорила своему спутнику, крепко вцепившись в его руку, а он с равнодушным лицом так же изредка отвечал. Едкое, неуловимое напряжение, повисшее в воздухе, стало жгучим и почти осязаемым, когда среди кривых деревьев в самой чаще они остановились, а воздух прорезали глухие хлопки аппарации. Чужие. Шестеро Пожирателей один за одним неуловимо возникали посреди леса, окружая их со всех сторон, не оставляя шансов на побег. Она растерянно крутила головой из стороны в сторону, безуспешно пытаясь найти хоть один путь отступа. Дыхание перехватило от осознания неизбежного. Он пытался сорваться к ней, но ноги приросли к земле, и попытки сдвинуться с места не увенчались успехом. - Гермиона… - от бессилия сердце упало в пятки. - Гарри! Ещё одна попытка сорваться с места. Их окружили. Пожиратели довольно усмехались, глядя, как на неё поднимается бледная рука с вытянутой палочкой. - Гарри! Голос сорвался. Она звала его. Помочь, срочно помочь. Но ноги не двигаются ни на дюйм. А из палочки прямо ей в голову изумрудным потоком уже летит непростительное - ледяным как отколовшийся айсберг голосом. - Авада. Кедавра. - Гарри! Гарри! …Гарри резко распахнул глаза и подорвался, тут же пойманный всем телом в тёплые объятия. - Всё, всё хорошо, - ласковые пальцы перебирали его волосы, пока он пытался отдышаться, судорожно глотая воздух. Знакомый родной запах пробрался в нос, заставив успокоиться практически полностью. Джинни. Сон. Это всего лишь сон. Облегчённо выдохнув, Гарри обнял её в ответ, зарывшись пальцами в рыжие волосы. От неё веяло спокойствием и умиротворением. Тем, чего ему так не хватало в себе самом. Тем, чем она так идеально дополняла его. - Поттер, тебе нужно отдохнуть, - процедила Джинни, не отрываясь от него. Гарри шумно выдохнул. - Я не пойду никуда. Я хочу с ней поговорить. Оба одновременно бросили взгляд на всё ещё спящую Гермиону. У них у всех были к ней вопросы. - Пойдёшь, - тоном, не терпящим возражений, - потому что разговаривать с ней тоже буду я. - Джин… - Гарри, послушай, - она мягко обхватила ладошками его лицо, - ты не спишь уже сутки. Ты слишком устал. Иди спать. Я поговорю с ней сама. Я знаю, что ты хочешь у неё спросить, поверь, остальные беспокоятся об этом не меньше, чем ты. Гарри вздохнул. Он знал, что спорить с этой рыжей бестией бесполезно. Да и, в конце концов, он действительно чертовски устал. И, к тому же, он и сам считал, что на эту тему с Гермионой лучше поговорить с кем-то другим. И не потому, что боялся или смущался. Она не был уверен, что она расскажет ему. *** Всё утро Драко не мог отделаться от щемящего чувства. Он беспокоился. Он знал, что она жива. Что Поттер отнёс её на руках в больничное крыло, потому что даже после исцеления она не пришла в себя. Что её опоили зельями и отправили отдыхать. Но больше он не знал ничего, и это грызло его изнутри. А если ей стало хуже? А если зелья не подействовали? А если остались последствия, которых они не заметили сразу? Он не находил себе места всё утро. Пару раз он порывался вломиться в башню и выяснить всё лично. Пару раз хотел поговорить с сёстрами. Но сжимал зубы и отступал. И без того к нему было слишком много вопросов после ночного происшествия, и он ждал их с нарастающим чувством тревоги. И оно не обмануло. Он сидел за столом своего факультета и уныло ковырял завтрак, когда на стол упала тень, ясно оповещающая, что за спиной кто-то есть. Кто именно это был, даже гадать не пришлось. - Поттер, ты закрываешь свет. - На два слова, - и тень отшатнулась, удаляясь в сторону выхода. Чёрт бы тебя побрал, откуда ты взялся… Со вздохом Малфой оторвал себя от скамьи и прошелестел в холл. Поттер ждал его за углом, нахмурив шрамированный лоб и скрестив руки. - Ну? – Драко принял ту же пренебрежительную позу, подперев плечом стену. - Что у тебя с ней? – без предисловий начал избранный. Серьёзно? Он спрашивает, что у него с Грейнджер? Спрашивает? Превеликий Салазар, он действительно недоумок. После всего произошедшего о том, «что у них», догадался бы, наверное, даже Долгопупс. Малфой был готов к такому повороту. В этом бы весь Поттер – скорый до расправы и не юливший вокруг да около. Вместо ответа Малфой пожал плечами, выводя собеседника из равновесия. - Малфой, я с тобой тут не шутки шучу, - Гарри закатил глаза, - или даже произошедшее позавчера нисколько не тронуло тебя? Вот за это захотелось врезать. Он не спал, не ел и не мог ни о чём думать вторые сутки, а этот недоумок говорит «не тронуло». Идиот. - Малфой, она умерла, - с нажимом продолжал Поттер, - у нас на руках. Потому что была страхом твоим таким же, как и моим. Почему ты боишься за неё, Малфой? Малфой с трудом перевёл на него глаза. О, Поттер, если бы ты только знал! Если бы только хоть кто-нибудь знал, насколько всё закрутилось и запуталось. Затянулось удавкой на нее. Ни вдохнуть, ни сдохнуть. - Не имею ни малейшего желания обсуждать это с тобой. И уже развернулся, чтобы уйти, но был перехвачен цепкой сильной рукой за локоть. - Нет, ты будешь обсуждать это со мной, - злобно прошипел Поттер, не желая сдерживать рвущуюся наружу ярость, - потому что я вижу, что тебе что-то от неё надо! Имей в виду, Малфой: один волос с её головы, одно слово, одна слезинка – и ты труп. Накалило. Разорвало на части в момент. Ярость накатила бушующей лавиной и сорвала последние гайки, застилая глаза и не оставляя путей к отступлению. Секунда – и Поттер за горло прижат к стене, а два свирепых взгляда сверлят друг друга насквозь. - Это ты имей в виду, Поттер. Если ещё хоть раз по твоей милости она окажется втянута в какое-нибудь дерьмо – я не посмотрю, что ты избранный. Поттер слушал молча, продолжая буравить его глазами, а под конец… улыбнулся. Искренне, широко, победно. Как будто добился того, чего хотел. Драко выпустил его из рук, отступая на шаг. Судорожно возвращаясь на землю и осознавая, что только что произошло. Чёрт подери. Так и есть. Он только что практически прямым текстом признался избранному в чувствах к его подружке. Дерьмо. Дерьмодерьмо. Драко судорожно соображал, что ответить, но, как назло, в голову ничего не приходило. А Поттер, кажется, был доволен произведённым эффектом. Отряхнув с формы невидимую пыль, он понимающе повёл бровями и ушёл, прежде, чем противник успел сказать что-либо вслед. *** Ленивое утреннее солнце мягко пощекотало нос, заставив вынырнуть из объятий Морфея и открыть глаза, тут же сморщившись от дискомфорта. Тело затекло и отказывалось шевелиться, голова трещала, и чертовски хотелось пить. Собрав все силы, Гермиона приподнялась на локтях, и только тогда девушка, замершая у окна и сосредоточенно глядевшая в окно, попалась ей на глаза. - Джин… Рыжая голова повернулась к ней, и голубые глаза подруги сверкнули такой неподдельной радостью, словно она не видела её неделю. - Доброе утро, - она присела на край кровати, - как самочувствие? - Нормально, - отозвалась Гермиона, уже тянувшаяся к стакану воды, - почему-то ощущение, что я проспала всего пару часов. - Ты спала больше суток. Стакан замер на полпути к цели. В смысле больше суток?.. - Сейчас воскресенье? - Одиннадцать утра, - подруга нахмурилась, - ты помнишь что-нибудь? Гермиона экстренно соображала. Сейчас воскресенье, спала она больше суток, значит, события, о которых говорила Джинни, и которые ей нужно вспомнить, происходили в пятницу. Пятница, пятница… Воспоминания нахлынули в голову со скоростью Хогвартс-экспресса. Пятница тринадцатое. Демон. Она, Гарри и Драко, запертые в комнате. Барьер. Стрела. Рана. Рана. Гермиона судорожно ощупала рукой левый бок и рёбра. Ничего. Только мягкий хлопок пижамы и ровная, целая кожа. На как тогда?.. - Мы пробили барьер вместе с Пайпер, - словно отвечая на её вопрос, начала рассказывать Джинни, - но всё равно опоздали. Когда мы попали в комнату, ты уже была мертва. Гермиону передёрнуло. Она была… что?.. Мертва?.. Это прозвучало настолько жестоко и нереально, что невольно пороз прошёлся по коже. - Сёстры нашли выход, и тебя удалось исцелить. Но только после того, как они побороли страх. Брови поднялись ещё выше. Они?.. - Да, - Джинни и впрямь читала её мысли, - поэтому вы оказались в ловушке втроём. Страх твоей смерти был самым сильным у них обоих. Этого не могло быть. Гермиона сидела, слушала подругу и изо всех сил убеждала себя, что ей просто показалось. Джинни не могла догадаться. Никто не мог догадаться. - Ты знала, что Малфой к тебе неравнодушен? Удар под дых. Догадались. Джинн догадалась. Внутри похолодело и скрутило жгутом нарастающей паники, а в голове бился набатом единственный вопрос – что делать?.. Имело ли смысл теперь скрывать?.. - Да. Джинни была спокойна. Не отвела взгляд даже. Казалось, нисколько не удивилась, словно задала сейчас вопрос о новых шторах в Норе, а не об интрижке лучшей подруги со злейшим врагом. - А ты? – таким же ровным голосом, от которого хотелось выть. Гермиона уронила лицо в ладони. Не будь такой спокойной, Джинни! Наори, осуждай, кричи матом, только не будь так равнодушна. Она не знала, что ответить. Что ответить милой, доброй Джинни, не испортив с ней отношения, и не начав врать ей и себе. Не предав себя и чувство, жившее в ней. Не предав дружбу. Чёрт подери, у неё не было правильного ответа. Она в любом случае предавала кого-либо. - Гермиона? - М? - Ты его любишь? - Мгм… Вот и всё. Последний гвоздь забит. Пора признаваться. Она любит Драко Малфоя. Знай, Джинни. Можешь ругать, осуждать. Можешь развернуться и уйти, хлопнув дверью. Можешь рассказать Гарри. Всё это ничего не изменит. - Что будем делать? Будем? Пару секунд ушло на то, чтобы принять новую информацию. Джинни на её стороне. А на кончике языка мечется единственная просьба. Почти мольба. - Только не говори Гарри. - Гарри догадался, кажется. Нокаут. Всё, что смогла Гермиона – побеждённо выдохнуть. Если Гарри знает – это конец. Она не сможет даже поднять на него глаза. Просто не выдержит битвы со своей совестью. - Я поговорю с ним, - продолжала между тем Джинни, - сейчас и правда не лучшее время, чтобы они выясняли отношения. Но… - она шумно выдохнула, - чёрт подери, Гермиона, я даже не представляю… - Я тоже не представляла, пока не узнала его с другой стороны. - Да с любой стороны. Мы знаем, что это за семья. Чьи интересы они поддерживают. Гермиона, я очень желаю тебе только добра, и в других обстоятельствах я бы наплевала на то, что он самодовольный засранец и порадовалась бы за тебя, но… - она снова вздохнула, - меня не покидает ощущение, что добром это не кончится. - Скорее всего. Джинни нахмурилась, но уточнять не стала, проглотив почти вырвавшийся неудобный вопрос. - У тебя есть с ним что-нибудь? Джинни опасалась задавать этот вопрос, и ещё больше опасалась услышать ответ. Потому что, если вдруг окажется… - Мерлин… - Гермиона бросила на неё растерянный взгляд и сжала пальцами переносицу, - только не говори мне… - Нет! – Гермиона изо всех сил пыталась усмирить внутри себя яростную драку смущения и возмущения, - нет! Это совершенно не то, что ты подумала! Джинни округлила глаза. - А что тогда? - Он… переживает. Заботится. Успокаивает. И ночует в моей спальне, чтобы я была под присмотром круглые сутки. Казалось, дальше удивлять некуда, но у Джинни получилось. - Нда, подруга… - только и смогла протянуть она, - всё несколько… более… кхм… запущено, чем я предполагала. - Джинни! - Что? Разве я не права? Разве всё не зашло уже достаточно далеко? А если он действительно уже Пожиратель? Почему ты уверена, что он ведёт себя с тобой искренне? Гермиона выдохнула. Хотя бы на это у неё был ответ. Железобетонный. - Фиби. Джинни замерла, переваривая информацию и хмуря брови. - Так это тебя она тогда видела?.. - Вероятно. Снова обречённый вздох, и Гермиона внутренне сжалась. Если Джинни так сложно это принять, то что уже говорить о Гарри… он будет в ярости. - Окей, Фиби и я верю, - заключила Джинни после нескольких минут размышлений, - вопрос остаётся открытым: что будем делать? - Не знаю, - призналась Гермиона, - последнее время мне не приходится ничего делать, происшествия находят меня сами. Секунда – и она оказалась в тёплых дружеских объятиях. - Мерлин, Гермиона, как же ты нас напугала, - бормотала Джинни, - я думала, что не увижу тебя больше. Гарри сломался, Рон был в отчаянии… это было ужасно. Гермиона выдохнула и прижала подругу к себе. - Всё закончилось. - Это только начало, - Джинни покачала головой, - они ведь не успокоятся. - Мы справимся. - Мы – да. А Малфой? На какой он стороне? Гермиона вздохнула. Что он могла ответить? - Сейчас не знаю. Но будет на нашей. И, помолчав: - Обещаю.