Заключённые

Пропадать с занятий начали по одному. Поначалу, значение этому не придавали вовсе. Всей школе ведь было известно о наипрекраснейших уроках профессора Амбридж и о том, что у близнецов Уизли можно купить что-нибудь интересное, чтобы эти самые уроки непосредственным образом пропустить. Купить, причём, за очень смешную цену. Когда же больше половины четвёртого курса Гриффиндора перекочевало в больничное крыло, отдельные люди забеспокоились. В какой-то момент коллекцию больных начали пополнять учителя. И ладно бы! Профессор Бербидж сидела ниже травы тише воды, о присутствии в палате профессора Вектор догадались только день спустя. Но вот профессор Трелони! Она привлекала к себе довольно много внимания, посредством того, что она решила скрасить всем пребывание в больничной койке и предсказать, как много травм и несчастий они получат до конца семестра. Интересные у неё понятия о скрашивании. Болезнь, так быстро разлетевшаяся по гриффиндорскому факультету, не была чем-то очень серьёзным, как потом оказалось, но прекрасно передавалась через непосредственный контакт. На одном из внеочередных педсоветов было решено свести передвижение гриффиндорцев по территории замка к минимуму. Но идея была, по мнению большинства учителей, недостаточно эффективной, поэтому кто-то предложил вовсе запереть их в Башне. - Единогласно, - провозгласил директор, стуча чашкой с бодроперцовым зельем, на манер молотка в суде. На следующий день на каменной стене висел указ о том, что студентам гриффиндора запрещалось выходить в коридор между уроками и после них, чтобы пресечь распространение болезни, которая уже нацеливалась на другие факультеты. Только вот сами заключённые этого указа не застали, они были заперты до того, как тот был повешен. Уже второй день ученики практиковали новые правила. Всё свободное время они теперь должны были проводить в гостиной, за исключением походов на уроки. Что само по себе было не очень приятным времяпровождением, ведь теперь классы специально для них мыли какой-то дурно пахнущей дезинфицирующей дрянью. Занятия на улице были временно приостановлены. А поход в столовую не мог происходить в привычное время по очевидным причинам, теперь это происходило прямо во время урока; сторожил их непосредственно учитель. И прожить таким образом нужно было всего одну-несчастную неделю перед Родственными каникулами. Новые обстоятельства были принятые с энтузиазмом, хотя и преждевременным. Нет, сначала это было даже интересно – испытать что-то настолько для себя новое. Но гриффиндорским студентам не потребовалось много времени, чтобы в полной мере осознать всю перспективу таких серых будней. По правде, их хватило на два часа, потом же ученики откровенно заскучали. Именно что откровенно, ведь, в конце концов, им всё ещё были предоставлены блага цивилизации, разрешалось пользоваться магией, имелось по несколько кувшинов с водой (чтобы не нужно было мучиться жаждой до похода в Большой Зал). Кувшины скоро пришлось заменить на пару пятилитровых бутылок, фарфор почему-то оказался не совсем предназначенным для гостиной полной заточённых детей. Такая жизнь была для кувшинов опасной. Но не очень умно было предполагать, будто с такой судьбой смогут ужиться бутылки. Со скуки гриффиндорцы стали ими швыряться. Всё начиналось вполне невинно, вроде подбрасывания одной рукой в воздух. Но в какой-то момент всё вышло из под контроля. А дети до сих пор отрицают свою причастность. Практика показала, что воде в гриффиндорской башне живётся худо и вскоре её отобрали, во избежание всяческих происшествий. Каждый ученик, конечно, всё ещё мог попросить попить индивидуально у домовиков, но стаканами бросаться – совершенно не то ощущение получается. Так кончилась история летающих кувшинов и началась эра радио. Это правда, что в гостиной гриффиндора был небольшой радиоприёмник, использованием которым в обычные времена брезговали, но этой зимой скучающие студенты решили пристроить его к делу. На то, чтобы разобраться в устройстве этого загадочного волшебного радио ушло тридцать минут и куча слёз, но в скором времени во всей Гриффиндорской башне царила музыка. Импровизированная дискотека под последние хиты и новостные ленты могла не прекращаться часами. Из Башни сбежали все портреты. Стало немного одиноко, но это не волновало, почти никто не обратил внимания. Внимание обратили на профессора Флитвика, пришедшего жаловаться на шум музыки. Его замечания, однако, должного эффекта не произвели, голос-то приглушала эта самая музыка. Но вот когда из подземелий вылез профессор Снейп и проинформировал, что гриффиндорские пляски слышно даже у него, студентам пришлось задуматься и пересмотреть взгляды на продолжение танцев под радио. Особенно после того, как профессор пригрозил содрать с учеников кожу и использовать её в качестве ингредиента для зелий. «Это он так шутит», - говорили одни дети другим, бледным как смерть. – «Профессор у нас тот ещё весельчак и балагур». Некоторые поверили, некоторые нет, но больше радио включать не осмелился никто. Вот тогда-то гриффиндорцы перестали откровенно скучать и начали скучать отчаянно. - Смотрите, как я придумал, - предложил однажды Рон, понизив голос до заговорческого шёпота, чтобы сокурсники (каких в последнее время было слишком много вокруг) не подслушали. – Мы идём, якобы готовить задание по трансфигурации, но на самом деле незаметно достаём твою, Гарри, мантию-невидимку. Дожидаемся, когда завечереет, выскользнем из гостиной и уйдём гулять до комендантского часа! Гермиона выглядела скептически, когда как Рон прямо-таки сиял от своей сообразительности. - Тебе что-то опять не нравится? - Ты действительно считаешь, что Полная Дама нас выпустит? – спросила Гермиона, скрестив руки на груди. - Радио нашего она теперь боится, если мы ненадолго его включим – она сбежит, - вмешался Гарри. - И тогда нам сразу же поставят кого-нибудь другого, - парировала Гермиона. - Да, да, - нетерпеливо начал Рон. Ему не нравилось, что его навыки тактика остаются без должной похвалы. – Но в теории, - он поднял палец, чтобы акцентировать на этом слове. – Мы сможем выбраться до того, как этот кто-то придём. Нашу Башню, как мы все знаем, сейчас боятся все портреты. - Погоди, - настал черёд Гарри оспаривать план Рона. – А как же мы вернёмся обратно? - А не всё ли равно? - М-мм…Тоже верно. Рон хлопнул в ладоши, снова радуясь. Это был уже его третий план за ближайшие два часа и на этот раз он сработает. - Значит, собираемся, - шепнул он. - Нет, не собираемся, - разозлилась Гермиона, она явно хотела добавить что-то ещё, но Рон её перебил. - Да у тебя даже нет собственного плана, тебе просто не нравится мой! - Рональд, то, что ты предлагаешь уже выходит за пределы понятия "абсурд". Но, если тебя и это не беспокоит, вспомни вот о чём: ты староста. И я староста. Как минимум по этой причине, как мы в принципе можем себе позволить такое сделать? - Что-то пока мы обсуждали план действий, тебя это не шибко волновало! - Тебя настолько волнует, что о тебе подумают, - вставил Гарри. – Что хочешь торчать тут до конца недели, попутно пытаясь не сойти с ума? Гермиона замялась. На её лице отражалась внутренняя борьба: с одной стороны сбежать из этого треклятого места – перспектива заманчивая, но с другой - ради этого придётся нарушить школьное правило. И, весьма вероятно, потом получить от этого нагоняй. А эта мысль не прельщает. - В любом случае, - наконец сказала она. - Это лишь необдуманная теория. Даже если вдруг каким-то чудом мы сможем выйти и даже если сможем добраться до Хогсмида – или куда вы там собирались? – не будучи замеченными, мы потом вряд ли сможем вернуться обратно. А что на тот счёт, если нас поймают? Эта Амбридж только и ждёт того, чтобы назначить на отработку. На слове «отработка» Гарри ощутимо передёрнуло, но друзья были уже настолько поглощены своим противостоянием, что этого не заметили. - Ты всегда против и ничего хорошего из этого всё равно не выходит. - Рон, пойми, то, что ты предлагаешь – не самая хорошая идея… - Но и не самая плохая. Чем тебе не понравилась мысль приманить метлу и улететь из окна? - Это абсурдная идея! – взорвалась Гермиона. – Неужели обязательно каждый раз лезть на рожон?! - Тише вы, - шикнул Гарри. Ссора на повышенных тонах уже начинала привлекать внимание остальных учеников. - Не мешай! – в один голос воскликнули Рон с Гермионой и снова принялись за свою дискуссию. Так происходило каждый день и могло дойти до того, что эти двое перестанут разговаривать друг с другом. Со временем Гарри начало казаться, что это не такая уж и плохая идея. Гермиона, конечно, была права. Но лишь отчасти. Планы Рона, если язык и повернётся назвать их планами, оставляли, мягко говоря, желать лучшего. Но и сидеть без дела было отвратительно. Всё сводилось к одному: Гермиона всегда против, Рону всё равно на наказание. Гарри это знает. Не нужно было даже спрашивать их мнения на этот счёт, но при этом какая-то маленькая клеточка его мозга всё ещё надеялась на то, что кто-нибудь уступит и они все втроём свалят из этой башни. Хоть каким образом, главное, чтобы максимально безнаказанно, ведь последнее, что им сейчас надо, так это внимание со стороны Амбридж. Или Снейпа. Или Филча. Вероятно, безделье уже свело Гарри с ума, ведь раз за разом он ожидал других результатов от таких вот споров. Вернее, надеялся. Но пока почему-то его мольбы услышаны не были и два его друга продолжали спорить. Гарри продолжил наблюдать за диспутом друзей с безопасного расстояния, лёжа на небольшом диване. Надо отметить, что из раза в раз их дебаты становились всё громче, но аргументы не менялись. Так что Гарри даже не вслушивался в очередную тираду Рона по этой теме, предпочитая этому чтение книги по квиддичу. Точнее, пытался читать, но буквы плавали перед его глазами. Он действительно старался не отвлекаться на завораживающую люстру, манящее окно или попросту сфокусировать внимание на тексте. Но вскоре понял, что с каждым новым предложением он тут же забывает суть предыдущего. Окончательно бросив это дело, Гарри захлопнул книгу, скрестил руки и улёгся на них. Сидеть без дела было невыносимо. Нет, блуждание по коридорам, конечно, не было каким-то захватывающим дух занятием, но можно было хотя-бы подвигаться. Не то чтобы в гостиной совсем не было места для ходьбы (более того, можно было совершить увлекательный поход в спальню и обратно), но эта мысль не прельщала. Более того, она казалась просто выброшенным на ветер временем. Как, собственно, и лежать на диване, непрерывно смотря в одну далёкую точку между картиной и шкафом. Но более интересного занятия пока не представлялось возможности придумать. Обстановка даже чем-то напоминала пребывание на Тисовой улице. Но, по крайней мере, в этот раз Гарри находиться в компании милых сердцу друзей, один из которых сейчас ожесточённо спорит с другой на счёт вылазки в Хогсмид в мантии-невидимке. Гарри перевернулся в другую сторону. С такого ракурса было хорошо видно дальний угол гостиной. Раньше там можно было увидеть близнецов Уизли, обсуждающих свои идеи, но в данный момент они, вероятно, решали лишь, как без вреда для себя и окружающих сбежать из больничного крыла. Или из школы совсем. Мысль дикая, но в контексте ситуации, время от времени таковой не казалась. Мерзкая тётка, вместо преподавателя, вынужденная отрезанность от окружающего мира (или даже от лестниц)… Всё снова и снова напоминало обстановку в доме Дурслей. Не хватало веселья. Не хватало какой-то беззаботности. Не хватало развлечений. Посредством пиротехники. Особенно последнего. Фред и Джордж вполне могли организовать небольшое шуточное воспламенение или что-нибудь в этом роде, чтобы разрядить обстановку. Но сейчас их не было, а их привычное место у стены занимала Джинни. На её коленях лежало что-то вроде небольшой книжки, а за ухом был карандаш. Вероятно, она рисовала что-то в блокноте, например, план побега или изощрённые пытки для тех гениев, которые подумали, что запереть их в башне будет шикарной идеей. Или она просто раскрашивала картинки в учебнике, как знать. Всё равно не покажет. Сейчас, правда, Джинни просто смотрела куда-то поверх головы Гарри. Наверное, за неимением вдохновения решила поискать его на стене или потолке. Гарри это не понравилось, он отвернулся. Ещё подумают, будто он берёт пример с Джинни. В этой стороне комнаты всё внимание занимали спорящие, как супружеская пара, Рон и Гермиона. Да и как не занимать, рядом с ними можно было бы проигнорировать и пушечный залп, так напряжённо они препирались. Развлечение это было скудное, но лучшего пока они придумать не могли. Надо сказать, их диалог уже вышел на какую-то нейтральную тему. Гарри даже на мгновение задумался, как много они успели обсудить, пока он созерцал стену? Как снежный ком: топливо давно уже закончилось, а они всё катятся по инерции. Эти двое уже явно поумерили свой пыл, и спор уходил в самые абстрактные темы, никак не связанные с тем, что «Гермиона рушит все способы свалить из этой башни!». В интонации Рона, однако, всё ещё чувствовалось такое раздражение, будто во всём виновата она: - …и я уже не могу сказать: подёргивание век – это слишком много кофе, слишком много обучения или недостаточно алкоголя. - Алкоголя? – переспросила Гермиона, иронично поднимая бровь. - Ну, сливочного пива, - бросил Рон через плечо и направился к окну. Несколько мгновений он мучительно вглядывался в заснеженные просторы холмов, такие далёкие и недоступные, после чего вцепился в щеколду, служившую для закрытия окна. Одним резким движением он дёрнул за неё, чтобы открыть окно, но та не поддалась. С третьей попытки Рону удалось расшатать защёлку и, наконец, вдохнуть морозный воздух. Холод подействовал на него отрезвляюще, только вот теперь стали слышны смех и отдалённые разговоры студентов, каким сейчас было разрешено находиться на улице. От зависти Рон лишь поджал губы. Слышать их весёлые голоса было противно, но чувствовать свежий воздух было всяко лучше, чем сидеть отрезанным от воли. - Смотри, не замёрзни, - послышался голос Гермионы. – Чуть только закашляешь – сразу отправят к мадам Помфри. - А мне приятно. - Будешь продолжать мучить себя, слушая этих ребят внизу? Это тебе приятно? Рон только фыркнул, Гермиона тем временем тоже подошла к окну и грустно провела рукой по снегу, лежащему на подоконнике. Нежными, медитативными движениями, она практически гладила снег. Рон же, вероятно, воспринял это, как посягательство на частную собственность: он взял одной рукой Гермиону за запястье, а другой – зачерпнул немного снега. - Ты что делаешь? Рон проигнорировал этот вопрос. В его глазах искрился странный, опасный блеск. Отпустив руку Гермионы, он сформировал небольшой, неровный комок и крикнул через всю гостиную: - Давай, Гарри! Посмотрим, какой из тебя ловец?! С этими словами он швырнул импровизированный снежок в макушку друга. Тому, однако, хватило реакции, чтобы успеть пригнуться вниз. Снежок врезался в стену, разбившись на несколько кусочков. - Слабоватый ловец какой-то, надо было поймать! Давай ещё раз? – воскликнул Рон, поворачиваясь к окну. Это действие было не самым умным или хоть отдалённо обдуманным, но он понял это, когда ему в спину прилетел встречный снежок от Гарри. - Зато вратарь из тебя хоть куда! – крикнул он. Эта фраза была чистой воды оскорблением спортивных навыков, и Рон не мог этого так оставлять, он зачерпнул ладонью ещё снега с подоконника и пустил в лицо Гарри, даже не потрудившись преобразовать своё оружие в комок. - Мальчики!... – устало произнесла Гермиона. Гарри сумел увернуться от вражеского подобия снежка, однако тот просвистел в опасной близости от его уха. Но всё же с характерным звуком снова врезался в стену. - Чуть не убил, - пожаловался Гарри, подбирая остатки снежка. Собрав их в единое целое, он стал целиться в ухмыляющуюся физиономию Рона. - Ну, давай, давай! – сказал тот, завлекающие маша руками. Прежде же чем он смог по полной ощутить всю прелесть соприкосновения снега со своей головой, Рон успел нырнуть под стол, а снаряд Гарри полетел в окно. И, судя по последующим рассерженным возгласам, в кого-то всё-таки попал. Оставалось только надеяться, что этим «кем-то» был не преподаватель. Но для Гарри сейчас это было дело десятое. Выругавшись с того, что снежок не попал в цель, он поспешил к окну за новым. - Гарри, прекрати… - сказала Гермиона, становясь на его пути. - Да, Гарри, прекрати, - послышался из под стола голос Рона. В таком положении в него было гораздо проще попасть, поэтому надо было как-то выбираться. Проблема была лишь в том, что сделать это оказалось не так просто, как казалось на первый взгляд. С одной стороны стояло кресло, с двух других – стена, третью теперь перекрывали Гарри и Гермиона. Если бы хоть кто-то из них подвинулся на несколько дюймов в сторону… Гарри же, тем временем, сумел дотянуться до заснеженного подоконника. Снега там оставалось не очень много, но на пару снарядов должно хватить. Тем паче для его цели, которая находилась на расстоянии вытянутой руки от него. - Не дёргайся и всё будет наименее плохо или болезненно, - предупредил Гарри, наклонившись над столом, служившим временным укрытием Рона. Тот не растерялся. - Ладно, ладно… хорошо, только успокойся, - пропыхтел Рон. Тут его взгляд метнулся куда-то за спину Гарри. Долю секунды он пронзительно туда вглядывался, то ли нашёл вдохновение Джинни, то ли разглядел зачарованную точку между шкафом и картиной. Но Гарри сейчас это не волновало. – Погоди…давно там стоит рояль? – неуверенно спросил Рон. - Чего? – Гарри повернул голову синхронно с Гермионой, и это было явной ошибкой. Ожидаемого рояля там не оказалось, но в это время Рон сумел кое-как выскользнуть из под своего стола и юркнуть в другой конец гостиной. Спохватившись, Гарри метнул ему в след свой снежок, но тот лишь слегка задел Рону ногу. - Чёрт! А ведь я тебе почти поверил! – воскликнул Гарри, сгрёб рукой ещё снега и с воинственным воплем кинулся вдогонку. Гермиона, надрывая голос, пыталась покончить с этим, как она выразилась «варварством», упрашивая мальчиков прекратить, но Рон и Гарри оставались глухи к её мольбам. Тогда Гермиона принялась за решительные меры и закрыла проклятое окно. Но это не возымело перемены настроения, там всё равно кончался снег, а Гарри и Рону хватало того, каким они перебрасывались до этого. С этой анархией было не справится. Обессиленная, Гермиона рухнула в кресло, закрыв глаза ладонью. Вероятно, она надеялась, что когда откроет глаза, то её чокнутые друзья куда-нибудь пропадут. Не пропали. Краем глаза Гермиона заметила у противоположного окна какое-то движение и ярко-рыжую макушку. - Нет. Нет! – предупредительно воскликнула Гермиона. – Джиневра Уизли, ты не посмеешь. - Испытай меня. С этими словами она раскрыла окно настежь. Гостиную обдало потоком морозного ветра, а Джинни, зачерпнув рукой свежего снега, швырнула его в Гермиону. Другие присутствующие в башне гриффиндорцы начали подтягиваться к сражению и открывать всё новые и новые окна. Через несколько мгновений в башне стало совсем холодно, но в пылу битвы этого никто не заметил.