Заключённые

Добрые двадцать минут в Башне Гриффиндора было небезопасно из-за пролетающих мимо снежков. И горе тому преподавателю, какой бы вздумал в этот момент пожаловаться на суматоху в гостиной. Благодаря открытым окнам снег в помещении таял довольно медленно, что позволяло использовать разбившийся снежок ужасающе большое количество раз. Ученики носились по всей комнате, стараясь «подстрелить» как можно больше сокурсников. Иные же, такие как Дин и Невилл, мудро сочли использовать предметы интерьера в качестве баррикад или укреп-сооружений. Будь в этой компании ещё и Симус, который сейчас томился на больничной койке, то страшно было бы и представить, что могло выйти! Огромная скульптура из стульев, опрокинутого стола и придвинутого к стене кресла, выглядела угрожающе, поэтому её обходили стороной. Странно, но при своей оригинальной конструкции она казалась довольно устойчивой. К тому же её опасность заключалась в удобном положении для стрелка. Чёрта с два промахнёшься оттуда и чёрта с два убежишь от вражеских комков снега, кинутых оттуда. Если бы только ученики находились на улице, где у снега нет лимита, то союзу Невилла и Дина не было бы равных, но, увы, это было не так. Снег был в ограниченном количестве и для его пополнения приходилось вылазить в зону боевых действий. Гермиона окончательно бросила попытки утихомирить однокашников. А так как принимать участие в этой вакханалии она не имела никакого желания, то, для её же безопасности, Невилл и Дин приютили её в своём довольно тесном, но уютном форте. Однако и оттуда она какое-то время пыталась воздействовать на гриффиндорские умы. В один момент ей это почти удалось. Попытавшись воззвать к остатку разума в головах сражающихся, она крикнула что-то про то, что при такой отменной вентиляции они все замёрзнут и подхватят что-нибудь похуже обыкновенной простуды. Некоторые задумались над её словами, но лишь до тех пор, пока Джинни не крикнула из под стола, служившего ей временным укрытием: - Эй! Давайте не по системе очков, а насмерть! Драка продолжалась ещё семь минут. На гостиную было страшно смотреть: мебель перевёрнута так и эдак, сложена в таких изощрённых композициях, на какие только было способно человеческое воображение. На стенах всё ещё оставались влажные следы, кое-где на полу были небольшие лужицы воды, которые ещё недавно были ни в чём не повинным снегом с другой стороны окна. И он не хотел ничего такого уж противоестественного: всего лишь оставаться там, где ему положено. Но, судя по всему, такое простое желание грешило излишним оптимизмом. В контексте ситуации оно вообще воспринималось как что-то дикое, даже изысканное. Через некоторый промежуток времени кто-то крикнул, что «окна закончились, расходимся!». Окна-то, конечно, никто выбить не успел, имелось ввиду окончание запасов свежего снега на подоконниках. Фраза, хоть и поставлена криво, возымела эффект. Под разочарованные вздохи особенно смелых портретов, пришедших посмотреть на бойню, ученики повылезали из своих укрытий и, шаркая мокрыми подошвами ботинок по полу, начали разгребать последствия очередной блестящей идеи Рона. Эта, однако, была одной из тех немногих, что пришлась по душе всем, а не только самому создателю. Ученики уже порядком устали, поэтому объявление об окончании побоища было воспринято без особых протестов или грусти. В воздухе больше не витала «военная» напряжённость, ученики, разбившись слаженными группами, принялись за уборку. Кто искал ненужные тряпки, чтобы вытереть пол и стены, а кто разбирал крепости. Из бастиона Невилла и Дина выскользнула Гермиона. Когда глаза привыкли к свету (ведь сооружение, именовавшееся фортом, было столь же безопасным, сколь не пропускающим свет), она окинула взглядом то, что осталось от гостиной. И взгляд этот буквально твердил, что Гермиона думает о своих сокурсниках нечто не сильно лестное. Устроить снежки в башне это же ещё надо додуматься! Взяв близ лежащую книгу, чудом уцелевшую в снежном поединке, Гермиона резким шагом пересекла комнату и направилась в дальний угол, к окну, где в обычное время находилось кресло, но после боевых действий башню гриффиндора ожидала небольшая перестановка. Сейчас тут стоял стол вместе с небольшим стулом, а в совокупности с недалеко расположенным окном, они делали это место весьма пригодным для чтения. Теперь Гермиона сидела здесь, демонстративно смотря в книгу, но, не читая её, лишь ждя, когда к ней подойдёт кто-нибудь из сокурсников, дабы она могла сказать, что больше с ними не разговаривает. Только вот время шло, а к ней никто не подходит. Может, за уборкой о её существовании забыли? Как, впрочем, и в пылу битвы. Атмосфера, пожалуй, даже сохранилась, за исключением воинственных криков. Те, кто несколько минут назад создавали так называемые «военные альянсы», тем же составом расставляли по памяти мебель. Недавние враги объединяли силы, чтобы протереть стены и расставить по местам маленькие предметы, которые во время драки успели разбросать. Подумать только, чтобы создать командный дух только и надо было, что снегом в башне побросаться! Преподавателям стоит взять это на вооружение, кто знает, может получиться примерить Гриффиндор со Слизерином. Хотя... общество этого не поймёт. С тоской наблюдая за всей этой слаженностью, Гермиона начала чувствовать себя какой-то лишней и абсолютно одинокой. Даже не заметила, что ближнее к ней окно снова было открыто. Во всяком случае, не замечала до тех пор, пока к ней на страницы книги с особенно сильным порывом ветра не занесло несколько снежинок. Защищаясь от резкого холода, Гермиона обхватила себя руками. - А ну закройте! – возмутилась она. Эта фраза возвела к акту негодования. - Жарко же, какое закрыть… - проворчала себе под нос Лаванда Браун, помогающая Невиллу поднять опрокинутое кресло на ножки. Она была уверена, что сказала это достаточно тихо, чтобы Гермиона не услышала, но на её беду это оказалось не так. - Это вам, дебоширы, жарко, а подумайте про тех, кто в этом произволе не чувствовал. Забавно, но в её голове этот аргумент звучал лучше. Слишком поздно она поняла, что лишь сама не поддерживала и препятствовала совершению этой неразберихи, о чём ей незамедлительно напомнили: - Гермиона, - мягко, словно маленькому ребёнку, начала Джинни, отвлёкшись от расстановки книг по полкам. – Ты буквально единственная, кому идея нашей гулянки не пришлась по душе. - Как же, не придётся, - саркастично заметила Гермиона. – Самая глубокосмысленная дневная вечеринка со снегом, на какую только мы были способны. Великолепно. - Вот и я о том же! – улыбнулась Джинни и повернулась, возвращаясь к своему занятию. Гермиона лишь фыркнула. - То, что вы тут учинили, было высшей степенью аморальности! - А вот сейчас обидно было, - пожаловался подошедший Рон. – А я ведь только закрыть это твоё окно хотел - от чистого сердца между прочим! – а ты… - добавил он, но уже фальшиво-драматическим тоном. Поняв, что тот не сердится, Гермиона продолжала свою тираду: - Вот это сейчас вам жарко, а потом, когда продует, уже поздно будет! В её словах, надо отметить, была логика, хотя и такая, которая не всем понравилась. Какие-какие, но полными идиотами гриффиндорцы всё же не были. Окно Рон всё-таки закрыл, с самым печально-торжественным выражением лица, на какое был способен. Словно провожал морозный воздух в последний путь. Ученики поворчали, кое-где послышалось что-то вроде: «Впусти холод обратно! Ему же за стеклом грустно и одиноко!», но возвращать сиротливый морозец в помещение никто не торопился. Гермиона же почувствовала торжество от этой маленькой победы и рискнула продвинуться дальше. - Вот! А сейчас бы все заболели и что бы из этого хорошего вышло? Так и знайте, я была бы первой, кто донёс бы на вас мадам Помфри, помяните моё слово! Тут к Гермионе на стол прилетел вялый комочек снега. От неожиданности та даже слегка подпрыгнула. Весьма оригинальный способ заткнуть её, ничего не скажешь. - А это уже произвол, - выдохнула Гермиона. Сейчас она выглядела как воинственный котёнок, это было даже забавно. - Вовсе нет, - сказал подошедший Рон. В руках у него было несколько книг и он, предположительно, решил их всех складировать на новообразованном книжном уголке рядом с Гермионой. – Это грациозный метод, дабы заставить тебя не читать новые нотации. Которые, к слову, мы итак уже наизусть знаем. «Не бросаться предметами»… Гарри, находящийся неподалёку и протирающий комод, решил продолжить: - «Не носится по гостиной». - «Не запирать входную дверь, приходящим нас забрать учителям». - «Не кричать им, из-за закрытой двери: Это морг!»». Оба друга усмехнулись. - И, думаю, к новым негласно, но дружно принятым правилам, - произнёс Гарри высокопарно, стараясь спародировать манеру Гермионы. - Сегодня добавится новое. Что-то вроде, не устраивайте драки в гостиной. - С использованием холодного оружия, - фыркнул Рон и, наконец, положил свои несчастные книги у Гермионы на столе, затем удалился, видимо, за новой партией. – Пригладь шёрстку, тигр, - бросил он, уходя, ведь Гермиона всё ещё очень недовольно смотрела на него и, если бы взгляд мог метать ножи, то отделаться от новой короткой стрижки Рону не удалось бы. Как и от пары царапин. - Нет, тебе точно что-то продуло… - сказала ему вслед Гермиона. – И убери этот снег со стола. - Да брось, не сердись, - Гарри миролюбиво подошёл и начал тряпкой протирать обложки новоприбывших книг. Скорее всего, он так намеревался их высушить от воды, что недавно была боевыми снежками. Дело, в принципе, благое, но для книжек высохнуть было бы не так проблематично, коль Гарри взял менее мокрую тряпку. – Мы же не со зла, просто повеселится. Гермионо тяжко вздохнула. - Я действительно понимаю вас, - неожиданно согласилась она. – Правда. Тут как будто нечем заняться и мы растрачиваем своё время, когда могли бы играть в снежки в более подходящих на это местах. Но не повод же это устраивать анархию? – Гермиона заглянула в глаза Гарри, пытаясь отыскать там отклик. – В отличие от животных нам был дан разум и для великих целей, а не для всего этого… - Так что же ты предлагаешь, в шахматы играть? Гермиона вздохнула, но на этот раз раздражённо. Она тут пытается философский разговор строить, а он даже не замечает! Или не хочет замечать философию в этом разговоре, как знать. - Нет, не предлагаю. Все шахматы вы уже переломали. Да и потом, Дина никто не переиграет. - Это правда! – послышался голос предмета разговора с другой стороны комнаты. Друзья переглянулись, мысленно дивясь остроте слуха сокурсника, и вернулись обратно к своей беседе. - Гарри… - Гермиона начала, но тот прервал её на полуслове. - Слушай, что ты от меня хочешь? Застраховать всех от последующих – как ты выражаешься? – глупых поступков и импульсивных побуждений? Так это был первый раз, когда мы что-то решительное предприняли. А в данный момент, у нас нет других таких же идей. Но, - он поднял палец, акцентируя на моменте. – Я не смогу отговорить весь факультет, когда им в следующий раз что-нибудь взбредёт в голову. - Если нас будет двое – мы сможем подать им положительный пример! – сказала Гермиона. «И достучатся до их совести!» она хотела добавить, но, после произошедших событий, она сомневалась наличия этой субстанции у своих однокашников. - Да, ведь, если один человек не смог повлиять на нескольких, то два и подавно смогут! – фыркнул Гарри и продолжил протирать книги и подоконник мокрой тряпкой. Тут к ним снова присоединился Рон. Книг на этот раз при нём не казалось, наверно, не смог найти или спасти, зато теперь он нёс несколько чашек и кувшин. - Поставить некуда, я тут положу? Гермиона проигнорировала вопрос, она всё ещё злилась. - По крайней мере уберите снег и прекратите открывать эти чёртовы окна, - сказала она. – И было бы всё же неплохо больше не устраивать глупых вылазок или драк. А не придумывать их – было бы вообще идеально. - Да кто ж думает иначе? – Рон так и не дождавшись разрешения начал раскладывать свою ношу на столе, всего несколько мгновений назад считавшимся книжным. Задание, нужно отметить, проблематичное, ведь просто высыпать вещи на стол было нельзя – побьются, а одной рукой положить неудобно – попадает. Но с помощью Гарри у Рона вышло безопасно всё расставить довольно быстро. – Какая красота получается, можно хоть чайную церемонию устраивать. Хм. Не хватает только печенек. Как думаете, мы сумеем своровать несколько из Большого зала? Скоро обед. - Ну вот! – воскликнула Гермиона. – Снова вы начинаете! Вам будто бы не прожить без всех этих глупостей. - Брось, чай успокаивает, - вступился Гарри, отстаивая честь напитка. – Особенно с ромашкой. Счастливая жизнь только со спокойствия и начинается. Нам его позарез как не хватает, - впав в поэзию, Гарри стал тереть своей тряпкой все попадавшиеся предметы: с подоконника на окно, с окна на раму, с рамы опять на подоконник. Пару раз попадал на так некстати подвернувшуюся руку Рона, но умудрился всего этого не заметить. – Только вот, когда ромашка с чаем есть, а спокойствие нужно, ей никто не пользуется. А когда пропадает, то все сразу начинают жаловаться с этого, хотя до сих пор о ней не вспоминали... - Да убери же ты снег… - настаивала Гермиона, явно не желавшая впадать в такого рода философское рассуждение. – Вот сейчас растает и попортит… Но Рон вмешался быстрее, чем она сумела сказать, что растаявший снежок смог бы испортить. - Нету тут ничего, - небрежно заметил он, закрывая снежный комок чашкой. Гарри прыснул со смеху, но подняв глаза на Гермиону, решил замаскировать смех под кашель. Получилось довольно неумело. Сам Рон тоже почувствовал неладное и поспешил уйти за новыми предметами, которые пополнят книжно-чайный стол. - Какие же вы!... – вспыхнула Гермиона, но не нашла подходящего ругательства. Такого, чтобы и хорошо описывало её бестолковых друзей, и чтобы было приличным. Пару секунд она рылась в памяти, но вскоре бросила это дело и повернулась обратно к протирающему всё и вся Гарри, чтобы высказать всё, что она думает о снеге и чашках. Первым делом Гермиона перехватила его взгляд. И он ей не понравился. Тот же взгляд, какой был у Рона, когда он надумал устроить бой снежками в помещении: озорной, непредсказуемый и ничего хорошего не предвещающий. Прежде чем Гермиона успела придумать хоть один аргумент, чтобы отговорить друга от необдуманных действий, Гарри уже поставил рядом с чашкой, где всё ещё методично таял снежок, две другие. Под раздражённое: «Гарри, не смей» он начал их перетасовывать. - В какой снег? – поднял он глаза на Гермиону. Та была не впечатлена. - В этой, - ответила она, указывая пальцем на среднюю чашку, но всё ещё сверля собеседника недовольным взглядом. - Ты уверена? - От неё мокрый след исходит, - процедила та, теряя терпение. - Это необязательно от неё, я же их двигал, вода просто расползлась, - начал объяснять Гарри, но прикусил язык, будто обжёгшись о взгляд Гермионы. – Хорошо. Он поднял чашку и оттуда хлынул ожидаемая вода, намереваясь, по видимому, затопить краешек стола, таким образом отомстив за то, что её заперли в фарфоровом изделии и вздумали ею играть. Гермиона была готова ругаться с этого, а Гарри наоборот просиял: - Вот видишь! В ней нет снега, только вода. - Растаял он! Он до этого уже был почти полностью растаявшим! – рявкнула Гермиона, поддавшись вперёд. - Тише, тише, я сейчас всё протру, - быстро произнёс Гарри, отпрянув, испугавшись, что подруга сейчас забрызгает его слюной. Для полной убедительности своей не враждебности он даже поднял кверху раскрытые ладони. А для того, чтобы продемонстрировать честность своих намерений, взял в руку извечную красную тряпку. Правда, как он ею будет что-либо вытирать, по прежнему оставалось загадкой, ведь настрадавшийся кусок ткани всё ещё был мокрым до нитки. – Видишь? Вот он я и я всё протираю, - сейчас молодой волшебник разговаривал с Гермионой, как охотник, повстречавший в лесу опасную тварь, очень настороженно. Не то чтобы собеседница была хищным зверем, но взгляд её явно говорил о желании убивать. Одно неверное слово – и беды не миновать. Ладно бы просто беды с, например, наказанием в виде отбирания очков факультета, к этому можно привыкнуть, а Гермиону разозлить – это каждый раз новое ощущение. Гарри склонился над столом, но глаза всё ещё смотрели на сокурсницу. Вот он осторожно поднёс тряпку к гладкой поверхности стола, рискуя затопить полностью, как вдруг от этого деяния его прервал звук шагов, надвигающийся со стороны входа в гостиную. Тут же в дверном проёме объявился и их обладатель, профессор Снейп. На какую-то долю секунды все дети дружно подумали о том, что он пришёл их избивать. Но тут же отбросили эту мысль, ведь будь это так, профессор не стал бы так медлить. Ученики успокоились, но в их юные умы сразу же проникла другая мысль – а что, если он ходил к директору или этой Амбридж за письменным разрешением? Нет, нет, до такой дикости их мастер зелий никогда не снизойдёт, в самой глубине своей чёрной души он их, конечно же, любит и защищает. Что значит к треклятому школьному инквизитору он бы не поплёлся. А профессор Дамблдор не дал бы. С другой стороны, а вдруг гриффиндорские ученики своей игрой в снежки затопили ему кабинет? Вдруг снега было очень много или, они же не знают наверняка, насколько тут потолки тонкие? Хотя панические «а вдруг?» передаются как долгий мыслительный процесс, на самом деле дети очень быстро проанализировали ситуацию. Будь их мысли озвучены, то говорили бы они: «Ну всё, поганый змей пришёл нас убивать! А хотя, нет… а хотя, да!». Но вскоре все присутствующие смогли вздохнуть с облегчением, вспомнив, какой сейчас час: время обеда и тот преподаватель, какой вёл их предыдущий урок, должен был вернуться и отвести их в Большой зал. А уже там зорко следить за ними, чтобы обретшие временную свободу ученики не нарушали дисциплину и не создавали лишнего шума, у остальных всё-таки уже начались занятия. Всю перемену дети должны были сидеть в башне, а потом там же проводить первые пять-десять минут урока, чтобы зараза, переносчиками которой гриффиндорцы невольно стали, не распространялась так стремительно. Какое-то время дети проведут за обеденным столом, затем один учитель передаст детей в руки следующего. Иной раз время урока заканчивалось, не успевай студенты и практикум начать, поэтому несколько минут перемену заменяло продолжение предмета. Всё равно урок последний. Но как итог, это время считалось разгрузочным, всё равно минут было меньше, чем у полноценного занятия. Не очень удобная схема для самих учителей, да и для всех в принципе, но, за неимением лучшей, принята была именно эта. Словно у директора других насущных проблем нет? А людей пока всё устраивает, тем более, что всего одну неделю надо так прожить и уйдёте на каникулы здоровыми. Да и будто в конце семестра будут чему-то учить? Тем временем профессор Снейп, которого долг службы оторвал от увлекательного занятия расставлять двойки за сочинения третьекурсникам, созывал всех построиться и выходить. - Потом протру! – весело сказал Гарри, кивнув на уже сформировавшуюся холодную воду на столе. И прежде чем Гермиона успела что-либо на это ответить, ускакал к выходу, куда уже подтягивались остальные гриффиндорцы. На ходу он размотал свою скомканную тряпку, которая внезапно оказалась красным факультетским галстуком. Сжав её пару раз, чтобы избавится от лишней влаги, Гарри нахлобучил его на шею, не потрудившись завязать. Что он, дурачок что ли, мокрый галстук на собственную шею мотать? Профессор Снейп прочитал стандартное для Сторожащего учителя, как грифиндорцы окрестили эту должность, напутствие о том, что в коридорах школы нужно будет себя вести с безмолвием рыбы. Или трупа. Это уже в зависимости кому что ближе по душе. Надо сказать за несколько дней заточённые ученики уже наслушались однообразных «давайте потише, в школе идут уроки». Хотя преподаватели старались подносить одну эту фразу разными способами, состоящими, в большинстве своём, в меняющемся порядке слов. Удивительно, как образованный человек может перевернуть фразу, чтобы смысл остался тем же, структура обратилась в новую, и это всё ещё был цельный текст, а не просто набор букв! Не то чтобы ученики в гриффиндоре были совсем уж тугодумы и не могли удержать в голове такое несложное правило, но учителям от этого каждый раз спокойнее, а дети всё равно не будут слушать или вникать. Профессор Сней же, надо отдать ему должное, приятно удивил добавлением красочных эпитетов и лирических описаний того, как за непослушание он трансфигурирует волосы юных гриффиндорцев в ингредиенты для зелий и проведёт отдельную практическую работу по приготовления из них лекарственных препаратов для Больничного крыла. Через пару минут все довольно ровными колоннами отправились в Большой зал.