Рассказы, смешные и не очень

      У Федота Алексеевича Шукшина всё не заладилось как-то с самого утра. Для тех, кто не понял — «С самого утра» — это такая метафорическая интерпретация фразы «С самого рождения». Нет смысла описывать его жизнь, это очень скучно. Ничего особенного не происходило. Стоит начать с момента, когда он переехал в село Буньковое, что в… я уж и не припомню где, назовём это областью N. Так вот, в той «энной» области был губернатор и по совместительству мэр данного села, Валерий Фёдорович Прищепенко. Фамилия ему дана была Богом на самом деле говорящая — что бы ни происходило, какие бы беды и разбитые дороги не случались, на его в буквальном смысле добродушном (от честно распределённых налогов, конечно), лице всегда была сияющая улыбка, словно на углах его рта были зажаты прищепки. Сияющая благодаря стараниям стоматолога этого самого города N, в чьей области находилось пресловутое село и чьи услуги стоили недёшево, но как уже было сказано выше, доходы распределялись с исключительной обходительностью и скрупулёзностью.       Первая встреча нашего Феденьки с губернатором произошла при не самых приятных обстоятельствах: в виду затяжного, но периодического алкоголизма, Федот Алексеевич имел привычку, что называется «по-синьке» буквально домогаться до всех, кого он встречал на пути за очередной бутылкой горькой. В тот вечер не повезло губернатору. Валерий Фёдорович, ни о чём не подозревая, шёл вальяжной походкой по главной улице села, гордо именуемой бульваром. Видимо, дражайший губернатор забыл, что бульвар включает в себя многочисленную растительность, а желательно ещё и фонтан.       Феденьку губернатор заметил издалека. Его было сложно не заметить: плюясь и крича, что он всю власть, извините, удовлетворял во всех мыслимых смыслах и одновременно справляя естественные потребности — такой человек не стал бы незаметным даже если бы захотел. Закончив свои дела, Федя нетвёрдой походкой двинулся в сторону главы населённого пункта. Валерий Фёдорович, как добропорядочный губернатор и в первую очередь мэр вверенного ему президентом клочка земли, знал каждого жителя если не по имени-отчеству, то в лицо точно. Но с Федотом что-то не задалось. Валерий Фёдорович спишет это позже на переутомление.       Так вот, значит, проходя мимо губернатора, Федя имел неосторожность задеть того плечом, справляясь со страшнейшим желанием упасть на землю. От усталости в поле, а после в огороде, конечно. На возмущения губернатора мол, что он, такой-сякой себе позволяет, Федя лишь уставился на него мутным взглядом. Губернатор не совсем понял намёка и продолжил отчитывать Федота. Неожиданно, взгляд нашего героя метнулся самому себе под ноги, а точнее на пыльную сухую землю, в которую плавно переходил выкрошенный кирпич подающего столь много поводов для гордости бульвара. Что же там увидел наш Федот? Огромную кучу свежайшего коровьего навоза, а вы что подумали? Деньги? Упаси боже!       У губернатора была привычка: закрывать глаза и многозначительно поднимать палец, когда он кого-то отчитывает. Детишки смеялись над этим, потому что когда он так делал, то становился как будто сделанный из воздушных шариков, оставалось лишь добавить ему писклявый или гнусавый голосок. Взрослые же старались ему, наоборот, подражать, и ругали своих детей в точно такой же позе, а те ещё больше заливались смехом. Эта привычка сыграла с нашим Валерием Фёдоровичем злую-презлую шутку: Федя влепил ему навоза прямо в рот, когда он говорил что-то вроде: «Вы не имеете права, я…», и дальше лишь совершенно неразборчивое бормотание от пережёванного навоза, плевки и страшная трёхэтажная ругань. Из окон домов вокруг бульвара даже повыглядывали селяне, хотя было уже десять часов вечера. Но что же потом сделал Феденька? Издав странный звук, похожий не то на смешок, не то на плевок, он отправился дальше, пытаясь свернуть грязными руками папироску.       Губернатор точно его запомнил после такого, можно не сомневаться.

***

      В остальном ночь прошла спокойно, и последующие две недели тоже. Намечалась сельская ярмарка. Для Федота это значило лишь, что водку будут продавать, вероятно, в три раза активнее. И вот он: день ярмарки! Надев лучшую, не угаженную окончательно собственными в следствие пьяного угара выделениями рубашку, брюки, которые он до этого просто никогда не надевал и слегка протёртые туфли, довольный Федя нестройной походкой двинулся в сторону так запомнившегося нам бульвара. Здесь было сущее раздолье, загибайте пальцы: метание подковы, приз лучшему — бутылка водки. Залезание на столб, самому быстрому — бутылка водки. Бой стенка на стенку, последнему, кто будет стоять на ногах — бутылка водки. Даже был ну совсем необычный конкурс: нужно было голосом разбить стакан. Я думаю, что было в награду вы уже догадались. Только вот добрые селяне не учли, что стакан должен быть из хрусталя, а не толстенный гранёный и советский, но это мелочи. В любом случае, эта бутылка водки кому-то да достанется.       От стакана, как ни странно, Федя отказался сразу. Проходя мимо самодельных прилавков, он пытался стянуть орехи в меду и жареную сёмгу, но получив по рукам увесистой дубиной, отбросил это дело. В конечном итоге он решил попробовать залезть на столб. Окружённый толпой, он взял небольшой разгон и обнял столб во весь обхват. Заподозрив, что от толчка он сломал пару рёбер, он решил как можно залезть наверх, получить приз и пойти уже домой, потому что голова настойчиво требовала похмелиться. И вот, под нарастающий рёв толпы он уже почти коснулся ладонью верхушки, но соседский паренёк, Витька Червяк, кинул в него камнем, попав прямо в темечко. Федя упал, как нетрудно догадаться. Теперь подозрений на сломанные рёбра не было, точнее они подтвердились. Но тут кто-то сунул Федьке рюмку… и как рукой сняло, ей-богу.       Оставались только стенка на стенку. В подкову Федя не смог бы сыграть, как бы ни хотел: зрение испортилось. Федя жаловался на старость, но нет нужды говорить, почему оно испортилось на самом деле. Арена находилась в этаком вырытом котловане, нужно было спрыгивать через забор. Федя полез последним, как раз не хватало одного человека. Чего-то там не рассчитав, он не приземлился не на ноги, как планировал, а упал, причём неприятно. Но это полбеды, при падении он издал звук, очень похожий на извержение газов его кишечника. Под оглушающий смех толпы, он встал на свои сторону. Драка началась.       Федя, по его словам, никогда ничего не боявшийся, прыгнул в угол арены и сидел там, как побитый пёс. Бой продолжался больше получаса. Последнего оставшегося толпа приветствовала оглушительным поздравительным рёвом. Но… вот незадача: он упал, не выдержав, видимо, жизненных тягот, которые на него свалятся после того, как все те, кто упали раньше, узнают, что он победитель. Импровизированный глашатай уже начал было объявлять, что не осталось никого, но откуда ни возьмись появился Федька. Его встретили невероятным смехом, так как помнили его недавний публичный провал. Но бутылку отдали.       Более на ярмарке нашему герою было нечего делать.

***

      Не везло Федоту и в любви. Причём окончательно не повезло. Следите внимательно.       Как известно, в сёлах не самые красивые девушки. Точнее, у них много имён: бабы, тёлки, страховидлы и так далее. Но в Буньковом была одна, кто подходила только под определение женщина: доярка Мария Михайловна, которая работала в соседнем с Фединым цеху. Неизвестно, как Федя был в состоянии работать в тот период своей жизни, но это же детали, не так ли? Как-то выйдя покурить, Федя увидел её: в платке, в этой одежде доярки, ничего явно не выделяющей, но почему-то заставляющей выяснить, что под ней скрывается. Известно, что многие сельские дамы не грешат употреблением горькой наравне с мужчинами, а иногда и превосходят их. Маша, на удивление, не брала в рот ни капли с момента смерти первого мужа. Явно выделяясь на фоне своих коллег достаточно стройной формой лица и гораздо более грамотно поставленной речью, она являлась отличным вариантом для сельского мужика. Вот и наш Федя на неё позарился. Но, как это обычно бывает, у него ничего не вышло. Так вот…       Как обычно, Федя похмелился и пошёл на работу в цех, ничего удивительного. Но вот встретил по дороге ту самую доярку Машу. Догнав её, он попытался разговориться с ней, но ничего не вышло, однако. Оказывается, Маша не привыкла реагировать на какое-то невнятное мычание и попытки отвесить комплименты её филейной части. В тот день Федя остался ни с чем, и остаток дня прошёл для него не в самом лучшем свете. В следующие дня так четыре всё повторялось как по сценарию. Федя почти отчаялся. Он уж подумал было, что окончательный физический и моральный урод, и на него ни одна девушка не взглянет. Что уж кривить душой, так и было. Хорошо, что Федя этого не услышит. Ведь он умер в тот день, когда пытался донести Маше, что хочет пригласить её на берег речки или на полянку в лесок. Федя, если честно, сам не знал, куда её позвать.       Как он умер? Максимально неизящно. Пытаясь в очередной раз догнать Машу, он поскользнулся на огромной куче коровьего (или лошадиного?) навоза, упав на шею и сломав её между третьим и четвёртым позвонком.       Иронично, да?