Последние дни Плутония. Проксима Центавра. Планета Росс.

34 Барни проснулся с тяжёлой головой, воспоминания о вчерашнем дне постепенно возвращались к нему после сна. — Мэрион? Пришелец только открыл глаза: — Барни... Что за кошмарный был вечер… И надо же мне было согласиться туда поехать. — Я до сих пор чувствую на теле прикосновения этого Агона, — с неприязнью сказал Барни. — И почему я вчера прямо там же не проломил ему голову, спрашивается? — сетовал плутонец. — Пожалел Илира. Он трогал тебя везде? — Везде, — с отвращением сказал Барни, — и от того мне противно. — Илир тоже ласкал меня, когда я спал и дело едва не дошло до орального, я вовремя проснулся. — Что?! — вскричал Барни. — Илир посмел трогать тебя, какая наглость! Тебе это нравилось? — Нет конечно, Барни, что за вопросы. Я даже не понял ничего, потому что спал. — Мэрион, я хочу в душ, смыть прикосновения этого мерзкого Агона, от которых меня тошнит. — Лучше бы он не встречался мне больше на пути, иначе, боюсь, просто убью его. Посметь прикоснуться к моему Барни! Он ещё плохо меня знает, — рассвирепел Мэрион. — Мне так нравится, когда ты говоришь "мой Барни" и ревнуешь меня, — сказал парень. — А вот Илиру я бы задал хорошую трепку! — Он не виноват, ему приказал это делать Агон, но он не хотел и даже плакал. — Как ужасно, почему он подчиняется Агону? — возмутился Барни. — Потому, что очень любит его — это первое. Да и куда ему деваться? Ни денег, ни жилья, ни статуса. Илир считает Агона своим благодетелем, считает, что должен ему. — А негодяй пользуется этим. — Барни, ты прав, пожалуй, нужен душ, чтобы смыть грязь вчерашнего вечера. Они спустились в ванную. Барни встал под струю воды, отчаянно пытаясь смыть воспоминания о прикосновениях Агона. — Тебя ведь, кроме меня, никто не касался? — спросил Мэрион, встав рядом с Барни под напор воды. — Нет конечно, — ответил парень. — И когда меня начал везде лапать этот... чуть не стошнило. А тебя, кроме меня, кто-то касался? — Не забывай, что я на несколько столетий старше тебя, всякое было в молодости. И любовники были, и любовницы. Это было ещё до твоего рождения. Но ни с кем из них я не испытывал того, что испытываю с тобой. Ты — моя единственная любовь, Барни... — Как представлю тебя с кем-то, кровь закипает от злости. — Не ревнуй к прошлому, это было очень давно, Барни. Потом я во всех разочаровался и, не найдя любви, полностью ушёл в работу. — Пока не встретил меня? — спросил парень. — Именно так. — Я хочу, чтобы меня касался только ты и никто другой, — сказал Барни. Мэрион провел рукой по его телу и остановился в самом низу живота, нащупав его уже возбудившийся орган. — Здесь? — спросил плутонец, второй рукой скользнув между ягодиц: — Или, может быть, здесь? Барни простонал, изнемогая от желания. — Мэрион, у нас давно не было и я зверски хочу тебя... Пальцы Мэриона полностью вошли в него. — Возьми меня, — простонал Барни. Пришелец развернул его к стене, раздвинул бедра пошире и, облизав спину парня языком, вошёл в него. Барни вскрикнул: — Мэрион, не останавливайся, хочу почувствовать тебя всего во мне. — Так и будет, не сомневайся, — ответил плутонец, вонзаясь в него ещё глубже. Барни задыхался от сумасшедшего возбуждения, еле сдерживая крик. Они кончили почти в один момент. Мэрион развернул Барни к себе и обнял. — Больше никому не позволю прикасаться к тебе, распускать свои грязные похотливые лапы, — сказал Мэрион, — убью каждого. Ты будешь только моим, Барни. — Да, любимый, только твоим, — прошептал Барни, прижимаясь к его обнаженному телу. — Давай сегодня никуда не пойдём и побудем вдвоём? — Так и сделаем, что следовало сделать и вчера, будет урок. Мэрион подхватил Барни на руки и вытащил из ванной. — Мэрион, я снова начинаю хотеть тебя, — прошептал Барни. — Значит, идём в спальню, любимый. Ни на шаг тебя больше не отпущу, чтобы никто не смел прикасаться к моему возлюбленному, — плутонец вошёл в спальню и опустил Барни на большую мягкую кровать. — Мэрион, я хочу... Мэрион начал целовать его в губы, раздвинув бедра парня, улегся между ними. Барни уже весь горел от желания, когда плутонец снова вошёл в него. — Хочу, чтобы ты брал меня снова и снова, Мэрион, я растворяюсь в тебе... — Какой же ты сегодня ненасытный, но я готов исполнять любой твой каприз, только фантазируй, — шепнул пришелец. — Ах, — стонал Агон, — этот ненормальный плутонец едва не размозжил мне голову. Илир! Принеси пузырь со льдом! Парень быстро исполнил просьбу, которая скорее была приказом. — Зато он умеет любить! — в сердцах воскликнул Илир. — Никому не отдаст своего возлюбленного и сам не предаст его. — Ты что же, хочешь сказать, Илир, что я недостаточно люблю тебя? — подкладывая пузырь со льдом под голову, сказал пришелец. — Ты не любишь меня, Агон! — сказал огненноволосый парень. — Если бы любил, никогда бы не отдал меня на поругание всем своим друзьям, но, мало того, ты еще и наблюдал за этим. — Не начинай, Илир, — ответил Агон, — если бы я не любил тебя, давно бы уже продал обратно в рабство. Ты же пользуешься привилегиями, как никто другой из моих слуг. Ты парень редкой красоты и было бы эгоистично с моей стороны обладать тобою только самому. Мои друзья тоже хотят обладать тобой, а я люблю наблюдать, когда они берут тебя, как же меня это заводит... С тебя не убудет, Илир, нельзя быть эгоистичным и думать только о себе. — Как ты можешь говорить такие ужасные вещи?! — от горькой обиды и боли из его глаз парня потекли слезы. — Ну хочешь, ты тоже можешь понаблюдать, когда я буду с кем-нибудь в постели, я разрешу тебе это, — сказал Агон. — Лучше убей меня, чем так мучить, — воскликнул парень,— лучше смерть! — Неблагодарный, я столько сделал для тебя и спас от рабства, ты ничего никогда не ценишь. Илир, если тебе плохо живется у меня или что-то не устраивает, ты можешь уйти хоть сейчас, я не неволю тебя. Илир посмотрел на него полными слез глазами: — Нет, Агон, пожалуйста, я люблю тебя! — Мой мальчик, ты плачешь, иди ко мне, я тебя пожалею. Илир, словно ожидая команды, взобрался на кровать и прижался к Агону, положив голову ему на грудь. Пришелец провёл руками по густым рыжим волосам парня. — Ах, как я устал, — сказал Агон, — и как болит голова после этого проклятого плутонца. Давай спать, мой мальчик, я разрешу тебе остаться со мной, — он снова погладил Илира по голове, словно это было домашнее животное. Очень задело Агона то, что Барни так противился ему и отверг. Это не выходило из головы, ведь он никогда не знал отказа.