Последние дни Плутония. Проксима Центавра. Планета Росс.

50 — Мэрион, я тебе завтрак принёс и кофе. И в доме все прибрал... — Ох, Барни, — приподнялся на подушках пришелец, — всю ночь такие кошмары мучали... До сих пор стоит перед глазами, как он кидает тебя с крыши... — У тебя сильный стресс, надо тебя лечить, — Барни залез на постель и, обняв Мэриона обеими руками, начал целовать его в губы. — Мэрион, ты не понимаешь, — парень посмотрел на пришельца, продолжая обнимать его за шею: — ты стал богом, ты добился бессмертия! А меня можешь наказать за то, что был глупым и не хотел слушаться тебя. — Барни, Барни, не все так просто, мы не знаем пока как это действует. Повезло в этот раз, где гарантия, что повезёт в следующий? Это завистливое ничтожество не оставит нас в покое, в любой момент можно ожидать нож в спину, я за тебя очень боюсь... — Не бойся, Мэрион, раз уж я упал с сорок седьмого этажа и даже царапины не получил, то теперь мне и сам чёрт не страшен. — Рисковать тобой я не хочу. — Я буду каждый день пить твой элексир и слова не скажу. Но только вот думаю, что если я стану бессмертным и переживу тебя, то мне потом целую вечность предстоит жить в настоящем аду и я не смогу умереть! Разработай такой элексир для себя тоже: вместе или никак! — Все в процессе, Барни. Думаешь, почему я целыми днями провожу время в лаборатории? Думаешь, мне не хотелось бы его провести с тобой? Но лучше сейчас потрудиться, чтобы потом целую вечность провести вместе. — Да, любимый! — воскликнул Барни. Он начал перебирать голубые волосы плутонца. — Мэрион, какая большая белая прядь появилась в твоих волосах, будто мелирование. — Это ерунда, Барни, волосы восстановятся, — он прижал парня к себе и начал покрывать его лицо поцелуями. — Как же я испугался, что никогда не увижу тебя, мой Барни. Я хотел броситься с крыши вслед за тобой... — Это было бы очень глупо, Мэрион, — с укором сказал Барни. — А ещё меня очень печалит предательство Луана. Я так хотел помочь ему, а теперь чувствую себя полным идиотом. — Да, впредь нужно быть осторожнее. Ради выгоды пришельцы способны на многое, даже отплатить злом за добро. А мы им и приют, и доверие, в дом к себе впустили... Я предположить не мог, что Шейн уже на Проксима Центавра и следит за нами. Он прикасался к тебе? Что он делал с тобой?? — Ничего он не делал. Запугивал, говорил, что скоро мне наступит конец. Мэрион сжал кулаки: — Как же хочется разделаться с ним, ух, я бы его сейчас своими руками задушил... Барни, послушай, никуда без меня не выходи и никому не открывай. — Хорошо, любимый, — произнёс Барни, — теперь буду слушаться тебя и делать все, как ты говоришь. — Вот таким ты мне нравишься, — сказал Мэрион и, свалив его на постель, принялся долго целовать. Илир мрачно смотрел в окно, он чувствовал себя как в тюрьме. Парень поразился тому, как переменился к нему Агон, он превратился в саму нежность. Неужели начинаешь что-то осознавать только тогда, когда безвозвратно теряешь? Илир был похож на вылепленную искусными скульпторами статую. Агон целовал его обнаженные плечи. — Чего бы тебе хотелось, любимый? — Выйти отсюда и никогда тебя больше не видеть! — Не дерзи! — разозлился пришелец, — а то я начну с тобой по-другому разговаривать. Ложись в постель! Илир плюхнулся на кровать. Агон взобрался следом, раздражение утихло и он снова стал нежным и любящим. Он начал водить языком по соскам парня и тот возбудился. — Я люблю тебя, — шепнул пришелец. Эту фразу он стал повторять слишком часто. — Сколько раз я говорил тебе это, но ты был глух, отдавая меня на растерзание другим! — воскликнул Илир. — Мне было ужасно: плохо, больно, мерзко, но тебе же было на это наплевать! А сейчас ты вспомнил слова любви. — Прости, — сказал пришелец, — я был не прав, я больше никому тебя не отдам, буду беречь, как своё сокровище. — Никому больше не отдашь после того, как превратил меня в шлюху? — Давай забудем об этом, Илир. — Забудем? Да мне каждую ночь их мерзкие рожи мерещатся до сих пор, их грязные руки, лапающие меня, их пальцы... — Все пройдет, ты забудешь об этом, — Агон продолжал ласкать его соски языком. Илир закрыл глаза, издав стон. Все же чувства к Агону не прошли до конца. От таких сильных чувств не просто избавиться за один раз. Тело Илира говорило о сильном желании. Агон думал, что эта блажь насчёт робота у парня вскоре пройдет и все будет, как прежде. Но больше он с Илиром решил не делиться ни с кем, начав испытывать мучительную ревность, и думая о том, что парень может влюбиться в кого-то другого. Агон опустил руку ниже и Илир, возбуждённый до предела, вскрикнул. — Хочу тебя, — вырвалось у парня. — Я вижу, — усмехнулся Агон, радуясь победе.