Я в моменте

      Игорь выходит из комнаты лишь пятнадцать минут спустя и первым делом встречается с любопытным взглядом Юли, явно готовой к очередной порции каверзных вопросов.       У Пчёлкиной парочка таких в запасе имеется всегда. Она говорит, что это профессиональное, но Игорь почти уверен, что это, скорее, индивидуальная черта Юлькиного характера.       В маленькой мрачноватой кухне ярко ощущается запах травяного чая и едва ощутимо — сырости. — А куда это Титов так резко рванул? — спрашивает Пчëлкина. — Дверь чуть с петель не снёс!       Игорь и сам рад бы знать, куда понесло Дениса, но идти за ним нет никакого желания: взрослый мужик как-никак, и нянчиться с ним — дело неблагодарное. Пусть пройдётся, проветрит голову. Ему полезно. — Понятия не имею, — коротко бросает в ответ Игорь.       Юля недовольно фыркает, но с допросом больше не лезет — знает ведь Грома как свои пять пальцев: если тот не хочет говорить, то его и под пытками не заставить.       Хозяйка их скромного пристанища достаёт ещё одну керамическую чашку, заботливо пододвигая её к Игорю. — Присаживайся с нами. Чайку попьёшь с вареньем домашним.       Откуда тут домашнее варенье — вопрос со звёздочкой: кругом бурьян да болота, ягодами даже близко не пахнет. Впрочем, Дима уплетает вышеназванное варенье с особым удовольствием, не забывая запивать всё это травяной бурдой. — Спасибо, но я откажусь, — отвечает Гром, снимая с вешалки свою кожанку. — Пойду наведаюсь к вашему участковому. — Погоди, я с тобой, — в одно мгновение оживляется Юля. — И я, — едва не подавившись чаем, следом подключается и Дубин.       Игорь недовольно морщится и окидывает друзей тяжёлым взглядом, явно давая понять, что его решение обсуждению не подлежит. — Потом.       Юля, на удивление, сдаётся сразу, без лишних споров — словно чувствует, что Игорь и так измотан и не готов сейчас вступать в полемику. За это ей большое спасибо.       Игорь выходит из дома, полной грудью вдыхая свежий воздух. Пахнет дождём, и небо снова затянуло: тяжёлые серые тучи почти что ложатся на верхушки высоких елей.       Дениса поблизости не видно. Гром давит в себе иррациональное волнение — потеряться тут негде, да и прошло не больше получаса. Не о чем переживать.       Игорь лениво идёт по протоптанной тропе, оглядывая мрачные пейзажи вокруг. За весь путь он встречает лишь одну древнюю старуху, медленно плетущуюся навстречу с ведром воды.       Помещение, в котором окопалась местная полиция, совсем небольшое и, в отличие от всего остального, более-менее ухоженное. По крайней мере, здесь нет никакой высокой травы.       Впрочем, без местного колорита не обошлось: штукатурка давно облупилась, а на стенах виднеются огромные трещины. Дверь, тем не менее, ровно выкрашена в синий, и на подоконниках стоят свежие густо-зелёные цветы.       Игорь заходит без стука, но участковый удивлённым не выглядит. — О, товарищ майор! Я Вас ждал. Вот газетку изучил, — говорит он, демонстрируя Грому старый еженедельник, где на первой полосе красуются их с Серёжей лица в момент задержания. — Да уж, ну и дела у вас в Петербурге… Так Вы неужто думаете, что этот психопат прячется у нас?       Игорь невольно морщится от этих слов и абсолютно идиотской улыбки коллеги.       Он понимает, что Серёжа нездоров — а скорее, даже совершенно неадекватен, но назвать его психопатом не может даже в своей голове. И слышать это от других отчего-то неприятно и больно. Хочется съездить придурку-участковому по лицу, вот только не за что, по сути. Посторонние люди Серёжу не знают. Не знают, как он помогал людям, как отстроил детский дом и как яростно пытался защитить тогда в клубе чужих для себя людей. Все вокруг слышали лишь о Чумном Докторе, и, может быть, правы они, и Игорь — тут лицо предвзятое. Однако верить в то, что всё с самого начала было лишь игрой в хорошего парня, Гром не хочет. Пусть уж лучше он будет наивным дураком, но так он, по крайней мере, может с этим жить. — Я ничего не думаю, но так уж вышло, что его последнее местонахождение определилось у вас в деревне. Поэтому хотелось бы узнать: не было ли в последнее время приезжих? Место здесь тихое, людей немного, а Серёжа… — Игорь одёргивает себя, — Сергей Разумовский — личность заметная. Вы бы не пропустили.       Участковый откидывается в кресле, внимательно разглядывая газету, а точнее — фото Сергея. — Вы правильно подметили: людей тут немного, я всех знаю поимённо, а вот туристы здесь хоть и бывают, но всё же нечасто, да и группами в основном. В такую глушь мало кто в одиночку попрётся… Так что поверьте: этого персонажа я бы сразу приметил. Внешность уж больно видная.       Фотографии в газете чёрно-белые, а потому рыжих волос и голубых глаз участковый разглядеть не может, но острые скулы, выразительный нос и нездоровая бледность лица заявляют о себе даже так. Серёжа скромный и совершенно несоциализированный, но незаметным его точно не назовёшь. — А когда в последний раз сюда наведывались туристы?       К слову о хакере, если уж он тут, и правда, есть. Может быть, он с группой туристов сюда забрёл? — Ну, где-то с месяц назад было три человека. Они в наши волшебные пещеры приезжали. — Что ещё за волшебные пещеры?       Любые деревни, конечно же, всегда полнятся легендами, но участковый ещё при первой встрече о чудесах рассказывал. Бред, конечно, но может и зацепку дать. — Странно, что Вы не слышали. Говорят, ещё в семнадцатом веке тут часто видели летающие шары. Яркие, быстрые, что не уловить… Люди в то время решили, что это души неупокоенные бродят, и в места эти старались почём зря не соваться. А уж позже, когда до нас дошёл научный прогресс, сюда подтянулись учёные и пришли к выводу, что энергия не земная это, а космическая.       Не выдержав, Игорь невольно усмехается — участковый, впрочем, внимания на это не обращает. — Начали исследовать тут всё, станций научных понастроили, а потом в один день под землю всё ушло, вместе с исследователями этими… Что произошло — непонятно, вот только на месте этом пещера появилась. Приехали, конечно, разбираться, что да как, но из всех, кто туда спустился, обратно никто не вернулся. Со временем всё списали на несчастный случай и больше в это проклятое место не лезли — забыли бы даже, наверное, если бы через год не вернулся один из учёных тех, что под землю ушёл. — Интересная сказка, — иронично хмыкает Гром.       Он, когда спрашивал, не думал, что на такой бред сумасшедшего нарвётся. — Вы дослушайте сначала, товарищ майор, — настойчиво говорит участковый. — Мужик этот утверждал, что побывал в параллельной реальности и существа тамошние обещали исполнить его любое желание, если он сможет вернуться обратно. И тут уж, хотите — верьте, хотите — нет, но у мужика этого дочь много лет назад без вести пропала, её уже даже мёртвой окрестили, а тут он домой — и она на пороге. Жива-здорова!.. С тех пор люди сюда и потянулись. Чудо своё ищут. — И Вы в это верите? — прямо спрашивает Игорь. — На словах — пещера волшебная, а на деле — люди, пропавшие без вести. Искать их не пробовали? Вы же здесь для чего-то сидите?       Игорь никогда не был ни верующим, ни атеистом — в жизни он привык рассчитывать только на собственные силы, зная, что уповать на чудеса — это лишь оправдывать своё нежелание что-либо делать, усилия прилагать. Люди любят приписывать волшебные свойства обстоятельствам, которые они не могут объяснить, но на деле всё неизведанное — лишь вопрос времени и движения прогресса. — Неважно, во что я верю. Люди верят — вот что главное. И чудеса свои они получают. А искать? Где искать-то? Там ведь таблички стоят, что опасно спускаться, а раз знали всё и сами пошли, значит игра стоит свеч.       Вот так оно и бывает: человек, явно выживший из ума, тут у власти сидит, и дела никому нет. Далеко от столицы, потому и соваться сюда никто не станет. Это ведь не Разумовский, чтобы порицать его всей страной. — Проводите меня завтра в эти волшебные места? Посмотреть хочу.       Участковый усмехается и бросает быстрый взгляд на фото Разумовского. — Чудо своё отыскать хотите? — Хочу понять, куда пропадают люди и почему бездействует местная власть.       Намёк понят в полной мере. — Провожу, почему бы и нет? Ещё чем-то помочь могу?       Эта неискренняя улыбка уже стоит Игорю поперёк горла: не нравится ему этот хрен деревенский. Чуйка подсказывает, что с ним что-то не так, а она обычно не подводит. — Вы говорите, компьютер Ваш не работает, — Гром кивает на старый агрегат у участкового на столе. — Тогда, может быть, знаете, у кого в деревне есть выход в Интернет?       Мужчина смеётся. — Не смешите меня, какой Интернет? Тут и связь-то мобильная через раз ловит.       Чего-то подобного Игорь и ожидал.       Понимая, что больше ловить тут нечего, он поднимается на ноги и в несколько широких шагов преодолевает расстояние до двери. — Не знаю я, что вы тут ищете, майор Гром, но мы тут от больших городов далеко, и правила тут свои. Мы тут по законам природы живём.       Наконец-то мерзкая улыбка сползает с лица участкового, выдавая его истинные эмоции. — А я по законодательству нашего с Вами государства живу, чего и Вам советую, — безэмоционально отвечает Игорь. — Завтра в девять жду Вас.       Игорь буквально чувствует, как его спину прожигает пронзительным взглядом. Ему тут не рады — тут и гением быть не нужно, чтобы это понять. Да и неудивительно — тип этот мутный, и то, что кто-то копается в его дерьме, ему совершенно точно не нравится. Но когда это было проблемой?       Сейчас Грому очень не помешала бы помощь Дениса — чтобы хотя бы найти возможный источник сигнала. Ну, не может быть такого, что на всю деревню — ни одного рабочего компьютера!       Когда Игорь возвращается в их временное жилище, Титова всё ещё нет. Зато на пороге его встречает довольный и румяный Дубин. — Игорь, там Степановна баню растопила. Сходи, кайф полный!       Игорь фыркает, но с Димой не спорит: помыться с дороги они ещё не успели, и это кажется отличной идеей. По крайней мере, баня поможет не думать и не волноваться почём зря. А если уж через пару часов Денис не явится, Игорь пойдёт его искать.       Титов тем временем неторопливо бродит по округе. Злость и непонятно откуда вылезшая ревность давно уже сошли на нет. Сейчас он, конечно, в полной мере понимает, что повёл себя глупо.       Небольшая посадка выводит куда-то в густой лес, куда Денис не рискует заходить. Тут хорошо, тихо, спокойно — как на кладбище. Ему бы привыкать потихоньку к обстановочке.       С губ срывается горький смешок, особенно громко прозвучав в этой тишине, на нос приземляются первые капли дождя — всё как по сценарию. Титову бы усесться прямо тут, в высокой траве и сухостое, и рыдать, жалея самого себя. Только вот толку?       Ему жить-то осталось на пару сигаретных затяжек, а он тут драму разводит. Зачем только Игоря оттолкнул, если тот был согласен на его любые условия?       Может быть, и хорошо, что Гром не ищет в нём любовь всей своей жизни, — тогда и убиваться по нему не станет. И что плохого в том, чтобы поразвлечься напоследок? Денису ведь сейчас только и остаётся, что трахаться, курить и горстями жрать таблетки.       Игорь ведь ему нравится, правда, по-настоящему нравится. С Титовым такого ещё не бывало. Особенный он, этот Игорь Гром.       Ничего ведь ужасного не случится, если они скрасят друг для друга это время? Денис не знает, кого он пытается убедить, — наверное, себя.       Дождь становится сильнее, и Титов решает вернуться обратно.       К дому он подходит уже вымокший до нитки, и старуха сочувственно качает головой. — Ты бы в баньку сходил, сынок, а то заболеешь ещё.       Денис решает не спорить — скидывает с себя мокрую одежду и, кутаясь в большое полотенце, заходит в парилку.       Судьба, оказывается, — та ещё стерва, потому что там сидит причина всех его терзаний, Игорь Гром собственной персоной!       Игорь уже собирался уходить на поиски вот этого промокшего недоразумения. Волосы Дениса падают на глаза мокрыми сосульками, но Игорь всё равно тонет в этой тёмной бездне чужого взгляда. Титов смотрит словно в самую душу и вытягивает из неё всю боль и обиды, как нитки из послеоперационных шрамов.       Денис в один миг отводит глаза, превозмогая внутреннее желание убежать прочь отсюда. Одного, правда, всё никак понять не может: от себя не убежишь, как ни старайся. — Не уходи, — тихо просит Игорь. — Останься.       И Титов буквально чувствует (в метафорическом смысле, конечно), как рушатся все стены. Больше сопротивляться он не хочет. Если умирающим положено последнее желание, то это желание — Игорь.       Денис в несколько широких шагов преодолевает разделяющее их расстояние и целует Грома, со всей накопившейся страстью впиваясь в его губы. На несколько секунд Игорь даже теряется от такой резкой смены действий.       Денис умеет удивлять: то обжигает холодом, то сжигает огнём. Но Грому, чёрт возьми, нравится такой вот Титов, со всеми его противоречиями.       Денис практически вылизывает его рот, тяжёлое полотенце падает на пол, и он залезает Игорю на колени — такой тонкий, горячий и совсем лёгкий. — Правила, — шепчет Титов, на секунду отрываясь от желанных губ. — Никаких обязательств.       Игорь даже толком ничего не слышит: в голове — только образ Дениса, с мокрыми волосами, ярким румянцем на впалых щеках и зацелованными губами. Он бы согласился сейчас на что угодно, лишь бы Денис больше не смел убегать. — Никакой ревности и глупых разговоров о чувствах, — тем временем продолжает Титов. — И главное — не привязываться.       «Всё, что захочешь», — мысленно отвечает Игорь, но с губ срывается только стон, потому что Денис скользит тонкими пальцами по его телу, забираясь Грому под полотенце и смыкая их на стоящем члене, прямо у основания, совершая несколько поступательных движений.       Теперь точно всё становится неважным — только этот человек в его руках.       Игорь спускается поцелуями по острым скулам к длинной шее, оставляя на ней несколько поцелуев-укусов. Денис стонет так сладко, отзывчивый, чувствительный, и трётся своим стояком о чужой живот. Пресс у Игоря каменный, и так приятно к нему прикасаться, царапать короткими ногтями.       Титов смотрит Грому в глаза, и в его карих загораются яркие искры возбуждения. Он такой живой сейчас, никакой тоски и боли — только страсть и желание, сжигающие дотла. Денис медленно подносит руку ко рту и всё так же, не отрывая взгляда, лижет собственную ладонь. Игорь от одного этого зрелища кончить готов, но Титов не останавливается и снова сжимает пальцы на члене Грома, впечатываясь жадным поцелуем в его губы.       Игорь лапает своими большими ладонями тощую задницу Дениса, и от возбуждения ему уже чертовски сносит крышу. — У меня нет ничего, — шипит он в чужой, приоткрытый в немом стоне рот.       Денис закатывает глаза и язвит в своей привычной манере: — Никто не сомневался. Слюны хватит.       Гром очень в этом сомневается, но он совершенно не в том положении, чтобы спорить. Он толкает пальцы между пухлых губ, чувствуя, как Денис ловко обводит их языком, вылизывая с таким усердием, что Игорю требуется вся его выдержка, чтобы не трахнуть Титова прямо так, без растяжки.       По слюне идёт туго, но Денису, кажется, нравится. Грому не понять, что он хочет чувствовать всё, что может предложить ему эта чёртова жизнь, и эта боль — своего рода откровение. Ему хорошо. Так хорошо, как никогда.       Он отводит чужую руку в сторону и сам насаживается на истекающий смазкой член, лишь немного нахмурившись от неприятного жжения. — Ты что творишь, извращенец? — шипит Игорь, замечая, что в уголках карих глаз собирается солёная влага.       Ему одновременно хорошо и страшно. Страшно причинить боль, ведь Денис такой хрупкий, как фарфор, и заслуживает только бережного отношения. — Сегодня играем по моим правилам, — отвечает Титов и двигает бёдрами, задавая нужный темп.       Сейчас он хочет не нежности — ему нужно ощущение реальности. Осознание, что вот он, всё ещё живой. Что он может чувствовать и быть кому-то необходимым. Что всё ещё не окончено.       Игорь в очередной раз принимает правила Дениса и, сжимая его худые бёдра до синяков, трахает Титова так, что тот закатывает глаза и стонет, до боли закусив из без того распухшие зацелованные губы. И руки его так правильно сжимают плечи Грома, и длинная чёлка щекочет лицо…       Оргазм накрывает обоих внезапно и почти одновременно. У Игоря искры перед глазами и слабость во всех конечностях, Денис же растекается вдоль него бесформенной лужей.       Следующие минут десять слышно только их тяжёлое дыхание и треск поленьев. Игорь мягко перебирает мокрые волосы Титова, спутанные на затылке. — И стоило бегать? — наконец-то приходя немного в чувство, спрашивает он. — Мне был нужен душевный речендж, — куда-то в район Игоревой ключицы бормочет Денис. — Чего? — фыркает Гром, недоверчиво поглядывая на его макушку. — Обдумать всё нужно было, говорю.       Игорь усмехается. Что ж, приятно знать, что Дэнчик умеет не только убегать и рычать на всех подряд. Думает он тоже хорошо. По крайней мере, в этот раз.       Спать они укладываются полностью вымотанными сегодняшним днём. Впервые за долгое время Игорь засыпает быстро и спокойно, но ближе к трём часам его будит телефонный звонок.       Сквозь сон Гром тянется к своему допотопному аппарату и мгновенно просыпается, когда видит незнакомый номер. — Да, — отвечает он, вслушиваясь в неясный шорох на том конце, — говорите.       От шума просыпается и Денис. — Серёжа? — спрашивает Игорь, чувствуя, как болезненно сдавливает сердце в груди. — Серёжа, скажи хоть что-то. Где ты?       Но в ответ — всё ещё тишина. А уже буквально через несколько секунд звонок обрывается, и следуют короткие гудки.       Гром пытается перезвонить, но всё без толку. Он швыряет телефон на пол, с такой силой, что вылетает батарея. В комнату врываются Юля с Димой, явно напуганные шумом. — Что у вас произошло? — взволнованно спрашивает Пчёлкина.       Денис только непонимающе хлопает сонными глазами. — Серёжа. Он опять звонил.