Я в моменте

      Утром Дениса будит палящее солнце, беспощадно светящее прямо в глаза из незашторенного пыльного окна.       Вставать не хочется совершенно — к тому же, впервые за долгое время Денис вдруг понимает, что выспался. Долгожданная ночь без кошмаров и тяжёлых мыслей о неизбежном! Причину своего спокойного сна Титов осознаёт, лишь когда в комнату входит свежий и вполне бодрый Игорь.       Блядь, Денис, судя по всему, ты уснул с ним на одной кровати. Собирался ведь уйти, и вырубило в итоге, под спокойное дыхание и в объятиях сильных рук.       На Игоре только спортивные штаны, висящие низко на бёдрах, и маленькое банное полотенце на плечах.       Денис сглатывает вязкую слюну, с жадностью осматривая подкачанный торс, по которому стекают капельки воды, приземляясь с волос на шею и стекая вниз. — Доброе утро, — с улыбкой бросает Игорь, высушивая полотенцем немного завивающиеся на кончиках волосы. — Ты крепко спишь.       Титов привычно хмурится и сонно потирает глаза, широко зевая. Он с радостью поспал бы ещё несколько часов. — Спал когда-то, — фыркает Денис, садясь на скрипучей кровати. — Который час?       Игорь швыряет мокрое полотенце прямо Титову на кровать — словно та за одну ночь стала совершенно ненужным предметом мебели в этой комнате — и вскидывает быстрый взгляд на часы. — Половина седьмого. — И какого чёрта ты подорвался в такую рань?       О том, что ночью толком не спал, Гром не говорит. Бессонница — для него дело привычное, особенно в последнее время. У Игоря перед глазами всё ещё стоит образ Серёжи, и на подкорке мозга — голос его. Не может он вот так беспечно валяться в кровати, пока Серёжа где-то там, — непонятно даже где. Совесть не позволяет.       Гром не планировал будить Дениса — спал тот, и правда, крепко, как дитя малое, подложив под голову ладони. Спокойный и довольный, как откормленный домашний кот. Вот только зашторить окно они забыли, а в этом гиблом месте впервые за всё время их пребывания тут вышло солнце. — Хотел наведаться к участковому. Посмотреть, что там за компьютер, да и с сыном его познакомиться.       Денис смотрит, как обычно, хмуро, пальцами откидывает с глаз длинную чёлку и лениво потягивается, как кошка перед прыжком. У него вообще, кажется, слишком много схожего с семейством кошачьих. — Не пустит он тебя. Юля права, тут другие методы нужны.       Игорь влезает в свою футболку, сверху накидывая потрёпанную временем спортивную куртку. Волосы его ещё влажные, и Гром приглаживает их пальцами, вроде это поможет. — Ну, поговорить ведь никто не запретит. Нужно использовать все нормальные методы, прежде чем приступить к радикальным.       Денис с сожалением смотрит, как крепкий пресс скрывается под серой тканью. — Подожди пять минут, с тобой пойду, — фыркает Титов, наконец-то вытягивая себя из постели.       Гром не спорит: отказываться от компании глупо, тем более когда её предлагает сам Денис Титов собственной персоной. Это единоразовая акция, и пользоваться ей нужно без лишних вопросов.       Они выходят из дома, когда все остальные ещё спят. Это, наверное, даже к лучшему. С участковым Игорь хочет поговорить без Пчёлкиной, предпочитающей напирать на людей и угрожать им, дабы добиться желаемого, и без Димы, слишком замороченного на правильном и неправильном. Грому нужно понять, что за фрукт местный блюститель правопорядка, а для этого нужно быть погружённым в дело до конца. Без лишнего шума вокруг.       Солнце сегодня особенно тёплое, и на небе ни тучки. Теперь это безжизненное место кажется даже чуть менее угнетающим.       Денис смотрит на бабочку, порхающую около красивого ярко-жёлтого цветка, на её тонкие, словно самый дорогой шёлк, крылья и продолговатые усики, забавно торчащие вверх. Её жизнь длиною в один день — и ведь так много ей нужно успеть! Но Денис завидует этой беззаботной бабочке, ведь она может ни о чём не думать. Он бы тоже так хотел: просто отпустить ситуацию и наслаждаться каждым прожитым днём.       Участкового Титов с Игорем находят на небольшом участке около его дома, где он лениво дёргает сорняки, скидывая их в одну уже довольно немаленькую кучу. Словно ждал этих нежданных гостей из северной столицы. Как будто чувствовал, что они придут. — Доброе утро, коллега, — бодро бросает Игорь, останавливаясь ровно около забора. — Могло бы быть добрее, — усмехается участковый, вытирая грязные руки о безразмерную, немного рваную майку. — Чем обязан ранним визитом? Вы уж простите, ребятки, но у меня сегодня выходной. С вами тут носиться мне никто распоряжения не давал.       Гром прекрасно понимает, что ему здесь абсолютно не рады, — это и по осанке заметно, и по голосу. Актёр из местного представителя власти такой себе. Даже Дениска лучше сыграть бы смог. Если бы захотел, конечно. — Так никто на Ваш выходной и не претендует, — усмехается Игорь. — Может, на чай пригласите, мы вот с Денисом не завтракали ещё.       Титов недовольно фыркает, посматривая на участкового с явным презрением, и тянется в карман за сигаретой. Явно даёт понять, что компании этого человека он тоже совершенно не рад. — Простите, товарищ майор, но к себе приглашать не стану. Сын у меня спит ещё, да и гостей он не слишком любит.       Подозрительно всё это. Зачем так защищать дом, если там нет ничего страшного? Гостей Игорь и сам не жалует так-то, но, попади он под подозрение, сам бы дверь открыл — и ещё за руку бы проводил. Лишь бы не думали о нём лишнего. — Тогда, может, Дениска на компьютер Ваш взглянет одним глазком, да мы и отстанем? — предлагает Гром, предпринимая очередную попытку договориться.       Участковый с виду невозмутим, но Игорь хорошо разбирается в людях и подмечает детали на раз, а раздражение местного полицейского прямо в воздухе витает. Тут и экстрасенсом быть не нужно. — Я вашим друзьям вчера уже всё сказал: будет ордер на обыск — добро пожаловать. Сами ведь сказали, что по закону живёте, а закон тут полностью на моей стороне.       В этом он, конечно, прав. Даже более чем. Игорь знает, что участковый тут и есть закон. В таких местах по-другому не бывает.       Мужчина разворачивается к двери, явно давая понять, что разговор окончен, но Игорь не привык сдаваться. Он пробует достучаться — хотя бы как до простого человека. Совесть у него отыскать. — Товарищ капитан, мы ведь с Вами одно дело делаем. Неважно где и каким способом, но мы должны граждан защищать. Пока мы здесь околачиваемся, в Питере гибнут люди. Вы ведь всё тут знаете, так помогите нам понять, кто всё это делает. Мы должны его остановить! Пока не стало слишком поздно.       Участковый замирает на месте на несколько секунд, сжимает кулаки и дышит тяжело, а потом срывается, как пёс с цепи, подходит ближе и шипит Игорю почти что в лицо: — Так а что тут думать? Как будто ты сам не знаешь, кто чинит расправы над людьми! Рыжего ублюдка своего ищи поскорее — тогда и люди умирать перестанут! Только вот толку с этого? Таких мразей не в больничке закрывать нужно, а кидать на зону к самым отбитым уродам, чтобы его там уму-разуму научили. Хотя такие, как этот, вполне ещё и кайф словить могут: у таких психопатов свои тараканы в голове. Так что уж лучше сразу к стене и несколько пуль, чтобы наверняка… Короче, вы это дерьмо в нашу деревню притащили — вам его и разгребать!       Игорь обычно думает десять раз, прежде чем что-то сделать, но сейчас его рука сама летит прямо в ядовито ухмыляющееся лицо напротив. Гром слышит, как хрустит сломанная кость в чужом носу, но перед глазами — снова только Серёжа.       Кожа его бледная, аж серая почти, смирительная рубашка, связывающая за спиной тонкие руки, потерянный взгляд — испуганный и совершенно пустой — и доктор, называющий его интересным экземпляром. Готовый его, как лабораторную крысу, пропустить через любые эксперименты. Ради науки, разумеется.       Меньше всего на свете Серёжа заслуживает этих слов.       Гром дал себе обещание, что больно Серëже больше не сделает никто. Игорь виноват, он конкретно проебался, но теперь он знает наверняка, как должен поступить.       Денис виснет на Игоре, как коала, обхватывая своими маленькими ладошками его руки, и пытается оттащить его от мента, навзничь свалившегося в свой же огород. — Игорь, в себя приди! — орёт Титов, пытаясь разглядеть в пустоте чужих глаз хоть какой-то намёк на присутствие. — Гром, сука, остынь! Пойдём отсюда. Сами разберёмся.       Игорь чувствует, как Денис утягивает его от чужого дома, и, на удивление, послушно поддаётся его напору. Денис плохого не пожелает. Игорь доверяет ему как себе. Себе сейчас даже меньше. — Вот Вам и весь Ваш закон, майор. Не по нему Вы живёте, и не он Вашими действиями руководит, — закрывая пальцами разбитый нос, гундосит участковый. — Да закройся уже, — шикает Денис и тычет менту средний палец, утягивая Игоря подальше от этого грёбаного дома.       Не стоило сюда идти — Титов как будто это чувствовал. Толку с этого урода ноль, только нервы треплет. И разговаривать с ним смысла тоже нет. Пчёлкина права: тут нужны совершенно другие методы.       Игорь молчит — лишь дышит тяжело, сжимает кулаки и хмурит брови. Не в духе. Оно и понятно. — Ну, чего ты приуныл, Игорёк? Я ведь говорил: нехрен туда идти. Ты к совести его воззвать решил? Так нет у него её! Это сразу понятно было, — спустя, кажется, целую вечность говорит Денис.       Они останавливаются где-то посреди посадки, в тени большого раскидистого дуба. — Серёжа… Он совсем не такой. Не убийца он, не маньяк. Понимаешь? — глухо отзывается Игорь.       Денис тяжело вздыхает. Кто о чём, а вшивый о бане. — Задрал ты уже со своим Разумовским! Убийца, не убийца — дело второе. Псих он, и отрицать это — только самого себя обманывать. Ты ведь не мне помогать поехал, а Серёженьку своего драгоценного искать? — горько усмехается Титов. — Одного понять не могу: зачем мне про чувства-то глубокие затирал, если этот рыжий тебе в каждом встречном мерещится? — Всё совсем не так, — упрямо заявляет Гром и тут же исправляется: — Не совсем так.       Он, правда, хотел сблизиться с Денисом. Правда, проникся им глубоко и по-настоящему. Просто не думал, что это дело в такие дебри заведёт. Игорь ведь был уверен, что с Разумовским покончено, и чувство вины давил в себе, как мог. Симпатию эту, вспыхнувшую так внезапно, и трепет при взгляде на неловкие движения и взмах светлых ресниц. Игорь забил это в себе максимально глубоко, подпитывая ненавистью к жёлтому блеску глаз и вспоминая, как сам лично ломкого, хрупкого Серёжу опрокидывал на пол сильными ударами. Не знал ведь тогда, как всё на самом деле обстоит, думал, прав во всём и со злом борется. А зло… Оно ведь, как оказалось, совсем неоднозначно, и Серёжа, правда, был уверен, что Чумной Доктор — это его обожаемый Олежек.       А теперь вот и накрыло. И в себе Игорь запутался. Знает только, что в одиночку он из ямы этой не вылезет. Да и не хочет, если честно.       Денис улыбается — невесело совсем, даже печально. Обхватывает губами сигарету и руку одёргивает, когда Игорь тянется к его ладони.       Титов слышит его тяжёлое дыхание и треск пожухлых листьев под ногами. Где-то на дереве, в глубине веток, тихонько попискивают птенцы. Денис жмурится до пятен перед глазами, и с его губ непроизвольно срывается смешок. — Мой гроб ещё шумит в лесу, он дерево, он нянчит гнёзда.       Гром смотрит на Титова непонимающе. Он вообще слишком часто совершенно не понимает Дениса. Впрочем, и не должен. Тот ведь сам не позволяет. — Я в пещеру пойду. Не могу… Не успокоюсь, пока всё хорошенько не осмотрю, — говорит Игорь, в ответ получая красноречивое закатывание глаз. — Ну и что ты там найти хочешь? — шикает Титов вслед удаляющейся спине. — Хотя о чём это я.       Денису правильней было бы сейчас пойти домой. В Сети пошерстить, может, зацепки какие найти. Его судьба Разумовского интересует в последнюю очередь. Только если тот, и правда, причастен ко всей этой суматохе. Но что-то внутри толкает пойти за Игорем. Переживает он за него, хоть и себе в этом не признаётся. Идёт молча следом, недовольно поджав губы, и смотрит на чужое, абсолютно безэмоциональное лицо.       К месту назначения они добираются где-то через полтора часа своего молчаливого путешествия. На улице к этому времени становится по-настоящему жарко. Хочется скинуть с себя всю одежду и прыгнуть куда-нибудь в ближайшее озеро. Игорь, тем не менее, даже свою спортивку не снимает — лишь вытирает с висков пот и останавливается ровно напротив той самой пещеры, где вчера откинулся. — Ну и? — фыркает Денис, стоит им достигнуть цели. — Планируешь опять туда лезть и бродить там в поисках принцессы в беде? Только учти: если отъедешь опять, я тебя домой на своём горбу не потащу. — Я тебя вообще идти не просил, так-то, — недовольно бросает в ответ Игорь.       Впервые Дэнчик бесит его просто неимоверно — так бы и съездил по этому красивому лицу кулаком. — А я, может, посмотреть хочу, как ты по этой помойке лазить будешь, в поисках того, кого здесь и в помине нет, — язвит Титов.       Он пинает попавшийся под ноги камень в сторону входа в волшебное место и, усмехаясь, ядовито кричит: — Разумовский! Хватит там с крысами о жизни разговаривать! Яви себя миру, дай хоть глянуть, ради кого тут Игорёк готов на людей кидаться и собственной репутацией рисковать!       Игорю эти игры не нравятся совершенно. Нет у него настроения слушать Денискины истерики. Надоело. Сам отталкивает, а потом ведёт себя, как ребёнок, у которого забрали любимую игрушку. — Прекращай, — хмуро бросает Гром, получая в ответ очередную усмешку. — А то что? — шикает Денис. — Ударишь меня, может быть? Эй, Разумовский, ну выходи, чего ты сидишь там? Неужели чуда ждёшь? Так не поможет, чудес ведь не бывает!       Игорь резко хватает Дениса за худые плечи, едва ли не поднимая над землёй, — держит крепко, до боли и будущих синяков, и смотрит, как пёс бешеный, готовый в любой момент перегрызть горло. Впервые за всё время их знакомства Титов видит в обычно холодном взгляде столько огня. — Замолчи, — хрипло проговаривает майор, не отрываясь от тёмных, затягивающих в свой омут глаз. — А я тебе не Серёженька, чтобы все твои приказы выполнять. Это он фиалка нежная, по ночам превращающая в пепел людей. А я тебе прямо скажу: нахуй иди, товарищ майор.       Игорь хочет ударить Титова, но вместо этого накрывает его ядовитый рот своими губами и целует резко, грубо, прикусывая до боли.       Денис не отталкивает — отвечает с не меньшей страстью. И Игорь, правда, готов разложить его прямо тут, в этих ёбаных святых местах. Нагнуть у первого камня и оттрахать так, чтобы вся дурь из башки выветрилась. Титову полезно будет… И Денис, кажется, совершенно не против такой перспективы. Он подаётся ближе, забирается руками Грому под футболку и плавится в его сильных руках.       И всё бы хорошо, но в один момент откуда-то из глубины пещеры Игорь слышит голос. — Игорь… Игорь! Я здесь!       Гром почти уверен, что ему снова почудилось, но по лицу Титова, в одно мгновение оторвавшегося от него, видит недоумение и понимает: он слышит это не один. — Серёжа… — тихо, почти что шёпотом проговаривает Игорь и срывается с места — так быстро, что Денис даже не успевает ничего сообразить.