Вот так поездочка...

      Этот, теперь поистине страшный для меня мужчина, немного помедлив, сказал:       — Говори, что хотела. Но знай, тебе не околдовать меня, ибо я под защитой Господа Всевышнего и Девы Марии, — угрожающе проговорил он.       — Я вообще-то тоже, — хмуро произнесла я, но на него эти слова подействовали как команда «фас».       — Как ты смеешь?! Грязное отродье! — он занёс руку для удара по моему лицу и я закричала:       — Нет, подождите!  Это правда! Я крещёная, даже нательный крест ношу. Сами проверьте, — почти со слезами говорила я. Он же недоверчиво взгянул на меня, постоял с минуту и стал медленно подходить. Будто пантера, мужчина в чёрном лёгким плавным шагом приблизился к моему стулу. В его руке появился нож, я догадалась, что он хочеть разрезать мой костюм и протестующе покачала головой.       — Подождите, его можно расстегнуть, — ради своей же безопасности я со всей серьёзностью относилась к возможности своего поподания в прошлое. Если я окажусь не права и смогу выбраться отсюда, возможно, когда-ньибудь посмеюсь над глупостью этого предположения, но не сейчас. — Это изобретение оттуда, откуда я родом. Просто потяните эту маленькую железку у моей шеи вниз.       Он немного колебался, но послушал. Под кожаной курткой была тоненькая футболочка с V-образным вырезом. Левчики я не очень любила, поэтому и сегодня была без него. Эта мысль ввела меня в краску, а он даже не обратил на это внимания.  Видимо не первый раз видит смущённую почти оголённую девушку. В разрезе футболки немного выше груди на серебряной цепочке висел небольшой крестик.       — Он дан мне при крещении, и я с ним никогда не расстоюсь. Прошу вас, поверьте. Он немного отошёл и смутившись посмотрел то на крестик, то на мои почти плачущие глаза (у меня всегда плохо шли слёзы, чтобы разреветься, должно случится что-то поистине ужесное).       — Зачем тогда ты приехала? — настороженно спросил. — Мне сказали, что ты заплатила конюху какие-то бумажки,  ты что, не знаешь, что платить нужно монетами? И почему ты одета как мужчина, хоть и отдалённо?       — Вы мне не поверите, но я должна сказать правду, — и поборов смушение и страх выпалила. — Я из будущего. Его лицо никак не изменилось, но глаза выдали заинтересованность.       — Ты даже не представляешь сколько удивительных историй слышали эти стены и я в том числе; в конечном итоге рассказчиков выводили на правду. Но всё-же выслушаю тебя. Я колебалась, значит ему будет сложнее поверить.       — В отличии тех историков у меня есть доказательства, — уверенно заявила. И, о боже, в его глазах теперь явно загорелся интерес.       — Что ж, если ты сможешь меня убедить я отпущу тебя. Если нет… — многозначно замолчал он.       — Хорошо, но для этого мне нужно отстегнуться, — и сразу продолжила не давая ему вставить слова протеста. — Я клянусь своей жизнью, что не приченю вам вреда. Я просто хочу доказать свою невиновность и свои слова. Он, уже в который раз, думал какое-то время, но кивнул и отстегнул меня.       

***

      За время работы судьёй, Фролло, действительно, слышал много разных историй, часто неподдающихся логике. Иногда рассказчики так входили в роль, что им хотелось верить. Кто угодно, но только не он. Фролло чувствовал неправду, и когда всеми возможными способами узнавал истину, она отказывалась намного скучнее их фантазий. Иногда попадались настоящие психи, которые сами верили в то, про что рассказывали, тогда судья смотрел на степень их преступления, если оно было не очень серьёзным их отпускали.        Но этой девчёнке он почему-то верил, чувствовал, что она не врёт. Судье показалось, что Господь вселяет в него эту уверенность, и, раз так желает Он, Фролло не не может её не выслушать.       — Я слушаю, — спокойно произнёс.       — Что ж, начну с начала. Меня зовут Валерия, мне двадцать два года, рождена в России, в это время это Русское государство. Около месяца назад я решила, путешествовать, посмотреть мир, так сказать. И на половине пути к начальной цели я каким-то образом попала в далёкое прошлое.       — Далёкое? А откуда же ты тогда? — как-то слишком спокойно проговорил он.       — Ещё вчера я была в двадцать первом веке, — печально вылала я. — И могу это доказать. Медленно подошла к столу с сумкой. Он напрягся, чтоб его не провоцировать подняла руки в защитном жесте. — Я поклялась.       Он кивнул.       Решив переходить от меньшего к большему сначала взяла автоматическую ручку.       — Эта вещь может заменить чернила и перо. Очень удобно. В наше время умные люди придумали много полезных вещей, которые облегчают жизнь простым смертным, — взяла кусок бумажки с той же сумки и продемонстрировала работу ручки. — А это зажигалка, она очень нужна для походов и поездок, когда нужно зажечь костёр, — раздался привычный щелчёк и из маленькой железки в руке вырвался небольшой огонёк. Фролло ошарашенно и с недоверием посмотрел на девушку.       — Ты хочешь сказать, что люди научились создавать огонь из нечего? Это больше похоже на колдовство.       — Ничто не появляется из ничего. В этой железке есть сложный механизм, который создаёт искру путём трения металического колёсика о кремний и поджигает горючую жидкость, находящуюся внутри, — может немного не так, но объяснила как смогла. Уж простите, что ни разу в жизни не интересовалась устройством работы зажигалки.       — А это то, без чего большинство современных людей не представляют свою жизнь, — подошла к моему дорогому (во всех смыслах) телефончику. Покойся с миром. С такой дырой от кинжала он явно работать не сможет. — Это просто чудо устройство, он может многое. Я стала перечислять все его умения, попутно обьясняя, что это за умения, потому что,  если бы я сказала: «Он умеет фотографировать» хрен бы кто-то в пятнадцатом веке понял. Мужчина естественно был удивлён, хоть всем видом пытался это скрыть.       — Ну, а что же это? — он указал на пистолет, который я принципиально пропускала в обзоре «что лежит в моей сумочке». Надо же мне было ляпнуть, что это приспособление для убийств. Эх, деваться некуда.       — Это современное оружие, но конкретно это, — я указпла на него, но не подошла, не хочу провоцировать, — не способно убить, лишь приченить боль. Представьте, что когда стреляешь из лука, не нужно постоянно на каждый выстрел менять стрелы и растягивать тетиву? Можно сразу положить девять стрел и лишь нажимая на кнопку или курок стрелять. Моё оружие не может сильно навредить, потому что там находятся не, например, стрелы из дерева с железным наконечником, а колосья пшеницы с тупым деревянным концом.       Он уже с меньшей опасливостью подошёл и поднял пистолет.       — Это я заберу себе, — приговор обжалованию не подлежит. Что ж, ладно. Там всё равно только три пули осталось. Не спрашивайте куда я потратила остальные…       — Пойдём за мной. Ты можешь забрать свои вещи.  Он повёл меня по тёмным коридорам подземелья, через какое-то время мы вышли наружу.       — Ты можешь быть свободна, — холодно произнёс он такие желанные, но в то же время страшные для меня слова. Желанные понятно,  но можно спросить, почему страшные? Да потому, что я оказалась в грёбаном средневековье! Я не знаю, что мне делать. То, что я выбралась живой и здоровой из пыточной — прекрасно, но я всё ещё в прошлом. Осознавая ужас сложившейся ситуации у меня таки потекли слёзы.       — Почему ты плачешь, тебя же отпустили? — незаинтересованно спросил он.       — Я благодарна, что вы это сделали,  но я не знаю, что делать дальше, — посмотрела на него умоляющими глазами. — Я знаю много о своём мире, но почти ничего об этом, кроме ключевых моментов в истории. Я не смогу здесь выжить.       Он задумался. Но через какое-то время снова посмотрел на меня, но в его глазах не было ни холода, ни жалости, там было предвкушение, ожидание чего-то нового, несомненно выгодного для такого человека как он. Его рот немного искривился в ухмылке.       — Я помогу тебе. Дам жилье, еду, работу, но ты должна в свою очередь сделась для меня кое-что.       — И что же? — теперь моя очередь сомневаться. Этот мужчина полностью осознаёт, что делает большое одолжение, по факту спасает мне жизнь. И он может попросить чего угодно, а я не в праве отказаться…       — Ты должна говорить.